Страже, стоящей на охране ворот, строго-настрого запрещалось вновь впускать в город нищее тело, даже если оно будет облачено в роскошные одежды.
Можно было попытаться снова проникнуть в город, воспользовавшись сменой караула. Но за повторное нарушение городских законов, наказание было более существенным, нежели просто изгнание. Пойманного вторично, пороли розгами. Так крепко, что отведавший их бедолага, и вспоминать о городе не мог без содрогания. Минимум неделю валялся пластом, уткнувшись мордой в землю, не смея пошевелиться от мучительной боли.
В третий раз сунуться в город после подобного предупреждения, мог разве что сумасшедший, ибо было доподлинно известно, как глубоки его подвалы, и что есть в них немало зарешеченных клеток, служащих камерами нарушителям человеческих и божеских законов.
Для самых закоренелых нарушителей законов, на главной городской площади высилась вереница виселиц ожидающих клиентов. И хотя по большей части они пустовали, никто не горел желанием занять вакантное место висельника. Лучше сидеть у ворот, бесконечно кланяться и цепляться к прохожим с просьбой о подаянии. Получается хоть и не так много, как в городе, но гораздо больше, нежели побираться по деревням. На выпивку и еду хватает, при этом никуда не нужно идти, утруждая ноги. Можно торчать у ворот до очередного вражеского нашествия, когда придется уступить место тем, кто более них жаждет оказаться в городе. Но гораздо чаще до наступления холодов, когда приходится уходить, в поисках пристанища потеплее.
Лешему и его супруге, подобная участь не грозила, как и перспектива стать нищими попрошайками и бродягами, что кочуют по миру собирая подаяние. Слишком тяжел и увесист кожаный мешочек с золотыми монетами, доставшийся по наследству. Его содержимого хватит на то, чтобы купить в городе приличное жилье и обзавестись собственной кузней, где он сможет заниматься ремеслом, которым испокон веков кормился род Леших.
Супруга ни в чем не будет нуждаться, ее заботой будет дом, и связанные с ним хлопоты. Убраться, приготовить супругу завтрак с ужином, да отнести в кузницу обед. Ну и, конечно же, на ее плечах забота о детях, которых нарожает ему по доброй деревенской традиции, целую ватагу. Слишком устал он от одиночества и тишины. Потеряв родных братьев и сестер, оставшись один, он мечтал о большой, шумной и дружной семье. Да и молодая женушка была не прочь наградить любимого мужа оравой горластой ребятни, о чем они не раз говаривали стылой осенней ночью, закутавшись в медвежьи шкуры, тесно прижавшись друг к другу.
Супруга была не прочь завести большую и шумную семью. Единственное условие, которое она поставила мужу, чтобы отец жил с ними. Леший был не против тестя, тем более что тот был хозяйственным и работящим мужиком, и найти ему занятие будет не трудно. Леший охотно возьмет его в подмастерья, как мужика крепкого и смекалистого. Это лишь дело времени. Устроятся на новом месте, обживутся, а потом непременно найдут способ, как передать весточку отцу, чтобы он перебирался в город. Если, конечно, он согласится на старости лет бросать насиженное место. Покидать землю, на которой прожил лучшие годы, землю, в которой покоятся его предки. Тесть, человек старой закалки, мог и не согласиться на переезд, тем более что, выдав дочку замуж и оставшись один, он мог начать новую жизнь. Тряхнуть стариной, сойтись с молодухой и прожить в любви и согласии, остаток жизни.
Если с собственной кузницей ничего не выйдет, придется вступить в гильдию кузнецов и самому податься в подмастерья к кузнецу, давно обосновавшемуся там. Такому помощнику, будет рад любой мастер. Он кузнец опытный, толковый, значит, быстро продвинется, став ближе к хозяину. У толкового кузнеца и заработок приличный, он вполне сможет обеспечить всем необходимым для жизни и красавицу супругу, и многочисленное семейство, которое у него обязательно будет.
Эти мысли согревали его долгими зябкими ночами, заставляли ускорять шаг поутру, подбадривая утомившуюся после стольких проведенных в лесу дней и ночей, супругу. И хотя она не подавала виду, что смертельно устала и едва не падает с ног от изнеможения, он чувствовал, что она крепится из последних сил. И что не за горами тот день, когда она сломается, сядет на землю, и никуда больше не пойдет. И никакими посулами, и увещеваниями, невозможно будет заставить ее сделать еще хоть один шаг.
