Холмы, еще недавно подставлявшие под его ослепительные лучи свои
лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал
заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг
целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось
только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.
- Воду небось почуяла, - заметил Лайтлбро и заерзал в седле. - Ты
как, кстати, отдохнул немного, расслабился?
Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать
и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него
внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был
заряжен какой-то энергией - и настолько, что ему вдруг захотелось
соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу.
Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его
взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?
Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.
- Ладно, можешь не отвечать, - Маленький Брат притворно нахмурился и
подобрал выпавшие из рук варвара поводья, - я и сам все вижу. Скоро начнет
смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить
первым.
Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на
солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он
оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.
Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда
лошаденка наконец добралась до источника - тихо журча, тот выбивался из
расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и
сочной - бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с
лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он
потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.
Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила
морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю
упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала
шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно
принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением:
в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому
лучше расстаться с ней сейчас.
Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый
кожаный сосуд в ручье.
- Ну, что ты там возишься? - окликнул его Маленький Брат. - Бери
мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.
Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и
забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась
прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и
заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно
гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на
сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул
приятелю рукой.
- Похоже, неплохое место для ночлега, - произнес он, когда киммериец
подошел ближе. - Взгляни!
- Да, неплохое, - заключил Конан, осмотревшись. Два здоровых валуна,
прилепившихся к скальной стене на расстоянии пятнадцати локтей друг от
друга, образовали нечто похожее на маленькую каменную крепость с двумя
башнями, а окружавшие их полукольцом камни помельче только подчеркивали
это сходство.
- Ну что, забираемся? - предложил Лайтлбро и, не дожидаясь ответа,
полез внутрь.
Оказавшись за стенами "крепости", оба путника, не откладывая дела в
долгий ящик, приступили к разбивке лагеря. Валявшиеся поблизости гранитные
обломки пошли на устройство грубого очага (огонь его, находясь на
тропинке, никто не сумел бы заметить); мелкие острые камушки были сметены
в сторону, и их место заняли охапки травы и еловые лапы. После того, как
постели были готовы, Маленький Брат с таинственным видом прогулялся вверх
и вниз по тропке вместе с небольшим позвякивающим мешочком. Когда он
вернулся обратно, мешочек в его руках был пуст.
- Ну, что ж, - сказал он и довольно ухмыльнулся, - теперь мы
гарантированы от внезапного нападения.
Конан в ответ на это лишь недоверчиво хмыкнул, но Лайтлбро вовсе не
расстроило столь скептическое отношение приятеля к его военным талантам.
Устроившись перед очагом, он извлек из мешка сверток с сушеным мясом и
предложил киммерийцу угощаться. Огромный варвар не заставил повторять
приглашение, быстро расправившись с половиной их запасов; сам же Маленький
Брат съел лишь несколько тоненьких ломтиков, затем глотнул воды из фляги и
бросил в рот кусок ароматической жвачки. Флегматично перекатывая ее во
рту, он расстелил свой белый плащ на ложе из еловых веток, пристроил в
голове мешок; потом, все так же молча, улегся и некоторое время ерзал,
уминая постель. Наконец Лайтлбро выплюнул жвачку, завернулся в плащ и
громко объявил, что смена караула произойдет, когда месяц склонится к
западу; теперь же ему угодно отдохнуть. И действительно, не успел Конан
глазом моргнуть, как его маленький приятель уже спал, уткнувшись носом в
сгиб руки и тихо посапывая.
Полюбовавшись на эту мирную картину, киммериец высунул голову из-за
валуна и осмотрелся. Даже в подступающих вечерних сумерках начало тропинки
и ручеек у самой подошвы горы были видны как на ладони; но на тропинке ему
не удавалось различить ничего. Какую же ловушку установил там Лайтлбро?
Обернувшись назад и поглядев затем вверх, Конан увидел лишь теряющиеся в
полумраке голые каменные стены ущелья. Выглядели они на удивление ровными,
словно отшлифованными человеческими руками, и он подумал, что Адр-Каун
вполне оправдывает свое название. Примерно в двадцати шагах от их убежища,
огибая загородивший прямой проход скальный выступ, тропа резко отклонялась
влево; скорее всего, Маленький Брат и поставил свою игрушку за поворотом.
