- Я не боюсь, мама.
- Что посоветовал бы твой отец?
Я сдалась и приготовилась походить в нашу школу еще один семестр, а
то и следующий. Школа была меньше чем в миле от нас, и по дороге везде
жили знакомые - только крикни. А главное, можно было заняться предметами,
которые я не успела пройти. Я продолжила занятия греческим и латынью,
начала учить дифференциальное исчисление и немецкий, а вместо обеда
слушала курс геологии и истории средних веков. А в субботу утром, само
собой, по-прежнему брала уроки фортепиано - первые три года меня учила
мать, а потом решила, что мне нужна более подготовленная наставница.
Музыке я обучалась "за так": мисс Примроз задолжала отцу и за себя и за
свою престарелую больную мать.
Так что с начала осени я была при деле, и у меня оставалось еще много
времени, чтобы каждую неделю писать письма мистеру Смиту (сержанту Смиту!)
с обилием новостей, но без сантиментов - и отцу, и Тому, и Чаку... пока
мне не вернули мое очередное письмо, а через неделю не привезли и самого
Чака.
Я не встречалась с мальчишками или молодыми людьми, о которых стоило
бы говорить. Те, что получше, ушли на войну; оставшиеся казались мне
какими-то слюнтяями или совсем уж малолетками. Не то чтобы я стойко
хранила верность мистеру Смиту. Он не просил меня об этом, и я тоже не
ждала, что он будет хранить верность мне. У нас состоялось всего лишь одно
- весьма успешное - свидание, но это еще не помолвка.
И я изменяла ему - правда, только с кузеном Нельсоном, это не в счет.
У нас с Нельсоном имелась одна общая черта: оба мы были постоянно
озабочены, как целое козье стадо, но с миссис Гранди обходились бережно,
как лисица со своим выводком.
Я предоставляла ему выбирать время и место - он был прирожденный
изобретатель. Во время свиданий мы удерживали друг друга от слишком бурных
проявлений страсти, чтобы не потревожить миссис Гранди. Я вполне бы могла
выйти за Нельсона, хотя он был моложе меня, если бы не наше близкое
родство. Он был очень славный мальчик (если не считать каверзы с лимонной
меренгой).
Наши не вернулись к Рождеству, зато в город доставили еще два мертвых
тела. Я присутствовала на похоронах - в память о Чаке.
В январе пришел домой брат Том вместе со своим полком. Мать с Фрэнком
поехали в Канзас-Сити встречать эшелон и смотреть парад. Пройдя маршем по
Уолнат-стрит, полк опять поворачивал к вокзалу, где большинство солдат
снова садились в вагоны и разъезжалось по своим родным городкам. Я
осталась дома с сестренками и Джорджем, в душе считая, что поступаю очень
благородно.
Том привез матери письмо:
"Миссис Айра Джонсон
Через любезное посредничество
капрала Томаса Джефферсона Джонсона
Рота С Второго Миссурийского полка.
Дорогая мадам!
Я надеялся вернуться домой тем же поездом, что и наш сын Томас. В
самом деле, по условиям моего контракта, меня, как военврача ополчения, не
имеют права задерживать на службе более ста двадцати дней после
провозглашения мира, то есть дольше двенадцатого декабря или же шестого
января - расхождение в датах законом допускается.
Однако должен с сожалением уведомить Вас, что Главный врач армии
обратился ко мне и всем моим коллегам с просьбой остаться на службе до тех
пор, пока не представится возможность уволить нас в запас. И я дал
согласие.
Мы уже считали, что нам удалось покончить с опустошительными
эпидемиями, что полевые госпитали можно свернуть и отослать оставшихся
больных в форт Брегг. Однако после прибытия три недели назад больных и
раненых из Тампы наши надежды рухнули.
Короче говоря, мадам, я нужен своим пациентам. Вернусь домой, как
только Главный врач сочтет возможным меня отпустить. Будем следовать духу
клятвы Гиппократа, а не букве контракта.
Я верю, что Вы поймете меня, как всегда понимали. Остаюсь преданный
Вам Ваш любящий муж
Доктор Айра Джонсон,
капитан медицинской службы".
Мать не плакала при нас - и я тоже не плакала при других.
В конце февраля я получила письмо от мистера Смита... со штемпелем
Цинциннати!
"Дорогая мисс Морин!
К тому времени, как Вы получите это письмо, я уже сниму синюю
армейскую форму и надену гражданское. Пока я пишу эти строки, наш Огайский
саперный батальон едет на запад.
