Осторожно выглянув из-за камня, он обшарил взглядом склон холма, го-
товый уловить самое легкое движение.
№Эх, будь со мной Шептун, - думал он, - не случилось бы беды. Он бы
давным-давно учуял того, кто крался следом¤. Значит, этот кто-то знал,
что Шептуна с ним нет? №Чушь, - решил Декер. - Откуда кто-то может
знать, со мной Шептун или нет?¤
На Харизме ни одна душа не знает про Шептуна. Сам он никогда о нем
никому не рассказывал, а уж видеть Шептуна, насколько он знал, тем более
никто не мог. Единственный, кто знал о нем, бы Теннисон.
№Мог Теннисон проболтаться Экайеру? - гадал Декер. - Маловероятно.
Они приятели, это верно, но Джейсон не станет рассказывать ему о Шепту-
не. Разве что Джилл мог рассказать, от нее у него тайн нет. Да что толку
гадать на кофейной гуще из простреленного кофейника? - попытался Декер
пошутить сам с собой. - Совершенно бессмысленное занятие¤.
Был бы Шептун рядом или нет, раз о его существовании никто не догады-
вался, не мог его видеть, значит, никому не было известно, он рядом с
Декером или нет. Следовательно, за Декером мог охотиться кто угодно.
Значит, этому охотничку просто повезло, и он застал Декера врасплох,
когда Шептуна рядом не было, вот и все. Не Теннисон же, в конце концов,
был там, на холме. Никаких причин убивать его у Теннисона не было. Да
если бы и были - все равно это не в его стиле.
Винтовка... Да, несколько винтовок на Харизме имелось. Совсем немного
- по пальцам пересчитать можно. Время от времени, крайне редко, кто-ни-
будь отправлялся в лес в поисках дичи. Но то были малокалиберки, а тот,
кто находился на холме, палил в Декера из крупнокалиберного ружья.
Декер призадумался - кому могло взбрести в голову прикончить его? Но,
поскольку он никого не припомнил, как ни старался, пришлось отбросить
эту мысль. Ни у кого не могло быть веских причин, чтобы решиться на та-
кое. Да, кое-кто мог быть на него обижен - может, он кому и брякнул
что-то невежливое или даже оскорбительное, но не настолько же! Однако
кто-то же хотел убить его и сейчас сидел в засаде, ожидая, когда он по-
кажется из-за камня, чтобы послать еще одну пулю - на сей раз наверняка.
Выстрел не заставил себя ждать. Осколки гранита брызнули в стороны,
несколько острых кусочков камня больно впились Декеру в щеку и шею. Пу-
ля, по всей вероятности, угодила в валун.
№Вот ты где, - догадался Декер, успев заметить крошечную вспышку от
лучей закатного солнца. - Что же это там сверкнуло?¤ - силился понять
Декер, но не мог. Он аккуратно пристроил ружье на краю камня, навел на
замеченную точку, прицелился поточнее, поймал точку на №мушку¤.
Было тихо. Ничего не происходило. Никто не шевелился. Убийца ждал.
Декер пристально смотрел туда, где заметил вспышку... Ага, вот показа-
лось плечо, а вот, похоже, и голова...
Декер долго прицеливался. Плечо и голова наполовину в тени, плохо
видно... Он вздохнул, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок...

Глава 38.
Теннисон проснулся незадолго до рассвета. Джилл крепко спала рядом,
дышала ровно и безмятежно. Теннисон осторожно, чтобы не разбудить ее,
поднял свою подушку, прислонил к спинке кровати и сел, прижавшись к ней
спиной. Было тихо и спокойно. Призрачный, бледный предрассветный сумрак
проникал в окна гостиной, а в спальне было совсем темно - ставни были
плотно закрыты. На кухне что-то бормотал, разговаривая сам с собой, хо-
лодильник.
Теннисон украдкой взглянул на Джилл - хотел убедиться, по-прежнему ли
на ее щеке нет пятна, но она лежала на левом боку. К тому же было так
темно, что он все равно ничего не разглядел бы, как бы Джилл ни лежала.
Прошло время, а сомнения не оставляли его. Ведь багровое пятно
действительно исчезло. Но Теннисон никак не мог поверить в это.
№Нет-нет, это, безусловно, лишь временное явление, и опухоль скоро
снова появится на прежнем месте¤, - повторял он мысленно.
Он поднял правую руку, поднес поближе к глазам, повернул вправо, вле-
во. В темноте он с трудом различал ее очертания. Рука как рука. Никаких
изменений. Все как обычно, и в темноте не светилась. И все-таки ее при-
косновение...
