И вскоре они спали, погрузившись в приятные дремы, не видя, не слыша, не чувствуя ничего вокруг.
А где-то в полночь резко похолодало. Лужи, стоявшие на дороге все эти дни, стянуло льдом, землю и траву посеребрил иней, предвестник скорого снега. Резко наступившие холода застали людей врасплох. Даже старожилы здешних мест не могли припомнить столь резкого похолодания, когда всего за несколько часов осень, превратилась в настоящую зиму.
Не заметили случившегося только беглецы, нашедшие приют в стоге сена. Они продолжали спать весь день, и следующую ночь. Сон их был длиною в бесконечность. Они погрузились в вечность, растворившись в ней без следа. И снился Лешему пугающий темный лес, и неподвижное черное озеро в его глубине, и что-то гигантское и невероятно злое, вперившееся в него истекающими злобой глазами. Разглядывающее из-за ветвей, выжидая момента для того, чтобы напасть. И был ужас, сковавший члены. Хотелось закричать, но сведенный судорогой рот не мог издать ни звука.
…Их нашел в конце зимы кто-то из горожан, владелец стога, приехавший за кормом для скотины. О страшной находке он сообщил префекту города, умолчав лишь об увесистом мешочке с золотом, перекочевавшим в его телегу. И пока он отвозил в город два окоченевших, заиндевелых тела, золотые монеты в мешке, спрятанном на дне телеги, пели прощальную песнь кузнецу Лешему и его молодой супруге.
Глава 6. Бомж
В тот день бывшему законопослушному гражданину России, Халявину Алексею, крупно повезло. В жизни бича, бывшего интеллигентного человека, ранее подобного везения не случалось, хотя бывали у него приятные и незабываемые во всех отношениях денечки. Случалось ему и раньше, урвать от жизни гораздо больше того, на что мог рассчитывать бомж, живущий собирательством пустых бутылок и ночующий в колодце теплотрассы, неподалеку от главной заводской проходной. Такие дни надолго отпечатывались в мозгу, память о них жила многие месяцы, вплоть до очередного, невероятно счастливого для бомжа дня.
Когда-то, давным-давно, настолько давно, что он и не помнил наверняка, был он законопослушным гражданином страны, как две капли воды похожим на тысячи людей, что ежедневно проходят мимо, одаривая его презрительным взглядом. А чаще скользя по нему безразлично, словно он и не человек вовсе, а бездушный предмет встреченный на пути, не заслуживающий большего внимания, нежели скомканная сигаретная пачка, валяющаяся на дороге, или порожняя бутылка из-под пива.
Но Леший, именно так его звали в компании бомжей, за чрезмерно буйную растительность на голове и прочих частях тела, не нуждался в их внимании. Снующая мимо безликая, серая, многотысячная масса, ему была безразлична. Единственное, что его привлекало к этой, вечно спешащей, безликой массе, время от времени выпадающие из нее порожние пивные бутылки.
Особенно урожайным было теплое время года. Чем жарче палило солнце, тем ощутимее был улов Лешего и его коллег по ремеслу. Граждан великой державы, опустившихся на дно жизни. Летом они жили припеваючи, ничуть не хуже, нежели эти откормленные и самодовольные рожи, ежедневно снующие мимо, на комбинат и обратно. В хороший день Леший мог позволить себе купить на вырученный за день урожай пустых бутылок хорошей водки, а на закуску копченой колбасы. Хватало денег даже на то, чтобы пригласить в гости даму полусвета, что пользовались в их кругу устойчивым спросом.
Несовершеннолетняя девица, с солидным алкогольным и сексуальным стажем. Историю ее жизни от рождения и до момента, когда она оказалась в компании очередного возжелавшего ее прелестей клошары, знал каждый, у кого хватало терпения за стаканом водки выслушать ее историю. Тем более что история была не особенно длинной и вполне укладывалась по времени до третьей порции спиртного. История ее жизни была банальной и простой, повторяя бесчисленное множество историй, что только и могли возникнуть в нищей стране, где горстке богачей, озабоченных погоней за прибылью, плевать на многомиллионное население. Которое для них не более, чем рабочее быдло, существующее лишь для того, чтобы гнуть спины от рассвета, до заката, делая жизнь избранных лучше день ото дня.
