А ну враг ворвется? Но другого выхода он не видел.
На лестнице, ведущей вниз, во тьму казематов, ему встретился Керим.
- Слава Аллаху! - обрадовался казначей. - Я уж думал, всё, сбежал. К Балаку переметнулся.
- Так меня там и ждали, - хмыкнул Рошан. - С раскрытыми объятиями. Вот, забирай своё. - Он стянул с себя одеяния муллы и запихал в мешок. Оставшись в своем обычном халате, гебр почувствовал себя заново родившимся.
- Возвращаемся, - объявил Керим. - Чует моя душа, Иса скоро станет тебя искать. - И добавил то, на что долго не мог решиться: - Как твои дела? Успешны ли?
- Успешны, как всегда, - усмехнулся Рошан. - Ты удивишься, но я успел побывать на свадьбе Хасана и Марьям. Я даже повстречал Усаму Мункхаузида…
- …так он существует? Я думал, это легенда.
- Существует, существует. Я рассказал ему о слабых стенах Манбиджа. О том, где каменщики чинили бреши.
- Но зачем?
Рошан пожал плечами:
- Зачем? Чтобы знать, где они поставят стеноломные машины. Это же полезно - заставить врага действовать так, как ты ожидаешь.
- Аллаха молю, Рошан, чтобы знал ты, что делаешь. От меня это пока сокрыто.
- А ты не волнуйся зря. - Гебр рассмеялся. И хлопнул казначея по плечу: - Из темных туч порой проливается благодатный дождь. И почему бы из бессмыслицы не вышло чего-нибудь полезного? - Он резко остановился. - Тебе лучше бы спрятаться. Я слышу шаги. Иса идет с ковриком крови под мышкой. Чтобы пол не запачкать, когда мне голову рубить станет.
Евнух вжался в стенную нишу. Шаги приближались, и Керим затаил дыхание. Многое ему было непонятно. Он не понимал, зачем Рошан вернулся в город, где ему грозила смерть. Ведь безумец Иса спит и во сне видит, как бы расправиться с Фаррохом!
Не иначе, гебр мастерски владеет ремеслом толкователя снов.
- Здесь, господин. - На стену плеснуло тускло-желтым светом. Стала видна ее убогость: неряшливые швы меж камнями, пятна селитры. Недовольный голос Исы объявил:
- Всем молчать! Всем читать суру «Алькур». Мерзавцу Фарроху шайтановы силы подвластны. Иначе как бы он отвел взгляд моему брату?
- Господин! - отозвался Сабих. - Если он станет колдовать, я отрублю ему голову!
- Говорят, эти кафиры очень пронырливы, - Подтвердил тюремщик. - Оглянуться не успеешь - а он уж притворился хорошим человеком. Любые облики ему дозволены. Ты его рубишь, а он, глядишь, не он - а твоя теща.
- Закрой пасть, дурень! - взвизгнул Иса. - Племянник ишака по материнской линии. Нешто рассуждения дозволены Аллахом простому стражнику? Молчать! Не рассуждать!
- Позволь, я отрублю ему голову!
- Тихо. Ты, Сабих, стань здесь. Вдруг Рошан колдовством выбрался из зиндана? Сердце замирает от страха!
- Я отрублю ему голову!
Фаррох решил, что долго испытывать судьбу не стоит. Насмерть перепуганный Иса лучший собеседник, чем обозленный. Он шагнул в пятно света и склонил голову:
- Мир тебе, Иса. Как спалось повелителю?
Сабих огорченно шмыгнул носом. Рошан появился с той стороны, откуда его не ждали. Чтобы напасть, начальнику стражи пришлось бы оттоптать мозоли на ногах Исы и тюремщика. Зная, как ловко гебр управляется посохом, Сабих и помыслить не мог, чтобы опередить его в бою.
- Откуда ты, нечестивая душа? - поинтересовался Иса.
- Разве ты не знаешь, Иса, что у нас, маздаяснийцев, есть власть над стихиями? Огонь, воздух, вода… о камне я уж не говорю. Но не бойся. Я с миром к тебе пришел.
- Сабих, - слабым голосом позвал Иса, - отруби ему голову.
- С радостью и послушанием, повелитель! - Начальник стражи, которого в последние часы терзали разнообразнейшие сомнения, наконец-то обрел почву под ногами. Стало ясно, что делать. Выхватив меч, он двинулся к Защитнику Городов.