Ночь была теплая, но Теннисон поежился от озноба. Опустил руку, зак-
рыл глаза и попытался припомнить, как все было, постарался мысленно
раздвинуть складки занавеса, отделявшего его от математического мира...
Кубоиды окружали его со всех сторон, вертелись безумной каруселью,
неуемным вихрем, пробегали сквозь него, а некоторые оставались внутри
него. Было мгновение, когда ему показалось, что он сам превратился в та-
кой же кубоид - не то сжался, не то вырос... Он пытался припомнить, ка-
ким он стал, но не мог, потому что и тогда не мог этого понять и предс-
тавить. Нет, конечно, если он и стал каким-то графиком, то не таким чу-
довищно сложным, какие плавали вокруг и сквозь него в океане зыбкого же-
ле. Наверное, он мог стать только самым простым уравнением - элементар-
ной расшифровкой, подтверждением самого себя. Когда кубоиды выстроили
для него дом, он скользнул туда и свернулся там калачиком, не понимая,
где находится и что с ним, но ему было хорошо и удобно. Мысли его были
просты и ясны, что, вероятно, соответствовало простоте того уравнения,
которым он был.
№Может быть, - думал он, - кубоиды выстроили для меня дом, чтобы за-
щитить от сложности графиков и уравнений, мечущихся за его пределами?¤
И вдруг, совершенно неожиданно, математический мир исчез, и он очу-
тился в своей гостиной, у камина. Он снова был самим собой, но не совсем
таким, как раньше, потому что вынес что-то из математического мира, ка-
кую-то новую способность, иное качество, которого у него до сих пор не
было. А теперь он получил подтверждение наличия этой новой способности.
№Может быть, еще что-то проявится? - мучился он в поисках ответа. -
Кто я теперь? Что я такое?¤
Тот же вопрос он задавал себе тогда, когда находился в доме, выстро-
енном для него кубоидами.
№Я - человек? - спрашивал он себя. - Я еще человек? Боже, сколько чу-
жеродного проникло в меня, и могу ли я после этого оставаться человеком?
Может быть, - думал он, - обитатели математического мира каким-то об-
разом поняли, что я врач, целитель, и решили меня немного... переделать?
Переделать с одной-единственной целью - чтобы я стал более хорошим цели-
телем? С одной ли? Или они вмешались в другие аспекты моего существа?¤
Эти мысли заставляли его бояться, и чем больше он думал, тем больше
боялся. Он перешел границу, которую переходить не следовало. Он не имел
права туда идти - и вышел не таким, каким пришел. Он изменился, а ему не
хотелось перемен. Люди вообще не любят перемен, а перемены в себе самом
- просто кошмар!
Но, с другой стороны, чего бояться? Ведь те перемены, что произошли в
нем; как бы ни были они малы или, наоборот - значительны, дали ему воз-
можность преподнести такой прекрасный подарок Джилл, пусть даже он сде-
лал это непроизвольно, бессознательно. Такого подарка ей не сделал бы
никто.
А раз дело в этом, то бояться нечего. В конце концов, самое главное -
Джилл. Пускай в будущем ему придется пострадать, поплатиться за то, что
произошло, он не пожалеет. Любая цена, которую ему пришлось бы запла-
тить, ничто по сравнению с тем, что ему удалось сделать. Он получил свою
награду сполна в то мгновение, когда коснулся щеки Джилл.
Эти мысли успокоили Теннисона. Он спокойно лежал, и ему не хотелось
шевелиться - он просто тихо лежал и смотрел перед собой. Светало. Тенни-
сон размышлял, как ему удалось проникнуть в математический мир наяву.
Было ясно, что он туда не попал бы, если бы Шептун не помог. А вот чтобы
понять, как это удалось Шептуну, нужно его как следует расспросить.
Осторожно повернув голову, он оглядел спальню в поисках какого-нибудь
признака, знака, указывающего, что Шептун здесь, рядом. Никаких следов -
ни искорки, ни свечения. Он подумал, что, может быть, Шептун до сих пор
находится внутри его сознания, но скоро понял, что и там его нет. Это
было немного непривычно - за время пребывания в математическом мире он
успел привыкнуть к тому, что Шептун где-то внутри него.
Теннисон был готов снова задремать, но что-то помешало ему. Сначала
он не понял, в чем дело, но потом расслышал тихий стук в дверь. Он вско-
чил, сел на край кровати и стал искать ногами шлепанцы.
Джилл заворочалась и что-то вопросительно пробормотала.
- Все в порядке, - успокоил ее Теннисон. - Лежи, спи. Пойду посмотрю,
кого там принесло.
Шлепанцы он так и не нашел и отправился из спальни в гостиную боси-
ком. Прикрыв за собой дверь спальни, он снова услышал робкий стук.