Спать не хотелось. Чувствуя себя необыкновенно бодро, Конан
потоптался немного на месте, похлопал себя по бокам и решил, что ему
все-таки стоит взглянуть на таинственное содержимое позвякивавшего мешочка
Лайтлбро. Бесшумно перебравшись через невысокий каменный бруствер, он еще
раз настороженно зыркнул в ту и в другую сторону, и лишь затем, ступая
медленно и осторожно, отправился вниз по тропинке. Каждый раз, прежде чем
опустить на землю мягкую кожаную подошву своего сапога, киммериец
внимательно приглядывался: сначала смотрел себе под ноги, а затем на
обочины тропы. Шаг за шагом он спускался все ниже и ниже, не замечая
ничего необычного; на глаза ему попадались только булыжники всевозможных
размеров, да сиротливо жмущиеся к отвесным стенам каньона мелкие деревца и
колючие кусты.
Окончательно разочаровавшись, Конан собрался уже повернуть обратно,
когда его взгляд вдруг привлекло еле заметное серебристое мерцание, словно
повисшее в воздухе на высоте ладони от поверхности тропинки.
Вот оно! Тонкая, как паутинка, стальная проволока, чуть дрожащая в
потоке поднимавшегося от нагретых за день камней теплого воздуха... Не
обладай Конан кошачьим зрением и звериным чутьем на подобного рода
ловушки, в такой темноте он бы не обнаружил ровным счетом ничего - пока,
разумеется, не ткнулся носом прямо в землю. Любопытно, подумал он, куда же
ведет эта нить? Присев на корточки, киммериец осторожно провел пальцем по
проволочке, установив, что тянется она до ближайшего колючего куста, в
самой середине которого подвешена целая гроздь маленьких колокольчиков.
Разглядывая их, Конан отметил, что колокольчики размещались в тени толстых
веток - видимо, с таким расчетом, чтобы гуляющий по ущелью прохладный
ветерок не смог до них добраться.
Что ж, ничего удивительного! Он встал и довольно потянулся.
Наконец-то ему удалось раскусить одну из хитростей Маленького Брата! А
теперь можно и вернуться, а то так и полночи пробродишь... Широко
улыбаясь, Конан выпрямился, поднял ногу... и тут же, нелепо взмахнув
руками, пребольно треснулся спиной об острые камни. Встревоженные трели
медных колокольчиков зазвучали, казалось, отовсюду. Мигом оказавшись на
четвереньках, киммериец был вынужден именно таким способом выбираться из
спеленавших его тонких стальных сетей; видно, обнаружив одну проволочку,
он пропустил по крайней мере еще десяток.
Уже приближаясь к едва различимому в ночной темноте каменному
убежищу, Конан услышал, как отчаянно ругается Маленький Брат.
Когда наступило его дежурство, Лайтлбро недолгое время посидел у
очага, затем, поднявшись, отправился на тропу проверить свои ловчие сети.
К счастью, неуклюжий варвар не нанес им большого ущерба: и тонкая
проволока, и колокольчики оказались на месте. Осмотрев их, Маленький Брат
тяжело вздохнул. Как жаль, что Митра отказал ему в таланте, позволявшем
прикоснуться к Его неизмеримой Силе! Тогда бы не понадобились все эти
предосторожности... Владея Силой, он даже во сне расслышал бы приближение
врагов!
Но чего бог не дал, того не дал... По словам наставника, лишь каждый
третий из его Учеников мог использовать астральную мощь, накапливая ее в
своем теле и исторгая в виде смертоносной молнии или тонкой неощутимой
нити. То был врожденный дар; у одних - сильнее, у других - слабее.
Лайтлбро тоже обладал им, но в самой незначительной степени: ослепительные
молнии и незримые щиты, способные предохранить и от оружия, и от злых
заклятий, оставались для него недосягаемой мечтой. Все, на что он был
способен - снять усталость, ощутить чуть заметный трепет чужих мыслей,
уврачевать рану... Зато у него имелись другие таланты, позволявшие стать
если не бойцом, грозным истребителем Зла, то превосходным разведчиком.
Он попал к Учителю совсем юным шестнадцатилетним пареньком, когда,
влекомый природной непоседливостью и неуемным любопытством, покинул поля
родной Бритунии, добрел до Султанапура и, нанявшись юнгой на торговый
барк, переправился на восточные берега Вилайета. За морем лежала
бескрайняя гирканская степь, а за ней - далекие и сказочные страны, Меру,
Кусан и Кхитай; в Кхитай он, собственно, и собирался, но не дошел. Где-то
к северу от великих восточных империй простиралась безводная песчаная
пустыня, чьи барханы упирались в горный хребет на краю мира; там, на
склоне древнего потухшего вулкана жил Учитель, и туда добрался полумертвый
Лайтлбро, месяцем раньше отбившийся от каравана.