Они купаются в роскоши в стране, некогда бывшей сверхдержавой, ставшей нищей попрошайкой. Протягивающей руки за подачками, в виде зарубежных кредитов, чтобы хоть как-то поддержать жизнь в агонизирующей стране. Но и эти деньги, даваемые западными капиталистами, некогда идейными противниками, а ныне благодетелями и лучшими друзьями, до простого люда все равно не доходили. Оседая в карманах богачей, что правят огромной страной, распоряжаются ее финансовыми и людскими ресурсами. Миллионы и миллиарды зеленых бумажек с портретами умерших американских президентов, оседали на частных банковских счетах. Но по западным кредитам нужно платить, и правящая элита вспоминала про народ, которому эти инвестиции предназначались, но до которого так и не дошли.
Кому достались пришедшие с запада миллионы и миллиарды не важно. Предназначались они народу, значит, и расплачиваться должен народ. Поэтому да здравствуют новые налоги, долой льготы и прочие послабления, подаренные народу прежней, канувшей в небытие властью. Методом выжимания из людей последних соков, кредиты гасятся, проценты выплачиваются, а значит можно просить новые кредиты и займы. Даже если они предоставляются на кабальных условиях. Все равно за все с лихвой заплатит народ, о котором правители так радеют на словах, предпочитая обдирать, как липку, на деле. А чтобы рабочий класс не загнулся и не опустил рук, не желая более работать, от щедрот своих подбрасывали им подачки. Зарплаты рядовых тружеников некогда великой державы были настолько смехотворны, что иначе, как подачками, назвать их было сложно. Их едва хватало на то, чтобы не умереть с голоду, кое-как одеться, заплатить грабительские налоги, за газ, электричество, коммунальные услуги, растущие как на дрожжах. А еще нужно растить детей, кормить, обувать-одевать, учить. Да и самим иногда хочется праздника, в бесконечной череде серых, и унылых будней. Отдохновения от бесконечной, изматывающей работы только для того, чтобы выжить и воспитать детей, которые придут им на смену.
Дети заступят на рабочую вахту, когда родители, выжатые как лимон, будут отправлены на пенсию, выброшены на обочину жизни, где им отныне и предстоит пребывать до самой смерти. Если жизнь прожитая в бесконечном напряге была чрезмерно тяжела, то пенсионерская, во много раз хуже. И нет в ней никакой радости, и даже надежды на лучшее будущее. И остается пожилой человек один, никому не нужный, ни на что ни годный, в компании множества болячек, нажитых непосильным трудом. Остается одна радость, - пить. Тем более что сейчас это делать легко, не то, что при прошлой власти, озабоченной здоровьем нации, буквально помешавшейся на антиалкогольной компании. Новой власти на людское здоровье наплевать. Обеспокоена она лишь тем, как поплотнее набить свои карманы, даже если при этом вымрет вся нация.
В нынешнее время водки, вина, пива и прочей алкогольной продукции было хоть залейся. Жизни не хватит, чтобы попробовать все разнообразие спиртного, заполонившего полки многочисленных, выросших как грибы, винных магазинов, ларьков, и забегаловок, торгующих спиртным на разлив и днем, и ночью, порой откровенным пойлом. Хозяева жизни спешили делать деньги и не важно, какой ценой. И никого не волновало, что ежедневно жертвами зеленого змия, становятся тысячи людей, что алкоголь наносит стране такой урон, какого и не снилось ни одному локальному вооруженному конфликту. Каждый торговец горячительным зельем, старается раздобыть его подешевле, а продать подороже, срубить в легкую побольше денег.
На вырученные деньги ударными темпами и в кратчайшие сроки строятся очередные питейные заведения, пользующиеся неизменным спросом и дающие стабильный доход. Не зарастет к ним народная тропа. После работы, измотанный и издерганный работяга, затюканный кровососом начальником, физически и морально истощенный, озлобленный на весь белый свет, не видит дороги в обход вездесущих забегаловок, караулящих повсюду свои жертвы. И заманивает она страдальца призывно распахнутыми дверями, зазывая зайти, погасить пылающий в груди пожар, залив его порцией горячительного зелья. И ныряет работяга внутрь рюмочной, чтобы пропустить стаканчик-другой. Зажевать пойло купленным здесь же чебуреком из непрожареного теста, с крохотным комочком мяса внутри, происхождение которого, вряд ли кто из специалистов, смог бы с уверенностью определить.