Но этого не случилось, и однажды в полдень, они вышли из леса на открытое пространство, простирающееся вплоть до городских стен. Отдельные лесные колки встречались на пути, но располагались в стороне от дороги, и на значительном удалении друг от друга, что делало их совершенно непригодными для скрытого приближения к городу. Вид крадущейся в стороне от дороги парочки, мог вызвать подозрение у кого угодно. А значит, начнутся разговоры и пересуды, которые непременно достигнут ушей заинтересованных людей, встречи с которыми кузнец стремился избежать. Хотя Леший сомневался, что графиня будет столь настойчива в поисках человека убившего супруга и сделавшего ее полновластной хозяйкой обширных графских земель, но теоретически такая возможность оставалась, и ее не стоило сбрасывать со счетов.
Совсем другое дело, парочка идущая по дороге в сторону города. Ежедневно по ней проходят сотни людей, разного возраста, пола, и социальной принадлежности. Не вызовут излишнего любопытства и они, если не начнут нервничать и выкидывать неумные фортели, могущие привлечь ненужное внимание.
Вскоре кузнец с супругой достигли места, где лес вплотную прилегал к дороге, и затаились на окраине, ожидая, когда в пределах видимости, не будет людей, бредущих в город, либо из него возвращающихся. Лишь когда начало темнеть, а на небе появились луна и звезды, поток людей, проистекающий в обоих направлениях, иссяк, и они смогли безбоязненно выйти из леса. Не опасаясь, что кто-то обратит внимание на их появление, и поделится своими подозрениями с кем-нибудь еще, а этот кто-то с дюжиной охочих до сплетен людей.
Кузнец понимал, добраться до города сегодня, им не удастся. А значит и эту ночь придется провести под открытым небом, что совсем не радовало. Ночи становились все холоднее. Прошлой ночью они едва не замерзли, даже тепло крепко прижавшихся друг к другу тел, укрытых медвежьими шкурами, не смогло спасти от озноба. И если станет еще холоднее, они рискуют вообще не проснуться.
В город засветло они не успеют, значит стоит озаботиться поиском места для ночлега, чтобы с первыми солнечными лучами войти в город. На ночь стража закрывает городские ворота и поднимает опущенный через ров с водой, подвесной мост. И бесполезно стучать и требовать их впустить. Хоть расшибись в лепешку, стража и ухом не поведет, не оторвет задницы от лавки в караульном помещении, и не соизволит выйти наружу поинтересоваться, кому это так не терпится попасть в город.
Ночевать под открытым небом, подобная перспектива кузнеца не прельщала, поскольку означала верную смерть. Выйдя из леса на открытую местность, они в полной мере ощутили всю силу мороза. Стало значительно холоднее, чем накануне. Может, градус и не изменился, но добавился ветер, свободно гуляющий на открытой местности, и от этого было значительно холоднее, и ни о какой ночевке под открытым небом, не могло быть и речи. Но и крышу над головой в нескольких километрах от города, найти было невозможно. Ближайшая деревня, где они могли бы устроиться на ночлег, находилась в нескольких часах пути в сторону, противоположную движению. Возвращаться в деревню, значит еще на пол дня оттянуть окончание дорожного кошмара. К тому же, незнакомцы объявившиеся в деревне ночью, неведомо откуда взявшиеся и невесть куда направляющиеся, не могли не вызвать подозрения, и пристального внимания к своим персонам.
Подобная огласка кузнецу и его очаровательной супруге была не нужна. Им, сумевшим продержаться в промозглом осеннем лесу две недели, ничего не стоило продержаться еще одну ночь, последнюю на пути их странствий. Они ее обязательно переживут, даже если она покажется им бесконечно длинной, и всю ночь им придется провести, обнявшись, не смыкая глаз. Тем более что под открытым небом ночевать не придется. И хотя нет на их пути даже подобия человеческого жилья, крыша над головой у них обязательно будет.
В качестве временного жилища послужит стог сена, что бесконечными рядами высятся на пути к городу. До глубокой зимы, стоят стога в заснеженных полях. Владельцы начинают забирать сено и вывозить в город на прокорм содержащейся на личных подворьях копытной живности, начиная с дальнего от города стога. В последнюю очередь в ход идут стога, расположенные вблизи городских стен. Чтобы крестьяне из окрестных деревень, падкие до чужого добра, не растащили сено, оказавшееся в соблазнительной близости. Почти до окончания зимы, стоят в полях стога, являясь укрытием для бедолаг, застигнутых в пути стылой зимней ночью.
