Вряд ли это
было случайным; скорее всего, устланная застывшей лавой дорога возникла по
воле Митры, желавшего облегчить подъем к жерлу вулкана. Но кому и зачем?
Означала ли эта тропа, что Учителю нужно время от времени подниматься
наверх, к темным базальтовым скалам, что обрамляли края кратера?
Солнечный диск наполовину поднялся над барханами, и Конан, оставив
досужие мысли, сунул руку за пояс - туда, где хранилась драгоценная фляга
с арсайей. Пробка из каменного дуба была забита глубоко, но сильные пальцы
без труда справились с ней; он вдохнул острый и свежий запах, потом быстро
закупорил бронзовый сосудик. Хорошо, что Рина не обернулась, мелькнуло в
голове; ясные глаза девушки вновь напомнили бы ему, что в этой жалкой
фляжке хранится его душа. Его память и разум! Он оставался человеком лишь
потому, что дважды в день, на утренней и вечерней заре, нюхал снадобье
дамастинского мага, и об этом не стоило забывать.
Но виновна ли в том его спутница? Нет, разумеется, нет, - подумал
Конан, мрачно покачивая головой. Любой, кто оказался бы сейчас рядом, был
бы ему неприятен; любое человеческое лицо заставило бы поразмыслить о той
хрупкой грани, что отделяла его самого от состояния бессловесной и
беспомощной твари. Пока что он сохранял рассудок - благодаря арсайе; но
что произойдет, если чудодейственное зелье кончится, а он так и не
доберется до храма Первосотворенных? Киммериец почувствовал, как по спине
бежит холодок, и нахмурил брови; ему не хотелось задумываться об этом.
Спрятав флягу за широкий поясной ремень, он бросил взгляд вниз, на
желто-серое море песка, протянувшееся от горизонта до горизонта. Пустыня
простиралась на юг, на запад и восток, и с высоты действительно походила
на застывшую океанскую поверхность; барханы казались мелкой рябью,
крошечными волнами, что катятся друг за другом к подножию вулкана, к
темному и угрюмому берегу, возвышавшемуся над бесплодной равниной. Лишь
зеленая полоска, сад Учителя, оживляла этот мрачный пейзаж, озаренный
первыми солнечными лучами, но и светило, ласковое и благодатное в других
местах, не скрашивало его. Тут, в просторе блеклых небес, нависавших над
пустыней, солнце выглядело точно пасть огнедышащего дракона, поливавшего
камни и пески пламенным дождем; оно сжигало любую жизнь - кроме зеленого
оазиса на склоне вулкана, за которым присматривал сам Митра.
Пески, барханы, да базальтовая стена вулканического конуса,
скрывавшая северные горы... Не считая неба и солнца, это было все, что мог
разглядеть Конан; сейчас он чувствовал себя крохотной мошкой, ничтожным
муравьем, ползущим по чреву каменного исполина, застывшего в тысячелетнем
сне. Этот камень, и песок, и небеса оставались мертвыми для него; он не
мог ощутить, как прежде, потоков и струй живительной Силы, исходивших
сверху и снизу, со всех сторон - той астральной эманации, что дарила
Ученикам уверенность, неутомимость и почти божественную мощь.
Рина, несомненно, впитывала эту ауру всем телом, купалась в ней,
смаковала, как волшебное вино... На миг острое чувство потери пронзило
Конана, и он стиснул зубы, сдерживая стон. Если бы не Учитель, ему и в
голову бы не пришло взять с собой эту девушку! Слишком о многом она
напоминала - о многом утерянном безвозвратно, о несбывшихся надеждах, о
мечтах, которым не суждено осуществиться... Она сохранила и свою душу, и
дар Митры; у него же бог забрал и то, и другое.
