Себя она ни в чем не винила.
Пока она декламировала, Джим вогнал в нее шприц с транквилизатором -
то ли с торазином, то ли с чем-то не менее мощным. Мы отнесли ее в мою
машину и доставили в больницу. Мемориал Белла придерживался системы
"сначала койка, бумажки потом", и Джим немедленно приступил к лечению.
Потом назначил снотворное на девять вечера и мокрый компресс, если больная
не угомонится.
Я подписала все нужные бумаги, предъявила кредитную карточку
"Америкэн Экспресс", и мы поехали обратно в консультацию Джима, где он
взял у меня кровь и мазок.
- Морин, куда ты отправила парня?
- Не думаю, что он имеет к этому отношение, Джим.
- Не рассуждай, как твоя дочка, глупая ты баба. Тут не гадать надо, а
выяснять.
Джим порылся в своем справочнике и позвонил своему коллеге в
Гленнвил.
- Мы найдем парня и пошлем его к вам. Есть у вас все необходимое для
анализа по Моргану? Свежие реагенты, поляризатор и все такое?
- В студенческом-то городке, доктор? Можете прозакладывать последний
доллар, что есть.
- Прекрасно. Мы его выследим и направим прямо к вам, а потом я буду
ждать вашего звонка по этому номеру.
Нам повезло застать Дональда в общежитии.
- Дональд, ступай немедленно к доктору Ингрему. Он принимает в
центре, напротив библиотеки Стюарта. Отправляйся сейчас же.
- А в чем дело-то, мама? - встревожился сын.
- Ночью позвони мне домой по надежному телефону, и я тебе скажу. Это
не для вестибюля в общежитии. Иди прямо к доктору Ингрему и делай все, что
он тебе скажет. Скорей.
Мы стали ждать звонка от доктора Ингрема. Тем временем ассистентка
Джима подготовила мои анализы.
- Хорошие новости. Можете ехать на свой пикник с воскресной школой.
- Спасибо, Ольга.
- Жаль, что с девочкой такое стряслось. Но при современных лекарствах
она будет дома через пару дней, такая же здоровая, как и вы.
- Слишком уж быстро мы их лечим, - пробурчал Джим. - Раньше, если
кто-то подхватывал такое, это служило ему уроком. А теперь они считают это
чем-то вроде насморка - так чего волноваться-то?
- Доктор, вы циник и плохо кончите, - сказала Ольга.
После мучительного ожидания наконец позвонил доктор Ингрем.
- Доктор, у вас есть основания подозревать, что пациент инфицирован?
- Нет. Но его следовало исключить согласно закону штата Миссури о
венерических заболеваниях.
- Результат отрицательный и по тому и по другому, и еще по паре
инфекций, которые я заодно проверил. У него даже перхоти нет. Не понимаю,
зачем вы включили его в розыск. Мне сдается, что он еще девственник. Кому
послать счет?
- В мою консультацию.
- Что это за закон, Джим? - спросила я по окончании разговора.
Он вздохнул.
- Триппер и сифилис относятся к тем болезням, о которых я обязан
сообщать, и не только сообщать, но и активно помогать выяснить, от кого
заразился пациент. Затем офицеры службы здравоохранения идут по цепочке,
пытаясь добраться до источника - безнадежное дело, ведь источник может
скрываться где-то в глубине веков. Но кое-какая польза все же есть. Был
случай у нас в городе, когда, обнаружив одного пациента с триппером,
сумели выявить еще тридцать семь человек, пока они не успели разбежаться
по городам и весям. Когда же такое случается, наши офицеры передают
сведения в другие штаты, и мы больше не занимаемся розыском. Выявить и
излечить тридцать семь больных гонореей - это уже кое-что, Морин.
Венерические болезни относятся к тем, которые есть возможность изжить, как
изжили оспу, - ты знаешь, как определяют, что такое венерическая болезнь?
(Знаю, Джим, но это не важно.)
- Нет.