Несомненно, на то была воля богов! Он мог сотни раз погибнуть в
проклятой пустыне, умереть от голода, жажды или укуса змеи... Но он
добрался! И принял обет, который наставник налагал на своих Учеников.
Собственно, эта клятва являлась единственной платой за науку...
Вернувшись к убежищу, Маленький Брат взглянул на разметавшегося во
сне киммерийца и усмехнулся. Какой он огромный, этот Конан! Сам он, кроме
потрясающей живучести, не мог похвастать ничем - ни ростом, ни силой...
Учителю пришлось немало повозиться с ним! Зато, приняв под руку свою
беспомощного цыпленка, он выпустил в мир орла... Ну, если уж и не орла, то
бойцового петуха, подумал Лайтлбро с некоторой долей законной гордости.
Наставник обучал приходящих к нему как бы дважды. Все, добравшиеся до
него живыми (и тем самым доказавшие крепость духа), овладевали Великим
Искусством Убивать, коему приходилось учиться не один месяц. Зато
результаты говорили сами за себя: каждый из Учеников мог лишить человека
жизни тысячью способов, оружием и голыми руками, копьем, мечом, дротиком,
стрелой или с помощью куда более хитроумных и смертоносных устройств.
Наука эта давалась не даром - тот, кто умел убивать, убивать
по-настоящему, начинал иначе относиться и к собственной, и к чужой жизни.
Но Великое Искусство включало не только понятие о телесной мощи,
неутомимости, ловкости во владении любым оружием; тренировка духа была
важнее крепости мышц. На этом втором этапе наставник учил владению Силой
Митры - той, что изливалась на землю с астральных высот, пронизывая воды и
воздух, деревья, травы, мертвые камни и живую человеческую плоть. Он учил
прислушиваться к божественной Силе, ловить ее трепет, концентрировать в
себе чудовищную мощь, исторгать ее, испепеляя Зло... Подобное таинство
давалось не всем, хотя, как утверждал Учитель, всякий человек, в той или
иной степени, мог ощутить эманацию божества.
Как жаль, подумал Лайтлбро, что у него не оказалось больших
способностей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал
заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг
целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось
только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.
- Воду небось почуяла, - заметил Лайтлбро и заерзал в седле. - Ты
как, кстати, отдохнул немного, расслабился?
Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать
и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него
внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был
заряжен какой-то энергией - и настолько, что ему вдруг захотелось
соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу.
Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его
взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?
Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.
- Ладно, можешь не отвечать, - Маленький Брат притворно нахмурился и
подобрал выпавшие из рук варвара поводья, - я и сам все вижу. Скоро начнет
смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить
первым.
Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на
солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он
оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.
Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда
лошаденка наконец добралась до источника - тихо журча, тот выбивался из
расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и
сочной - бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с
лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он
потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.
Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила
морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю
упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала
шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно
принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением:
в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому
лучше расстаться с ней сейчас.
Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый
кожаный сосуд в ручье.
- Ну, что ты там возишься? - окликнул его Маленький Брат. - Бери
мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.
Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и
забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась
прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и
заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно
гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на
сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул
приятелю рукой.
- Похоже, неплохое место для ночлега, - произнес он, когда киммериец
подошел ближе. - Взгляни!
- Да, неплохое, - заключил Конан, осмотревшись. Два здоровых валуна,
прилепившихся к скальной стене на расстоянии пятнадцати локтей друг от
друга, образовали нечто похожее на маленькую каменную крепость с двумя
башнями, а окружавшие их полукольцом камни помельче только подчеркивали
это сходство.
- Ну что, забираемся? - предложил Лайтлбро и, не дожидаясь ответа,
полез внутрь.
Оказавшись за стенами "крепости", оба путника, не откладывая дела в
долгий ящик, приступили к разбивке лагеря. Валявшиеся поблизости гранитные
обломки пошли на устройство грубого очага (огонь его, находясь на
тропинке, никто не сумел бы заметить); мелкие острые камушки были сметены
в сторону, и их место заняли охапки травы и еловые лапы. После того, как
постели были готовы, Маленький Брат с таинственным видом прогулялся вверх
и вниз по тропке вместе с небольшим позвякивающим мешочком. Когда он
вернулся обратно, мешочек в его руках был пуст.
