Или его
вырубили гиганты, что держат сейчас земную твердь на своих широких плечах?
Во всяком случае, за минувшие тысячелетия этот тоннель - как, вероятно, и
соседние - не остался без обитателей. Были ли они - или оно - в самом деле
стражами, охранявшими дорогу в нижний мир, или просто поселились в темных
глубинах, явившись из царства мертвых или из других мест, столь же
таинственных и непостижимых? Теперь Конан уже не сомневался, что ощущает
чье-то злобное внимание: в затылок ему повеяло холодом, а в висках начали
покалывать крохотные иголочки.
Рина слабо застонала, что-то пробормотав. Напрягая слух, Конан
уловил: "Нет... нет... не дамся..." - и тут же девушка споткнулась, едва
не растянувшись на каменном полу. Киммериец успел поддержать ее, но это
усилие тяжким гулом отдалось в голове, словно под черепом начали одна за
одной рушиться волны океанского прибоя.
Девушка бессильно обвисла в его руках, и Конан остановился. Лицо Рины
снова начало бледнеть, веки смыкались, словно необоримый сон вдруг стал
одолевать ее, и киммериец подумал, что происходит невероятное. Она же
владела Силой! И еще недавно - там, на дне кратера - энергия переполняла
ее! Значит, либо ей так и не удалось поставить защиту, либо...
Либо Сила Митры являлась приманкой для невидимой твари, атаковавшей
их! Лакомым куском, который она жаждала заглотить!
Конан, прижав меч локтем, взвалил девушку на плечо и мрачно
усмехнулся. Если эта догадка верна, то с него много не возьмешь! Ни
божественной Силы, ни даже человеческой души... душа его, и память, и
разум - в бронзовой фляге... сам же он пуст... абсолютно пуст... как
сказала Рина?.. словно ореховая скорлупа без ядрышка?..
Однако он продолжал идти вперед, придерживая легкое тело девушки
правой рукой; меч свисал с запястья на петле, факел потрескивал,
разбрасывая искры, дротик Рины, который она сжимала в окостеневших
пальцах, иногда царапал по камню. Второй факел ему пришлось бросить, но
особой нужды в нем не было - мрак словно бы начал сереть, как будто в
дальнем конце тоннеля разгоралось некое зарево. Может быть, выход? -
сквозь неумолчный мерный гул мелькнуло в голове у киммерийца, и он
попытался ускорить шаги.
Но это ему не удалось. На Конана внезапно навалилась слабость;
затылок оледенел, а гул невидимого прибоя под черепом сменился мертвой
тишиной. Он шел, едва волоча ноги, пытаясь преодолеть сонный морок,
дремотный туман, что накатывал на него сзади и спереди, сверху и снизу, со
всех сторон. Лечь... не двигаться... закрыть глаза... уснуть...
забыться... Какое блаженство! Не думать ни о чем... ни о верхнем мире,
таком шумном и беспокойном... ни об этой девушке, что болтается на его
плече словно подстреленная дичь... ни о старце с янтарными глазами хищной
птицы... ни о Митре, пославшем его сюда...
Митра... светозарный бог... он знал, что делает... решил, что слуге
его пора отдохнуть... навеки отдохнуть... опуститься на пол, на каменный
пол, такой гладкий, уютный... отложить меч, смежить веки... пусть гаснет
огонь факела... пусть придет тьма, обнимет, успокоит, убаюкает...
навсегда... навсегда... навсегда...
Наконечник дротика заскрежетал по камню, и Конан вздернул голову.
Проклятая тварь! Кем - или чем - не было бы это существо, пытавшееся
наслать сонный морок, оно не желало показаться! Возможно, у него не
имелось ни тела, которое могли бы пронзить меч или копье, ни рук или лап,
ни когтей, ни пасти и клыков, способных растерзать жертву... Возможно,
плоть и кровь вообще не интересовали это порождение мрака; возможно, оно
жаждало иного, неизмеримо более ценного, что таится и в человеке, и в
звере - самого дыхания жизни, дарованного богом, что теплой трепещущей
аурой окружает смертных... Так почему-то казалось Конану, и подобные мысли
могли вызвать лишь страх - ведь это значило, что он не сумеет поразить
бестелесного врага мечом.
Или же стоило попытаться?
