Она просто обязана жестоко покарать того, кого должна искренне благодарить.
Овдовев, она становилась полновластной хозяйкой земель и поместий графства. Земля, деньги, имущество и слуги, отныне принадлежат только ей. Больше никто не станет указывать ей, как надлежит себя вести примерной жене и матери, погружаясь на глазах у всех в пучину разврата и порока. Отныне она сама себе госпожа и станет жить так, как посчитает нужным, а не как желал ее похотливый и сластолюбивый супруг. С каким удовольствием она поквитается со смазливыми горничными и экономками, что имели наглость презрительно поглядывать на нее при встрече, самым нахальным образом игнорировать ее распоряжения, и даже дерзить. Шептаться и посмеиваться над ней, чувствуя себя в полной безопасности за спиной графа, которую они любили нежно оглаживать, или царапать в порыве страсти, когда хозяин замка навещал прекрасных служанок. Она отплатит им сполна за годы унижений.
Если бы не красивые, рослые парни, которых она включила в штат садовников замка, графиня бы сошла с ума от злости. Муж делал вид, что не замечает ее шалостей с молодыми садовниками, открыто развлекаясь с многочисленными любовницами на виду у всех обитателей замка. Ей же приходилось постоянно прятаться и таиться, чтобы ее маленькие любовные утехи не стали достоянием гласности, чтобы не застукал на месте преступления муж и господин. То, что было дозволено графу, не позволялось супруге. Он здесь был полноправным хозяином, а она, лишь вынужденным дополнением, женой благородного происхождения, положенной ему по статусу. Хотя она выполнила предназначение примерной матери и жены, нарожав графу кучу наследников, она нисколько не сомневалась, что с самого начала не было ей места в его сердце, занятого более смазливыми мордашками, пусть и неблагородного происхождения.
Даже при обилии детей, зачатых от графа, она ни на миг не обольщалась в его истинных чувствах. Количество ночей проведенных им в супружеской постели, не намного превышало количество детей, родившихся у супруги. Одержимый идеей большого количества наследников, он посещал супружескую спальню в дни, рекомендуемые личным астрологом. В наиболее благоприятные для зачатия дни, подробный перечень которых, был составлен астрологом, на много лет вперед. В иные ночи, заманить господина графа на супружеское ложе, было невозможно. Когда терпению супруги приходил конец, и она указывала мужу на его обязанность исполнять супружеский долг, он находил сотню веских причин, почему именно сейчас, он не в состоянии этот долг исполнить.
Граф получил отличное образование, и его супруга, желающая всего лишь почаще видеть мужа в супружеской постели, в результате спора, всегда оказывалась проигравшей стороной, выглядя полнейшей дурой. Хотя ей доподлинно было известно, какими такими важными делами занимается любимый муженек. Чем он занят до изнеможения, что на посещение супружеской постели у него не остается ни времени, ни сил. Если и есть у него дела государственной важности, то решаются они в светлое время суток. А ночью граф, как и все нормальные люди отдыхает. Вот только в силу своей похотливой сущности, граф предпочитает отдыхать не на супружеском ложе, а в объятиях смазливых любовниц, коими он наводнил замок.
Но теперь все в прошлом. Примчавшийся в замок взмыленный стражник, уехавший рано утром с графом в очередную, бесконечную и бесцельную прогулку, явился один. Трясущийся, словно осиновый лист и бледный, как смерть, он повалился перед госпожой на колени, поведав о страшной трагедии, приключившейся в маленькой деревушке, в нескольких десятках миль от замка, где господин граф принял страшную, и нелепую смерть. Валяясь в пыли у ее ног, целуя сапоги хозяйки, он молил о пощаде. Долго еще его крики отдавались в ее ушах, пока слуги тащили стражника, не сумевшего защитить господина, ко входу в подземную темницу, где ему надлежит ожидать решения своей участи. Когда у госпожи появится время решить судьбу узника, если она вспомнит когда-нибудь вообще о такой мелочи, как томящийся в подземелье стражник.
Во-первых, нужно примерно наказать крестьянина, дерзнувшего поднять руку на своего господина. Убийством графа он показал дурной пример остальным, а дурной пример заразителен, это общеизвестно. И хотя на памяти графини не было крестьянских восстаний, но в семье хранились предания о временах, когда чернь озверела, потеряла веру в бога и государя, и принялась громить замки и усадьбы страны. Немало во времена той страшной смуты от вил и топоров черни приняло смерть знатных родов королевства, немало благородных девиц было унижено и обесчещено. Знатные дворянские фамилии понесли огромные потери, а некоторые были изведены под корень.
И если бы не вмешательство главного дворянина страны короля, неизвестно, чем бы закончилась смута, с каждой разграбленной усадьбой и разрушенным замком, все разрастающаяся. И лишь после того, как король с армией выступил против толпы озверевшей черни, вкусившей благородной крови, познавшей прелесть изысканных женских тел, смута была подавлена. Отчаянно сражались мятежники, понимая, пощады после учиненных ими злодеяний, ожидать не приходилось. Что может поделать огромная, вооруженная, чем попало толпа, против прекрасно обученной, отлично вооруженной и дисциплинированной армии.