- Сабих! - воскликнул тот. - Вспомни Керима и возрадуйся. Ваше дело обернулось выгодным.
Сабих остановился. Ситуация вновь запуталась. Керим отправился к гебру, чтобы убедить того принять ислам, а потом исчез. Но если казначей преуспел, тогда надо избавляться от Исы и провозглашать Фарроха правителем города. По крайней мере пока город осажден.
Если же нет - то поступать наоборот.
Так кому же рубить голову?
Иса забеспокоился. Внезапно ему пришло в голову, что начальник стражи, казначей и судья его но очень-то любят. А простые люди так и вовсе ненавидят. Еще он вспомнил, что у Сабиха в коридоре дюжина стражников - отпетых головорезов, во всём ему послушных. И еще: проклятый гебр частенько пил с Сабихом вино. Известно же - ничто так не сближает мужчин, как совместные пирушки.
- Постой, Сабих. - Иса облизал пересохшие губы. - Никому рубить головы не надо. Сперва разберемся. - Он с подозрением посмотрел на гебра: - Аллах ведает, как ты выбрался из зиндана, но отчего же ты не убежал?
- Иса, ты меня удивляешь. Я обещал спасти город. Что до остального и до рассказов, где я был, то не лучше ли нам выйти отсюда? Тюремная сырость плохо действует на мои суставы. А известия, которыми я хочу поделиться, отлагательств не терпят.
Иса с радостью согласился. Глядя на выпученные глаза Сабиха, он чувствовал себя в ловушке. Смешки Рошана, красноречивые взгляды воинов - всё это действовало ему на нервы. Сам предатель, он подозревал предательство и в других. Гремя оружием, стражники затопали по лестнице.
«Не вывернется кафир, - решил про себя Иса. - сброшу со стены, и дело с концами». Ему было невдомек, что Сабих обдумывает схожие мысли, но в отношении его самого.
Рошан ни о чем не думал. Сияние аши поглотило его. Переломный миг близился.
Как и в предыдущие осады, всё решит чудо. Но ему следует немного помочь.
Горизонт подернулся нежной алой дымкой. Над Манбиджем поднималось новое утро. Аромат цветущих вишен стал ярче, насыщенней. Стражники бесстрастно таращились за стену, туда, где белели шатры войск Балака. Для переворота Сабих подбирал людей тупых и исполнительных, напрочь лишенных воображения, и сейчас они лишь ждали приказа. Кто-то один должен был погибнуть. А Фаррох это будет или Иса - одному Аллаху известно.
Им это без разницы.
- Смотри, Иса. - Рошан махнул рукой в сторону кустов терновника. - Узнаешь место?
Иса мрачно кивнул. Еще бы не узнать! Тут он встречался с племянником Балака. На этом самом месте сброд Тимурташа гонял Хасана по колючкам. Памятное место. Стена здесь была слабее: как ни старались каменщики укрепить ее, времени не хватило. Развалить ее не составит большого труда.
- Сюда Балак выставит боевые машины. С этого пригорка он попытается разбить стену. Слышишь, Иса? Нам надо готовиться к вылазке.
- Что за безумие ты предлагаешь, кафир? Это означает лезть льву в пасть.
- А почему бы и нет? Вырвать ему зубы. Мы спрячем дюжину верных людей в терновнике. Пока солнце не встало и лагерь не проснулся после вчерашней попойки. Пусть ждут, а в нужный момент ударят.
Иса подошел к краю стены и заглянул вниз. Сабих напрягся. Стражники переглянулись с мрачным весельем на лицах.
- О Аллах! - слабым голосом сказал Иса. - Я не слышал более глупых слов за всю жизнь. Сабих, давай казним этого кафира прямо здесь и покончим с этим.
- Кафира? - ухмылка начальника стражи стала шире.
Иса выпрямился:
- Нечестивый! Или ты думаешь, что я не знаю, о чем вы договаривались с Керимом? Меня погубить, а город отдать проклятому мерзавцу! Да пожрет гиена твои вонючие кишки! - Он обернулся к стражникам и указал на Рошана: - Эй, взять его! Немедленно!
Нкто не двинулся с места. Сабих покачал головой.
- Не спеши, Иса. Манбидж нам ценнее твоей крови. Ты предал брата, предашь и нас. А Рошан принял истинную веру и перестал быть гебром. Он станет раисом города.
