хороший партнер по
бриджу есть бесценный алмаз.
Так же, как истинный джентльмен в постели. Призовым жеребцом Артура
назвать было трудно, но и мне уже было не восемнадцать, и я никогда не
отличалась такой красотой, как Кэрол. Зато он всегда проявлял
ответственность и делал все, что мог.
Была у него одна странность: после первого нашего свидания у меня
дома он каждый раз настаивал, чтобы мы встречались в мотеле.
- Морин, - объяснял он, - если ты берешь на себя труд приехать ко
мне, я тогда уверен, что тебе действительно этого хочется. И наоборот -
если я снимаю комнату в мотеле, значит, достаточно заинтересован в тебе,
чтобы взять на себя этот труд. Когда же кому-то из нас надоест утруждать
себя - значит, пришло время поцеловаться на прощание и расстаться без
слез.
Это время пришло в июне восемьдесят второго года. По-моему, каждый из
нас только и ждал, когда другой заговорит об этом. Двадцатого июня, идя
пешком на свидание с Артуром, я раздумывала, не начать ли мне этот
разговор во время отдыха, после первого раза, - потом второй раз, если он
захочет, и прощаемся. А может, милосерднее будет сказать, что я собираюсь
на восток навестить дочь? Или же разорвать сразу?
Я дошла до пересечения бульваров Ломас и Сан-Матео. Никогда мне не
нравился этот перекресток: светофор переключался слишком быстро, а
бульвары были широкие и в последнее время стали еще шире. К тому же в тот
день из-за ремонтных работ на магистрали Пан-Америкэн грузовой транспорт
шел в объезд по Сан-Матео, потом поворачивал на Сентрал и возвращался на
трассу.
Я дошла до середины, когда светофор переключился и на меня ринулся
весь транспорт, а впереди - гигантский грузовик. Я заметалась, бросилась
назад, оступилась и упала.
Последнее, что я видела, был полисмен. Я знала, что тот грузовик
сейчас наедет на меня, и успела подумать: посоветовал бы мне отец
помолиться перед концом моей языческой жизни или нет?
Что-то подхватило меня с мостовой, и я лишилась сознания.
Мне смутно казалось, что меня выносят из "скорой помощи" и кладут на
каталку. Потом я снова потеряла сознание и очнулась в кровати. Около меня
хлопотала маленькая, черненькая, красивая женщина с волнистыми волосами.
Она медленно, внятно произнесла с испанским, как показалось мне, акцентом:
- Мама Морин, я Тамара. От имени Лазаруса и всех твоих детей
приветствую тебя на Терциусе.
Я уставилась на нее, не веря своим глазам и ушам.
- Ты Тамара? Ты вправду Тамара? Жена капитана Лазаруса Лонга?
- Да, я жена Лазаруса. Я Тамара. Я дочь твоя, мама Морин. Добро
пожаловать, мама. Мы любим тебя.
Я заплакала, и она прижала меня к груди.
25. ВОЗРОЖДЕНИЕ В БУНДОКЕ
Давайте-ка еще раз.
20 июня 1982 года я, будучи в Альбукерке, Нью-Мексико, направлялась
на любовное свидание в мотель - и это просто скандал, ведь на днях мне
должно было стукнуть сто лет, хоть я успешно и притворялась, что намного
моложе. А тот, к кому я шла, был дедушка-вдовец, который будто бы верил,
что я - примерно его ровесница.
В те времена и в том обществе свято верили в то, что старых женщин
секс не интересует, а старики с обвисшими пенисами больше не испытывают
никаких желаний... ну разве что грязные старые извращенцы, у которых
преступная патологическая тяга к молоденьким девушкам. Все молодые люди
были в этом убеждены - ведь они видели, что их бабушки и дедушки только и
делают, что поют гимны и играют в шашки. Чтобы мои дедушка с бабушкой
занимались сексом? Как можно говорить такие гадости!
А в домах для престарелых соблюдалась строгая сегрегация по половому
признаку, чтобы подобных "гадостей" не происходило.