И выходит он оттуда пьяный в дымину, и нет больше забот и хлопот, что терзали его душу бесконечно длинный день. Мозг заволакивает приятная пелена, и ни о чем не хочется думать. И бредет очередное потерянное тело на автопилоте домой. А там его ждет замызганная и нервная жена, куча сопливых ребятишек, которым постоянно что-то надо, и которые постоянно орут, чтобы обратить на себя внимание взрослых. Но ему на все наплевать. Он их в упор не видит, не слышит визгливого крика жены, не замечает мелькающих в воздухе, в опасной близости от лица, рук. В голове одна мысль, - добраться до кровати и забыться в алкогольном сне без сновидений, бездонном, как речной омут.
Завтра все повторится. И так день ото дня, из месяца в месяц, из года в год. И нет надежды, что все изменится к лучшему. Жизнь проходит, и с каждым прожитым в бесконечных заботах, тревоге и маете дней, ее становится все меньше. Не успеешь оглянуться, как уже пришла старость, и не о чем вспомнить кроме работы, и бесконечной череды серых, и однообразно унылых будней. И от одной только мысли о безрадостном конце, на душе становится так погано, что неудержимо хочется выпить.
Многие не выдерживают, ломаются. К чертям собачьим, работу, семью, если они мешают предаваться любимому занятию. Отныне лишь одна мысль на все времена, - где найти денег на выпивку, а точнее на опохмел, что случается каждое утро. Человек нигде не работает, но деньги находятся, и к вечеру он снова пьян. А когда пропитанный сивухой организм спит, ему нет дела до других, жизненных потребностей. Есть совсем не хочется, достаточно и того огуречного огрызка, что он употребил на закуску в компании таких же алкоголиков, чтобы поддержать организм в работоспособном состоянии. А если денег найти не удалось, есть родной дом, где всегда можно стянуть что-нибудь из вещей, нажитых во время трудовых будней. Когда и он, вместе с безликой массой людей, спешил каждый день на работу, вкалывая до одури за гроши. На эти гроши в семье кое-что покупалось, хотя из-за этих покупок, приходилось себе во многом отказывать. Употребление горячительного зелья, происходило втихую, на заначенные от супруги деньги, которых всегда было мало, чтобы устраивать себе ежедневно маленький праздник.
Но когда с ненавистной работой покончено, можно воспользоваться ее плодами, стащив из дома какую-нибудь вещь, и обменять ее на спиртное. Тем более что этого добра в городе хоть залейся. На каждого горожанина, от столетних старцев до грудных младенцев, производилось не по одному десятку литров горячительного пойла. В довершение алкогольного изобилия, в процесс зарабатывания денег, активно включились самые, что ни на есть, широкие слои населения, преуспевая на поприще спаивания сограждан.
И днем, и ночью, в жару и холод, они всегда на посту. Вездесущие старушки, торгующие семечками, в чьих бездонных баулах всегда найдется то, что утешит жаждущего выпить, или опохмелиться. И цены у бабушек гораздо демократичнее, нежели в магазинах и ларьках, чьи прилавки ломятся от алкогольного разнообразия. Качество продукции соответственное, но и цена в 2-3 раза, ниже магазинной. К тому же не факт, что приобретя в магазине спиртное за приличные деньги, человек не нарвется на подделку, еще более гнусную, нежели та, которой торгует на остановке знакомая бабуля.
Ей можно предъявить претензии, в случае чего. А как их предъявить магазину, да и кому? Высокомерной соплячке-продавщице, отпускающей клиентам спиртное с таким видом, словно она, лишь по великому принуждению вынуждена общаться с отбросами, протягивающими ей мятые десятки и полтинники. Или, может быть, здоровенному детине-охраннику, буравящему посетителей отдела крохотными, поросячьими глазками, едва прорисованными на заплывшей жиром физиономии.
Попробуй, возмутись и попытайся высказать претензии в адрес магазина и продавщицы, как тотчас же все и начнется. Сопливая продавщица зайдется в истошном визге, обрушивая на голову возмутителя спокойствия шквал оскорблений. Свиноподобный охранник, наконец-то соизволит оторвать жирную задницу от стула в углу, в который он врос окончательно и бесповоротно. И направится в сторону дебошира, поигрывая на ходу резиновой дубинкой. И крикуну лучше умолкнуть и прошмыгнуть серой мышкой в дверь, улепетывая без оглядки, унося на своих плечах шквал оскорблений, щедро навешиваемых на него разошедшейся продавщицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
А где-то в полночь резко похолодало. Лужи, стоявшие на дороге все эти дни, стянуло льдом, землю и траву посеребрил иней, предвестник скорого снега. Резко наступившие холода застали людей врасплох. Даже старожилы здешних мест не могли припомнить столь резкого похолодания, когда всего за несколько часов осень, превратилась в настоящую зиму.