Стражники поддержали его одобряющими выкриками. Слушая их, Иса успокоился. Бывает так, что ребенок в один миг становится взрослым. Это и произошло с ним.
- Принял ислам, говоришь? - сказал он насмешливо, - Ну что ж… Пусть тогда произнесет символ веры.
Рошан молчал.
- Повторяй за мной: «Верую в Аллаха великого, не имеющего товарищей, и в то, что Магомет - пророк его».
Воины неуверенно переминались с ноги на ногу. В их глазах появилась растерянность.
- Рошан, что же ты? - Сабих растерянно схватился за рукоять меча. - Ведь Иса сдерет с тебя кожу. Повторяй за ним!
- Не стану. Иса прав. Кериму не удалось обратить меня в ислам.
В припадке веселья Иса хлопнул себя по бедрам:
- Я ведь говорил! Этот кафир упрям, как дряхлый мул, а вы хотели отдать ему город. И как Аллах допускает в людях глупость, подобную этой? Взять его!
Зашелестела сталь мечей. Стражники двинулись к гебру. Рошан даже не шелохнулся.
- Думай, Сабих! - крикнул он. - Реши же, на чьей ты стороне. - В голосе его звучала такая уверенность, что воины замедлили шаг. - Я могу снять эту осаду. Иса же вас погубит.
- Аллах не видел подобного лжеца, - усмехнулся Иса. - И ведь как врет! Голос не задрожит, щека не дрогнет. Ай, Рошан! Я прикажу сшить из твоей шкуры плащ. Стану ходить в нем на базар - и видит Аллах, в торге и плутовстве мне не найдется равных. Ну скажи, скажи, безумец, на что ты надеешься? Как ты выполнишь обещанное?
- Оглянись, Иса. Что ты там видишь?
Иса повернул голову. Зрачки его расширились.
По вытоптанной траве, мимо торчащего облаком терновника шли двое. Они были слишком заняты, чтобы обращать внимание на разные пустяки. На стену Манбиджа, на сгрудившихся на ней солдат. Беседа, увлекшая их, оказалась столь занимательной, что они забыли обо всём на свете.
От стены их отделяло расстояние полета стрелы.
Нет, уже меньше.
- Это Балак, - с благоговением начал Сабих. - А с ним…
- Усама ибн Мункыз. Славный воин и правдивый человек, которого вы незаслуженно считаете вралем, - докончил Рошан. И жестом, не терпящим возражения, вытянул руку: - Лук и стрелы. Быстро!
- Нет! - истерично выкрикнул Иса. - Не вздумай, проклятый кафир! Балак - истинный воин Пророка, а ты…
- Скорее. Он уходит.
Расталкивая стражников, к Рошану бросился человек в шапке с торбаганьими хвостиками:
- На! Держи!
И, обернувшись к воинам, заговорил взахлеб:
- Я его знаю! Он попадет! Приходил к нам… спорил… ворону подстрелил! А мой лук ему привычен и знаком, хвала Аллаху!
Фаррох усмехнулся. Горячий парень Басир, с которым он соревновался в меткости. А если говорить честно, не соревновался, а хвастался. Ворону подстрелил, надо же…
Балак уже выходил из опасной зоны. Спутник его, славный воин Усама, шел неудачно, почти закрывая эмира. Будь Балак стройнее или ниже ростом, Рошан не стал бы и пробовать. Но, к счастью, эмира не зря звали Горой.
«Если я попаду в Усаму, вселенная мне не простит - мелькнула непонятно откуда взявшаяся мысль. - Этот фантазер и поэт принадлежит всему миру. И нам, и будущим поколениям. Балак же принадлежал себе самому, своей алчности и тщеславию. Ворона, прыгающая в пожухлой траве».
Плавным движением Рошан натянул тетиву. Аша искрилась на кончике его стрелы - яростная, неукротимая. Почти не целясь, гебр выстрелил.
История изменила свой ход.
ХАСАН ИБН КУМУШТЕГИН, ИЛИ ИГРОКИ МИЛОСТЬЮ АЛЛАХА
В армейском зиндане стояла непрошибаемая вонь. Пахло потом, испражнениями, протухшей капустой. Тимурташ, став лагерем подле Манбиджа, чуть ли не в первую очередь распорядился, чтобы выкопали яму. Зинданы и тюрьмы были пунктиком юного эмира. В месте, где не имелось бы поблизости уютного и вонючего узилища, он чувствовал себя неспокойно.