И поэтому Леший бодро вышагивал по дороге, насвистывая от избытка чувств. Стемнело, а значит не нужно опасаться нечаянной встречи. До города оставалось изрядное расстояние, покрыть которое за оставшееся до наступления тьмы время, было нереально. По крайней мере, пешком. Если выехать из деревни на лошади и гнать во весь опор, шанс попасть в город оставался. Вот только откуда взяться причине, что выгонит крестьянина из дома, на ночь, глядя, заставит торопливо седлать коня и гнать во весь опор, рискуя свернуть себе шею, и загнать ценную в хозяйстве животину.
Нечаянной встречи опасаться не приходилось, но Леший все ускорял шаг, стремясь пройти побольше, пока ночь не поглотила мир, укрыв его до утра непроницаемым покровом. Ускорила шаг и его спутница, стараясь не отставать от мужа, которому поклялась в любви и верности до гроба, какие бы испытания не уготовила им судьба. Она стойко несла свой крест, не стеная и не ропща, стараясь не быть мужу обузой, всецело доверяя ему. Тем более что опустившаяся на землю прохлада, волей-неволей заставляла ускорять шаг, чтобы согреться. Стоит остановиться на несколько минут, чтобы перевести дух, как тело вновь настоятельно требовало движения, не взирая на протест утомившихся за день ног. Даже медвежья шкура не могла полностью обезопасить человеческое тело от пронизывающего морозного ветра, разгулявшегося на свободе, вдали от лесного массива.
Идти было гораздо легче, нежели прежде. За проведенные в дороге дни, мешок с провизией опустел. Остатков мяса, вина и хлеба, в аккурат хватало на то, чтобы немного перекусить перед сном. На завтрак будет только свежий воздух, и лишь по прибытии в город, они смогут наесться до отвала в ближайшей таверне, или корчме. Смогут вкусить самых изысканных яств, которые только можно найти в заведениях подобного рода, вознаградив себя за многодневное воздержание. Мешок с провизией более не оттягивал Лешему руки, медвежьи шубы перекочевали на плечи беглецов. И лишь небольшой кожаный мешочек полный золотых монет, продолжал приятно тяготить. Но его тяжесть ничуть не утомляла Лешего, вселяя уверенность в завтрашнем дне.
Мелодичный звон монет, то и дело доносящийся до его слуха, рисовал радужные картины ожидающего их счастья, которое они обретут, достигнув пределов славного, вольного города. Кузнец настолько увлекся вырисовывающимися в мозгу картинами будущей жизни, что совершенно позабыл об усталости и готов был шагать хоть всю ночь напролет. Но очередной порыв ледяного ветра остудил его пыл, заставил оглянуться назад. Молодая супруга изрядно отстала, и шла, с трудом переставляя ноги. Ей, пережившей двухнедельные скитания по лесу, последний переход, дался нелегко. И если бы Леший обернулся чуточку позже, он бы потерял ее. Она бы просто свалилась без сил, слишком уставшая, чтобы идти. Закрыла глаза и уснула, отключившись от смертельно утомившего ее мира.
Леший успел вырваться из охватившей его эйфории чуточку раньше, нежели супруга оказалась поверженной усталостью на землю. Он успел вернуться и подхватить на руки слабеющее на глазах тело. Баюкая ее словно малое дитя, кузнец свернул с дороги, направляясь к ближайшему стогу, чернеющему в ночи, отстоящему от дороги на добрую сотню метров. А затем он рыл нору, пробираясь в середину, где потеплее, чтобы там скоротать ночь. А затем занес внутрь уснувшую супругу, и тщательно заделал соломой выход, чтобы не проникал внутрь убежища стылый ночной воздух.
