Или поговорите с мистером Уоткинсом.
- Нет. Соедините меня с Джорджем Стронгом.
- К сожалению, не могу. Вы будете говорить с мистером Уоткинсом?
- Нет. Передайте мистеру Стронгу следующее: "Джордж, говорит Морин
Джонсон. Усадьба продается, и я говорю это тебе первому, как обещала.
Обещание я выполнила, но продажу собираюсь оформить сегодня, поэтому
сейчас позвоню в компанию Дж.К.Николса".
- Прошу вас, подождите минуточку. - Лицо на экране сделалось
ангельским, а голос наполнился сладостью, как у хозяйки салона
восемнадцатого века. Затем появился Джордж Стронг.
- Привет, миссис Джонсон. Рад видеть.
- Морин, старина. Позвонила сказать, что переезжаю. Можешь забирать
дом, если хочешь. Он тебе еще нужен?
- Сгодится. Ты уже назначила цену?
- А то как же. Ровно в два раза больше той, что ты намерен
предложить.
- Начало хорошее. Теперь и поторговаться можно.
- Минутку, Джордж. Мне нужен другой дом, поменьше, с тремя спальнями,
поблизости от Юго-Западной средней школы. Есть у тебя такой на примете?
- Найдется. А еще есть дом в соседнем штате, рядом со школой "Миссия
Шоуни". Хочешь сменять старый дом на новый?
- Нет, хочу обобрать тебя до нитки. Сдашь мне новый дом в аренду на
год с автоматическим возобновлением контракта, если от меня не поступит
предупреждения за девяносто дней.
- Ладно. Я заеду к тебе завтра в десять. Хочу осмотреть твою усадьбу,
указать тебе на ее недостатки и сбить твою цену.
- Договорились, в десять. Спасибо, Джордж.
- Всегда пожалуйста, Морин.
- В Далласе вифоны все объемные, - сказал Дональд. - Почему в
Канзас-Сити до сих пор плоские? Почему их не модернизируют?
- Дорого, - ответила я. - На все вопросы, которые начинаются с
"почему", ответ всегда звучит "дорого". Но на твой вопрос могу ответить
подробнее. Далласский эксперимент себя не оправдывает, и трехмерные
видеофоны скоро выйдут из обращения. Если хочешь знать, почему, посмотри
"Уолл-стрит Джорнэл". Номера за последний квартал лежат в библиотеке.
Шестая серия, первая страница.
- Да нет, мне все равно. По мне, пусть хоть дымовые сигналы передают.
- Раз ты об этом заговорил, воспользуйся возможностью, которую я тебе
предлагаю. Если хочешь выжить в мире джунглей, Дональд, читай вместо
комиксов "Уолл-стрит Джорнэл" и другие такие же издания, например
"Экономист". Ну что теперь - мороженое и торт?
Я поместила Присциллу в комнату Сьюзен, а Дональда - в комнату
Патрика, как раз рядом с моей ванной. Мы рано легли спать. Около полуночи
я встала в туалет, не зажигая света - в окно светила луна. И уже собралась
спустить воду, как услышала за стеной характерный ритмичный скрип кровати.
Я с головы до ног покрылась гусиной кожей.
Присс и Дони уехали отсюда совсем маленькими - двух и четырех лет, и
не знают, наверное, что этот старый дом звукопроницаем, как палатка. Боже!
Бедные дети.
Я затихла. Ритм учащался. Потом Присцилла запричитала, а Дональд
заворчал. Скрип прекратился, и оба вздохнули. Присцилла сказала:
- Мне это было просто необходимо. Спасибо, Донни.
Я гордилась ею. Но надо было спешить: как мне это ни претит, надо
захватить их на месте преступления. Иначе я не смогу им помочь.
Секунду спустя я стучалась в дверь Дональда.
- Дорогие, можно мне войти?

19. КОШКИ И ДЕТИ
Было больше часу ночи, когда я ушла от детей, - столько времени
пришлось убеждать их, что я не сержусь, что я на их стороне и беспокоюсь
только, как бы с ними что-нибудь не случилось: ведь то, что они делают,
крайне опасно во всех отношениях - о некоторых сторонах этой опасности
они, разумеется, знают, но о других могут не знать или просто не думают.
Идя к ним, я не стала надевать халат. Пошла как есть - совершенно
голая; ведь одетая, воплощающая власть и закон родительница, застающая
двух детей за преступным деянием, способна напугать их до опорожнения
мочевого пузыря и кишок. Но человек, такой же голый и уязвимый, как и они,
просто не может быть "фараоном". Отец учил меня: "Если хочешь знать, куда
прыгнет лягушка, поставь себя на ее место".