Туркмены рыли зиндан, проклиная всё и вся. Им не давала покоя мысль, что они стараются для самих себя. Яма вышла достаточно просторной и вместила всех пленных, но для слабейших превратилась в братскую могилу.
После того как эмир казнил пленных франков, стало немного полегче. Дьявольская духота, от которой перед глазами плыли зеленые круги, немного рассеялась. Немного - так, чтобы можно было жить.
Помните случай, так и не попавший в «Занимательные истории» Абу Али аль-Мухассина ат-Танухи? «Жена говорит мужу: «О свет очей моих! Ты был у городского судьи и играл в шахматы. Но отчего же так пахнет от тебя вином?» На что муж резко ответил: «Ради Аллаха великого, милостивого! Жена, разве шахматами должно от меня пахнуть?»
Когда Хасану рассказывают эту историю, он грустно улыбается. Запах шахмат для него навеки связан с тюремной вонью, от которой не было спасения в зиндане Тимурташа.
Дело в том, что все обитатели ямы, выжившие в проклятой бойне, были непревзойденными шахматистами.
- Клянушь ражводом ш женами, которых у меня нет, этой партии тебе не одолеть! - старик по-бабьи пожевал беззубым ртом. - Хожу ладьей на край дошки. - И уточнил: - крайний из принадлежащих тебе.
- Э-э, уважаемый шейх! Не смешите мою феску. Там уже три хода стоит ваш конь.
- Неправда! - взорвался гул голосов. Возмущенный рык Хасана влился в него, как ручей в реку: - У нас все ходы запомнены.
От бучи, поднятой заключенными, к небу поднялись волны зловония. Где-то там, в недосягаемой выси, зашевелился стражник.
- Эй, уважаемые! - просипел он. - Нельзя ли потише? Устроили ромашку, понимаешь: ферзь туда - конь сюда. Спать мешаете!
- А вам и нельзя спать! Нельзя! - визгливо заволновался иудей. - Вдруг мы бежать вздумаем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
На лестнице, ведущей вниз, во тьму казематов, ему встретился Керим.
- Слава Аллаху! - обрадовался казначей. - Я уж думал, всё, сбежал. К Балаку переметнулся.
- Так меня там и ждали, - хмыкнул Рошан. - С раскрытыми объятиями. Вот, забирай своё. - Он стянул с себя одеяния муллы и запихал в мешок. Оставшись в своем обычном халате, гебр почувствовал себя заново родившимся.
- Возвращаемся, - объявил Керим. - Чует моя душа, Иса скоро станет тебя искать. - И добавил то, на что долго не мог решиться: - Как твои дела? Успешны ли?
- Успешны, как всегда, - усмехнулся Рошан. - Ты удивишься, но я успел побывать на свадьбе Хасана и Марьям. Я даже повстречал Усаму Мункхаузида…
- …так он существует? Я думал, это легенда.
- Существует, существует. Я рассказал ему о слабых стенах Манбиджа. О том, где каменщики чинили бреши.
- Но зачем?
Рошан пожал плечами:
- Зачем? Чтобы знать, где они поставят стеноломные машины. Это же полезно - заставить врага действовать так, как ты ожидаешь.
- Аллаха молю, Рошан, чтобы знал ты, что делаешь. От меня это пока сокрыто.
- А ты не волнуйся зря. - Гебр рассмеялся. И хлопнул казначея по плечу: - Из темных туч порой проливается благодатный дождь. И почему бы из бессмыслицы не вышло чего-нибудь полезного? - Он резко остановился. - Тебе лучше бы спрятаться. Я слышу шаги. Иса идет с ковриком крови под мышкой. Чтобы пол не запачкать, когда мне голову рубить станет.
Евнух вжался в стенную нишу. Шаги приближались, и Керим затаил дыхание. Многое ему было непонятно. Он не понимал, зачем Рошан вернулся в город, где ему грозила смерть. Ведь безумец Иса спит и во сне видит, как бы расправиться с Фаррохом!
Не иначе, гебр мастерски владеет ремеслом толкователя снов.