Итак, эта грязная, порочная старуха попала в поток уличного движения,
запаниковала, упала, лишилась чувств - и очнулась в Бундоке на планете
Теллус Терциус.
Я уже слышала о Теллус Терциусе. Шестьдесят четыре года назад, будучи
скромной молодой матерью семейства с незапятнанной репутацией, я
соблазнила сержанта Теодора Бронсона, и он в постели открыл мне, что
прибыл из будущего, с далеких звезд, зовут его капитан Лазарус Лонг и он
председатель будущего Фонда Говарда и мой дальний потомок!
Я уже предвкушала, как буду долго и счастливо сожительствовать с ним
после войны под снисходительным надзором моего мужа.
Но Теодор отправился во Францию в составе Американского
экспедиционного корпуса и пропал без вести в одном из самых тяжелых боев.
Пропал без вести - значит, убит; другого понятия это выражение не имело.
Когда я очнулась на руках у Тамары, мне было очень трудно поверить во
все это... особенно в то, что Теодор жив и здоров. А когда я наконец
поверила (Тамаре нельзя не верить), меня охватило горе: поздно, слишком
поздно!
Тамара как могла утешала меня, но ей мешал языковой барьер: она
говорила только на ломаном английском, а я не знала ни слова на галакте.
(Речь, с которой Тамара обратилась ко мне впервые, она заранее выучила.)
Послали за ее дочерью Иштар. Иштар выслушала меня, поговорила со мной
и вбила, наконец, мне в голову, что мои сто лет ничего не значат: меня
омолодят.
Про омоложение я уже слышала когда-то от Теодора, но никогда не
думала, что подвергнусь ему сама.
Мои собеседницы твердили свое.
- Мама Морин, - сказала Иштар, - я вдвое старше тебя. Последний раз я
омолаживалась восемьдесят лет назад. А морщины где? Пусть твой возраст
тебя не волнует - с тобой не будет никаких проблем. Сейчас же начнем брать
анализы, и скоро тебе опять будет восемнадцать. Через несколько месяцев -
не через два-три года, как бывает в особо трудных случаях.
- Верно, - энергично кивала Тамара. - Иштар верное слово сказать. Моя
четыреста. Умирать собирался. - Она похлопала себя по животу. - Теперь
ребенок здесь.
- Да, от Лазаруса, - подтвердила Иштар. - Я генетически вычислила
этого ребенка и заставила Лазаруса зачать его, прежде чем он отправился
тебя спасать. У нас не было уверенности, что он вернется - с этими рейсами
никогда ничего не известно. У меня хранится его сперма, но она иногда
портится, хоть и замороженная; я хочу, чтобы Лазарус делал как можно
больше младенцев естественным путем. И ты тоже, мама Морин, - добавила
она. - Я надеюсь, ты подаришь нам еще много-много ребят. Наши расчеты
показывают, что свою уникальную генную структуру Лазарус получил в
основном от тебя. Тебе не придется вынашивать самой -
матери-заместительницы будут стоять в очереди, чтобы получить право носить
ребенка мамы Морин. А впрочем, как пожелаешь.
- Да разве я смогу?
- Конечно - когда мы опять сделаем тебя молодой.
- Тогда я буду рожать! - глубоко вздохнула я. - Вот уж сорок четыре
года - верно? Да, сорок четыре года прошло с тех пор, как я в последний
раз была беременна - хотя всегда охотно шла на это. Нельзя ли мне еще
некоторое время не встречаться с Теодором - то есть с Лазарусом? Пока меня
не омолодят? Мне страшно подумать, что он увидит меня такой. Старой.
Совсем другой, чем он знал.
- Ну конечно. В омоложении всегда присутствуют эмоциональные факторы.
И мы делаем все так, чтобы клиент был доволен.
- Тогда пусть он лучше не видит меня, пока я не стану похожа на ту,
прежнюю.
- Будет сделано.