- Это болезнь, которой так трудно заразиться, что для этого требуется
или половое сношение, или глубокий поцелуй. Вот почему у нас есть шанс
изжить их - если только эти идиоты будут с нами сотрудничать. Это не то,
что так называемая простуда, которую все так и сеют вокруг, и хоть бы кто
извинился. - Доктор непристойно выругался.
- Ай-ай-ай, - покачала я головой. - Леди так не выражаются.
Когда я вошла к себе домой, там мигал экран и звонил телефон. Я
бросила сумочку и поспешно ответила - Дональд.
- Мама, что там у вас стряслось?
- Телефон надежный? - Я не видела, что у него там позади - виднелась
только гладкая стена.
- Звукоизолированная кабина на телефонной станции.
- Хорошо. - Я не знала, как помягче сказать мальчику, что его сестра
огребла сразу большое и малое казино, поэтому выложила все напрямик: -
Присцилла больна. У нее гонорея и сифилис.
Я думала, Дональд упадет в обморок, но он сдержался.
- Это ужасно, мама. Ты уверена?
- Еще бы. Я присутствовала, когда у нее брали анализы, и видела
результаты этих анализов. Поэтому-то и тебя послали проверяться. Для меня
большое облегчение узнать, что это не ты ее наградил.
- Я еду. Это около двухсот сорока миль, сюда я доехал за...
- Дональд.
- Что, мама?
- Сиди на месте. Мы послали тебя в Гленнвил, чтобы убрать подальше от
сестры.
- Но здесь особый случай, мама. Я ей нужен...
- Нет, не нужен. Ты очень плохо на нее влияешь, хуже некуда, не
понимаешь, что ли? Ей не сочувствие нужно, а антибиотики, их она и
получает. Так что оставь ее в покое и дай ей шанс оправиться... и
повзрослеть. Да и тебе пора становиться взрослым.
Я спросила, как его успехи, и отключилась. А потом сделала то, чего в
принципе не делаю, но к чему меня иногда вынуждает суровая необходимость:
обыскала комнату дочери.
Я считаю, что ребенок имеет право на личную жизнь, но не абсолютное:
родительская ответственность за то, что происходит в доме, стоит на первом
месте. Если обстоятельства того требуют, право ребенка на личную жизнь
можно временно и отменить.
Знаю, что некоторые либералы и все дети не согласятся со мной, но
делать нечего.
В комнате у Присциллы был такой же беспорядок, как у нее в голове, но
меня не это заботило. Я медленно прочесала ее спальню и ванную, стараясь
не пропустить ни одного кубического дюйма и оставлять все вещи в том же
виде, в каком нашла.
Спиртного я не обнаружила. Нашла тайничок с чем-то вроде марихуаны -
я не знала, как она выглядит, но решила, что это именно "травка" по двум
причинам: на дне одного ящичка были спрятаны две пачечки папиросной бумаги
- а табака нигде не нашлось, ни россыпью, ни в сигаретах. Зачем еще нужна
папиросная бумага, как не для сигарет особого сорта?
Еще одну странную находку я сделала в ванной, в самой глубине
шкафчика: маленькое квадратное зеркальце и при нем бритвочка "Джем" с
односторонним лезвием. Я дала Присцилле большое ручное зеркало, над
туалетным столиком у нее трельяж - зачем ей еще одно? Я долго смотрела на
эти два предмета, зеркальце и безопасную бритву, потом поискала еще и
нашла, как мне и помнилось, бритвенный прибор "Жилетт" и начатую пачку
обоюдоострых жилеттовских лезвий - ни одного "Джема" больше не было. Тогда
я обыскала ванную и комнату вторично. Не оставила без внимания даже
комнату Дональда, хотя и знала, что там пусто, как в буфете у матушки
Хаббард ["Матушка Хаббард полезла в буфет Песику косточку дать. Глядь, а в
буфете-то косточки нет. Нечего псу поглодать" (английская детская
песенка)], поскольку убирала там после его отъезда. Белого порошка,
похожего на сахарную пудру, мне не встретилось - но это доказывало только,
что я не сумела найти тайник.