- Здесь, господин. - На стену плеснуло тускло-желтым светом. Стала видна ее убогость: неряшливые швы меж камнями, пятна селитры. Недовольный голос Исы объявил:
- Всем молчать! Всем читать суру «Алькур». Мерзавцу Фарроху шайтановы силы подвластны. Иначе как бы он отвел взгляд моему брату?
- Господин! - отозвался Сабих. - Если он станет колдовать, я отрублю ему голову!
- Говорят, эти кафиры очень пронырливы, - Подтвердил тюремщик. - Оглянуться не успеешь - а он уж притворился хорошим человеком. Любые облики ему дозволены. Ты его рубишь, а он, глядишь, не он - а твоя теща.
- Закрой пасть, дурень! - взвизгнул Иса. - Племянник ишака по материнской линии. Нешто рассуждения дозволены Аллахом простому стражнику? Молчать! Не рассуждать!
- Позволь, я отрублю ему голову!
- Тихо. Ты, Сабих, стань здесь. Вдруг Рошан колдовством выбрался из зиндана? Сердце замирает от страха!
- Я отрублю ему голову!
Фаррох решил, что долго испытывать судьбу не стоит. Насмерть перепуганный Иса лучший собеседник, чем обозленный. Он шагнул в пятно света и склонил голову:
- Мир тебе, Иса. Как спалось повелителю?
Сабих огорченно шмыгнул носом. Рошан появился с той стороны, откуда его не ждали. Чтобы напасть, начальнику стражи пришлось бы оттоптать мозоли на ногах Исы и тюремщика. Зная, как ловко гебр управляется посохом, Сабих и помыслить не мог, чтобы опередить его в бою.
- Откуда ты, нечестивая душа? - поинтересовался Иса.
- Разве ты не знаешь, Иса, что у нас, маздаяснийцев, есть власть над стихиями? Огонь, воздух, вода… о камне я уж не говорю. Но не бойся. Я с миром к тебе пришел.
- Сабих, - слабым голосом позвал Иса, - отруби ему голову.
- С радостью и послушанием, повелитель! - Начальник стражи, которого в последние часы терзали разнообразнейшие сомнения, наконец-то обрел почву под ногами. Стало ясно, что делать. Выхватив меч, он двинулся к Защитнику Городов.
- Сабих! - воскликнул тот. - Вспомни Керима и возрадуйся. Ваше дело обернулось выгодным.
Сабих остановился. Ситуация вновь запуталась. Керим отправился к гебру, чтобы убедить того принять ислам, а потом исчез. Но если казначей преуспел, тогда надо избавляться от Исы и провозглашать Фарроха правителем города. По крайней мере пока город осажден.
Если же нет - то поступать наоборот.
Так кому же рубить голову?
Иса забеспокоился. Внезапно ему пришло в голову, что начальник стражи, казначей и судья его но очень-то любят. А простые люди так и вовсе ненавидят. Еще он вспомнил, что у Сабиха в коридоре дюжина стражников - отпетых головорезов, во всём ему послушных. И еще: проклятый гебр частенько пил с Сабихом вино. Известно же - ничто так не сближает мужчин, как совместные пирушки.
- Постой, Сабих. - Иса облизал пересохшие губы. - Никому рубить головы не надо. Сперва разберемся. - Он с подозрением посмотрел на гебра: - Аллах ведает, как ты выбрался из зиндана, но отчего же ты не убежал?
- Иса, ты меня удивляешь. Я обещал спасти город. Что до остального и до рассказов, где я был, то не лучше ли нам выйти отсюда? Тюремная сырость плохо действует на мои суставы. А известия, которыми я хочу поделиться, отлагательств не терпят.
Иса с радостью согласился. Глядя на выпученные глаза Сабиха, он чувствовал себя в ловушке. Смешки Рошана, красноречивые взгляды воинов - всё это действовало ему на нервы. Сам предатель, он подозревал предательство и в других. Гремя оружием, стражники затопали по лестнице.
«Не вывернется кафир, - решил про себя Иса. - сброшу со стены, и дело с концами». Ему было невдомек, что Сабих обдумывает схожие мысли, но в отношении его самого.
Рошан ни о чем не думал. Сияние аши поглотило его. Переломный миг близился.
Как и в предыдущие осады, всё решит чудо. Но ему следует немного помочь.