Удовлетворенно взглянув на дело рук своих, он улегся, прижавшись поплотнее к юному существу, волею небес ставшему ему супругой, не на словах, а на деле, разделившей с ним всю тяжесть невзгод, обрушившихся на их плечи. Одарив ее на прощание поцелуем, закрыл глаза, погружаясь в приятную дремоту, но еще долго не мог заснуть, приятно тревожимый вернувшимися радужными надеждами и мечтаниями. Но сон сморил и его крепкое, но тоже уставшее за минувший день тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Можно было попытаться снова проникнуть в город, воспользовавшись сменой караула. Но за повторное нарушение городских законов, наказание было более существенным, нежели просто изгнание. Пойманного вторично, пороли розгами. Так крепко, что отведавший их бедолага, и вспоминать о городе не мог без содрогания. Минимум неделю валялся пластом, уткнувшись мордой в землю, не смея пошевелиться от мучительной боли.
В третий раз сунуться в город после подобного предупреждения, мог разве что сумасшедший, ибо было доподлинно известно, как глубоки его подвалы, и что есть в них немало зарешеченных клеток, служащих камерами нарушителям человеческих и божеских законов.
Для самых закоренелых нарушителей законов, на главной городской площади высилась вереница виселиц ожидающих клиентов. И хотя по большей части они пустовали, никто не горел желанием занять вакантное место висельника. Лучше сидеть у ворот, бесконечно кланяться и цепляться к прохожим с просьбой о подаянии. Получается хоть и не так много, как в городе, но гораздо больше, нежели побираться по деревням. На выпивку и еду хватает, при этом никуда не нужно идти, утруждая ноги. Можно торчать у ворот до очередного вражеского нашествия, когда придется уступить место тем, кто более них жаждет оказаться в городе. Но гораздо чаще до наступления холодов, когда приходится уходить, в поисках пристанища потеплее.
Лешему и его супруге, подобная участь не грозила, как и перспектива стать нищими попрошайками и бродягами, что кочуют по миру собирая подаяние. Слишком тяжел и увесист кожаный мешочек с золотыми монетами, доставшийся по наследству. Его содержимого хватит на то, чтобы купить в городе приличное жилье и обзавестись собственной кузней, где он сможет заниматься ремеслом, которым испокон веков кормился род Леших.
Супруга ни в чем не будет нуждаться, ее заботой будет дом, и связанные с ним хлопоты. Убраться, приготовить супругу завтрак с ужином, да отнести в кузницу обед. Ну и, конечно же, на ее плечах забота о детях, которых нарожает ему по доброй деревенской традиции, целую ватагу. Слишком устал он от одиночества и тишины. Потеряв родных братьев и сестер, оставшись один, он мечтал о большой, шумной и дружной семье. Да и молодая женушка была не прочь наградить любимого мужа оравой горластой ребятни, о чем они не раз говаривали стылой осенней ночью, закутавшись в медвежьи шкуры, тесно прижавшись друг к другу.
Супруга была не прочь завести большую и шумную семью. Единственное условие, которое она поставила мужу, чтобы отец жил с ними. Леший был не против тестя, тем более что тот был хозяйственным и работящим мужиком, и найти ему занятие будет не трудно. Леший охотно возьмет его в подмастерья, как мужика крепкого и смекалистого. Это лишь дело времени. Устроятся на новом месте, обживутся, а потом непременно найдут способ, как передать весточку отцу, чтобы он перебирался в город. Если, конечно, он согласится на старости лет бросать насиженное место. Покидать землю, на которой прожил лучшие годы, землю, в которой покоятся его предки. Тесть, человек старой закалки, мог и не согласиться на переезд, тем более что, выдав дочку замуж и оставшись один, он мог начать новую жизнь. Тряхнуть стариной, сойтись с молодухой и прожить в любви и согласии, остаток жизни.
Если с собственной кузницей ничего не выйдет, придется вступить в гильдию кузнецов и самому податься в подмастерья к кузнецу, давно обосновавшемуся там. Такому помощнику, будет рад любой мастер. Он кузнец опытный, толковый, значит, быстро продвинется, став ближе к хозяину. У толкового кузнеца и заработок приличный, он вполне сможет обеспечить всем необходимым для жизни и красавицу супругу, и многочисленное семейство, которое у него обязательно будет.
Эти мысли согревали его долгими зябкими ночами, заставляли ускорять шаг поутру, подбадривая утомившуюся после стольких проведенных в лесу дней и ночей, супругу. И хотя она не подавала виду, что смертельно устала и едва не падает с ног от изнеможения, он чувствовал, что она крепится из последних сил. И что не за горами тот день, когда она сломается, сядет на землю, и никуда больше не пойдет. И никакими посулами, и увещеваниями, невозможно будет заставить ее сделать еще хоть один шаг.