Я попросила фотографию Теодора-Лазаруса, и мне показали голограмму в
движении, пугающе живую. Я знала, что мы с Теодором похожи, как брат и
сестра - первым это заметил отец. Но то, что я увидела, поразило меня.
- Да это же мой сын! - Голограмма изображала моего сына Вудро - моего
гадкого и самого любимого мальчика.
- Да, он твой сын.
- Нет-нет! Я хочу сказать, что капитан Лазарус Лонг, которого я знала
как Теодора - вылитый мой сын Вудро Вильсон Смит. Тогда я этого не
замечала. Правда, во время нашего краткого знакомства с капитаном
Лазарусом Вудро было всего пять лет - тогда они не были так похожи.
Значит, Вудро вырос таким же, как его отдаленный потомок. Странно. Меня
это почему-то взволновало.
Иштар с Тамарой переглянулись и обменялись несколькими фразами на
незнакомом мне языке (галакте). Я чувствовала, что они обеспокоены.
Наконец Иштар твердо сказала:
- Мама Морин, Лазарус Лонг - это твой сын Вудро Вильсон.
- Да нет же. Я видела Вудро всего несколько месяцев назад. Ему
шестьдесят девять, но выглядит он значительно моложе - в точности как это
изображение капитана Лазаруса - сходство просто поразительное. Но Вудро
остался в двадцатом веке. Я знаю.
- Да, он остался там, мама Морин. То есть оставался, хотя Элизабет
говорит, что время глагола не имеет значения. Вудро Вильсон Смит вырос в
двадцатом веке, почти весь двадцать первый век провел на Марсе и Венере,
вернулся на Землю в двадцать втором веке... - Иштар подняла глаза к
потолку. - Фина!
- Кто тер мою лампу? Чем помочь тебе, Иштар?
- Попроси у Джастина английский экземпляр мемуаров Старейшего,
хорошо?
- Зачем просить Джастина - у меня у самой они есть. Тебе переплести
или дать в рулоне?
- Переплести, наверно. Но пусть их принесет Джастин, Фина, - он будет
горд и счастлив.
- Еще бы. Мама Морин, они хорошо с тобой обращаются? Если нет, скажи
мне - я тут всем заправляю.
Вскоре пришел человек, тревожно напомнивший мне Артура Симмонса. Но
это было просто сходство - и наружное, и внутреннее. В 1982 году Джастин
Фут, как и Артур Симмонс, был бы бухгалтером-ревизором. Джастин нес
чемоданчик-дипломат. (Plus le change, plus la meme chose [чем больше все
меняется, тем больше остается прежним (фр.)].) Был неловкий момент, когда
Иштар представляла его: он был сам не свой от волнения, что видит меня. Я
взяла его за руку.
- Моя первая праправнучка, Нэнси Джейн Харди, вышла за молодого
человека по имени Чарли Фут. Это было, кажется, 1972 году - я ездила к ней
на свадьбу. Тот Чарли Фут - не родственник тебе?
- Он мой предок, матушка Морин. Нэнси Джейн Харди произвела на свет
Джастина Фута Первого в канун тысячелетия, 31 декабря 2000 года по
грегорианскому календарю.
- Вот как? Значит, у Нэнси Джейн хороший, длинный послужной список.
Ее назвали в честь ее прабабушки, самой старшей из моих детей.
- Да, так указано в архивах. Нэнси Айрин Смит Везерел, твоя старшая,
праматерь. А я назван в честь свекра Нэнси, Джастина Везерела. - Джастин
превосходно говорил по-английски с каким-то странным акцентом - не
бостонским ли?
- Выходит, я в некотором роде твоя бабушка. Поцелуй меня, внучек - не
надо нервничать и держаться так официально. Ведь мы родня.
Тут он осмелел и крепко, как я люблю, поцеловал меня в губы. Будь мы
одни, я бы, возможно, не остановилась на этом - он-таки очень походил на
Артура.
- Я происхожу от вас с Джастином Везерелом еще и по другой линии,
бабушка, - сказал Джастин. - Через Патрика Генри Смита, который родился у
тебя 17 июля 1932 года.