Горизонт подернулся нежной алой дымкой. Над Манбиджем поднималось новое утро. Аромат цветущих вишен стал ярче, насыщенней. Стражники бесстрастно таращились за стену, туда, где белели шатры войск Балака. Для переворота Сабих подбирал людей тупых и исполнительных, напрочь лишенных воображения, и сейчас они лишь ждали приказа. Кто-то один должен был погибнуть. А Фаррох это будет или Иса - одному Аллаху известно.
Им это без разницы.
- Смотри, Иса. - Рошан махнул рукой в сторону кустов терновника. - Узнаешь место?
Иса мрачно кивнул. Еще бы не узнать! Тут он встречался с племянником Балака. На этом самом месте сброд Тимурташа гонял Хасана по колючкам. Памятное место. Стена здесь была слабее: как ни старались каменщики укрепить ее, времени не хватило. Развалить ее не составит большого труда.
- Сюда Балак выставит боевые машины. С этого пригорка он попытается разбить стену. Слышишь, Иса? Нам надо готовиться к вылазке.
- Что за безумие ты предлагаешь, кафир? Это означает лезть льву в пасть.
- А почему бы и нет? Вырвать ему зубы. Мы спрячем дюжину верных людей в терновнике. Пока солнце не встало и лагерь не проснулся после вчерашней попойки. Пусть ждут, а в нужный момент ударят.
Иса подошел к краю стены и заглянул вниз. Сабих напрягся. Стражники переглянулись с мрачным весельем на лицах.
- О Аллах! - слабым голосом сказал Иса. - Я не слышал более глупых слов за всю жизнь. Сабих, давай казним этого кафира прямо здесь и покончим с этим.
- Кафира? - ухмылка начальника стражи стала шире.
Иса выпрямился:
- Нечестивый! Или ты думаешь, что я не знаю, о чем вы договаривались с Керимом? Меня погубить, а город отдать проклятому мерзавцу! Да пожрет гиена твои вонючие кишки! - Он обернулся к стражникам и указал на Рошана: - Эй, взять его! Немедленно!
Нкто не двинулся с места. Сабих покачал головой.
- Не спеши, Иса. Манбидж нам ценнее твоей крови. Ты предал брата, предашь и нас. А Рошан принял истинную веру и перестал быть гебром. Он станет раисом города.
Стражники поддержали его одобряющими выкриками. Слушая их, Иса успокоился. Бывает так, что ребенок в один миг становится взрослым. Это и произошло с ним.
- Принял ислам, говоришь? - сказал он насмешливо, - Ну что ж… Пусть тогда произнесет символ веры.
Рошан молчал.
- Повторяй за мной: «Верую в Аллаха великого, не имеющего товарищей, и в то, что Магомет - пророк его».
Воины неуверенно переминались с ноги на ногу. В их глазах появилась растерянность.
- Рошан, что же ты? - Сабих растерянно схватился за рукоять меча. - Ведь Иса сдерет с тебя кожу. Повторяй за ним!
- Не стану. Иса прав. Кериму не удалось обратить меня в ислам.
В припадке веселья Иса хлопнул себя по бедрам:
- Я ведь говорил! Этот кафир упрям, как дряхлый мул, а вы хотели отдать ему город. И как Аллах допускает в людях глупость, подобную этой? Взять его!
Зашелестела сталь мечей. Стражники двинулись к гебру. Рошан даже не шелохнулся.
- Думай, Сабих! - крикнул он. - Реши же, на чьей ты стороне. - В голосе его звучала такая уверенность, что воины замедлили шаг. - Я могу снять эту осаду. Иса же вас погубит.
- Аллах не видел подобного лжеца, - усмехнулся Иса. - И ведь как врет! Голос не задрожит, щека не дрогнет. Ай, Рошан! Я прикажу сшить из твоей шкуры плащ. Стану ходить в нем на базар - и видит Аллах, в торге и плутовстве мне не найдется равных. Ну скажи, скажи, безумец, на что ты надеешься? Как ты выполнишь обещанное?
- Оглянись, Иса. Что ты там видишь?
Иса повернул голову. Зрачки его расширились.
По вытоптанной траве, мимо торчащего облаком терновника шли двое. Они были слишком заняты, чтобы обращать внимание на разные пустяки. На стену Манбиджа, на сгрудившихся на ней солдат. Беседа, увлекшая их, оказалась столь занимательной, что они забыли обо всём на свете.