Но этого не случилось, и однажды в полдень, они вышли из леса на открытое пространство, простирающееся вплоть до городских стен. Отдельные лесные колки встречались на пути, но располагались в стороне от дороги, и на значительном удалении друг от друга, что делало их совершенно непригодными для скрытого приближения к городу. Вид крадущейся в стороне от дороги парочки, мог вызвать подозрение у кого угодно. А значит, начнутся разговоры и пересуды, которые непременно достигнут ушей заинтересованных людей, встречи с которыми кузнец стремился избежать. Хотя Леший сомневался, что графиня будет столь настойчива в поисках человека убившего супруга и сделавшего ее полновластной хозяйкой обширных графских земель, но теоретически такая возможность оставалась, и ее не стоило сбрасывать со счетов.
Совсем другое дело, парочка идущая по дороге в сторону города. Ежедневно по ней проходят сотни людей, разного возраста, пола, и социальной принадлежности. Не вызовут излишнего любопытства и они, если не начнут нервничать и выкидывать неумные фортели, могущие привлечь ненужное внимание.
Вскоре кузнец с супругой достигли места, где лес вплотную прилегал к дороге, и затаились на окраине, ожидая, когда в пределах видимости, не будет людей, бредущих в город, либо из него возвращающихся. Лишь когда начало темнеть, а на небе появились луна и звезды, поток людей, проистекающий в обоих направлениях, иссяк, и они смогли безбоязненно выйти из леса. Не опасаясь, что кто-то обратит внимание на их появление, и поделится своими подозрениями с кем-нибудь еще, а этот кто-то с дюжиной охочих до сплетен людей.
Кузнец понимал, добраться до города сегодня, им не удастся. А значит и эту ночь придется провести под открытым небом, что совсем не радовало. Ночи становились все холоднее. Прошлой ночью они едва не замерзли, даже тепло крепко прижавшихся друг к другу тел, укрытых медвежьими шкурами, не смогло спасти от озноба. И если станет еще холоднее, они рискуют вообще не проснуться.
В город засветло они не успеют, значит стоит озаботиться поиском места для ночлега, чтобы с первыми солнечными лучами войти в город. На ночь стража закрывает городские ворота и поднимает опущенный через ров с водой, подвесной мост. И бесполезно стучать и требовать их впустить. Хоть расшибись в лепешку, стража и ухом не поведет, не оторвет задницы от лавки в караульном помещении, и не соизволит выйти наружу поинтересоваться, кому это так не терпится попасть в город.
Ночевать под открытым небом, подобная перспектива кузнеца не прельщала, поскольку означала верную смерть. Выйдя из леса на открытую местность, они в полной мере ощутили всю силу мороза. Стало значительно холоднее, чем накануне. Может, градус и не изменился, но добавился ветер, свободно гуляющий на открытой местности, и от этого было значительно холоднее, и ни о какой ночевке под открытым небом, не могло быть и речи. Но и крышу над головой в нескольких километрах от города, найти было невозможно. Ближайшая деревня, где они могли бы устроиться на ночлег, находилась в нескольких часах пути в сторону, противоположную движению. Возвращаться в деревню, значит еще на пол дня оттянуть окончание дорожного кошмара. К тому же, незнакомцы объявившиеся в деревне ночью, неведомо откуда взявшиеся и невесть куда направляющиеся, не могли не вызвать подозрения, и пристального внимания к своим персонам.
Подобная огласка кузнецу и его очаровательной супруге была не нужна. Им, сумевшим продержаться в промозглом осеннем лесу две недели, ничего не стоило продержаться еще одну ночь, последнюю на пути их странствий. Они ее обязательно переживут, даже если она покажется им бесконечно длинной, и всю ночь им придется провести, обнявшись, не смыкая глаз. Тем более что под открытым небом ночевать не придется. И хотя нет на их пути даже подобия человеческого жилья, крыша над головой у них обязательно будет.
В качестве временного жилища послужит стог сена, что бесконечными рядами высятся на пути к городу. До глубокой зимы, стоят стога в заснеженных полях. Владельцы начинают забирать сено и вывозить в город на прокорм содержащейся на личных подворьях копытной живности, начиная с дальнего от города стога. В последнюю очередь в ход идут стога, расположенные вблизи городских стен. Чтобы крестьяне из окрестных деревень, падкие до чужого добра, не растащили сено, оказавшееся в соблазнительной близости. Почти до окончания зимы, стоят в полях стога, являясь укрытием для бедолаг, застигнутых в пути стылой зимней ночью.