Я положила все обратно - так, как было.
Около часу ночи в дверь позвонили. Я спросила, не вставая с постели:
- Кто там?
- Я, мама, Дональд.
Ах ты, такой-сякой!
- Ладно, входи.
- Не могу, дверь закрыта на засов.
- Извини, я еще не проснулась. Сейчас спущусь. - Я накинула халат,
сунула ноги в шлепанцы, сошла вниз и впустила сына. - Входи, Дональд.
Садись. Когда ты ел в последний раз?
- Перехватил "биг мак" в Бетани.
- Боже ты мой. - И я принялась его кормить. Когда он уничтожил
гигантский многоярусный сандвич и управился с большой тарелкой шоколадного
мороженого, я спросила: - Ну и зачем ты приехал?
- Ты сама знаешь, мама. Чтобы повидать Присс. Ты сказала, что она во
мне не нуждается, но ты ошибаешься. С самого детства, когда ей было плохо,
она бежала ко мне. И я знаю, что нужен ей.
О Боже! Надо было судиться. Нельзя было оставлять своих младших детей
под опекой у этой... да поздно спохватилась! Отец, почему ты дал себя
убить в Битве за Британию? Мне нужен твой совет. И мне так тебя не
хватает!
- Дональд, Присциллы здесь нет.
- Где же она?
- Не скажу.
- Я не уеду в Гленнвил, не повидав ее, - уперся он.
- Твоя проблема. Дональд, мое терпение истощилось, и я не знаю, что
еще с вами делать. Моих советов вы не слушаете, моим приказаниям не
подчиняетесь, а отшлепать вас нельзя - слишком взрослые. Больше уж я
ничего не придумаю.
- Ты не скажешь, где она?
- Нет.
- Тогда я останусь здесь, пока не увижу ее, - тяжело вздохнул он.
- Зря ты так думаешь. Ты не единственный упрямец в нашей семье,
сынок. Поговори еще, и я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы забирал тебя -
я с тобой не справляюсь...
- Я с ним не поеду!
- ...а потом закрою дом и сниму себе квартиру, где поместится только
Полли с песочным ящиком, и больше никто. Я так и собиралась сделать, когда
заявились вы с сестрой - ради вас я переменила планы и сняла этот дом. Но
вы обращались со мной по-хамски, и мне надоело расшибаться в лепешку. Я
иду спать. Можешь прилечь здесь на кушетке. Но если, когда я встану, ты
еще будешь дома, я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы приезжал за тобой.
- Не поеду я с ним!
- Твоя проблема. Следующим шагом будет суд по делам
несовершеннолетних, но это уже пусть отец занимается. Ты сам сделал выбор
шесть лет назад, и он твой опекун по закону. - Я встала и тут вспомнила
кое о чем. - Дональд, ты знаешь, как выглядит марихуана?
- Ну... наверно.
- Знаешь или нет?
- Ну, знаю.
- Подожди-ка. - Я вышла из комнаты и тут же вернулась. - Что это
такое?
- Это марихуана. Ладно тебе, мама, все теперь покуривают.
- Только не я. И тем, кто живет в моем доме, это тоже запрещается. А
теперь скажи, для чего нужно вот это. - Я достала из кармана халата
зеркальце, нелепое в девичьей комнате, из другого осторожно извлекла
одностороннее лезвие и положила на зеркальце. - Ну что?
- Что я должен сказать?
- Ты пробовал когда-нибудь кокаин?
- Да нет.
- Но видел, как это делается?
- Мама, если ты хочешь сказать, что Присс кокаинистка, то могу
ответить только, что ты не в своем уме. Конечно, почти все ребята в наше
время пробуют, но...
- И ты пробовал?
- Ясное дело. Вахтер в нашей школе его продавал. Только мне не
понравилось. От него нос гниет, знаешь?
- Знаю. И Присс тоже пробовала?
- Наверно. Похоже на то, - сказал он, глядя на зеркальце и бритву.