От стены их отделяло расстояние полета стрелы.
Нет, уже меньше.
- Это Балак, - с благоговением начал Сабих. - А с ним…
- Усама ибн Мункыз. Славный воин и правдивый человек, которого вы незаслуженно считаете вралем, - докончил Рошан. И жестом, не терпящим возражения, вытянул руку: - Лук и стрелы. Быстро!
- Нет! - истерично выкрикнул Иса. - Не вздумай, проклятый кафир! Балак - истинный воин Пророка, а ты…
- Скорее. Он уходит.
Расталкивая стражников, к Рошану бросился человек в шапке с торбаганьими хвостиками:
- На! Держи!
И, обернувшись к воинам, заговорил взахлеб:
- Я его знаю! Он попадет! Приходил к нам… спорил… ворону подстрелил! А мой лук ему привычен и знаком, хвала Аллаху!
Фаррох усмехнулся. Горячий парень Басир, с которым он соревновался в меткости. А если говорить честно, не соревновался, а хвастался. Ворону подстрелил, надо же…
Балак уже выходил из опасной зоны. Спутник его, славный воин Усама, шел неудачно, почти закрывая эмира. Будь Балак стройнее или ниже ростом, Рошан не стал бы и пробовать. Но, к счастью, эмира не зря звали Горой.
«Если я попаду в Усаму, вселенная мне не простит - мелькнула непонятно откуда взявшаяся мысль. - Этот фантазер и поэт принадлежит всему миру. И нам, и будущим поколениям. Балак же принадлежал себе самому, своей алчности и тщеславию. Ворона, прыгающая в пожухлой траве».
Плавным движением Рошан натянул тетиву. Аша искрилась на кончике его стрелы - яростная, неукротимая. Почти не целясь, гебр выстрелил.
История изменила свой ход.
ХАСАН ИБН КУМУШТЕГИН, ИЛИ ИГРОКИ МИЛОСТЬЮ АЛЛАХА
В армейском зиндане стояла непрошибаемая вонь. Пахло потом, испражнениями, протухшей капустой. Тимурташ, став лагерем подле Манбиджа, чуть ли не в первую очередь распорядился, чтобы выкопали яму. Зинданы и тюрьмы были пунктиком юного эмира. В месте, где не имелось бы поблизости уютного и вонючего узилища, он чувствовал себя неспокойно.
Туркмены рыли зиндан, проклиная всё и вся. Им не давала покоя мысль, что они стараются для самих себя. Яма вышла достаточно просторной и вместила всех пленных, но для слабейших превратилась в братскую могилу.
После того как эмир казнил пленных франков, стало немного полегче. Дьявольская духота, от которой перед глазами плыли зеленые круги, немного рассеялась. Немного - так, чтобы можно было жить.
Помните случай, так и не попавший в «Занимательные истории» Абу Али аль-Мухассина ат-Танухи? «Жена говорит мужу: «О свет очей моих! Ты был у городского судьи и играл в шахматы. Но отчего же так пахнет от тебя вином?» На что муж резко ответил: «Ради Аллаха великого, милостивого! Жена, разве шахматами должно от меня пахнуть?»
Когда Хасану рассказывают эту историю, он грустно улыбается. Запах шахмат для него навеки связан с тюремной вонью, от которой не было спасения в зиндане Тимурташа.
Дело в том, что все обитатели ямы, выжившие в проклятой бойне, были непревзойденными шахматистами.
- Клянушь ражводом ш женами, которых у меня нет, этой партии тебе не одолеть! - старик по-бабьи пожевал беззубым ртом. - Хожу ладьей на край дошки. - И уточнил: - крайний из принадлежащих тебе.
- Э-э, уважаемый шейх! Не смешите мою феску. Там уже три хода стоит ваш конь.
- Неправда! - взорвался гул голосов. Возмущенный рык Хасана влился в него, как ручей в реку: - У нас все ходы запомнены.
От бучи, поднятой заключенными, к небу поднялись волны зловония. Где-то там, в недосягаемой выси, зашевелился стражник.
- Эй, уважаемые! - просипел он. - Нельзя ли потише? Устроили ромашку, понимаешь: ферзь туда - конь сюда. Спать мешаете!
- А вам и нельзя спать! Нельзя! - визгливо заволновался иудей. - Вдруг мы бежать вздумаем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45