- Боже мой! - вздрогнула я. - Так мои грехи преследуют меня даже и
здесь. Ну да - ты же работал в архивах Фонда, а я действительно сообщила
тогда в Фонд, что сын у меня незаконный: Фонд должен был знать всю правду.
Иштар и Тамара пришли в недоумение. Джастин сказал:
- Извини, бабушка Морин. - Поговорил с ними по-своему и объяснил мне:
- Здесь не знают, что такое незаконнорожденные дети: плод здесь
рассматривается только с точки зрения генетики - удовлетворителен он или
нет. Мне трудно им объяснить, как гражданское состояние ребенка может
поставить его вне закона.
Тамара, слушая объяснения Джастина, сначала опешила, потом
захихикала. Иштар сохранила серьезность и что-то сказала Джастину на
галакте.
- Доктор Иштар говорит, - пояснил тот: - Жаль, что ты только раз
родила ребенка от другого отца. Она говорит, что надеется получить от тебя
еще много детей, причем у каждого будет другой отец. После того, как
проведут омоложение.
- Жду с нетерпением, - ответила я. - Джастин, ты принес мне книгу?
Книга называлась "Жизни Лазаруса Лонга", с подзаголовком: "Жизни
патриарха семей Говарда (Вудро Вильсона Смита, Лазаруса Лонга, капрала
Теда Бронсона - и еще с полдюжины имен), самого старшего из всех людей".
Я не упала в обморок, наоборот - ощутила нечто близкое к оргазму.
Иштар, имевшая кое-какое понятие о нравах моего времени, не сразу решилась
сказать мне, что мой любовник восемнадцатого года был в действительности
моим сыном. Она не могла знать, что меня никогда не связывали табу моего
клана и к инцесту я отношусь просто, словно кошка. Самое большое
разочарование, испытанное мной в жизни, - это отказ моего отца принять то,
что я так хотела ему отдать, - с первой своей менструации до того дня,
когда я потеряла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
бриджу есть бесценный алмаз.
Так же, как истинный джентльмен в постели. Призовым жеребцом Артура
назвать было трудно, но и мне уже было не восемнадцать, и я никогда не
отличалась такой красотой, как Кэрол. Зато он всегда проявлял
ответственность и делал все, что мог.
Была у него одна странность: после первого нашего свидания у меня
дома он каждый раз настаивал, чтобы мы встречались в мотеле.
- Морин, - объяснял он, - если ты берешь на себя труд приехать ко
мне, я тогда уверен, что тебе действительно этого хочется. И наоборот -
если я снимаю комнату в мотеле, значит, достаточно заинтересован в тебе,
чтобы взять на себя этот труд. Когда же кому-то из нас надоест утруждать
себя - значит, пришло время поцеловаться на прощание и расстаться без
слез.
Это время пришло в июне восемьдесят второго года. По-моему, каждый из
нас только и ждал, когда другой заговорит об этом. Двадцатого июня, идя
пешком на свидание с Артуром, я раздумывала, не начать ли мне этот
разговор во время отдыха, после первого раза, - потом второй раз, если он
захочет, и прощаемся. А может, милосерднее будет сказать, что я собираюсь
на восток навестить дочь? Или же разорвать сразу?
Я дошла до пересечения бульваров Ломас и Сан-Матео. Никогда мне не
нравился этот перекресток: светофор переключался слишком быстро, а
бульвары были широкие и в последнее время стали еще шире. К тому же в тот
день из-за ремонтных работ на магистрали Пан-Америкэн грузовой транспорт
шел в объезд по Сан-Матео, потом поворачивал на Сентрал и возвращался на
трассу.
Я дошла до середины, когда светофор переключился и на меня ринулся
весь транспорт, а впереди - гигантский грузовик. Я заметалась, бросилась
назад, оступилась и упала.
Последнее, что я видела, был полисмен. Я знала, что тот грузовик
сейчас наедет на меня, и успела подумать: посоветовал бы мне отец
помолиться перед концом моей языческой жизни или нет?