- Ну, что ж, - сказал он и довольно ухмыльнулся, - теперь мы
гарантированы от внезапного нападения.
Конан в ответ на это лишь недоверчиво хмыкнул, но Лайтлбро вовсе не
расстроило столь скептическое отношение приятеля к его военным талантам.
Устроившись перед очагом, он извлек из мешка сверток с сушеным мясом и
предложил киммерийцу угощаться. Огромный варвар не заставил повторять
приглашение, быстро расправившись с половиной их запасов; сам же Маленький
Брат съел лишь несколько тоненьких ломтиков, затем глотнул воды из фляги и
бросил в рот кусок ароматической жвачки. Флегматично перекатывая ее во
рту, он расстелил свой белый плащ на ложе из еловых веток, пристроил в
голове мешок; потом, все так же молча, улегся и некоторое время ерзал,
уминая постель. Наконец Лайтлбро выплюнул жвачку, завернулся в плащ и
громко объявил, что смена караула произойдет, когда месяц склонится к
западу; теперь же ему угодно отдохнуть. И действительно, не успел Конан
глазом моргнуть, как его маленький приятель уже спал, уткнувшись носом в
сгиб руки и тихо посапывая.
Полюбовавшись на эту мирную картину, киммериец высунул голову из-за
валуна и осмотрелся. Даже в подступающих вечерних сумерках начало тропинки
и ручеек у самой подошвы горы были видны как на ладони; но на тропинке ему
не удавалось различить ничего. Какую же ловушку установил там Лайтлбро?
Обернувшись назад и поглядев затем вверх, Конан увидел лишь теряющиеся в
полумраке голые каменные стены ущелья. Выглядели они на удивление ровными,
словно отшлифованными человеческими руками, и он подумал, что Адр-Каун
вполне оправдывает свое название. Примерно в двадцати шагах от их убежища,
огибая загородивший прямой проход скальный выступ, тропа резко отклонялась
влево; скорее всего, Маленький Брат и поставил свою игрушку за поворотом.
Спать не хотелось. Чувствуя себя необыкновенно бодро, Конан
потоптался немного на месте, похлопал себя по бокам и решил, что ему
все-таки стоит взглянуть на таинственное содержимое позвякивавшего мешочка
Лайтлбро. Бесшумно перебравшись через невысокий каменный бруствер, он еще
раз настороженно зыркнул в ту и в другую сторону, и лишь затем, ступая
медленно и осторожно, отправился вниз по тропинке. Каждый раз, прежде чем
опустить на землю мягкую кожаную подошву своего сапога, киммериец
внимательно приглядывался: сначала смотрел себе под ноги, а затем на
обочины тропы. Шаг за шагом он спускался все ниже и ниже, не замечая
ничего необычного; на глаза ему попадались только булыжники всевозможных
размеров, да сиротливо жмущиеся к отвесным стенам каньона мелкие деревца и
колючие кусты.
Окончательно разочаровавшись, Конан собрался уже повернуть обратно,
когда его взгляд вдруг привлекло еле заметное серебристое мерцание, словно
повисшее в воздухе на высоте ладони от поверхности тропинки.
Вот оно! Тонкая, как паутинка, стальная проволока, чуть дрожащая в
потоке поднимавшегося от нагретых за день камней теплого воздуха... Не
обладай Конан кошачьим зрением и звериным чутьем на подобного рода
ловушки, в такой темноте он бы не обнаружил ровным счетом ничего - пока,
разумеется, не ткнулся носом прямо в землю. Любопытно, подумал он, куда же
ведет эта нить? Присев на корточки, киммериец осторожно провел пальцем по
проволочке, установив, что тянется она до ближайшего колючего куста, в
самой середине которого подвешена целая гроздь маленьких колокольчиков.
Разглядывая их, Конан отметил, что колокольчики размещались в тени толстых
веток - видимо, с таким расчетом, чтобы гуляющий по ущелью прохладный
ветерок не смог до них добраться.
Что ж, ничего удивительного! Он встал и довольно потянулся.
Наконец-то ему удалось раскусить одну из хитростей Маленького Брата! А
теперь можно и вернуться, а то так и полночи пробродишь... Широко
улыбаясь, Конан выпрямился, поднял ногу... и тут же, нелепо взмахнув
руками, пребольно треснулся спиной об острые камни. Встревоженные трели
медных колокольчиков зазвучали, казалось, отовсюду. Мигом оказавшись на
четвереньках, киммериец был вынужден именно таким способом выбираться из
спеленавших его тонких стальных сетей; видно, обнаружив одну проволочку,
он пропустил по крайней мере еще десяток.
