– Давай-ка просыпайся, – сказал Шеф, тайком зевая. По интеркому он вызвал Яну. – Вдруг не сможешь потом повторить, – пояснил он Ларсону.
– А я уж и не ждала, что пригласите, – войдя в кабинет, буркнула Яна, то же, кажется, не выспавшаяся.
– Свари нам кофе, – жестко парировал Шеф.
– Мне с… эээ, – по наивности Ларсон начал было требовать топленого молока, но осекся. А я уже со всех ног бежал вдогонку за Яной. Я привел ее за руку, согнал Ларсона с почетного вельветового кресла и усадил в кресло девушку.
– Хью, можешь продолжать, – провозгласил Шеф, довольный устроенным переполохом. В начале рабочего дня ничто так не помогает проснуться, как небольшой переполох. Подавив зевоту, Ларсон выпалил:
– Среднее значение инкубационного периода Кап-вируса равно двум дням!
– А не среднее? – осведомился Шеф.
– От одного до трех.
– Нам это что-то дает?
– Конечно, – с достоинством ответил Ларсон. – Численное моделирование подтвердило наше предположение. Как вы помните, симптомы инфекционного заражения появились у астронавтов с разницей в один день. У инкубационного периода очень велика дисперсия. Следовательно, инкубационный период неизвестного вируса должен быть короток. Если бы численный эксперимент дал не два дня, а два месяца, то пришлось бы заключить, что астронавты заразились не Кап-вирусом.
Шеф смотрел на Ларсона не мигая. Неужели эксперт не понимает, как он нас разочаровал.
– Хью, скажи прямо, ты сумел определить когда и где вирус Пака превратился в Кап-вирус?
– К сожалению, нет. Я могу утверждать только, что для стопроцентного заражения необходимо значительное количество Кап-вируса. Это означает, что в действительности росток алеф-измерения был еще толще, чем предсказывал Рассвел. И что в момент возникновения ростка плотность вирионов была велика. В распыленном состоянии видоизменилось бы лишь незначительное количество вируса. Скорее всего, изменение ориентации произошло, когда вирус находился в пробирке. Иными словами, вирус Пака стал Кап-вирусом после того, как Милн создал вирусную культуру и до того, как он начала свои эксперименты на «Телемаке». Более точного ответа микробиология дать не в состоянии. Поэтому нам надо подойти с другой сторо-ыыы…
Ларсон в очередной раз зевнул.
– Чем бы его взбодрить, – вслух подумал Шеф.
Яна вскочила с кресла и куда-то убежала.
– Я не это имел в виду! – рявкнул Шеф ей вдогонку.
Девушка вернулась с пузырьком таблеток.
– На, съешь таблеточку, – ласково сказала она Ларсону.
– С кофеином?
– С ним.
– Не употребляю, – поворотил нос Ларсон. – Мне можно продолжить?
– Не просто можно – мы на этом настаиваем! – радостно отозвался Шеф.
– Так вот. Продолжаю свою мысль. Кстати, где она? Нашел. Нас интересует, где возник росток алеф-измерения. Я предлагаю решать эту задачу последовательно. Росток алеф-измерения возник либо на «Телемаке», либо Милн завез на станцию уже измененный вирус. Предположим, что на «Телемаке». Детекторы должны были бы зафиксировать возникновение ростка, но мы не знаем, был ли вблизи станции детектор. Яна убеждена (девушка закивала с еще большим воодушевлением), что из таблицы изъяли координаты детектора, находившегося вблизи «Телемака». Этот вывод она делает на основе анализа размера клетки с координатами детекторов… Да, Яна… – Ларсон уступил слово Яне, которая, дабы привлечь внимание, изо всех сил тянула руку.
– Я сама скажу. Во-первых я проанализировала размещение детекторов по Секторам. Чем ближе к Сектору Улисса тем их больше. В Секторах, соседних с Сектором Улисса, их разместили по шесть штук. Но в самом Секторе Улисса, если верить таблице, только пять детекторов – противоречие. Следовательно, Мартин действительно вычеркнул шестой детектор из Сектора Улисса. Во-вторых я проанализировала пространственное распределение детекторов внутри каждого Сектора. Это распределение подчинено определенному правилу. Согласно этому правилу, вычеркнутый детектор должен был находиться либо у Терминала сорок-десять, либо у Терминала сорок-одиннадцать. Но последний построен недавно, к тому же он сейчас бездействует, следовательно, детектор находился у сорок-десятого, то есть вблизи станции «Телемак-Пи». У меня всё.
