Вздрогнув от неожиданности, он
сглотнул слюну и подался вперед.
- Хмм... м-да! - Шеймис прочистил горло. - Наконец-то я нашел тебя,
хозяин! - Он покосился вниз, на собак, и, оглядев пустынный горизонт,
добавил: - И, кажется, в самом бедственном положении!
- Хуже не придумаешь, - согласился Конан, с удивлением замечая, что
вся его злость, весь гнев испарились без следа.
Шеймис, склонив голову к плечу, рассматривал его.
- Думаю, тебе не помешает кружечка пива и что-нибудь съедобное, -
произнес он.
- Две кружечки, - уточнил Конан. - И побольше!
Кислый напиток в жалкой глиняной чаше показался ему божественной
амброзией. Утерев рот ладонью, он заметил, что губа уже не кровоточит; в
боку тоже вроде бы стало меньше саднить.
- И где же ты был? - поинтересовался он, с жадностью принимаясь за
каравай, тут же сотворенный Шеймисом. Хлеб, разумеется, оказался черствым
и твердым, как камень.
- Ох, хозяин, этот колдун, на которого мы напоролись, так меня
напугал! - покачивая лысой головой, демон принялся чесать нос: видно, эта
процедура его успокаивала. - Он злобный и сильный, и запросто мог меня
развоплотить!
- Ну, ты-то сумел улизнуть, - заметил Конан, поглядев на скалившихся
внизу собак. - А вот я...
- Ничего, мы что-нибудь придумаем! - Шеймис тоже покосился на псов. -
Словом, когда он принялся за тебя, я пришел в такой ужас, что, неведомо
каким путем, вдруг очутился на севере, у моря, среди своих серых утесов...
Ну, я уже говорил тебе об этом месте...
- Где тишина, покой и вечный дождь?
- Да. Наверно, в голове у меня что-то сдвинулось, я припомнил
Заклятье Перемещения и произнес его, пожелав очутиться в самом безопасном
месте... Ты уж прости меня, хозяин, что я сбежал...
Физиономия Шеймиса жалобно сморщилась, но киммериец лишь махнул
рукой.
- Ладно, чего там... Если не можешь сражаться, надо бежать... Но
почему ты вернулся только сейчас?
- Так я опять забыл это проклятое заклинание! Клянусь богами Ночи и
Дня! Я сидел на камнях под дождем, уставившись на воду, и вокруг была
благословенная тишина... только волны шелестели у скал... Но в сердце моем
не было покоя, хозяин! Я думал, что же случилось с тобой, и пытался
вспомнить нужные слова... Я думал, думал и думал, а потом - щелк! трах! -
и очутился здесь. Видать, что-то там, внутри, - он ткнул себя пальцем в
висок, - опять сработало.
Конан, дожевывая хлеб, кивнул.
- Это хорошо. Пусть сработает еще разок и перенесет нас с этого
поганого острова куда-нибудь подальше.
- Увы, - дух сумерек виновато опустил глаза, - я не могу снова
вызвать нужное заклятье... Но ты не расстраивайся, господин мой, я же
сказал, мы что-нибудь придумаем!
- Придумаем так придумаем, - кружка Конана вновь наполнилась, и он
торопливо прильнул к ней, чувствуя, как силы возвращаются с каждым
глотком. - Для начала надо бы разделаться с поганью, что стережет меня
внизу. Ты мог бы зачаровать их - так же, как псов Неджеса?
- Хмм... - Демон окинул взглядом собачье войско. - Уж больно их
много, хозяин... желудки их пусты, голод и ярость туманят головы... Боюсь,
мне не справиться со всеми разом.
- Голод и ярость... - повторил киммериец, задумчиво взвешивая на
ладони тяжелую, окатанную морем гальку. - Знаешь, я недавно подшиб одного,
и остальные тут же разорвали беднягу в клочья. По-моему, они ухитрились
сожрать еще двоих, но точно поручиться не могу... - Он подбросил камень. -
Вот если б они жрали друг друга без остановки, это было бы то, что надо!
Шеймис покивал головой.
- Можно попробовать, хозяин, можно попробовать. Ты не представляешь,
насколько легче вселить в сердце зверя либо человека гнев, бешенство,
жажду крови, чем покой и умиротворение. Стремление убивать вспыхивает
словно искра, высеченная огнивом; потом остается только подбрасывать и
подбрасывать в костер ярости поленья злобы...
- Ну, за искрой дело не станет, - произнес киммериец, поднимаясь. Он
оглядел собачью стаю и тщательно прицелился. - Сейчас я проломлю череп
во-он той облезлой зверюге... А ты, Шеймис, не зевай! Пусть они жрут друг
друга так, чтоб одни превратились в скелеты, а другие околели от сытости!