Что-то подхватило меня с мостовой, и я лишилась сознания.
Мне смутно казалось, что меня выносят из "скорой помощи" и кладут на
каталку. Потом я снова потеряла сознание и очнулась в кровати. Около меня
хлопотала маленькая, черненькая, красивая женщина с волнистыми волосами.
Она медленно, внятно произнесла с испанским, как показалось мне, акцентом:
- Мама Морин, я Тамара. От имени Лазаруса и всех твоих детей
приветствую тебя на Терциусе.
Я уставилась на нее, не веря своим глазам и ушам.
- Ты Тамара? Ты вправду Тамара? Жена капитана Лазаруса Лонга?
- Да, я жена Лазаруса. Я Тамара. Я дочь твоя, мама Морин. Добро
пожаловать, мама. Мы любим тебя.
Я заплакала, и она прижала меня к груди.
25. ВОЗРОЖДЕНИЕ В БУНДОКЕ
Давайте-ка еще раз.
20 июня 1982 года я, будучи в Альбукерке, Нью-Мексико, направлялась
на любовное свидание в мотель - и это просто скандал, ведь на днях мне
должно было стукнуть сто лет, хоть я успешно и притворялась, что намного
моложе. А тот, к кому я шла, был дедушка-вдовец, который будто бы верил,
что я - примерно его ровесница.
В те времена и в том обществе свято верили в то, что старых женщин
секс не интересует, а старики с обвисшими пенисами больше не испытывают
никаких желаний... ну разве что грязные старые извращенцы, у которых
преступная патологическая тяга к молоденьким девушкам. Все молодые люди
были в этом убеждены - ведь они видели, что их бабушки и дедушки только и
делают, что поют гимны и играют в шашки. Чтобы мои дедушка с бабушкой
занимались сексом? Как можно говорить такие гадости!
А в домах для престарелых соблюдалась строгая сегрегация по половому
признаку, чтобы подобных "гадостей" не происходило.
Итак, эта грязная, порочная старуха попала в поток уличного движения,
запаниковала, упала, лишилась чувств - и очнулась в Бундоке на планете
Теллус Терциус.
Я уже слышала о Теллус Терциусе. Шестьдесят четыре года назад, будучи
скромной молодой матерью семейства с незапятнанной репутацией, я
соблазнила сержанта Теодора Бронсона, и он в постели открыл мне, что
прибыл из будущего, с далеких звезд, зовут его капитан Лазарус Лонг и он
председатель будущего Фонда Говарда и мой дальний потомок!
Я уже предвкушала, как буду долго и счастливо сожительствовать с ним
после войны под снисходительным надзором моего мужа.
Но Теодор отправился во Францию в составе Американского
экспедиционного корпуса и пропал без вести в одном из самых тяжелых боев.
Пропал без вести - значит, убит; другого понятия это выражение не имело.
Когда я очнулась на руках у Тамары, мне было очень трудно поверить во
все это... особенно в то, что Теодор жив и здоров. А когда я наконец
поверила (Тамаре нельзя не верить), меня охватило горе: поздно, слишком
поздно!
Тамара как могла утешала меня, но ей мешал языковой барьер: она
говорила только на ломаном английском, а я не знала ни слова на галакте.
(Речь, с которой Тамара обратилась ко мне впервые, она заранее выучила.)
Послали за ее дочерью Иштар. Иштар выслушала меня, поговорила со мной
и вбила, наконец, мне в голову, что мои сто лет ничего не значат: меня
омолодят.
Про омоложение я уже слышала когда-то от Теодора, но никогда не
думала, что подвергнусь ему сама.
Мои собеседницы твердили свое.
- Мама Морин, - сказала Иштар, - я вдвое старше тебя. Последний раз я
омолаживалась восемьдесят лет назад. А морщины где? Пусть твой возраст
тебя не волнует - с тобой не будет никаких проблем. Сейчас же начнем брать
анализы, и скоро тебе опять будет восемнадцать. Через несколько месяцев -
не через два-три года, как бывает в особо трудных случаях.