- Ты сам видел?
- Один раз. Выругал ее как следует. Сказал, чтобы больше этого не
делала.
- Но она, как говорил мне и ты, и она сама, не любит, когда ей
приказывают. И, как видно, тебя не послушалась. Должно быть, у нее в школе
вахтер тоже не промах.
- Это может быть и учитель с тем же успехом. Или кто-то из
старшеклассников - в каждой школе есть такой. Или в книжном магазине
продают - мало ли где. Мелких торговцев то и дело заметают, но толку
никакого - через неделю появляются новые. И везде так, насколько я знаю.
- Ты меня доконал, - вздохнула я. - Пойду принесу тебе одеяло.
- Мама, а почему бы мне не лечь у себя в комнате?
- Потому что тебя тут вообще не должно быть. Я разрешаю тебе остаться
только потому, что не могу выгнать тебя ночью голодного и невыспавшегося.
Я снова легла, но не смогла уснуть. Через час я встала и сделала то,
что давно следовало: обыскала комнату для прислуги.
Там я и нашла тайник - под чехлом матраса, в ногах. Хотела было
попробовать на язык - из курса биохимии я знала, какой примерно вкус у
кокаина - но не стала рисковать, то ли из благоразумия, то ли из трусости:
эти самодельные наркотики бывают опасны даже в ничтожных дозах. И заперла
все - порошок, "травку", папиросную бумагу, зеркальце и бритву - в
маленький сейф у себя в спальне.
Они победили. Я сдалась. Просто не могла с ними справиться.
Присциллу я привезла домой - излеченную, но надутую, как всегда. Не
успели мы снять пальто, пришли двое офицеров службы здравоохранения (по
наводке Джима и с моего согласия). Они стали мягко и вежливо спрашивать у
Присциллы, с кем она "контактировала" - кто мог заразить ее и кого могла
заразить она.
- Какая еще инфекция? Я не больна и не болела ничем. Меня держали в
больнице против моей воли, потому что сговорились!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Пока она декламировала, Джим вогнал в нее шприц с транквилизатором -
то ли с торазином, то ли с чем-то не менее мощным. Мы отнесли ее в мою
машину и доставили в больницу. Мемориал Белла придерживался системы
"сначала койка, бумажки потом", и Джим немедленно приступил к лечению.
Потом назначил снотворное на девять вечера и мокрый компресс, если больная
не угомонится.
Я подписала все нужные бумаги, предъявила кредитную карточку
"Америкэн Экспресс", и мы поехали обратно в консультацию Джима, где он
взял у меня кровь и мазок.
- Морин, куда ты отправила парня?
- Не думаю, что он имеет к этому отношение, Джим.
- Не рассуждай, как твоя дочка, глупая ты баба. Тут не гадать надо, а
выяснять.
Джим порылся в своем справочнике и позвонил своему коллеге в
Гленнвил.
- Мы найдем парня и пошлем его к вам. Есть у вас все необходимое для
анализа по Моргану? Свежие реагенты, поляризатор и все такое?
- В студенческом-то городке, доктор? Можете прозакладывать последний
доллар, что есть.
- Прекрасно. Мы его выследим и направим прямо к вам, а потом я буду
ждать вашего звонка по этому номеру.
Нам повезло застать Дональда в общежитии.
- Дональд, ступай немедленно к доктору Ингрему. Он принимает в
центре, напротив библиотеки Стюарта. Отправляйся сейчас же.
- А в чем дело-то, мама? - встревожился сын.
- Ночью позвони мне домой по надежному телефону, и я тебе скажу. Это
не для вестибюля в общежитии. Иди прямо к доктору Ингрему и делай все, что
он тебе скажет. Скорей.
Мы стали ждать звонка от доктора Ингрема. Тем временем ассистентка
Джима подготовила мои анализы.
- Хорошие новости. Можете ехать на свой пикник с воскресной школой.
- Спасибо, Ольга.