Камень свистнул в раскаленном воздухе, и снизу донеслось рычание.
Затем оно перешло в хриплый яростный лай, в рев, от которого заложило уши:
мастафы были огромными псами, и глотки их могли испускать чудовищные
звуки.
Свора сцепилась. Кое-кто сразу добрался до горла ближайшего
соплеменника и теперь бешено душил его, не обращая внимания на то, что
задние ноги и бока рвут клыки соседей. Меж камней перекатывались клубки из
пяти-шести грызущихся псов; их шкуры, черные, коричневые и серые, начали
окрашиваться алым. Кровь выступала вначале точками, затем пятнами и,
наконец, потекла потоком, заставив дерущихся совсем освирепеть. Мастафы
пустили в ход когти, иногда поднимаясь на задних лапах, словно медведи;
полетели клочья шерсти, на тощих ребрах вспухли кровавые рубцы. Жалобный
вой придушенных стал переходить в смертельный хрип.
Несколько собак не участвовали в этом побоище. Вероятно, то были
вожаки, самые крепкие и сильные псы, питавшие друг к другу давнюю
неприязнь; сейчас они кружили парами на периферии всеобщей свалки,
выгадывая момент для атаки. Конан видел, как большой черный мастаф
метнулся вперед, вцепившись в загривок пестрому; тот опрокинулся на спину,
терзая живот противника тупыми когтями. Пока черный расправлялся с
пестрым, к нему подползал здоровенный пес с истерзанными ногами и
откушенным ухом. Подобравшись ближе, он, будто примеряясь, несколько раз
разинул огромную пасть, затем с неимоверным усилием приподнялся; миг - и
его челюсти сомкнулись на позвоночнике черного. Тот жалобно, придушенно
взвыл, не разжимая клыков, и вдруг словно переломился у самого таза,
привстав на передних лапах. Одноухий тут же вцепился ему в живот.
Некоторые клубки стали распадаться: одни мастафы оставались с
остекленевшими глазами на песке, политом их кровью, другие, шатаясь, слепо
брели вперед в поисках новых противников. Странно, подумал киммериец, что
они не терзают трупы; видно ярость, вселенная в них Шеймисом, превозмогала
голод. Он скосил глаза на демона. Его слуга выпрямился во весь рост на
самом краю скалы и слабо помахивал крыльями, словно разгоняя жаркий
воздух. Крысиная мордочка духа сумерек казалась весьма сосредоточенной,
руки были вытянуты вниз, узловатые пальцы безостановочно шевелились, как
будто Шеймис сучил тонкую пряжу. Иногда он морщил нос, и верхняя губа
вздергивалась, обнажая мелкие острые зубы; в такие моменты рев и рык под
скалой вспыхивали с новой силой.
Решив не отвлекать демона, Конан вновь уставился на поле битвы.
Теперь он не испытывал к мастафам прежней ненависти, поскольку никто из
этих огромных зверей не мог уже покуситься на его собственную плоть и
кровь; он развлекался зрелищем, размахивая руками, поощряя пронзительным
свистом наиболее удачливых бойцов. Эти псы походили на рыжеволосых
обитателей Ванахейма, обуянных боевым безумием, и так же, как
берсерки-ваны, отправлялись сейчас один за другим в свою Валгаллу, к своим
четвероногим сородичам, уже скалившим клыки в предчувствии грандиозного
побоища. Они, эти псы, и мертвые, и умирающие, заслуживали уважения, ибо
встретили свой конец в битве, как полагается настоящим воинам и как
надеялся когда-нибудь расстаться с жизнью сам Конан. И потому он подбодрил
их - тех, кто еще мог двигаться и сражаться - долгим улюлюканьем, похожим
на волчий вой в зимних киммерийских горах.
Несколько сведенных судорогой глоток испустили в ответ предсмертный
хрип. Юноша взглянул на Шеймиса; фигура демона уже не выглядела
напряженной, крылья опустились, а лице застыло обычное жалобно-унылое
выражение.
- Пожалуй, можно спускаться, - произнес киммериец.
- Можно, - подтвердил сумеречный дух. - Но ты все же держись от них
подальше, хозяин. Живучие твари, клянусь горшком, в котором я отсидел
целую вечность! Вдруг бросятся...
Конан молча подошел к краю утеса и полез вниз. Он не боялся
издыхающих псов; теперь они были лишь грудами окровавленного мяса, над
которыми уже вились большие сизые мухи. Шеймис, ойкая и покряхтывая,
спускался следом за хозяином, помогая себе взмахами кургузых крыльев на
самых опасных участках. Впрочем, скала, хоть и почти отвесная, была
невысокой - в три-три с половиной человеческих роста.