И поэтому Леший бодро вышагивал по дороге, насвистывая от избытка чувств. Стемнело, а значит не нужно опасаться нечаянной встречи. До города оставалось изрядное расстояние, покрыть которое за оставшееся до наступления тьмы время, было нереально. По крайней мере, пешком. Если выехать из деревни на лошади и гнать во весь опор, шанс попасть в город оставался. Вот только откуда взяться причине, что выгонит крестьянина из дома, на ночь, глядя, заставит торопливо седлать коня и гнать во весь опор, рискуя свернуть себе шею, и загнать ценную в хозяйстве животину.
Нечаянной встречи опасаться не приходилось, но Леший все ускорял шаг, стремясь пройти побольше, пока ночь не поглотила мир, укрыв его до утра непроницаемым покровом. Ускорила шаг и его спутница, стараясь не отставать от мужа, которому поклялась в любви и верности до гроба, какие бы испытания не уготовила им судьба. Она стойко несла свой крест, не стеная и не ропща, стараясь не быть мужу обузой, всецело доверяя ему. Тем более что опустившаяся на землю прохлада, волей-неволей заставляла ускорять шаг, чтобы согреться. Стоит остановиться на несколько минут, чтобы перевести дух, как тело вновь настоятельно требовало движения, не взирая на протест утомившихся за день ног. Даже медвежья шкура не могла полностью обезопасить человеческое тело от пронизывающего морозного ветра, разгулявшегося на свободе, вдали от лесного массива.
Идти было гораздо легче, нежели прежде. За проведенные в дороге дни, мешок с провизией опустел. Остатков мяса, вина и хлеба, в аккурат хватало на то, чтобы немного перекусить перед сном. На завтрак будет только свежий воздух, и лишь по прибытии в город, они смогут наесться до отвала в ближайшей таверне, или корчме. Смогут вкусить самых изысканных яств, которые только можно найти в заведениях подобного рода, вознаградив себя за многодневное воздержание. Мешок с провизией более не оттягивал Лешему руки, медвежьи шубы перекочевали на плечи беглецов. И лишь небольшой кожаный мешочек полный золотых монет, продолжал приятно тяготить. Но его тяжесть ничуть не утомляла Лешего, вселяя уверенность в завтрашнем дне.
Мелодичный звон монет, то и дело доносящийся до его слуха, рисовал радужные картины ожидающего их счастья, которое они обретут, достигнув пределов славного, вольного города. Кузнец настолько увлекся вырисовывающимися в мозгу картинами будущей жизни, что совершенно позабыл об усталости и готов был шагать хоть всю ночь напролет. Но очередной порыв ледяного ветра остудил его пыл, заставил оглянуться назад. Молодая супруга изрядно отстала, и шла, с трудом переставляя ноги. Ей, пережившей двухнедельные скитания по лесу, последний переход, дался нелегко. И если бы Леший обернулся чуточку позже, он бы потерял ее. Она бы просто свалилась без сил, слишком уставшая, чтобы идти. Закрыла глаза и уснула, отключившись от смертельно утомившего ее мира.
Леший успел вырваться из охватившей его эйфории чуточку раньше, нежели супруга оказалась поверженной усталостью на землю. Он успел вернуться и подхватить на руки слабеющее на глазах тело. Баюкая ее словно малое дитя, кузнец свернул с дороги, направляясь к ближайшему стогу, чернеющему в ночи, отстоящему от дороги на добрую сотню метров. А затем он рыл нору, пробираясь в середину, где потеплее, чтобы там скоротать ночь. А затем занес внутрь уснувшую супругу, и тщательно заделал соломой выход, чтобы не проникал внутрь убежища стылый ночной воздух.
Удовлетворенно взглянув на дело рук своих, он улегся, прижавшись поплотнее к юному существу, волею небес ставшему ему супругой, не на словах, а на деле, разделившей с ним всю тяжесть невзгод, обрушившихся на их плечи. Одарив ее на прощание поцелуем, закрыл глаза, погружаясь в приятную дремоту, но еще долго не мог заснуть, приятно тревожимый вернувшимися радужными надеждами и мечтаниями. Но сон сморил и его крепкое, но тоже уставшее за минувший день тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186