Им, конечно, все равно не понравится, что их застукали - но, если я
сейчас не поймаю их в постели, потом они будут отпираться. Есть такое
старое правило касательно щенят: если не захватили щенка на месте
провинности, потом уж бесполезно поднимать шум.
Итак, я постучалась и спросила, можно ли войти.
За дверью сдавленно ахнули, и настала мертвая тишина.
Я подождала еще, сосчитала до десяти и снова постучалась.
- Дональд! Присцилла! Можно я войду?
Они пошептались, и Дональд ответил сильным мужественным баритоном,
дав под конец петуха.
- Входи, мать.
Я открыла дверь. Свет не горел, но светила луна, и мои глаза уже
привыкли к темноте. Оба лежали в постели, прикрывшись простыней. Дональд,
готовый защищать сестру от всего на свете, обнимал ее сильной рукой и
одновременно делал вид, что ее тут нет, а он просто ждет трамвая. Сердце
мое сжалось от любви к ним.
В комнате так и разило сексом - мужской секрецией, женской секрецией,
свежим семенем, потом. В запахах секса я эксперт, за мной годы богатого
опыта. Не знай я, в чем дело, можно было подумать, что здесь предавались
оргии человек шесть.
Должна добавить, что некую долю в букет ароматов вносила и я. Можно
счесть извращенным возбуждение, которое я испытала, застав сына с дочерью
за самым тяжким из сексуальных прегрешений, но это происходит помимо воли.
Узнав знакомый скрип и поняв, в чем дело, я так и поплыла. Если бы мимо
проходил Кинг-Конг, я бы пала его жертвой. А Пол Ревир [герой Войны за
независимость, оповестивший окрестности Бостона о выступлении англичан]
ради меня слез бы с лошади.
Но я не обращала на это внимания - дети меня все равно бы не учуяли.
- Привет, мои милые. А для меня местечка в середке не найдется?
Помолчав, они отодвинулись друг от друга. Я быстро, пока они не
одумались, откинула простыню, перелезла через Дональда, легла между ними,
обняла за шею Присциллу и протянула руку к Дональду.
- Обопрись на подушку, милый, и повернись ко мне.
Он послушался и застыл в неловкой позе. Я молча прижала обоих к себе,
глубоко дыша и стараясь замедлить биение сердца. Вскоре мне это удалось, и
ребята, как будто, тоже немного отошли.
- Как хорошо лежать с вами вот так, - сказала я, покрепче прижала их
к себе и отпустила.
- Мама, ты не злишься на нас? - робко спросила Присцилла.
- Ну что ты, конечно, нет. Я беспокоюсь за вас, но не сержусь. Я
люблю вас, милые - обоих люблю.
- Хорошо, что ты не злишься. - Потом ее одолело любопытство. - А как
ты нас засекла? Я была так осторожна. Послушала у твоей двери и убедилась,
что ты спишь, а потом уж пробралась к Дональду.
- Может, я ничего и не заметила бы, не выпей я на ночь лимонаду. Мне
захотелось в туалет, милая. А вот эта стенка выходит в мою ванную и
пропускает все звуки. И я вас услышала. - Я снова прижала дочку к себе. -
Похоже, вам было хорошо.
Короткая пауза.
- Так и есть.
- Я тебе верю. Ничего нет лучше, чем полновесный оргазм, когда он
тебе вправду нужен. А ты, кажется, в нем нуждалась. Я слышала, ты
благодарила Дональда.
- Да. Он заслужил.
- Ты умница, что сказала ему спасибо. Нет ничего приятнее для
мужчины, чем слова благодарности за любовь. Делай так всю жизнь - тогда и
ты, и твой любимый будете счастливы. Запомни мои слова.
- Я запомню.
Дональд, похоже, не верил своим ушам.
- Мать, я правильно понимаю? Ты не против того, что мы делали?
- А что вы делали?
- Что-что - трахались! - с вызовом ответил он.
- Трахаются только собаки. Ты любил Присциллу, занимался с ней
любовью. А если использовать медицинскую терминологию, вы совершили
половой акт и достигли оргазма - но это все равно, что описывать
великолепный закат в частотах электромагнитного спектра. Ты любил
Присциллу, дорогой, и ее есть за что любить. Она была прелестной крошкой,
а взрослой стала еще прелестнее. - Теперь пора было дергать зуб, и я
продолжала: - Хорошо любить друг друга. Но я все же очень беспокоюсь за
вас. Вы, должно быть, знаете, что общество, в котором мы живем, резко
осуждает то, чем вы занимаетесь, против вас существуют суровые, даже
жестокие законы, и вы будете строго наказаны, если попадетесь. Тебя,
Присцилла разлучат с Дональдом и со мной и поместят в колонию для
девочек-подростков, где тебе будет очень плохо. Тебя, Дональд, если
повезет, будут судить как несовершеннолетнего и поместят, как и Присциллу,
в исправительную школу до двадцати одного года - а потом возьмут под
надзор, как сексуально опасного субъекта. А могут судить и как взрослого -
за изнасилование и инцест, и приговорить к двадцати годам каторжных
работ... а потом ты до конца жизни будешь под надзором. Знаете ли вы об
этом, дорогие мои?