– Спасибо, Яна. – сказал Ларсон. – Господа, пора перейти к промежуточным выводам. Детектор был, но его изъяли из таблицы. Зафиксировал ли он что-нибудь? Это известно Нибелинмусу и, вероятно, Мартину. Хочу обратить внимание, что найти ответ на этот вопрос для нас крайне важно. От ответа зависит, что следует считать мотивом убийства. Скажем, если детектор обнаружил появление ростка внутри «Телемака», то убийца должен был об этом знать, следовательно, убийца имеет доступ к детекторам, он связан с ДАГАРом и его мотив – скрыть от всех макроросток алеф-измерения. Ведь ДАГАР пытается скрыть, что на «Монблане» был такой росток.
Теперь руку поднял Шеф.
– Хью, ты забыл, что мы пришли к выводу, что ДАГАР не заинтересовался событиями на «Телемаке». Поэтому убийца, кем бы он ни был, не сотрудничает с ДАГАРом. Понятно, что убийца хотел скрыть одно из двух – либо существование макроростка, либо существование Кап-вируса.
– Алексеев выбрал бы Кап-вирус, – подал голос я, – он считает, что в деле «Телемака» замешаны какие-то секретные микробиологические исследования.
– Да, такова версия Алексеева. Он уверен, что убийцей был Стахов, потому что только Стахова можно связать с микробиологическими исследованиями. Теперь нам известно, что убийца остался жив, поэтому у нас появилось больше шансов установить его личность. У обоих – у Стахова и у Кастена, кажется, остались семьи… – и Шеф исподлобья посмотрел на меня.
– Вы имеете в виду, что сентиментальный убийца не выдержал и навестил семью?
– Уверен, он это сделал.
– А мне, – продолжал я, – предстоит слетать на Ундину и поговорить с Марией Стаховой и Луизой Кастен.
– Было бы неплохо, – сказал Шеф, словно я сам напрашивался на путешествие к Ундине. – Теперь твое задание существенно упростилось. Больше не нужно искать гипотетических сообщников Кастена и Стахова. Нужно искать одного из астронавтов. Для начала ты выяснишь, кого именно нам предстоит искать.
– В два счета, – поддакнул я.
– Я рад это слышать. Твоя уверенность вселяет надежду и в нас, твоих коллег. Видя, с каким рвением ты берешься за выполнение столь ответственного задания, мы так же не ударим в грязь лицом. Мы… Хью ты слушаешь? Это тебя касается!
Минуту назад Ларсон подумал, что наша с Шефом пикировка затянется надолго и у него есть время немного вздремнуть.
– Я лечу вместе с ним?! – с ужасом воскликнул Ларсон, знавший дорогу только от дома до лаборатории.
– Нет, но полетишь, если будешь спать, когда я раздаю задания. Найди способ восстановить таблицу к проекту «ОК-НО». Найди, черт побери, хоть один вариант, что бы могло значить это название – «ОК-НО»!
– Найду, черт побери!
– Прекрасно! Яна, ты, как и прежде, помогаешь Ларсону.
– А вам?
– И мне.
– Хорошо, – пролепетала Яна и потупила взор.
– Шеф, можно вопрос? – обратился я.
– Валяй.
– Кто оплачивает расходы?
– Кто нужно. Но особо не шикуй.
Я сказал, что не буду. Шеф еще немного поворчал и отпустил нас восвояси.
Над линией гор на горизонте мелькнуло зарево. Шеф опустил бинокль и посмотрел на часы. Девять тридцать. Точно по расписанию. Диспетчер космопорта подтвердил: «Рейс триста восемнадцать Центральный – Пересадочная Станция стартовал согласно расписанию.» Шеф сказал спасибо. Зачем спасибо, подумал он, на кой черт роботу мое спасибо. А если не робот? Не разберешь…
– Будем на природу любоваться или займемся делом? – нагловато поинтересовался маленький человечек, сидевший на полу на корточках.
– Делом, Гуго, конечно, делом, – устало ответил Шеф и опустился рядом с бывшим хакером-медвежатником.
В кабинет вошел Ларсон – вошел и остолбенел: посреди кабинета, прямо на полу, сидел его босс и еще один неприятный мелкий тип, которого босс почему-то считает великим экспертом по охранным системам. Не обращая внимания на Ларсона, они продолжали возиться с каким-то ящиком. Одна сторона ящика напоминала дверцу сейфа, остальные скрывались под слоем проводов и электронных плат. Шина из разноцветных проводов шла от ящика к миникомпьютеру. Над миникомпьютером склонился мелкий тип. Отто Гугенгейм, вспомнил Ларсон его настоящее имя. Для своих – Гуго-Великан.
Шеф держал в руках вилкообразный щуп, соединенный тонким проводом с шефским компьютером.
– Ну и куда теперь? – спросил Шеф.
Гуго показал на какое-то соединение на боковой стороне ящика. Шеф подсоединил щуп и побежал к своему компьютеру. Через несколько секунд на экране миникомпьютера загорелся сигнал тревоги, одновременно завыла сирена.
– Да выруби же ее! – заорал Шеф. – Ларсон, чего тебе?