Не включая свет, Теннисон пробрался к входной двери на ощупь, обходя
стулья и столы. В первое мгновение, открыв дверь, он не сообразил, кто
стоит на пороге. Протер глаза и узнал Экайера.
- Джейсон, тысяча извинений. Я понимаю, в такую рань...
- Да ничего, все нормально, я уже не спал. Проходи, Пол.
- У тебя найдется что-нибудь выпить? Немного бренди, если есть.
- Конечно, - кивнул Теннисон. - Садись к огню. Сейчас дровишек подб-
рошу.
Он закрыл дверь и внимательно взглянул на Экайера. На том были брюки
и куртка.
- Рано встал, - спросил он, - или не ложился?
- Не ложился, - мотнул головой Экайер, добрался до кушетки у камина и
прилег на нее.
Джейсон разыскал бренди, налил полный стакан и подал Экайеру.
- Да, вид у тебя неважный, - отметил он.
- Можно себе представить, - кивнул Экайер, сделав большой глоток. -
Всю ночь на ногах. Понимаешь, случилась совершенно невероятная вещь. Та-
кого никогда не было. То есть на моей памяти не случалось.
Теннисон подбросил в камин крупное полено, поворошил кочергой угли,
дождался, когда полено разгорелось и вернулся к кушетке. Сел рядом с
Экайером, положил босые ноги на кофейный столик. Ноги постепенно согре-
лись.
Экайер отхлебнул бренди и спросил:
- Не составишь мне компанию, а?
- Рановато вроде, - покачал головой Теннисон.
- Ну, ладно, а я выпью, поскольку еще не ложился.
И глотнул еще.
- Значит, ты явился, чтобы рассказать мне о чем-то. Если так, то чего
же тянешь? Передумал, что ли?
- Нет, никак не могу начать. Прости, но это очень больно и горько...
Теннисон молчал. Экайер мрачно прихлебывал бренди.
- Дело было так, - наконец сказал Экайер. - Я все оттягивал с прос-
мотром второго №райского¤ кристалла. Это тебе известно. Ты сам меня за
это ругал. Джейсон, скажи, ты первый кристалл смотрел?
- Нет, - покачал головой Теннисон. - Все время ощущал какое-то внут-
реннее сопротивление. Может, побаивался. Как только задумывался об этом,
тут же ощущал какую-то странную неловкость. Я знаю, надо было посмот-
реть. Может быть, я бы увидел и понял что-то такое, что помогло бы мне
лучше лечить Мэри.
- Вот-вот, - сказал Экайер, подняв вверх указательный палец. - Оно
самое. А у меня такая же петрушка была со вторым кристаллом. Все откла-
дывал на потом, выдумывал причины для проволочки. Может быть, тоже поба-
ивался того, что могу увидеть, как и ты. Не знаю. Пытался анализировать
свои чувства, чуть не спятил. Наконец вчера вечером я решил побороть
свою слабость...
- Посмотрел, значит?
- Нет, Джейсон, не посмотрел.
- Почему же нет, черт бы тебя побрал? Испугался в последний момент?
- Нет. Просто его не было.
- Чего не было-то? Момента?
- Нет. Кристалла не было.
- Что ты хочешь этим сказать?
- То, что сказал. Нет его. Там, где он хранился, его нет. То есть нет
там, куда мы его положили - я и старина Эзра. Ну, ты же знаешь Эзру, де-
позитора?
- Знаю.
- Так вот, Эзра все делает чрезвычайно педантично. У него во всем
полнейший порядок. Ничего не упускает, ни единой мелочи. Я с ним столько
лет проработал и доверяю ему больше, чем самому себе.
Теннисон молча слушал.
- Когда поступает новый кристалл, - продолжал Экайер, - я передаю его
Эзре, и он кладет его в сейф. После того как я просмотрю кристалл, он
может быть передан в Ватикан, а когда нам его возвращают, он помещается
в одну из ячеек депозитория. Чаще всего кристалл не передается в Ватикан
немедленно, а порой не передается вовсе, если мы решаем, что он не
представляет особого интереса. В этом случае он тоже помещается в ячей-
ку. У Эзры на этот счет своя система. Уж не знаю, как он ориентируется в
огромной массе кристаллов, но стоит попросить его найти тот или другой,
и он тут же находит, не сверяясь ни с какими каталогами. Может, у него
память такая блестящая - не знаю. Насколько мне известно, никакой особой
системы учета у него нет. И в этом, согласись, есть преимущества по час-
ти секретности.
Теннисон понимающе кивнул.
- Стало быть, Эзра единственный, кто знает все досконально.
- Вот именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50