Хотя это оружие уступало по дальности броска арбалету, его
преимуществом являлась скорость: стальные пластинки жужжали в воздухе
словно рой разъяренных пчел, и киммериец видел, как серые твари одна за
другой исчезают в бездне. У большинства была перерублена шея, и безголовые
туловища с распластанными крыльями падали вниз, вращаясь и брызгая кровью.
Ни одна стрела Конана не пропала даром, но он вдруг обнаружил, что их
так мало в сравнении с атаковавшей стаей! Колчан стремительно пустел, и
киммериец, отложив арбалет, взялся за меч. Он ткнул несколько раз в жуткие
морды круживших рядом чудищ, страстно желая очутиться на земле - на
твердой почве, где можно было бы как следует размахнуться и по-настоящему
пустить кровь этим отродьям Нергала. Воздушный полет, еще недавно так
очаровавший его, казался теперь неприятной, едва ли не бессмысленной
затеей, а сетка из толстых цветочных стеблей представлялась ловушкой.
Он снова ударил клинком - раз, другой, третий - но твари были
увертливы. Тут, в воздухе, все преимущества оставались за ними, и лишь
стрела и метательный нож могли уравнять шансы. Зарычав от ярости, Конан
опять взялся за арбалет.
Завеса крыльев распалась - он даже не успел выпустить стрелу. Серые
твари кружили в двух сотнях локтей от них и, бросив взгляд на жуткую стаю,
киммериец не заметил, чтобы она сильно преуменьшилась. Этих чудовищных
птиц было много, слишком много!
- Сколько у тебя осталось стрел? - охрипшим голосом спросила Рина.
Конан заглянул в полупустой колчан.
- Двенадцать.
- А у меня - пять дисков... Плохи наши дела!
- Будем отбиваться мечом и копьем.
- Будем. Только бы они не тронули наш цветок!
С ненавистью и тоской взглянув на хищное кольцо, что сомкнулось
вокруг парящей в воздухе сферы, Конан сжал кулаки. О, если бы он мог
призвать на помощь Силу! Если б он мог как прежде метнуть ослепительную и
смертоносную молнию! Если б он мог зажечь жаркий шар астрального огня!
Если б он мог...
Воистину, Митра жестоко покарал его! Там, в Ариме - мраком
беспамятства, а здесь, в этой проклятой пропасти - бессилием! Он видел
врага, он пылал гневом - и был не в состоянии добраться до него. До этих
мерзких и наглых тварей, чьи пасти растягивались в глумливых ухмылках!
Скрипнув зубами, Конан снова принялся считать стрелы, потом отбросил
колчан и спросил:
- Может, ты сумеешь как-то использовать Силу? Ну, раз у тебя не
ладится дело с молниями, так и не надо молний... Но если ты превратишь нас
в невидимок...
- Прости, но я не умею ставить защиту. Я ведь уже говорила об этом, -
голос Рины звучал виновато. - Я могу делать лишь то, что я могу... Лечить
и предсказывать... это все, милый.
Милый! Слово скользнуло по краешку сознания Конана, не задев его. Он
недовольно пробурчал:
- Если мы чего-нибудь не придумаем, лечить будет некого, детка.
Внезапно серая стая, кружившая около них, стремительно ринулась вниз,
потом вверх; сразу десяток тварей повис на стеблях, терзая их зубами и
когтями, а одна вцепилась в сапог Конана. Он гневно вскрикнул и начал
колоть мечом, стараясь не задеть переплетений сети, в которой они висели
над бездной. Рядом девушка била копьем, и с каждым ударом очередной монстр
с протяжным предсмертным воплем летел вниз. Вскоре они очистили стебли от
летающих тварей, перебив два или три десятка; но сотни серых чудищ
по-прежнему окружали шар. Казалось, их не страшила гибель; да и могла ли
она испугать отродий Нергала, повелителя смерти?
- Ну вот, - сказала Рина, откладывая дротик, - атака снизу... Теперь
они либо снова бросятся на нас, либо нападут сверху. А до земли еще
далеко.
- Далеко, - подтвердил Конан, всматриваясь в мерцавший под ногами
туман. Ему почудилось, что громыхание на дне пропасти стало сильней, но
кроме далекого и неясного гула ничто не говорило о том, что земля близка.
Они могли спускаться в эту бездну несколько дней, и за это время
чудовищные птицы обглодали бы их кости до зеркального блеска.