Уже приближаясь к едва различимому в ночной темноте каменному
убежищу, Конан услышал, как отчаянно ругается Маленький Брат.
Когда наступило его дежурство, Лайтлбро недолгое время посидел у
очага, затем, поднявшись, отправился на тропу проверить свои ловчие сети.
К счастью, неуклюжий варвар не нанес им большого ущерба: и тонкая
проволока, и колокольчики оказались на месте. Осмотрев их, Маленький Брат
тяжело вздохнул. Как жаль, что Митра отказал ему в таланте, позволявшем
прикоснуться к Его неизмеримой Силе! Тогда бы не понадобились все эти
предосторожности... Владея Силой, он даже во сне расслышал бы приближение
врагов!
Но чего бог не дал, того не дал... По словам наставника, лишь каждый
третий из его Учеников мог использовать астральную мощь, накапливая ее в
своем теле и исторгая в виде смертоносной молнии или тонкой неощутимой
нити. То был врожденный дар; у одних - сильнее, у других - слабее.
Лайтлбро тоже обладал им, но в самой незначительной степени: ослепительные
молнии и незримые щиты, способные предохранить и от оружия, и от злых
заклятий, оставались для него недосягаемой мечтой. Все, на что он был
способен - снять усталость, ощутить чуть заметный трепет чужих мыслей,
уврачевать рану... Зато у него имелись другие таланты, позволявшие стать
если не бойцом, грозным истребителем Зла, то превосходным разведчиком.
Он попал к Учителю совсем юным шестнадцатилетним пареньком, когда,
влекомый природной непоседливостью и неуемным любопытством, покинул поля
родной Бритунии, добрел до Султанапура и, нанявшись юнгой на торговый
барк, переправился на восточные берега Вилайета. За морем лежала
бескрайняя гирканская степь, а за ней - далекие и сказочные страны, Меру,
Кусан и Кхитай; в Кхитай он, собственно, и собирался, но не дошел. Где-то
к северу от великих восточных империй простиралась безводная песчаная
пустыня, чьи барханы упирались в горный хребет на краю мира; там, на
склоне древнего потухшего вулкана жил Учитель, и туда добрался полумертвый
Лайтлбро, месяцем раньше отбившийся от каравана.
Несомненно, на то была воля богов! Он мог сотни раз погибнуть в
проклятой пустыне, умереть от голода, жажды или укуса змеи... Но он
добрался! И принял обет, который наставник налагал на своих Учеников.
Собственно, эта клятва являлась единственной платой за науку...
Вернувшись к убежищу, Маленький Брат взглянул на разметавшегося во
сне киммерийца и усмехнулся. Какой он огромный, этот Конан! Сам он, кроме
потрясающей живучести, не мог похвастать ничем - ни ростом, ни силой...
Учителю пришлось немало повозиться с ним! Зато, приняв под руку свою
беспомощного цыпленка, он выпустил в мир орла... Ну, если уж и не орла, то
бойцового петуха, подумал Лайтлбро с некоторой долей законной гордости.
Наставник обучал приходящих к нему как бы дважды. Все, добравшиеся до
него живыми (и тем самым доказавшие крепость духа), овладевали Великим
Искусством Убивать, коему приходилось учиться не один месяц. Зато
результаты говорили сами за себя: каждый из Учеников мог лишить человека
жизни тысячью способов, оружием и голыми руками, копьем, мечом, дротиком,
стрелой или с помощью куда более хитроумных и смертоносных устройств.
Наука эта давалась не даром - тот, кто умел убивать, убивать
по-настоящему, начинал иначе относиться и к собственной, и к чужой жизни.
Но Великое Искусство включало не только понятие о телесной мощи,
неутомимости, ловкости во владении любым оружием; тренировка духа была
важнее крепости мышц. На этом втором этапе наставник учил владению Силой
Митры - той, что изливалась на землю с астральных высот, пронизывая воды и
воздух, деревья, травы, мертвые камни и живую человеческую плоть. Он учил
прислушиваться к божественной Силе, ловить ее трепет, концентрировать в
себе чудовищную мощь, исторгать ее, испепеляя Зло... Подобное таинство
давалось не всем, хотя, как утверждал Учитель, всякий человек, в той или
иной степени, мог ощутить эманацию божества.
Как жаль, подумал Лайтлбро, что у него не оказалось больших
способностей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88