- Жаль, что с девочкой такое стряслось. Но при современных лекарствах
она будет дома через пару дней, такая же здоровая, как и вы.
- Слишком уж быстро мы их лечим, - пробурчал Джим. - Раньше, если
кто-то подхватывал такое, это служило ему уроком. А теперь они считают это
чем-то вроде насморка - так чего волноваться-то?
- Доктор, вы циник и плохо кончите, - сказала Ольга.
После мучительного ожидания наконец позвонил доктор Ингрем.
- Доктор, у вас есть основания подозревать, что пациент инфицирован?
- Нет. Но его следовало исключить согласно закону штата Миссури о
венерических заболеваниях.
- Результат отрицательный и по тому и по другому, и еще по паре
инфекций, которые я заодно проверил. У него даже перхоти нет. Не понимаю,
зачем вы включили его в розыск. Мне сдается, что он еще девственник. Кому
послать счет?
- В мою консультацию.
- Что это за закон, Джим? - спросила я по окончании разговора.
Он вздохнул.
- Триппер и сифилис относятся к тем болезням, о которых я обязан
сообщать, и не только сообщать, но и активно помогать выяснить, от кого
заразился пациент. Затем офицеры службы здравоохранения идут по цепочке,
пытаясь добраться до источника - безнадежное дело, ведь источник может
скрываться где-то в глубине веков. Но кое-какая польза все же есть. Был
случай у нас в городе, когда, обнаружив одного пациента с триппером,
сумели выявить еще тридцать семь человек, пока они не успели разбежаться
по городам и весям. Когда же такое случается, наши офицеры передают
сведения в другие штаты, и мы больше не занимаемся розыском. Выявить и
излечить тридцать семь больных гонореей - это уже кое-что, Морин.
Венерические болезни относятся к тем, которые есть возможность изжить, как
изжили оспу, - ты знаешь, как определяют, что такое венерическая болезнь?
(Знаю, Джим, но это не важно.)
- Нет.
- Это болезнь, которой так трудно заразиться, что для этого требуется
или половое сношение, или глубокий поцелуй. Вот почему у нас есть шанс
изжить их - если только эти идиоты будут с нами сотрудничать. Это не то,
что так называемая простуда, которую все так и сеют вокруг, и хоть бы кто
извинился. - Доктор непристойно выругался.
- Ай-ай-ай, - покачала я головой. - Леди так не выражаются.
Когда я вошла к себе домой, там мигал экран и звонил телефон. Я
бросила сумочку и поспешно ответила - Дональд.
- Мама, что там у вас стряслось?
- Телефон надежный? - Я не видела, что у него там позади - виднелась
только гладкая стена.
- Звукоизолированная кабина на телефонной станции.
- Хорошо. - Я не знала, как помягче сказать мальчику, что его сестра
огребла сразу большое и малое казино, поэтому выложила все напрямик: -
Присцилла больна. У нее гонорея и сифилис.
Я думала, Дональд упадет в обморок, но он сдержался.
- Это ужасно, мама. Ты уверена?
- Еще бы. Я присутствовала, когда у нее брали анализы, и видела
результаты этих анализов. Поэтому-то и тебя послали проверяться. Для меня
большое облегчение узнать, что это не ты ее наградил.
- Я еду. Это около двухсот сорока миль, сюда я доехал за...
- Дональд.
- Что, мама?
- Сиди на месте. Мы послали тебя в Гленнвил, чтобы убрать подальше от
сестры.
- Но здесь особый случай, мама. Я ей нужен...
- Нет, не нужен. Ты очень плохо на нее влияешь, хуже некуда, не
понимаешь, что ли? Ей не сочувствие нужно, а антибиотики, их она и
получает. Так что оставь ее в покое и дай ей шанс оправиться... и
повзрослеть. Да и тебе пора становиться взрослым.
Я спросила, как его успехи, и отключилась. А потом сделала то, чего в
принципе не делаю, но к чему меня иногда вынуждает суровая необходимость:
обыскала комнату дочери.