Будто прочитав его мысли, Рина замедлила шаги, поравнявшись с
киммерийцем. Хотя тропа не стала шире, они шли теперь рядом; Конан - у
полого уходившего вверх склона, девушка - со стороны обрыва, словно
предохраняя спутника от падения в пропасть. Она двигалась по самому краю
тропинки легко и грациозно, подобно танцовщице на канате; маленькие ноги в
кожаных сапожках ступали с уверенностью прирожденного жителя гор. Конан,
однако, знал правду: Рина выросла у моря, и скалы, горные вершины и
обледеневшие хребты были для нее чужим и незнакомым миром. Тем не менее,
она могла бы обогнать его и в горах, и в степи, и в лесу - она владела
Силой, а он... он даже не был человеком!
Пальцы девушки коснулись его руки.
- Ты выглядишь печальным, Конан... Почему?
Он неопределенно повел плечами.
- Не вижу поводов для радости, Рина.
- Для радости - возможно... Но ты должен сохранять спокойствие и не
терять надежды. Так сказал Учитель.
- Только это меня и утешает... - губы Конана скривились в невеселой
усмешке.
- Мы доберемся до храма Пресветлого, - продолжала девушка, - и Он
назначит тебе испытание. Я уверена, ты выдержишь его! Выдержишь, и вернешь
все, что потерял! Ты ведь такой сильный и смелый... Может, возвратится
даже то, чему ты обучился у наставника, как и дарованное самим Митрой.
- Ты добрая девушка, Рина, но не стоит меня утешать. Боги не
возвращают отобранных даров... а если б и возвращали, я не согласился бы
вновь принять их.
- Но почему? - Серые глаза смотрели серьезно, светлые пушистые брови
сошлись в линию. - Почему, Конан? Разве тебе не нужна Сила, которой бог
готов поделиться с тобой?
- Теперь - нет, - он вздохнул и вытянул вперед руку с раскрытой
ладонью. - Знаешь, когда я в первый раз шел к Учителю, я мечтал о Силе,
мечтал исторгать молнии, испепелять врагов... надеялся овладеть
могуществом, достойным короля... Но Митра, девочка, ничего не дает даром,
а мне дорога свобода! Его сила - не моя сила, у него свои цели, у меня -
свои! И больше я не хочу божественных даров; пусть возвратится хотя бы то,
что принадлежит мне по праву рождения.
- Но все, что ты имел и имеешь, тоже дар Митры, - мягко сказала Рина.
- Недаром Его зовут Подателем Жизни...
- Не уверен! - Конан рубанул воздух ладонью. - Мне дали жизнь отец и
мать... может, наш киммерийский Кром тоже приложил руку... что до Митры,
то я узнал о нем много позже, когда отправился странствовать по южным
землям. Долгое время нам не было дела друг до друга - ни ему до меня, ни
мне до него. Потом мы заключили сделку, и я не выполнил ее условий... Что
ж, я виноват и готов молить о прощении! И больше не будем от этом.
Рина кивнула, и некоторое время они шли молча, посматривая то на
иззубренную вершину вулкана, то на далекие пески пустыни, наливавшиеся под
солнцем цветом расплавленного золота. Потом Конан перевел взгляд на
девушку и произнес:
- Я вижу, ты не взяла с собой меч, только копье и нож. Разве
наставник не обучил тебя владению клинком?
Она тряхнула гривой каштановых волос.
- Обучил! Но меч - не женское дело; у меня есть кое-что получше.
Раскрыв висевшую на поясе сумку, Рина вытащила небольшой диск с остро
заточенными краями - такие Конан видел в арсенале Учителя; в ее изящных
тонких пальцах стальная пластинка выглядела совсем не страшной, похожей на
блестящую игрушку, но киммериец знал смертоносную силу этого оружия. Его
использовали наемные убийцы на востоке, в Кхитае и Кусане; подобный диск,
посланный рукой мастера, мог рассечь и кольчугу, и рыцарский доспех.
Киммериец довольно хмыкнул, не сомневаясь, что после уроков наставника
Рина владеет этой штукой получше кхитайских убийц.
- Дротик, нож и метательный диск, - произнес он, искоса поглядывая на
девушку. - И ты, насколько я помню, жила у моря, так? Видно, привыкла бить
рыбу острогой?