Не заметили случившегося только беглецы, нашедшие приют в стоге сена. Они продолжали спать весь день, и следующую ночь. Сон их был длиною в бесконечность. Они погрузились в вечность, растворившись в ней без следа. И снился Лешему пугающий темный лес, и неподвижное черное озеро в его глубине, и что-то гигантское и невероятно злое, вперившееся в него истекающими злобой глазами. Разглядывающее из-за ветвей, выжидая момента для того, чтобы напасть. И был ужас, сковавший члены. Хотелось закричать, но сведенный судорогой рот не мог издать ни звука.
…Их нашел в конце зимы кто-то из горожан, владелец стога, приехавший за кормом для скотины. О страшной находке он сообщил префекту города, умолчав лишь об увесистом мешочке с золотом, перекочевавшим в его телегу. И пока он отвозил в город два окоченевших, заиндевелых тела, золотые монеты в мешке, спрятанном на дне телеги, пели прощальную песнь кузнецу Лешему и его молодой супруге.
Глава 6. Бомж
В тот день бывшему законопослушному гражданину России, Халявину Алексею, крупно повезло. В жизни бича, бывшего интеллигентного человека, ранее подобного везения не случалось, хотя бывали у него приятные и незабываемые во всех отношениях денечки. Случалось ему и раньше, урвать от жизни гораздо больше того, на что мог рассчитывать бомж, живущий собирательством пустых бутылок и ночующий в колодце теплотрассы, неподалеку от главной заводской проходной. Такие дни надолго отпечатывались в мозгу, память о них жила многие месяцы, вплоть до очередного, невероятно счастливого для бомжа дня.
Когда-то, давным-давно, настолько давно, что он и не помнил наверняка, был он законопослушным гражданином страны, как две капли воды похожим на тысячи людей, что ежедневно проходят мимо, одаривая его презрительным взглядом. А чаще скользя по нему безразлично, словно он и не человек вовсе, а бездушный предмет встреченный на пути, не заслуживающий большего внимания, нежели скомканная сигаретная пачка, валяющаяся на дороге, или порожняя бутылка из-под пива.
Но Леший, именно так его звали в компании бомжей, за чрезмерно буйную растительность на голове и прочих частях тела, не нуждался в их внимании. Снующая мимо безликая, серая, многотысячная масса, ему была безразлична. Единственное, что его привлекало к этой, вечно спешащей, безликой массе, время от времени выпадающие из нее порожние пивные бутылки.
Особенно урожайным было теплое время года. Чем жарче палило солнце, тем ощутимее был улов Лешего и его коллег по ремеслу. Граждан великой державы, опустившихся на дно жизни. Летом они жили припеваючи, ничуть не хуже, нежели эти откормленные и самодовольные рожи, ежедневно снующие мимо, на комбинат и обратно. В хороший день Леший мог позволить себе купить на вырученный за день урожай пустых бутылок хорошей водки, а на закуску копченой колбасы. Хватало денег даже на то, чтобы пригласить в гости даму полусвета, что пользовались в их кругу устойчивым спросом.
Несовершеннолетняя девица, с солидным алкогольным и сексуальным стажем. Историю ее жизни от рождения и до момента, когда она оказалась в компании очередного возжелавшего ее прелестей клошары, знал каждый, у кого хватало терпения за стаканом водки выслушать ее историю. Тем более что история была не особенно длинной и вполне укладывалась по времени до третьей порции спиртного. История ее жизни была банальной и простой, повторяя бесчисленное множество историй, что только и могли возникнуть в нищей стране, где горстке богачей, озабоченных погоней за прибылью, плевать на многомиллионное население. Которое для них не более, чем рабочее быдло, существующее лишь для того, чтобы гнуть спины от рассвета, до заката, делая жизнь избранных лучше день ото дня.