Самое заветное мое желание - увидеться с Вами и вновь искать Вашей
руки. С мыслью об этом я собираюсь провести несколько дней дома с
родителями, а потом сразу же отправиться в Роллу, чтобы возобновить
занятия. Хотя я и получил диплом в прошлом апреле на шесть недель раньше
срока, эта бумажка не возместит мне тех занятий, которые я недополучил.
Так что я намерен наверстать упущенное и добавить еще немного для ровного
счета - а в Фивах смогу бывать каждый уик-энд. (К чему этот хитрый тип и
вел с самого начала!)
Могу ли я надеяться увидеть Вас в субботу четвертого марта и в
воскресенье пятого? Открытка с ответом должна застать меня в колледже, но
если Вы не ответите, я буду считать, что Вы согласны.
Как медленно идет этот поезд!
Наилучшие пожелания Вашим родителям и привет всей семье.
В нетерпеливом ожидании четвертого числа
остаюсь преданный Вам
Брайан Смит, бакалавр,
сержант саперного батальона
ополчения штата Огайо".
Я перечитала письмо еще раз и задержала дыхание, чтобы успокоить
сердце. Потом пошла к матери и дала прочесть ей. Она прочла и улыбнулась:
- Счастлива за тебя, дорогая.
- Может быть, написать ему, чтобы подождал, пока не вернется отец?
- Твой отец уже выразил одобрение мистеру Смиту... и я присоединяюсь.
Пусть приезжает. - Мать задумалась. - Попроси его, пожалуйста, если можно,
взять с собой военную форму.
- Да?
- Ну конечно. Чтобы он мог ее надеть в воскресенье в церковь. Думаю,
тебе будет приятно.
- Еще бы! Как Том в его первое воскресенье дома. Чудесно!
- Мы можем гордиться им. Я и отца твоего попрошу надеть форму в
первое воскресенье. - Она снова задумалась. - Морин, мистеру Смиту не
обязательно останавливаться в пансионе миссис Гендерсон или ехать ночевать
в Батлер. Фрэнк может поспать на второй кровати у Тома, а мистер Смит
пусть займет бывшую комнату Эдварда.
- О, чудесно!
- Да, дорогая. Но, Морин, - посмотри-ка на меня. Я хочу, чтобы во
время его пребывания под нашим кровом дети - в том числе и Томас - не
увидели и даже не заподозрили чего-либо неподобающего.
Я вспыхнула до самых ключиц.
- Обещаю, chere mama.
- Не надо обещать. Просто веди себя осмотрительно. Мы с тобой обе
женщины, доченька; я хочу тебе помочь.
Март настал просто золотой, что меня очень устраивало: не хотелось
просидеть весь день в гостиной, соблюдая приличия. Погода стояла теплая,
солнечная, безветренная. И в субботу четвертого числа я отправилась на
прогулку, как благовоспитанная девица - с зонтиком, рукавами "баранья
ножка" и невероятным количеством нижних юбок - пока Дэйзи не увезла нас на
сто ярдов от дома, вне досягаемости посторонних ушей.
- Брайни!
- Да, мисс Морин?
- Какая еще там "мисс Морин". Ты уже имел меня один раз, так что
можешь оставить свои официальные манеры, когда мы одни. Скажи лучше -
эрекция налицо?
- Ну, раз уж вы об этом упомянули - да!
- Если бы ты сказал "нет", я бы расплакалась. Посмотри, дорогой,
какое чудесное местечко я нашла.
Вообще-то его нашел Нельсон - а значит, была гарантия, что этого
места никто не знает. Дэйзи пришлось протискиваться по тропинке, в двух
местах очень узкой, потом мы выпрягли ее и пустили пастись, а сами
развернули двуколку - кобылке бы это там сделать не удалось.
Я расстелила одеяло на полянке, которую от речного берега отделяли
густые кусты, и разделась, а Брайан смотрел на меня... разделась совсем,
оставив только чулки и туфли.

Местечко мы нашли, конечно, уединенное, но слышно меня было за
четверть мили. Я даже лишилась чувств, а открыв глаза, увидела над собой
встревоженное лицо Брайни.
- Тебе плохо?
- В жизни не было так хорошо! Благодарю вас, сэр! Вы были
великолепны! Выше всяких похвал. Я умерла и вознеслась на небо.
- Нет, ты не умерла, - улыбнулся он. - Ты жива и ты прекрасна, и я
люблю тебя.
- Правда любишь? Брайан, ты правда собираешься жениться на мне? - Да.
- Даже если я не подхожу Фонду Говарда?
- Рыжик, Фонд Говарда свел нас... но вернулся я к тебе совсем не
из-за него. Я бы охотно отслужил семь лет, как тот, в Библии [Иаков
(Бытие, 29: 18-20)], ради того, чтобы на тебе жениться.