Я считаю, что ребенок имеет право на личную жизнь, но не абсолютное:
родительская ответственность за то, что происходит в доме, стоит на первом
месте. Если обстоятельства того требуют, право ребенка на личную жизнь
можно временно и отменить.
Знаю, что некоторые либералы и все дети не согласятся со мной, но
делать нечего.
В комнате у Присциллы был такой же беспорядок, как у нее в голове, но
меня не это заботило. Я медленно прочесала ее спальню и ванную, стараясь
не пропустить ни одного кубического дюйма и оставлять все вещи в том же
виде, в каком нашла.
Спиртного я не обнаружила. Нашла тайничок с чем-то вроде марихуаны -
я не знала, как она выглядит, но решила, что это именно "травка" по двум
причинам: на дне одного ящичка были спрятаны две пачечки папиросной бумаги
- а табака нигде не нашлось, ни россыпью, ни в сигаретах. Зачем еще нужна
папиросная бумага, как не для сигарет особого сорта?
Еще одну странную находку я сделала в ванной, в самой глубине
шкафчика: маленькое квадратное зеркальце и при нем бритвочка "Джем" с
односторонним лезвием. Я дала Присцилле большое ручное зеркало, над
туалетным столиком у нее трельяж - зачем ей еще одно? Я долго смотрела на
эти два предмета, зеркальце и безопасную бритву, потом поискала еще и
нашла, как мне и помнилось, бритвенный прибор "Жилетт" и начатую пачку
обоюдоострых жилеттовских лезвий - ни одного "Джема" больше не было. Тогда
я обыскала ванную и комнату вторично. Не оставила без внимания даже
комнату Дональда, хотя и знала, что там пусто, как в буфете у матушки
Хаббард ["Матушка Хаббард полезла в буфет Песику косточку дать. Глядь, а в
буфете-то косточки нет. Нечего псу поглодать" (английская детская
песенка)], поскольку убирала там после его отъезда. Белого порошка,
похожего на сахарную пудру, мне не встретилось - но это доказывало только,
что я не сумела найти тайник.
Я положила все обратно - так, как было.
Около часу ночи в дверь позвонили. Я спросила, не вставая с постели:
- Кто там?
- Я, мама, Дональд.
Ах ты, такой-сякой!
- Ладно, входи.
- Не могу, дверь закрыта на засов.
- Извини, я еще не проснулась. Сейчас спущусь. - Я накинула халат,
сунула ноги в шлепанцы, сошла вниз и впустила сына. - Входи, Дональд.
Садись. Когда ты ел в последний раз?
- Перехватил "биг мак" в Бетани.
- Боже ты мой. - И я принялась его кормить. Когда он уничтожил
гигантский многоярусный сандвич и управился с большой тарелкой шоколадного
мороженого, я спросила: - Ну и зачем ты приехал?
- Ты сама знаешь, мама. Чтобы повидать Присс. Ты сказала, что она во
мне не нуждается, но ты ошибаешься. С самого детства, когда ей было плохо,
она бежала ко мне. И я знаю, что нужен ей.
О Боже! Надо было судиться. Нельзя было оставлять своих младших детей
под опекой у этой... да поздно спохватилась! Отец, почему ты дал себя
убить в Битве за Британию? Мне нужен твой совет. И мне так тебя не
хватает!
- Дональд, Присциллы здесь нет.
- Где же она?
- Не скажу.
- Я не уеду в Гленнвил, не повидав ее, - уперся он.
- Твоя проблема. Дональд, мое терпение истощилось, и я не знаю, что
еще с вами делать. Моих советов вы не слушаете, моим приказаниям не
подчиняетесь, а отшлепать вас нельзя - слишком взрослые. Больше уж я
ничего не придумаю.
- Ты не скажешь, где она?
- Нет.
- Тогда я останусь здесь, пока не увижу ее, - тяжело вздохнул он.
- Зря ты так думаешь. Ты не единственный упрямец в нашей семье,
сынок. Поговори еще, и я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы забирал тебя -
я с тобой не справляюсь...