Они купаются в роскоши в стране, некогда бывшей сверхдержавой, ставшей нищей попрошайкой. Протягивающей руки за подачками, в виде зарубежных кредитов, чтобы хоть как-то поддержать жизнь в агонизирующей стране. Но и эти деньги, даваемые западными капиталистами, некогда идейными противниками, а ныне благодетелями и лучшими друзьями, до простого люда все равно не доходили. Оседая в карманах богачей, что правят огромной страной, распоряжаются ее финансовыми и людскими ресурсами. Миллионы и миллиарды зеленых бумажек с портретами умерших американских президентов, оседали на частных банковских счетах. Но по западным кредитам нужно платить, и правящая элита вспоминала про народ, которому эти инвестиции предназначались, но до которого так и не дошли.
Кому достались пришедшие с запада миллионы и миллиарды не важно. Предназначались они народу, значит, и расплачиваться должен народ. Поэтому да здравствуют новые налоги, долой льготы и прочие послабления, подаренные народу прежней, канувшей в небытие властью. Методом выжимания из людей последних соков, кредиты гасятся, проценты выплачиваются, а значит можно просить новые кредиты и займы. Даже если они предоставляются на кабальных условиях. Все равно за все с лихвой заплатит народ, о котором правители так радеют на словах, предпочитая обдирать, как липку, на деле. А чтобы рабочий класс не загнулся и не опустил рук, не желая более работать, от щедрот своих подбрасывали им подачки. Зарплаты рядовых тружеников некогда великой державы были настолько смехотворны, что иначе, как подачками, назвать их было сложно. Их едва хватало на то, чтобы не умереть с голоду, кое-как одеться, заплатить грабительские налоги, за газ, электричество, коммунальные услуги, растущие как на дрожжах. А еще нужно растить детей, кормить, обувать-одевать, учить. Да и самим иногда хочется праздника, в бесконечной череде серых, и унылых будней. Отдохновения от бесконечной, изматывающей работы только для того, чтобы выжить и воспитать детей, которые придут им на смену.
Дети заступят на рабочую вахту, когда родители, выжатые как лимон, будут отправлены на пенсию, выброшены на обочину жизни, где им отныне и предстоит пребывать до самой смерти. Если жизнь прожитая в бесконечном напряге была чрезмерно тяжела, то пенсионерская, во много раз хуже. И нет в ней никакой радости, и даже надежды на лучшее будущее. И остается пожилой человек один, никому не нужный, ни на что ни годный, в компании множества болячек, нажитых непосильным трудом. Остается одна радость, - пить. Тем более что сейчас это делать легко, не то, что при прошлой власти, озабоченной здоровьем нации, буквально помешавшейся на антиалкогольной компании. Новой власти на людское здоровье наплевать. Обеспокоена она лишь тем, как поплотнее набить свои карманы, даже если при этом вымрет вся нация.
В нынешнее время водки, вина, пива и прочей алкогольной продукции было хоть залейся. Жизни не хватит, чтобы попробовать все разнообразие спиртного, заполонившего полки многочисленных, выросших как грибы, винных магазинов, ларьков, и забегаловок, торгующих спиртным на разлив и днем, и ночью, порой откровенным пойлом. Хозяева жизни спешили делать деньги и не важно, какой ценой. И никого не волновало, что ежедневно жертвами зеленого змия, становятся тысячи людей, что алкоголь наносит стране такой урон, какого и не снилось ни одному локальному вооруженному конфликту. Каждый торговец горячительным зельем, старается раздобыть его подешевле, а продать подороже, срубить в легкую побольше денег.
На вырученные деньги ударными темпами и в кратчайшие сроки строятся очередные питейные заведения, пользующиеся неизменным спросом и дающие стабильный доход. Не зарастет к ним народная тропа. После работы, измотанный и издерганный работяга, затюканный кровососом начальником, физически и морально истощенный, озлобленный на весь белый свет, не видит дороги в обход вездесущих забегаловок, караулящих повсюду свои жертвы. И заманивает она страдальца призывно распахнутыми дверями, зазывая зайти, погасить пылающий в груди пожар, залив его порцией горячительного зелья. И ныряет работяга внутрь рюмочной, чтобы пропустить стаканчик-другой. Зажевать пойло купленным здесь же чебуреком из непрожареного теста, с крохотным комочком мяса внутри, происхождение которого, вряд ли кто из специалистов, смог бы с уверенностью определить.