- Верно, - энергично кивала Тамара. - Иштар верное слово сказать. Моя
четыреста. Умирать собирался. - Она похлопала себя по животу. - Теперь
ребенок здесь.
- Да, от Лазаруса, - подтвердила Иштар. - Я генетически вычислила
этого ребенка и заставила Лазаруса зачать его, прежде чем он отправился
тебя спасать. У нас не было уверенности, что он вернется - с этими рейсами
никогда ничего не известно. У меня хранится его сперма, но она иногда
портится, хоть и замороженная; я хочу, чтобы Лазарус делал как можно
больше младенцев естественным путем. И ты тоже, мама Морин, - добавила
она. - Я надеюсь, ты подаришь нам еще много-много ребят. Наши расчеты
показывают, что свою уникальную генную структуру Лазарус получил в
основном от тебя. Тебе не придется вынашивать самой -
матери-заместительницы будут стоять в очереди, чтобы получить право носить
ребенка мамы Морин. А впрочем, как пожелаешь.
- Да разве я смогу?
- Конечно - когда мы опять сделаем тебя молодой.
- Тогда я буду рожать! - глубоко вздохнула я. - Вот уж сорок четыре
года - верно? Да, сорок четыре года прошло с тех пор, как я в последний
раз была беременна - хотя всегда охотно шла на это. Нельзя ли мне еще
некоторое время не встречаться с Теодором - то есть с Лазарусом? Пока меня
не омолодят? Мне страшно подумать, что он увидит меня такой. Старой.
Совсем другой, чем он знал.
- Ну конечно. В омоложении всегда присутствуют эмоциональные факторы.
И мы делаем все так, чтобы клиент был доволен.
- Тогда пусть он лучше не видит меня, пока я не стану похожа на ту,
прежнюю.
- Будет сделано.
Я попросила фотографию Теодора-Лазаруса, и мне показали голограмму в
движении, пугающе живую. Я знала, что мы с Теодором похожи, как брат и
сестра - первым это заметил отец. Но то, что я увидела, поразило меня.
- Да это же мой сын! - Голограмма изображала моего сына Вудро - моего
гадкого и самого любимого мальчика.
- Да, он твой сын.
- Нет-нет! Я хочу сказать, что капитан Лазарус Лонг, которого я знала
как Теодора - вылитый мой сын Вудро Вильсон Смит. Тогда я этого не
замечала. Правда, во время нашего краткого знакомства с капитаном
Лазарусом Вудро было всего пять лет - тогда они не были так похожи.
Значит, Вудро вырос таким же, как его отдаленный потомок. Странно. Меня
это почему-то взволновало.
Иштар с Тамарой переглянулись и обменялись несколькими фразами на
незнакомом мне языке (галакте). Я чувствовала, что они обеспокоены.
Наконец Иштар твердо сказала:
- Мама Морин, Лазарус Лонг - это твой сын Вудро Вильсон.
- Да нет же. Я видела Вудро всего несколько месяцев назад. Ему
шестьдесят девять, но выглядит он значительно моложе - в точности как это
изображение капитана Лазаруса - сходство просто поразительное. Но Вудро
остался в двадцатом веке. Я знаю.
- Да, он остался там, мама Морин. То есть оставался, хотя Элизабет
говорит, что время глагола не имеет значения. Вудро Вильсон Смит вырос в
двадцатом веке, почти весь двадцать первый век провел на Марсе и Венере,
вернулся на Землю в двадцать втором веке... - Иштар подняла глаза к
потолку. - Фина!
- Кто тер мою лампу? Чем помочь тебе, Иштар?
- Попроси у Джастина английский экземпляр мемуаров Старейшего,
хорошо?
- Зачем просить Джастина - у меня у самой они есть. Тебе переплести
или дать в рулоне?
- Переплести, наверно. Но пусть их принесет Джастин, Фина, - он будет
горд и счастлив.