– Услышал сирену, подумал, не случилось ли чего… – пробормотал Ларсон после того, как Гуго выключил звук у миникомпьютера.
– Ты пришел до сирены.
– А три предыдущие?
– Так ты пришел после третьего звонка?
Ларсону расхотелось спорить. Гуго вновь поторопил Шефа:
– Давай, Шеф, у тебя еще две попытки.
Шеф наклонился к ящику и проволочкой указал:
– А что если вот сюда…
– Там напря…
– Мать твою!!!
Шефа здорово тряхануло.
– Ларсон, все из-за тебя!
– В перчатках надо работать, – заметил Гуго. – Первая заповедь: всегда работай в печатках.
– Не учи, я у себя дома, – огрызнулся Шеф.
– Напряжение и на Оркусе – напряжение.
– Ты и там успел посидеть?
– А будешь огрызаться, совсем уйду, – пригрозил Гуго. – Мне и так досадно, что ты не веришь мне на слово. Сказал же: эти сейфы – как жена Цезаря – вне подозрений. А ты, давай попробуем, давай попробуем…
Ларсон смекнул в чем дело и вернулся в лабораторию.
Через пятнадцать минут после второй (а с предыдущими – шестой) сирены в лаборатории раздался звонок интеркома.
– Хью, ты там?
– Здесь, босс.
– Шел бы домой, – по-доброму посоветовал Шеф. Его мучили угрызения совести.
– Уже собираюсь. Сейчас досмотрю…
– Кино?
– Ну практически. Просматриваю локусы космологов. Ищу, не мелькнет ли где «ОК-НО».
– И не мелькает?
– Да как сказать. Возможно, это не имеет значения…
– Мой дорогой коллега, – обратился Шеф не типичным для себя образом, но – поздний вечер, рабочий день давно закончился, почему бы и не обратиться к Ларсону «мой дорогой коллега». – Некий мудрец однажды заметил, что в этом мире либо все имеет значение, либо ничего не имеет значения, поэтому… поэтому решать мне. Так что ты там нашел?
– Зайдете или мне зайти? – сухо отозвался эксперт.
– Зайду. Не уходи пока.
Шеф сунул проволочку в карман и спешащей походкой (будто в самом деле опасался, что Ларсон его не дождется) прошел в лабораторию. Ларсон сидел перед экраном, на шаги Шефа он не обернулся. Когда Шеф приблизился к экрану, Ларсон выделил в черную рамку небольшой фрагмент плотного, набранного мелким шрифтом, текста.
– Это что за некролог? – удивился Шеф.
– Стенограмма симпозиума по космологии.
– Давно?
– Одиннадцать лет. Поэтому я сказал, что вряд ли это то, что мы ищем.
– Увеличь. Глаза сломаешь, читая тут…
Некролог на смерть мелкого клерка разросся до официального сообщения о кончине губернатора Фаона.

"…существования внеземных цивилизаций по-прежнему стоит на первом плане. А вы, доктор Нибелинмус, что думаете по этому вопросу?
Нибелинмус:
Не столько существования, сколько столкновения. Неожиданное проникновение в занятую нашей цивилизацией область галактики – вот где кроются все наши страхи.
Старк:
Мы держим двери на замке… (смеется)
Нибелинмус:
Как говорится, не войдут в дверь, так влезут в ок- но . Ваша беспечность мне непонятна. Мы не-достаточно учитываем влияние спонтанных ультраструнных неоднородностей, группа сим-метрий которых не является внутренней, вопреки…"

– Это ты подчеркнул? – спросил Шеф.
– Да. Во второй реплике Нибелинмуса слово «окно» разбито для переноса на новую строку. «Окно» стало «ок-ном».
– Что за издание?
– Ежегодник «Космология и Астрофизика». Перед вами точная копия печатной страницы. Защищена и не редактируется.
– Все равно закажи в библиотеке.
– Вы полагаете, это серьезно?
– Хью, – произнес Шеф так, чтобы у эксперта не осталось и тени сомнения в серьезности того, что будет сказано, – можешь больше не искать. Название проекта взято из реплики Нибелинмуса. Все оказалось хуже, чем я думал. Придется думать заново. Иди отдыхай.
– А Ильинский?
– Иди. Я ему сообщу.

17. Фаон – Ундина
За первые пять дней путешествия я последовательно преодолел:
Пересадочную станцию, где по-хамски перетряхнули весь мой багаж, потому что таможня нашла какую-то ошибку в декларировании оружия.
Терминал Фаона, где багаж не обыскивают, но зато есть риск, что его засунут не в тот блок, и потом ходи, собирай белье по всей галактике.
Терминал ТКЛ-1978, куда меня выкинуло из-за нарушения дерелятивизации в Канале, и целые сутки я проторчал в восьмиместной каюте «для отставших пассажиров», хотя ни от чего не отстал – как и семеро моих сокамерников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56