- Я с ним не поеду!
- ...а потом закрою дом и сниму себе квартиру, где поместится только
Полли с песочным ящиком, и больше никто. Я так и собиралась сделать, когда
заявились вы с сестрой - ради вас я переменила планы и сняла этот дом. Но
вы обращались со мной по-хамски, и мне надоело расшибаться в лепешку. Я
иду спать. Можешь прилечь здесь на кушетке. Но если, когда я встану, ты
еще будешь дома, я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы приезжал за тобой.
- Не поеду я с ним!
- Твоя проблема. Следующим шагом будет суд по делам
несовершеннолетних, но это уже пусть отец занимается. Ты сам сделал выбор
шесть лет назад, и он твой опекун по закону. - Я встала и тут вспомнила
кое о чем. - Дональд, ты знаешь, как выглядит марихуана?
- Ну... наверно.
- Знаешь или нет?
- Ну, знаю.
- Подожди-ка. - Я вышла из комнаты и тут же вернулась. - Что это
такое?
- Это марихуана. Ладно тебе, мама, все теперь покуривают.
- Только не я. И тем, кто живет в моем доме, это тоже запрещается. А
теперь скажи, для чего нужно вот это. - Я достала из кармана халата
зеркальце, нелепое в девичьей комнате, из другого осторожно извлекла
одностороннее лезвие и положила на зеркальце. - Ну что?
- Что я должен сказать?
- Ты пробовал когда-нибудь кокаин?
- Да нет.
- Но видел, как это делается?
- Мама, если ты хочешь сказать, что Присс кокаинистка, то могу
ответить только, что ты не в своем уме. Конечно, почти все ребята в наше
время пробуют, но...
- И ты пробовал?
- Ясное дело. Вахтер в нашей школе его продавал. Только мне не
понравилось. От него нос гниет, знаешь?
- Знаю. И Присс тоже пробовала?
- Наверно. Похоже на то, - сказал он, глядя на зеркальце и бритву.
- Ты сам видел?
- Один раз. Выругал ее как следует. Сказал, чтобы больше этого не
делала.
- Но она, как говорил мне и ты, и она сама, не любит, когда ей
приказывают. И, как видно, тебя не послушалась. Должно быть, у нее в школе
вахтер тоже не промах.
- Это может быть и учитель с тем же успехом. Или кто-то из
старшеклассников - в каждой школе есть такой. Или в книжном магазине
продают - мало ли где. Мелких торговцев то и дело заметают, но толку
никакого - через неделю появляются новые. И везде так, насколько я знаю.
- Ты меня доконал, - вздохнула я. - Пойду принесу тебе одеяло.
- Мама, а почему бы мне не лечь у себя в комнате?
- Потому что тебя тут вообще не должно быть. Я разрешаю тебе остаться
только потому, что не могу выгнать тебя ночью голодного и невыспавшегося.
Я снова легла, но не смогла уснуть. Через час я встала и сделала то,
что давно следовало: обыскала комнату для прислуги.
Там я и нашла тайник - под чехлом матраса, в ногах. Хотела было
попробовать на язык - из курса биохимии я знала, какой примерно вкус у
кокаина - но не стала рисковать, то ли из благоразумия, то ли из трусости:
эти самодельные наркотики бывают опасны даже в ничтожных дозах. И заперла
все - порошок, "травку", папиросную бумагу, зеркальце и бритву - в
маленький сейф у себя в спальне.
Они победили. Я сдалась. Просто не могла с ними справиться.
Присциллу я привезла домой - излеченную, но надутую, как всегда. Не
успели мы снять пальто, пришли двое офицеров службы здравоохранения (по
наводке Джима и с моего согласия). Они стали мягко и вежливо спрашивать у
Присциллы, с кем она "контактировала" - кто мог заразить ее и кого могла
заразить она.
- Какая еще инфекция? Я не больна и не болела ничем. Меня держали в
больнице против моей воли, потому что сговорились!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69