Киммериец перевел взгляд на белую стену, что медленно уходила вверх в
сотне локтей от шара. Она была все такой же гладкой, с округлыми выступами
и впадинами, и зацепиться там было абсолютно невозможно. Ему показалось,
что скала словно бы колеблется - неторопливо и почти незаметно, то
приближаясь к плывущему вниз цветку, то отдаляясь от него. Конан встряхнул
головой. Возможно ли это? Не чудится ли ему? Но ветерок, которым тянуло от
белой стены, бесспорно сделался сильнее...
Он хотел повернуться к Рине, поделиться с ней своим наблюдением, но
девушка вдруг вскрикнула и дернула его за рукав.
- Они атакуют! Сверху, Конан! Стреляй! Стреляй, во имя светлого
Митры!
Почти автоматически он вскинул арбалет, свистнула первая стрела, и ей
ответило басовитое жужжание боевого диска. Воздух снова наполнился плеском
крыл и предсмертными воплями падавших в бездну тварей; Конан стрелял,
пытаясь не подпускать их к верхней части шара. Но что он мог сделать?
Двенадцать стрел поразили двенадцать чудовищных ликов, но десятки других
тварей плотным облаком опускались на красный цветок, впивались зубами и
когтями в его плоть, терзали и рвали кожистую оболочку. Сфера дрогнула,
накренилась под тяжестью облепивших ее серых созданий и быстрее пошла
вниз.
- Все, - сказал Конан, - стрелы кончились. Да если б и остались,
теперь мне до этих тварей не добраться. Хотя... - Он принялся распутывать
веревку с железным крюком, которой были перевязаны мешки.
Рина, ухватившись за стебли, далеко высунулась наружу - видно, хотела
разглядеть, что творится на верхней части шара. Гарпии ее не атаковали;
похоже, они сообразили, что, разорвав оболочку, доберутся до своей добычи
без всяких потерь.
- Их там десятка два, - сказала Рина дрогнувшим голосом. - Я не
вижу... не разглядеть... но больше двух десятков на куполе не поместится.
Остальные кружат сверху, словно стая воронья над падалью... - Тут она
заметила в руках Конана веревку. - Что ты собираешься делать?
- Попробую зацепиться крюком о скалу. Подтянем к ней шар, и я
заберусь наверх... Что нам еще остается?
Он выждал момент, когда цветок поднесло ветром поближе к белой стене,
и метнул веревку. Крюк глухо лязгнул и скользнул вниз, не оставив ни
царапины на блестящей поверхности, и Конан выругался. Если перед ним и в
самом деле находилась грудь Первосотворенного, подпирающего верхний мир,
то плоть его была тверже камня! Выбрав веревку, киммериец метнул ее снова
- с прежним результатом. Над головой его шла лихорадочная возня, и
внезапно густая капля цветочного сока капнула на плечо Конана. Она была
алой, как человеческая кровь.
- Кажется, пришла пора прощаться, - вымолвил он, поворачиваясь к
Рине.
- Кажется... - Она вздохнула, потерла ладошками побледневшие щеки. -
А жаль! Мне так хотелось взглянуть на величайший из храмов Митры...
вымолить прощение для тебя... и еще... еще... - Голос ее стих, но губы
беззвучно шевелились. Глядя в ее ясные серые глаза, Конан разобрал лишь
одно слово - милый; он потянулся к девушке, чтобы обнять и успокоить ее.
Нет, не успокоить - Рина, Ученица, владеющая Силой, была спокойна перед
лицом смерти! Значит, ему оставалось лишь обнять и приласкать ее, сделать
то, что он давно хотел.
Конан протянул к девушке руки, но вдруг зрачки ее расширились - она
глядела на что-то за его спиной, полуоткрыв в удивлении рот. Киммериец еще
не успел обернуться, как твари, облепившие сверху цветок, загомонили,
завизжали и серой тучей ринулись в сторону. Огромная сфера дрогнула,
выпрямилась, и спуск вновь стал ровным и плавным.
- Ко-нан, смо-три... - медленно, по слогам произнесла Рина, не в
силах справиться с изумлением.
Он повернул голову. В белой сияющей стене разверзлась гигантская
пещера, и цветок с торжественной неторопливостью плыл прямо к ней.

26. ХРАМ
Рина, тихо вздыхая, лежала в его объятиях, закинув обнаженную руку
Конану на шею. Во сне туника девушки сбилась, открыв округлые колени и
бархатную поверхность бедра, но киммериец глядел на юную и чистую ее
прелесть без привычного вожделения. Теперь, спустя долгие дни, проведенные
вместе, она уже не казалась Конану недосягаемым существом,
неприкосновенной служительницей Митры, чьи тело и душа посвящены одной
лишь божественной цели. Чудесным образом она вдруг превратилась в женщину,
стала дорога ему, но то, что он чувствовал сейчас, нельзя было выразить
грубым и плотским словом. Вожделение? Нет... Любовь? Тоже вряд ли... Он
был слишком тверд, слишком силен и неукротим, чтобы любить женщину - ибо
любовь предполагала самопожертвование. Нежность? Да, это было ближе всего
к истине.