Присцилла молча плакала. Дональд буркнул:
- Да знаем, знаем.
- Что же ты скажешь мне на это?
- Но мы же любим друг друга, мать. Присс любит меня, а я ее.
- Знаю - и уважаю вашу любовь. Но ты не ответил мне - ты ушел от
ответа. Как решить вашу проблему?
Он испустил глубокий вздох.
- Наверное, надо это прекратить.
Я потрепала его за ребра.
- Ты рыцарь, Дональд, и я горжусь тобой! Но спрошу тебя напрямик.
Клялся ты себе, что больше не будешь мастурбировать? Принимал решение
навсегда отказаться от этой привычки?
- Да, было.
- И как долго ты выдерживал?
- Дня полтора, - простодушно ответил он.
- А долго ли ты выдержишь с Присциллой, если вам представляется
удобный случай, вы в полной безопасности, и она прижимается к тебе и
уговаривает не быть слюнтяем, и от нее так хорошо пахнет, а обнимать ее
еще лучше?
- Я так не делаю, мама!
- Черта с два. Девочка Наоборот, - вздохнул Дональд. - Как раз это ты
и сделала только что. Ты попала в точку, мама. Ну и что ты со мной будешь
делать? Забьешь в бочку или отправишь в Кемпер?
- Кемпер недостаточно далеко. Лучше уж в Цитадель. Дети, это не
ответ. Я сказала правду, что не сержусь на вас. Давайте-ка составим
заговор, чтобы уберечь вас от беды. Во-первых, какими контрацептивами вы
пользуетесь?
Вопрос я адресовала обоим. Наступило продолжительное молчание -
каждый, видимо, ждал, что ответит другой.
- У нас были резинки, - сказал наконец Дональд. - Но они кончились, а
денег у меня нет.
(О Господи!)
- Вот тебе и повод взять меня в союзники. В доме есть любые
презервативы - можешь брать, что захочешь. Присцилла, когда у тебя была
последняя менструация? Когда она началась?
- Четырнадцатого, в понедельник, так что...
- Нет, Присс. Четырнадцатого мы ездили в форт Уорд - помнишь, еще
проезжали французское консульство...
- Торговую миссию.
- Ну, в общем, что-то французское, и там были вывешены флаги в честь
Дня Бастилии. У тебя в тот день точно ничего не было, потому что - ну,
сама помнишь. Так что у тебя, наверное, началось в следующий понедельник,
если это был понедельник.
- Присцилла, а ты ведешь календарь? - спросила я.
- Ну а как же, конечно, веду.
- Ты не сходишь за ним? Мы включим свет.
- Да он в Далласе остался.
(А, чтоб тебе!)
- Ну что ж, звонить Мериэн среди ночи мне не хочется. Может, вы
совместными усилиями вспомните, когда это было, и звонить не придется.
Знаешь, Присцилла, зачем мне нужно это число?
- Да, наверное. Ты хочешь подсчитать, могла я залететь сегодня или
нет.
- Хорошо. А теперь слушайте мой приказ. Высекаю на камне закон мидиев
и персов. Когда мы определимся с числами, Присцилла, в лень своей
овуляции, а также три дня до и три дня после ты будешь спать у меня, а
днем в течение этой недели все время будешь у меня на виду. Каждую минуту.
На благие намерения полагаться нечего - я не морализирую, а просто подхожу
к делу практически. Остальные три недели месяца я не стану удерживать вас,
но вы каждый раз будете пользоваться презервативами... поскольку тысячи
католичек и некоторое количество не принадлежащих к этой вере забеременели
только потому, что полагались только на "график". Любовью будете
заниматься только здесь и только в том случае, когда я дома, а посторонних
нет и все двери на запоре. При людях будете относиться друг к другу как
всякие брат и сестра - дружески, но чуть небрежно. Никогда не станете
проявлять друг к другу ревность - это собственническое чувство сразу же
выдаст вас. Но ты, Дональд, всегда должен быть рыцарем своей сестры и
вправе дать любому придурку кулаком в челюсть или двинуть его ногой, если
надо ее защитить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69