- В детстве, когда рыбачила с отцом и братьями. Потом, когда я
выросла, то стала ныряльщицей, как все женщины в нашем роду.
- Ныряльщицей? - Конан с удивлением посмотрел на нее; такие
подробности не были ему известны. - Что же ты доставала с морского дна?
- Все, что угодно... губки, кораллы, вещи с затонувших кораблей... но
в основном - раковины, жемчужные раковины. Их много в наших краях.
- В водах Вилайета?
- Да. На Жемчужном Архипелаге.
Киммериец кивнул. Ему доводилось слышать об этих островах, лежавших
напротив Шандарата, самого северного из туранских портовых городов, но на
самом архипелаге он не бывал. Поговаривали, что князь, его владыка, был
человеком алчным и жестоким; подданным его приходилось несладко. Может,
потому Рина и сбежала из родных мест...
Он спросил ее об этом, и девушка, улыбнувшись, покачала головкой.
- Нет, Конан, нет... сама бы я не ушла... Что нам до князя? Он -
высоко... С нами же имели дело сборщики налогов, и мы платили, что
полагается - и рыбой, и жемчугом. Конечно, нелегкая жизнь, но к ней
привыкаешь... потом, я же была не одна - отец, мать, сестры и братья... -
снова покачав головой, она решительно повторила: - Нет, сама бы я не ушла!
- Что же случилось?
- Меня изгнали... свои же... те, кто жил в поселке... - Голос Рины
дрогнул. - Знаешь, это куда страшней княжеского гнева! Люди, к которым я
привыкла с детских лет... соседи... они всегда были добры ко мне... а
потом потребовали, чтобы я убиралась! Грозили сжечь наш дом, перебить
семью...
Конан, заметив, что она с трудом выталкивает слова, протянул руку и
погладил мягкие пышные волосы девушки. Похоже, и у нее жизнь была
нелегкой!
- Значит, тебя изгнали, малышка... Но почему? Ты добра и красива... и
наверняка была самой лучшей из ныряльщиц на Жемчужных островах!
- Я была ведьмой! - Теперь Рина улыбалась сквозь слезы. - Ведьмой,
понимаешь? Дар Митры рос и рос во мне, а потом вдруг пробудился... и никто
не мог сказать, благой ли бог послал его или злобный демон... Да и я сама
не знала...
- Что же с тобой сделали?
- Продали толстопузому купцу из Хаббы. Я ныряла за раковинами для
него... ныряла, пока кожа не сделалась синей... но ему хотелось получить
от меня не только жемчуг...
Конан кивнул.
- Да, я понимаю. Ты очень красивая девушка.
Ее лицо словно расцвело от этой похвалы.
- Однажды он полез ко мне, и я пырнула его ножом - тем самым, с
которым охотилась в море. Потом прыгнула за борт... к счастью, стояла
ночь, и до берега было недалеко... попала в Хаббу... Злой город, злой!
- Злой, - согласился Конан, припомнив гладиаторские казармы и друга
Сигвара из Асгарда, сложившего голову в хаббатейской степи.
- Но там мне повезло, - сказала Рина. - Там я встретилась с Учеником,
слугой Митры, и он был добр ко мне. Объяснил, что дар мой от светлого
бога, что никакая я не ведьма, а избранница самого Митры... Ну, тогда я и
решила разыскать наставника. И, видишь, нашла его! А заодно - и тебя!
Она уже совсем развеселилась, махнула дротиком, словно отгоняя прочь
дурные воспоминания, и подняла к Конану зарумянившееся лицо. Ноги Рины
ступали по самому краю обрыва, но она на глядела вниз; губы ее
приоткрылись, серые глаза сверкнули, и киммериец вдруг почувствовал
исходивший от нее поток Силы. Да, - мелькнуло у него в голове, -
Пресветлый щедро одарил эту девушку! Неудивительно, что в родной деревне
ее начали бояться!