- Надеюсь, что ты говоришь искренне. Хочешь знать, почему я не
подхожу Фонду Говарда?
- Нет.
- Да-а? Но я все равно тебе скажу - мне ведь нужна твоя помощь.
- К вашим услугам, мадемуазель!
- Я не подхожу им, потому что еще не беременна. Если ты немного
приподнимешься, я сниму с тебя эту гадкую резинку. А затем, сэр, как
только вы достаточно отдохнете, я попрошу вас обеспечить мне членство в
Фонде. Давай сделаем себе первенца, Брайни!
Он удивил меня тем, что почти сразу же восстановил свои силы. Даже
Нельсон не сумел бы так быстро. Замечательный мужчина был мой Брайни.
Любить друг друга без помех было чудесно - я всегда это знала. И на
сей раз шумела еще пуще. Потом я научилась переживать оргазмы молча... но
предпочитаю вскрикивать, если условия позволяют. Большинству мужчин
нравится такая овация. А Брайни особенно. Наконец я вздохнула.
- Готово. Благодарю, сэр. Теперь я - будущая мать. Чувствую, попала
прямо в яблочко. Хлоп!
- Морин, ты просто чудо.
- Меня здесь нет. Я умерла счастливой. Хочешь есть? Я сделала нам на
завтрак слоеные сладкие пирожки и как раз перед твоим приездом начинила
их.
- Я хочу на завтрак тебя.
- Ну-ну. Надо беречь свои силы. У тебя еще все впереди. - Я
рассказала ему, как мы устроимся на ночь - и на все последующие ночи. -
Мама, конечно, все понимает: она сама была говардской невестой. Просила
только, чтобы мы соблюдали декорум. Брайни, а твои родители рыжие?
- Мама. У отца волосы темные, как у меня. А что?
Я рассказала ему о теории мистера Клеменса.
- Он говорит, что если все человечество произошло от обезьян, то
рыжие - от кошек.
- Как будто логично. Кстати, забыл тебе сказать. Если ты хочешь за
меня замуж, то ко мне прилагается кот.
- Тебе не кажется, что об этом следовало сказать до того, как ты меня
обрюхатил?
- Возможно. Ты не любишь кошек?
- Я и разговаривать не стану с теми, кто их не любит. Брайни, я
замерзла. Поехали домой. - Солнце зашло за тучу, и вдруг похолодало -
типичное явление для миссурийского марта.
Пока я одевалась, Брайни завел Дэйзи в оглобли и запряг. У Брайана
была та нежная, но твердая рука, которую слушаются лошади (и женщины).
Дэйзи подчинялась ему так же охотно, как и мне, хотя обычно очень дичилась
чужих.
Подъезжая к дому, я стучала зубами. Но Фрэнк затопил большую печь в
гостиной, и мы съели свои припасы около нее. Я пригласила и Фрэнка. Он уже
завтракал, но для слоеных пирожков место нашел.
Очередные месячные, которые должны были начаться у меня
восемнадцатого марта, не пришли. Я сказала об этом Брайни и больше никому.
- Отец говорит, что такая задержка еще ничего не значит. Надо
подождать.
- Хорошо, подождем.
Отец вернулся первого апреля, и весь дом на радостях ходил ходуном.
Следующие месячные, пятнадцатого апреля, я тоже пропустила. Брайни
согласился с тем, что пора сказать отцу, и я сказала - в ту же субботу.
Отец принял торжественный вид.
- Что чувствуешь, Морин?
- Полное счастье, сэр. Я сделала это намеренно - то есть мы сделали.
И я хочу выйти замуж за мистера Смита как можно скорее.
- Резонно. Что ж, зови своего молодого человека. Мне надо потолковать
с ним с глазу на глаз.
- А мне нельзя присутствовать?
- Можешь не присутствовать - разрешаю.
Вскоре меня позвали обратно, и отец оставил нас вдвоем.
- Что-то на тебе не видно крови, Брайни.
- Да он не хватался за дробовик. Только рассказал мне про твои
легкомысленные замашки.
- Какие еще замашки?
- Тихо, тихо. Остынь.
Отец вернулся вдвоем с матерью и сказал:
- Миссис Джонсон в курсе относительно задержки. Как вы думаете,
миссис Джонсон - когда им можно пожениться?
- Мистер Смит, когда у вас кончаются занятия в Ролле?
- Последний экзамен будет в пятницу девятнадцатого мая, мэм, а
выпускной акт - только второго июня, но это уже не столь важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69