Оказавшись у подножья, молодой киммериец сразу подобрал несколько
камней, потом вдруг отшвырнул их и хлопнул себя по лбу, словно осененный
какой-то новой идеей.
- Слушай-ка, приятель! - вытянув мощные руки, он отодрал Шеймиса от
скалы и поставил рядом с собой. - Мне нужно какое-нибудь оружие!
Что-нибудь попроще, чтоб ты не слишком напрягался.
- Саблю? - спросил демон, с опаской поглядывая на собак. Некоторые их
них еще шевелились, и тут, внизу, Шеймис вроде бы чувствовал себя не
слишком уверенно.
- Нет, не саблю, - Конан замотал головой, и черные длинные волосы его
взвихрились. - Я же сказал, что-нибудь попроще... ну, дубинку или пращу...
лучше и то, и другое.
- Дубинку... пращу... - пробормотал сумеречный дух; его руки
нерешительно шевельнулись, творя магические пассы. - Попробую, хозяин...
Палку-то я смогу сотворить... а вот пращу...
- Да что ж в ней сложного? Не жареный баран на золотом блюде, -
киммериец ухмыльнулся. - Кожаный ремешок, и все! Только смотри, чтоб был
попрочнее!
Бах!
Он невольно отскочил, когда на землю грохнулась дубина. Вышла она на
славу: длиной в три локтя, с утолщенным концом и, кажется, из дуба. Конан
поднял ее, затем с силой стукнул о скалу. Палка выдержала, не сломалась.
- Теперь давай пращу! - повелительным тоном потребовал он.
После нескольких попыток Шеймис изготовил нужное метательное орудие -
гибкий ремень, расширявшийся посередине, на вид довольно прочный. Юный
киммериец тут же устроил проверку, с двадцати шагов перебив хребет
издыхающему псу, и одобрительно кивнул. Теперь, с дубинкой в руке и пращой
за пазухой, он чувствовал себя куда уверенней.
- Сумка, - произнес он. - Еще мне нужна сумка, чтобы сложить камни.
- Помилуй, хозяин! - взмолился покрытый испариной Шеймис. - Собаки-то
уже почти передохли! С кем ты собираешься воевать?
- Не с ними, конечно. - Конан запустил очередной снаряд в соседнюю
скалу, и галька, врезавшись в белесый известняк, выбила лунку. - Мне бы
добраться до лба этого Неджеса... - Он снова раскрутил пращу, метнув
камень.
Шеймис сел там, где стоял; тощие руки его дрожали.
- Слушай, господин мой, - начал он враз охрипшим голосом, - что ты
задумал? Один раз мы убрались от колдуна... вернее, я убрался и смог тебя
выручить... Но если ты опять хочешь к нему вернуться... если ты... Да он
же меня развоплотит! - внезапно взвизгнул дух. - Развоплотит или засадит в
горшок! И что ты будешь тогда делать? Думаешь, у него собак не хватит,
чтобы разорвать тебя в клочья? Да у него же в поместье целая свора!
Конан, приставив ладонь ко лбу, глядел на море - туда, где за чередой
пенных волн лежал славный город Шандарат, со своими дворцами и базарами,
домами и мастерскими, стенами и башнями, харчевнями, лавками, верфями и
свалками. Еще не так давно, сидя в одиночестве на вершине скалы, он
обзывал себя последним болваном и клялся, что близко не подойдет к
шандаратским воротам, а уж к дворцу проклятого колдуна - тем более. Но
ситуация переменилась; теперь он был сыт, кое-как вооружен, а клыкастые
мастафы, собиравшиеся поживиться его плотью, издыхали среди камней и на
песке.
Да, ситуация переменилась! И сейчас он чувствовал не страх перед
ужасающими магическими способностями Неджеса, а холодную ненависть,
приправленную самыми практическими соображениями. Этот тощий маг, эта
стигийская вонючка обобрал его! Мешок с золотом, отличный меч, сапоги...
Неважно, что это добро разделили меж собой люди колдуна: все равно Неджес
был - и оставался - первопричиной и поражения, и последовавших за ним
потерь.
- Мне бы один лишь миг... - словно завороженный, пробормотал юноша,
стискивая пращу. - Один миг, Шеймис, - и я всажу камень прямо в лоб этому
ублюдку...
- Не будет у тебя этого мига, мой господин, не надейся! - снова
взвизгнул демон. - У Неджеса больше заклятий, чем волос на твоей голове! И
заклятья те - одно другого страшней! Настоящий черный маг, предупреждаю
тебя...
Молодой варвар перевел взгляд с морских горизонтов на своего слугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88