- Значит, теперь ты довольна, - произнес Конан, покосившись на свою
спутницу. - Ты нашла все, что искала, и даже больше! И теперь поможешь
мне, - он усмехнулся. - Вдвоем мы непобедимы, малышка! Я буду сражаться
мечом, а ты - метать свои стальные диски и молнии...
Рина покачала головой.
- Только диски и дротик, Конан. Молний я метать не умею.
- Кром! Как же так? - Киммериец с удивлением воззрился на нее. - Даже
я чувствую твою Силу, девочка... а всякий, владеющий ею, способен на
многое! Я сам мог...
Она прервала его, мягко коснувшись могучего плеча.
- Ты - воин, и потому, я думаю, Сила была для тебя щитом и мечом. Мой
дар - иной. Я не умею сражаться с помощью Силы... пока не умею... и
неизвестно, когда научусь - так сказал наставник.
- Что же ты тогда можешь делать? - Конан скептически приподнял бровь.
- Могу заживлять раны, могу говорить с птицами и зверьми, могу видеть
ауру всякого человека... - послушно начала перечислять девушка. - Могу
заглянуть вперед... правда, ненамного...
- Заглянуть вперед? Что это значит?
Рина вдруг приумолкла, потом тихо произнесла:
- Знаешь, почему меня изгнали? Однажды рыбаки отправлялись в море...
наши, из деревни... а я увидела, как лодки их гибнут, как люди тонут в
воде... увидела и сказала об этом... Ну, так и случилось; была буря, и их
разбитые баркасы пошли на дно. Меня же обвинили в злой волшбе и
чародействе... что я послала им смерть...
- Вот оно как! - произнес Конан. - Выходит, ты провидица, Рина с
Жемчужных островов! Ну, так скажи, что ждет нас завтра в той проклятой
дыре? - Он вытянул руку, показывая на вершину огромного вулкана.
- Ничего хорошего... Помнишь, Учитель толковал про стража,
охраняющего спуск вниз? Он там, и ждет нас.
Киммериец покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
было случайным; скорее всего, устланная застывшей лавой дорога возникла по
воле Митры, желавшего облегчить подъем к жерлу вулкана. Но кому и зачем?
Означала ли эта тропа, что Учителю нужно время от времени подниматься
наверх, к темным базальтовым скалам, что обрамляли края кратера?
Солнечный диск наполовину поднялся над барханами, и Конан, оставив
досужие мысли, сунул руку за пояс - туда, где хранилась драгоценная фляга
с арсайей. Пробка из каменного дуба была забита глубоко, но сильные пальцы
без труда справились с ней; он вдохнул острый и свежий запах, потом быстро
закупорил бронзовый сосудик. Хорошо, что Рина не обернулась, мелькнуло в
голове; ясные глаза девушки вновь напомнили бы ему, что в этой жалкой
фляжке хранится его душа. Его память и разум! Он оставался человеком лишь
потому, что дважды в день, на утренней и вечерней заре, нюхал снадобье
дамастинского мага, и об этом не стоило забывать.
Но виновна ли в том его спутница? Нет, разумеется, нет, - подумал
Конан, мрачно покачивая головой. Любой, кто оказался бы сейчас рядом, был
бы ему неприятен; любое человеческое лицо заставило бы поразмыслить о той
хрупкой грани, что отделяла его самого от состояния бессловесной и
беспомощной твари. Пока что он сохранял рассудок - благодаря арсайе; но
что произойдет, если чудодейственное зелье кончится, а он так и не
доберется до храма Первосотворенных? Киммериец почувствовал, как по спине
бежит холодок, и нахмурил брови; ему не хотелось задумываться об этом.