Они лежали в большой пещере с высоким куполом - там, где их сморил
сон; неподалеку от входного отверстия плавно колыхалась карминовая сфера
цветка, и пол под ними казался не каменно-жестким и холодным, а теплым и
упругим, словно исполин, приютивший их в крохотной складочке своей
необозримой плоти, хотел согреть и убаюкать нежданных гостей. Конан
заметил, что стены тут светятся сильней, чем внешняя поверхность утеса.
Струившийся из пещеры поток ярких серебристых лучей вырывался наружу,
пронзая тьму на другой стороне пропасти, и исчезал во мраке. Вероятно,
этот свет и отпугнул вчера гарпий, либо они вообще боялись коснуться тела
гиганта; как бы то ни было, мерзкие порождения Нергала исчезли, и ничто не
мешало продолжить путь.
Конан пошевелился, и Рина раскрыла глаза. Увидев, что девушка
проснулась, он осторожно снял с шеи ее ладонь и сел, приглаживая
растрепанную гриву темных волос; потом сунул руку за пояс, вытащил сосудик
с арсайей и вдохнул бальзам. Драгоценного вендийского снадобья оставалось
совсем немного - лишь на донышке фляги шуршали последние крупинки.
- Я поняла, - вдруг раздался голос Рины, - поняла, почему мне не
удавалось рассмотреть все это... - Она тоже села, плавным жестом обеих рук
словно охватив огромную пещеру.
- Ты говоришь о своем предвидении? О том, что оно отказало на сей
раз?
- Да. Мне был послан сон... вещий сон...
Конан, не прерывая ее, вопросительно приподнял бровь, но Рина
покачала головой.
- Я не буду его пересказывать. Просто я поняла, что мне доступно, и
что - нет... Понимаешь, я могу предвидеть действия людей - обычных людей,
таких, как мы с тобой, - она улыбнулась и, приподнявшись, оправила тунику.
- Но кто способен угадать намерения бога? Мечтать об этом было бы слишком
самонадеянно и грешно.
- Значит, ты думаешь, что Первосотворенный помог нам по прямому
повелению Митры?
- Уверена в том. Мой сон...
Конан вдруг расхохотался, откинув голову и обнажив белые крупные
зубы.
- А я считаю, что Митра и не думал нас спасать, - заявил он. - Если
помнишь, вчера я пару раз пощекотал гиганта железным крюком... Вот он и
проснулся!
- Ты можешь считать так, если хочешь, но я-то знаю истину! - Гибким
движением Рина поднялась на ноги и начала развязывать свой мешок. -
Поедим?
- Конечно. Что у нас осталось?
У них было еще немного мяса и сушеных фруктов, комок засахарившегося
меда в тряпице и три окаменевшие лепешки. Вполне приличная трапеза для
непритязательных людей. Конан, пережевывая размоченный в воде кусок хлеба,
размышлял, найдется ли внизу какая-то пища. Впрочем, он скоро оставил
мысли о еде; до великого храма Митры было рукой подать, и киммериец
погрузился в размышления о том, что ожидает его в святилище. Простит ли
его бог? Или наложит новую кару, еще тяжелее прежней?
Он вздохнул и, покончив с лепешкой, подошел к шару. Огромный цветок
по-прежнему пламенел яркими красками и, кроме нескольких застывших дорожек
сока, ничто не напоминало о вчерашнем нападении. Конан подумал, что когти
и зубы серых тварей не успели глубоко проникнуть в плоть цветка и
повредить его; погладив плотную кожистую оболочку, он повернулся к Рине.
- Клянусь Кромом! Этот парень вовремя решил подышать!
Рина, возившаяся с мешком, подняла на него удивленный взгляд.
- О ком ты говоришь, Конан?
Киммериец топнул ногой об пол.
- О нем, конечно! Вчера, когда эти серые ублюдки терзали шар, он
пробудился и решил нам помочь. А может, просто глубоко вздохнул
спросонья... Вздохнул, понимаешь? И порыв ветра затащил цветок в пещеру.
- Он не только вздохнул, - возразила девушка. - В стене не было
никакого отверстия, никакой пещеры... Не было, и вдруг появилась! Я сама
видела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88