- Еще бы. Мама Морин, они хорошо с тобой обращаются? Если нет, скажи
мне - я тут всем заправляю.
Вскоре пришел человек, тревожно напомнивший мне Артура Симмонса. Но
это было просто сходство - и наружное, и внутреннее. В 1982 году Джастин
Фут, как и Артур Симмонс, был бы бухгалтером-ревизором. Джастин нес
чемоданчик-дипломат. (Plus le change, plus la meme chose [чем больше все
меняется, тем больше остается прежним (фр.)].) Был неловкий момент, когда
Иштар представляла его: он был сам не свой от волнения, что видит меня. Я
взяла его за руку.
- Моя первая праправнучка, Нэнси Джейн Харди, вышла за молодого
человека по имени Чарли Фут. Это было, кажется, 1972 году - я ездила к ней
на свадьбу. Тот Чарли Фут - не родственник тебе?
- Он мой предок, матушка Морин. Нэнси Джейн Харди произвела на свет
Джастина Фута Первого в канун тысячелетия, 31 декабря 2000 года по
грегорианскому календарю.
- Вот как? Значит, у Нэнси Джейн хороший, длинный послужной список.
Ее назвали в честь ее прабабушки, самой старшей из моих детей.
- Да, так указано в архивах. Нэнси Айрин Смит Везерел, твоя старшая,
праматерь. А я назван в честь свекра Нэнси, Джастина Везерела. - Джастин
превосходно говорил по-английски с каким-то странным акцентом - не
бостонским ли?
- Выходит, я в некотором роде твоя бабушка. Поцелуй меня, внучек - не
надо нервничать и держаться так официально. Ведь мы родня.
Тут он осмелел и крепко, как я люблю, поцеловал меня в губы. Будь мы
одни, я бы, возможно, не остановилась на этом - он-таки очень походил на
Артура.
- Я происхожу от вас с Джастином Везерелом еще и по другой линии,
бабушка, - сказал Джастин. - Через Патрика Генри Смита, который родился у
тебя 17 июля 1932 года.
- Боже мой! - вздрогнула я. - Так мои грехи преследуют меня даже и
здесь. Ну да - ты же работал в архивах Фонда, а я действительно сообщила
тогда в Фонд, что сын у меня незаконный: Фонд должен был знать всю правду.
Иштар и Тамара пришли в недоумение. Джастин сказал:
- Извини, бабушка Морин. - Поговорил с ними по-своему и объяснил мне:
- Здесь не знают, что такое незаконнорожденные дети: плод здесь
рассматривается только с точки зрения генетики - удовлетворителен он или
нет. Мне трудно им объяснить, как гражданское состояние ребенка может
поставить его вне закона.
Тамара, слушая объяснения Джастина, сначала опешила, потом
захихикала. Иштар сохранила серьезность и что-то сказала Джастину на
галакте.
- Доктор Иштар говорит, - пояснил тот: - Жаль, что ты только раз
родила ребенка от другого отца. Она говорит, что надеется получить от тебя
еще много детей, причем у каждого будет другой отец. После того, как
проведут омоложение.
- Жду с нетерпением, - ответила я. - Джастин, ты принес мне книгу?
Книга называлась "Жизни Лазаруса Лонга", с подзаголовком: "Жизни
патриарха семей Говарда (Вудро Вильсона Смита, Лазаруса Лонга, капрала
Теда Бронсона - и еще с полдюжины имен), самого старшего из всех людей".
Я не упала в обморок, наоборот - ощутила нечто близкое к оргазму.
Иштар, имевшая кое-какое понятие о нравах моего времени, не сразу решилась
сказать мне, что мой любовник восемнадцатого года был в действительности
моим сыном. Она не могла знать, что меня никогда не связывали табу моего
клана и к инцесту я отношусь просто, словно кошка. Самое большое
разочарование, испытанное мной в жизни, - это отказ моего отца принять то,
что я так хотела ему отдать, - с первой своей менструации до того дня,
когда я потеряла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69