Спрятав флягу за широкий поясной ремень, он бросил взгляд вниз, на
желто-серое море песка, протянувшееся от горизонта до горизонта. Пустыня
простиралась на юг, на запад и восток, и с высоты действительно походила
на застывшую океанскую поверхность; барханы казались мелкой рябью,
крошечными волнами, что катятся друг за другом к подножию вулкана, к
темному и угрюмому берегу, возвышавшемуся над бесплодной равниной. Лишь
зеленая полоска, сад Учителя, оживляла этот мрачный пейзаж, озаренный
первыми солнечными лучами, но и светило, ласковое и благодатное в других
местах, не скрашивало его. Тут, в просторе блеклых небес, нависавших над
пустыней, солнце выглядело точно пасть огнедышащего дракона, поливавшего
камни и пески пламенным дождем; оно сжигало любую жизнь - кроме зеленого
оазиса на склоне вулкана, за которым присматривал сам Митра.
Пески, барханы, да базальтовая стена вулканического конуса,
скрывавшая северные горы... Не считая неба и солнца, это было все, что мог
разглядеть Конан; сейчас он чувствовал себя крохотной мошкой, ничтожным
муравьем, ползущим по чреву каменного исполина, застывшего в тысячелетнем
сне. Этот камень, и песок, и небеса оставались мертвыми для него; он не
мог ощутить, как прежде, потоков и струй живительной Силы, исходивших
сверху и снизу, со всех сторон - той астральной эманации, что дарила
Ученикам уверенность, неутомимость и почти божественную мощь.
Рина, несомненно, впитывала эту ауру всем телом, купалась в ней,
смаковала, как волшебное вино... На миг острое чувство потери пронзило
Конана, и он стиснул зубы, сдерживая стон. Если бы не Учитель, ему и в
голову бы не пришло взять с собой эту девушку! Слишком о многом она
напоминала - о многом утерянном безвозвратно, о несбывшихся надеждах, о
мечтах, которым не суждено осуществиться... Она сохранила и свою душу, и
дар Митры; у него же бог забрал и то, и другое.
Будто прочитав его мысли, Рина замедлила шаги, поравнявшись с
киммерийцем. Хотя тропа не стала шире, они шли теперь рядом; Конан - у
полого уходившего вверх склона, девушка - со стороны обрыва, словно
предохраняя спутника от падения в пропасть. Она двигалась по самому краю
тропинки легко и грациозно, подобно танцовщице на канате; маленькие ноги в
кожаных сапожках ступали с уверенностью прирожденного жителя гор. Конан,
однако, знал правду: Рина выросла у моря, и скалы, горные вершины и
обледеневшие хребты были для нее чужим и незнакомым миром. Тем не менее,
она могла бы обогнать его и в горах, и в степи, и в лесу - она владела
Силой, а он... он даже не был человеком!
Пальцы девушки коснулись его руки.
- Ты выглядишь печальным, Конан... Почему?
Он неопределенно повел плечами.
- Не вижу поводов для радости, Рина.
- Для радости - возможно... Но ты должен сохранять спокойствие и не
терять надежды. Так сказал Учитель.
- Только это меня и утешает... - губы Конана скривились в невеселой
усмешке.
- Мы доберемся до храма Пресветлого, - продолжала девушка, - и Он
назначит тебе испытание. Я уверена, ты выдержишь его! Выдержишь, и вернешь
все, что потерял! Ты ведь такой сильный и смелый... Может, возвратится
даже то, чему ты обучился у наставника, как и дарованное самим Митрой.
- Ты добрая девушка, Рина, но не стоит меня утешать. Боги не
возвращают отобранных даров... а если б и возвращали, я не согласился бы
вновь принять их.
- Но почему? - Серые глаза смотрели серьезно, светлые пушистые брови
сошлись в линию. - Почему, Конан? Разве тебе не нужна Сила, которой бог
готов поделиться с тобой?
- Теперь - нет, - он вздохнул и вытянул вперед руку с раскрытой
ладонью. - Знаешь, когда я в первый раз шел к Учителю, я мечтал о Силе,
мечтал исторгать молнии, испепелять врагов... надеялся овладеть
могуществом, достойным короля... Но Митра, девочка, ничего не дает даром,
а мне дорога свобода! Его сила - не моя сила, у него свои цели, у меня -
свои! И больше я не хочу божественных даров; пусть возвратится хотя бы то,
что принадлежит мне по праву рождения.