Сон по-прежнему одолевал его; он не мог двигаться дальше, не мог
нести Рину. Положив на пол легкое тело девушки, Конан пристроил факел в
трещине, змеившейся по стене, и полоснул мечом запястье. Резкая боль на
мгновенье отогнала дремотную вялость; выхватив второй клинок, он прижался
спиной к камню и вытянул оружие вперед. Сталь поблескивала холодно и
мертво, и не хотела оживать - как тогда, у развалин древней башни, в
пустыне, в тот миг, когда зубы Инилли подбирались к его горлу... И сейчас
он тоже ощущал чьи-то ледяные клыки на затылке; они впивались все глубже и
глубже, высасывали мозг, разум, душу, с них струился яд, погружавший в
беспамятство, их холодные острия пронзали череп...
- Выходи! - яростно прорычал Конан, взмахнув клинками. - Выходи,
тварь, отродье Нергала!
Тишина. Мертвая тишина вечного забвенья...
- Выходи!
Крик его метался под высоким сводом, не порождая даже эха.
- Выходи!
Теперь ему почудился смешок, чье-то мерзкое хихиканье, словно
бестелесный демон издевался над ним. Не звук, нет, одно ощущение звука,
отдавшегося не в ушах, а под черепом. И сразу сон с новой силой навалился
на него. Глухо звякнули мечи, выпавшие из рук, и Конан, теряя сознание,
начал медленно оседать на пол вслед за ними.
Спать... в покое... в тишине... во мраке... спать, спать... не думать
ни о чем... забыть о грехе и каре, о вине и искуплении, о жизни и
смерти... спать, спать... вкусить сладость забвения... не двигаться,
застыть на каменном полу и самому превратиться в камень... в прах, который
навечно упокоится в этом темном коридоре... спать, спать... уснуть, став
бессловесным и немым, бесчувственным и неподвижным...
Немым? Бесчувственным?
Почти инстинктивно ладонь Конана легла на пояс, ногти царапнули
грубую кожу, пальцы коснулись маленькой бронзовой фляги, потянули ее
вверх, к лицу... Он не сознавал, что стоит на коленях над телом Рины; не
чувствовал, как горячая капелька смолы с догорающего факела обожгла кисть;
не видел розовеющего вдалеке пятна, от которого в темноту подземного
коридора тянулись слабые лучики света... Он не сознавал, не чувствовал и
не видел ничего; все его мысли сосредоточились сейчас на крохотном
сосудике с порошком арсайи.
Кром, как же он мог забыть про свое зелье! Про снадобье,
просветляющее разум! Видно, тьма повлияла на него - тьма и отсутствие
солнца, с которым он соразмерял прием бальзама...
Не спи, сказал он себе, непослушными пальцами выковыривая пробку; не
спи, и мы еще посмеемся над этой тварью! Над этим бестелесным стражем, над
мертвецом, что высасывает души из живых! Пиявка, проклятый морок, отродье
Нергала... Подлое, как все ублюдки, что таятся в темноте и нападают
исподтишка... Без крови и костей, без тела, которое можно было бы
проткнуть клинком... Мерзкая тварь!
Свежий и острый запах арсайи отрезвил его, растопив дремотный туман.
Ледяные клыки, впившиеся в затылок, исчезли, смолкло и монотонное
бормотанье, неудержимо вгонявшее в сон; лишь где-то во тьме прозвучал
неслышимый вздох. Не вздох, а отзвук вздоха; однако Конан уловил в нем
ненависть и разочарование.
Он поднес горлышко маленького сосуда к ноздрям Рины. Девушка
закашлялась и чихнула, потом, резким движеньем подобрав под себя ноги,
начала подниматься. Конан, бережно закупорив фляжку, сунул ее за пояс.
- Что... что случилось? - Глаза Рины были полны недоумения. Внезапно
она вспомнила и вскочила, выставив вперед дротик и вглядываясь в темноту;
губы ее дрогнули. - _Э_т_о_ ушло? Конан, _э_т_о_ ушло? Скажи мне!
Он гулко расхохотался - не над собой и не над страхом Рины - над
бесплотной невидимой тварью, что разочарованно скулила в темноте. Теперь
он ощущал ее присутствие - не слухом или зрением, а каким-то шестым
чувством, пробудившимся еще в те дни, когда с ним была Сила.
- Ты смеешься? - На губах Рины тоже заиграла улыбка. - Смеешься?
Значит, все хорошо?
Кивнув, Конан вытащил из трещины свой факел. Он догорал, но теперь
киммериец ясно видел впереди расплывчатое розоватое пятно. Свет! Свет и
выход! Он показал на него Рине.
- Но как ты с ним справился? - Она все еще не могла прийти в себя. -
Как? Даже я... даже Сила Митры не защитила нас!
- Кром! - Конан подтолкнул ее вперед. - Рассчитывай больше на себя, а
не Митру, малышка! Ну, еще на вендийских мудрецов...
- При чем тут вендийские мудрецы?