И выходит он оттуда пьяный в дымину, и нет больше забот и хлопот, что терзали его душу бесконечно длинный день. Мозг заволакивает приятная пелена, и ни о чем не хочется думать. И бредет очередное потерянное тело на автопилоте домой. А там его ждет замызганная и нервная жена, куча сопливых ребятишек, которым постоянно что-то надо, и которые постоянно орут, чтобы обратить на себя внимание взрослых. Но ему на все наплевать. Он их в упор не видит, не слышит визгливого крика жены, не замечает мелькающих в воздухе, в опасной близости от лица, рук. В голове одна мысль, - добраться до кровати и забыться в алкогольном сне без сновидений, бездонном, как речной омут.
Завтра все повторится. И так день ото дня, из месяца в месяц, из года в год. И нет надежды, что все изменится к лучшему. Жизнь проходит, и с каждым прожитым в бесконечных заботах, тревоге и маете дней, ее становится все меньше. Не успеешь оглянуться, как уже пришла старость, и не о чем вспомнить кроме работы, и бесконечной череды серых, и однообразно унылых будней. И от одной только мысли о безрадостном конце, на душе становится так погано, что неудержимо хочется выпить.
Многие не выдерживают, ломаются. К чертям собачьим, работу, семью, если они мешают предаваться любимому занятию. Отныне лишь одна мысль на все времена, - где найти денег на выпивку, а точнее на опохмел, что случается каждое утро. Человек нигде не работает, но деньги находятся, и к вечеру он снова пьян. А когда пропитанный сивухой организм спит, ему нет дела до других, жизненных потребностей. Есть совсем не хочется, достаточно и того огуречного огрызка, что он употребил на закуску в компании таких же алкоголиков, чтобы поддержать организм в работоспособном состоянии. А если денег найти не удалось, есть родной дом, где всегда можно стянуть что-нибудь из вещей, нажитых во время трудовых будней. Когда и он, вместе с безликой массой людей, спешил каждый день на работу, вкалывая до одури за гроши. На эти гроши в семье кое-что покупалось, хотя из-за этих покупок, приходилось себе во многом отказывать. Употребление горячительного зелья, происходило втихую, на заначенные от супруги деньги, которых всегда было мало, чтобы устраивать себе ежедневно маленький праздник.
Но когда с ненавистной работой покончено, можно воспользоваться ее плодами, стащив из дома какую-нибудь вещь, и обменять ее на спиртное. Тем более что этого добра в городе хоть залейся. На каждого горожанина, от столетних старцев до грудных младенцев, производилось не по одному десятку литров горячительного пойла. В довершение алкогольного изобилия, в процесс зарабатывания денег, активно включились самые, что ни на есть, широкие слои населения, преуспевая на поприще спаивания сограждан.
И днем, и ночью, в жару и холод, они всегда на посту. Вездесущие старушки, торгующие семечками, в чьих бездонных баулах всегда найдется то, что утешит жаждущего выпить, или опохмелиться. И цены у бабушек гораздо демократичнее, нежели в магазинах и ларьках, чьи прилавки ломятся от алкогольного разнообразия. Качество продукции соответственное, но и цена в 2-3 раза, ниже магазинной. К тому же не факт, что приобретя в магазине спиртное за приличные деньги, человек не нарвется на подделку, еще более гнусную, нежели та, которой торгует на остановке знакомая бабуля.
Ей можно предъявить претензии, в случае чего. А как их предъявить магазину, да и кому? Высокомерной соплячке-продавщице, отпускающей клиентам спиртное с таким видом, словно она, лишь по великому принуждению вынуждена общаться с отбросами, протягивающими ей мятые десятки и полтинники. Или, может быть, здоровенному детине-охраннику, буравящему посетителей отдела крохотными, поросячьими глазками, едва прорисованными на заплывшей жиром физиономии.
Попробуй, возмутись и попытайся высказать претензии в адрес магазина и продавщицы, как тотчас же все и начнется. Сопливая продавщица зайдется в истошном визге, обрушивая на голову возмутителя спокойствия шквал оскорблений. Свиноподобный охранник, наконец-то соизволит оторвать жирную задницу от стула в углу, в который он врос окончательно и бесповоротно. И направится в сторону дебошира, поигрывая на ходу резиновой дубинкой. И крикуну лучше умолкнуть и прошмыгнуть серой мышкой в дверь, улепетывая без оглядки, унося на своих плечах шквал оскорблений, щедро навешиваемых на него разошедшейся продавщицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186