- Но все, что ты имел и имеешь, тоже дар Митры, - мягко сказала Рина.
- Недаром Его зовут Подателем Жизни...
- Не уверен! - Конан рубанул воздух ладонью. - Мне дали жизнь отец и
мать... может, наш киммерийский Кром тоже приложил руку... что до Митры,
то я узнал о нем много позже, когда отправился странствовать по южным
землям. Долгое время нам не было дела друг до друга - ни ему до меня, ни
мне до него. Потом мы заключили сделку, и я не выполнил ее условий... Что
ж, я виноват и готов молить о прощении! И больше не будем от этом.
Рина кивнула, и некоторое время они шли молча, посматривая то на
иззубренную вершину вулкана, то на далекие пески пустыни, наливавшиеся под
солнцем цветом расплавленного золота. Потом Конан перевел взгляд на
девушку и произнес:
- Я вижу, ты не взяла с собой меч, только копье и нож. Разве
наставник не обучил тебя владению клинком?
Она тряхнула гривой каштановых волос.
- Обучил! Но меч - не женское дело; у меня есть кое-что получше.
Раскрыв висевшую на поясе сумку, Рина вытащила небольшой диск с остро
заточенными краями - такие Конан видел в арсенале Учителя; в ее изящных
тонких пальцах стальная пластинка выглядела совсем не страшной, похожей на
блестящую игрушку, но киммериец знал смертоносную силу этого оружия. Его
использовали наемные убийцы на востоке, в Кхитае и Кусане; подобный диск,
посланный рукой мастера, мог рассечь и кольчугу, и рыцарский доспех.
Киммериец довольно хмыкнул, не сомневаясь, что после уроков наставника
Рина владеет этой штукой получше кхитайских убийц.
- Дротик, нож и метательный диск, - произнес он, искоса поглядывая на
девушку. - И ты, насколько я помню, жила у моря, так? Видно, привыкла бить
рыбу острогой?
- В детстве, когда рыбачила с отцом и братьями. Потом, когда я
выросла, то стала ныряльщицей, как все женщины в нашем роду.
- Ныряльщицей? - Конан с удивлением посмотрел на нее; такие
подробности не были ему известны. - Что же ты доставала с морского дна?
- Все, что угодно... губки, кораллы, вещи с затонувших кораблей... но
в основном - раковины, жемчужные раковины. Их много в наших краях.
- В водах Вилайета?
- Да. На Жемчужном Архипелаге.
Киммериец кивнул. Ему доводилось слышать об этих островах, лежавших
напротив Шандарата, самого северного из туранских портовых городов, но на
самом архипелаге он не бывал. Поговаривали, что князь, его владыка, был
человеком алчным и жестоким; подданным его приходилось несладко. Может,
потому Рина и сбежала из родных мест...
Он спросил ее об этом, и девушка, улыбнувшись, покачала головкой.
- Нет, Конан, нет... сама бы я не ушла... Что нам до князя? Он -
высоко... С нами же имели дело сборщики налогов, и мы платили, что
полагается - и рыбой, и жемчугом. Конечно, нелегкая жизнь, но к ней
привыкаешь... потом, я же была не одна - отец, мать, сестры и братья... -
снова покачав головой, она решительно повторила: - Нет, сама бы я не ушла!
- Что же случилось?
- Меня изгнали... свои же... те, кто жил в поселке... - Голос Рины
дрогнул. - Знаешь, это куда страшней княжеского гнева! Люди, к которым я
привыкла с детских лет... соседи... они всегда были добры ко мне... а
потом потребовали, чтобы я убиралась! Грозили сжечь наш дом, перебить
семью...
Конан, заметив, что она с трудом выталкивает слова, протянул руку и
погладил мягкие пышные волосы девушки. Похоже, и у нее жизнь была
нелегкой!