Ухмыльнувшись, киммериец погладил свой широкий пояс, за которым
прятался драгоценный сосудик. Теперь, когда Рина тоже вдохнула снадобье,
Конан чувствовал, что они равны: пусть недолгий миг, но ее душа тоже
пряталась в этой самой бронзовой фляге и возвратилась из нее в телесную
оболочку.
- Ты помнишь, что Учитель сказал про арсайю? - Он снова похлопал по
ремню. - Бальзам, который употребляют вендийские мудрецы! Он-то нас и
выручил.
- О! Твое лекарство, что просветляет разум?
- Да, Рина.
Передав девушке факел, Конан подобрал свои мечи, вложил их в ножны;
он был уверен, что оружие ему не понадобится. Бестелесная тварь, невидимая
и едва ощутимая, пряталась во мраке, жадно поглядывая на них, но не
пытаясь повторить атаку. Вдалеке тускло сияло розоватое пятнышко выхода, и
киммерийцу казалось, что оттуда тянет свежим воздухом.
- Вперед, малышка?
- Вперед!
Но прежде, чем сделать первый шаг, Конан повернулся и плюнул в
темноту подземного прохода.

23. ПУРПУРНЫЕ ЛЕСА
Тоннель оборвался внезапно; еще мгновение назад над ними нависали
тяжкие базальтовые своды, и вдруг багровый и алый простор распахнулся во
всю ширь, ослепив путников неярким светом. В вышине клубились розовые
облака, скрывающие небо; они текли, меняли формы, то вытягиваясь
гигантскими колоннами, почти касавшимися горизонта, то образуя пушистые
шары или превращаясь в расплывчатые титанические замки с остроконечными
или приземистыми башнями, фигурными парапетами и стенами, отливавшими
багрянцем. Эти подвижные тучи, мерцавшие всеми оттенками красного,
простирались над таким же красным миром, показавшимся Конану бескрайней
равниной, заросшей кустарником и странными деревьями, торчавшими вверх и в
стороны подобно растрепанным метлам. Их кроны и стволы были бурыми и
ярко-алыми, огненными, оранжевыми, кроваво-красными и
желтовато-кирпичными; они то наливались угрожающе-багровым, почти черным,
то радовали глаз нежными лилово-розовыми и карминовыми красками. Но
главным был пурпур: основа и фон, на коем прихотливыми узорами струились
прочие цвета.
- Нижний мир! - выдохнула Рина и тут же с восторгом добавила: - Какая
красота! Словно под водой, среди алых кораллов и пурпурных водорослей!
Ее лицо разрумянилось, мышцы обрели былую гибкость, и Конан, бросив
взгляд на свою спутницу, понял, что она окончательно пришла в себя. В
глазах девушки опять играли отблески Силы, и, хотя она не могла исторгать
ее потоком сверкающих молний, астральная энергия наделяла Рину прежней
неутомимостью и стойкостью. Пожалуй, еще и некоторой долей легкомыслия:
девушка любовалась пейзажем с таким восхищением, словно они оба вдруг
попали в сад Учителя, приветливый и знакомый. Конан, однако, не забыл о
сонном мороке, затаившемся в пещере; что касается этой пурпурной равнины,
то и здесь их наверняка поджидали опасности - возможно, иного рода, чем
оставшаяся позади, но столь же смертоносные для беззаботных странников.
Он коснулся руки девушки, ощутив бархатистую нежность ее кожи; это
было приятно, и Конан не спешил отнимать ладонь.
- Скажи, малышка, что нас тут ждет? В этих красных зарослях?
Она улыбнулась.
- Кажется, ты поверил в мой дар?
- А разве я сомневался? - ответил он вопросом на вопрос. - В пещере
все случилось так, как ты предсказывала... Какая-то мерзость едва не
поживилась нами, и одолел ее не меч, а бальзам дамастинского мага, -
киммериец хлопнул по своему поясу. - Ну, так что нас ждет дальше?
- Сейчас... - Рина, прикрыв глаза, повернулась к пурпурной равнине.
Губы ее сжались, лицо стало серьезным, даже суровым, на чистом высоком лбу
меж бровей возникла вертикальная морщинка. Конан невольно залюбовался
девушкой; румянец щек оттенял темные веера ресниц, каштановый локон и
маленькое ушко, что пряталось за ним, казались исполненными прелести...
Взгляд киммерийца спустился ниже, к упругой груди, полуприкрытой полотном
туники, стройной талии, округлым бедрам, длинным ногам в маленьких
сапожках. Не в первый раз он спросил себя, почему эта красавица пошла с
ним - неужели из одной любви к опасным авантюрам и любопытства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88