- Значит, тебя изгнали, малышка... Но почему? Ты добра и красива... и
наверняка была самой лучшей из ныряльщиц на Жемчужных островах!
- Я была ведьмой! - Теперь Рина улыбалась сквозь слезы. - Ведьмой,
понимаешь? Дар Митры рос и рос во мне, а потом вдруг пробудился... и никто
не мог сказать, благой ли бог послал его или злобный демон... Да и я сама
не знала...
- Что же с тобой сделали?
- Продали толстопузому купцу из Хаббы. Я ныряла за раковинами для
него... ныряла, пока кожа не сделалась синей... но ему хотелось получить
от меня не только жемчуг...
Конан кивнул.
- Да, я понимаю. Ты очень красивая девушка.
Ее лицо словно расцвело от этой похвалы.
- Однажды он полез ко мне, и я пырнула его ножом - тем самым, с
которым охотилась в море. Потом прыгнула за борт... к счастью, стояла
ночь, и до берега было недалеко... попала в Хаббу... Злой город, злой!
- Злой, - согласился Конан, припомнив гладиаторские казармы и друга
Сигвара из Асгарда, сложившего голову в хаббатейской степи.
- Но там мне повезло, - сказала Рина. - Там я встретилась с Учеником,
слугой Митры, и он был добр ко мне. Объяснил, что дар мой от светлого
бога, что никакая я не ведьма, а избранница самого Митры... Ну, тогда я и
решила разыскать наставника. И, видишь, нашла его! А заодно - и тебя!
Она уже совсем развеселилась, махнула дротиком, словно отгоняя прочь
дурные воспоминания, и подняла к Конану зарумянившееся лицо. Ноги Рины
ступали по самому краю обрыва, но она на глядела вниз; губы ее
приоткрылись, серые глаза сверкнули, и киммериец вдруг почувствовал
исходивший от нее поток Силы. Да, - мелькнуло у него в голове, -
Пресветлый щедро одарил эту девушку! Неудивительно, что в родной деревне
ее начали бояться!
- Значит, теперь ты довольна, - произнес Конан, покосившись на свою
спутницу. - Ты нашла все, что искала, и даже больше! И теперь поможешь
мне, - он усмехнулся. - Вдвоем мы непобедимы, малышка! Я буду сражаться
мечом, а ты - метать свои стальные диски и молнии...
Рина покачала головой.
- Только диски и дротик, Конан. Молний я метать не умею.
- Кром! Как же так? - Киммериец с удивлением воззрился на нее. - Даже
я чувствую твою Силу, девочка... а всякий, владеющий ею, способен на
многое! Я сам мог...
Она прервала его, мягко коснувшись могучего плеча.
- Ты - воин, и потому, я думаю, Сила была для тебя щитом и мечом. Мой
дар - иной. Я не умею сражаться с помощью Силы... пока не умею... и
неизвестно, когда научусь - так сказал наставник.
- Что же ты тогда можешь делать? - Конан скептически приподнял бровь.
- Могу заживлять раны, могу говорить с птицами и зверьми, могу видеть
ауру всякого человека... - послушно начала перечислять девушка. - Могу
заглянуть вперед... правда, ненамного...
- Заглянуть вперед? Что это значит?
Рина вдруг приумолкла, потом тихо произнесла:
- Знаешь, почему меня изгнали? Однажды рыбаки отправлялись в море...
наши, из деревни... а я увидела, как лодки их гибнут, как люди тонут в
воде... увидела и сказала об этом... Ну, так и случилось; была буря, и их
разбитые баркасы пошли на дно. Меня же обвинили в злой волшбе и
чародействе... что я послала им смерть...
- Вот оно как! - произнес Конан. - Выходит, ты провидица, Рина с
Жемчужных островов! Ну, так скажи, что ждет нас завтра в той проклятой
дыре? - Он вытянул руку, показывая на вершину огромного вулкана.
- Ничего хорошего... Помнишь, Учитель толковал про стража,
охраняющего спуск вниз? Он там, и ждет нас.
Киммериец покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88