Мятежники проиграли. Большая часть была убита в бою. Немногие, поверившие в королевскую милость сдались, и были казнены. Но дорогах стояли бесконечные частоколы виселиц, украшенные истерзанными пытками, телами. Каленым железом вырывалось у казнимых признание о том, кто был замешан в смуте, кто помогал, и как. Пользуясь полученными под пытками признаниями, люди короля, хватали и отправляли на пытки, а затем на виселицу, все новые толпы несчастных. Лишь после того, как вассалы короля обратились к сеньору с просьбой о помиловании мятежников, он издал специальный указ, дарующий всем прощение.
Не из сочувствия к несчастным, не из жалости, бароны и графы кинулись защищать простой люд, еще вчера громивший их усадьбы и замки с вилами и топорами. Просто их владения обезлюдели, почти совсем не осталось в них мужчин старше 12 лет. Они либо были казнены, либо томились в тюрьмах, ожидая очереди на виселицу. Королевские плотники сбили руки в кровь, денно и нощно продолжая выдавать на поток шеренги виселиц, что без промедления украшались несчастными висельниками. Благодаря королевскому указу оставшиеся в живых мужчины вернулись домой, измученные и смертельно напуганные, чтобы еще когда-либо, даже мысленно, участвовать в каком-нибудь преступном, деянии.
С тех пор прошли десятилетия, но у черни не возникало и мысли о неповиновении. А здесь не просто неповиновение, открытый бунт. Жестокое убийство графа и его слуг на глазах всего деревенского люда, что могло послужить дурным примером. Подобное кощунство не могло остаться безнаказанным. Наказание должно быть настолько суровым, чтобы впредь никому не повадно было не повиноваться своему господину, даже в самом диком его поступке и желании.
Графиня, ставшая благодаря убийству супруга полновластной хозяйкой здешних земель, немедленно отдала приказ доставить в замок кузнеца, закованного в цепи, чтобы преступник после публичного суда, принял мучительную смерть. Смерть его будет ужасна. Палач, получив указания, точил топор, готовясь исполнить волю графини, после того как она, выслушав признание кузнеца в учиненном злодеянии, при всем честном народе решит судьбу злодея. Заплечных дел мастеру было сообщено, что для злодея убившего горячо любимого супруга, графиня выбирает казнь через четвертование. Пусть палач вострит топор, протирает от пыли давно простаивающее без дело колесо, к которому привязывают приговоренного, с руками и ногами, растянутыми в стороны. Пускай его подмастерья, наполняют стоящую рядом бочку водой, чтобы приводить несчастного в чувство, на каждой стадии мучительной казни.
Сначала злодею отрубят руку, ту самую, которой он убил господина. Затем отрубят вторую. Когда негодяй лишится рук, настанет черед ног. После каждого укорачивания тела, потребуются ведра ледяной воды, чтобы привести его в чувство. Чтобы смерть он принял не в блаженном забытье, а в сознании, задыхаясь от безумной боли. И только после того, как все конечности злодея будут отсечены, и упадут в грязь у подножия колеса, а их обрубки умоются кровавыми слезами, графиня, вдоволь насладившись мучениями, отдаст приказ палачу завершить казнь. В последний раз взметнется топор и со свистом рухнет вниз, на сведенную мучительными спазмами шею, с вздутыми венами, переходящую в перекошенное нечеловеческими муками, лицо. И покатится в грязь отрубленная голова, с навечно застывшим ужасом в выпученных глазах, с раззявленным в беззвучном крике, ртом.
Все обитатели замка, от мала до велика, будут собраны на лобном месте замка, чтобы никто не остался в стороне от намеченного действа. И они будут наблюдать весь процесс казни с неослабным вниманием, а стражники графини проследят, чтобы все было именно так. И пусть до их тупых мозгов дойдет увиденное, чтобы они и сами зареклись на всю жизнь, и детям завещали никогда, ни при каких обстоятельствах не идти против господской воли. И тем более не поднимать грязных рук, на правителей данных им богом. Голове казненного долго не будет покоя. В назидание, устрашение и напоминание прочим, надлежит ей красоваться долгое время на видном месте, будучи посаженной, на кол.
Поквитается она и с жителями селения, в котором было совершено злодейское убийство ее супруга. Посланные в деревню люди, помимо цепей для кузнеца, везли туда множество плетей, которые всласть погуляют по спинам всех без исключения взрослых жителей, будь то мужчины, или женщины. По полсотни ударов плетью бабе, по сотне на мужика, плата селян за попустительство, молчаливое потворство преступлению. За то, что не накинулись всем скопом на злодея, не заломили руки за спину прежде, чем он посмел поднять их на господина. Велено было графским слугам никого не жалеть и не делать поблажек на возраст, или пол. Пороть всех одинаково крепко, будь то столетняя старуха, старец, или беременная баба. Деревенщина должна получить сполна, чтобы выбилась из них дурь через спины и задницы. Чтобы и дети, и внуки, и внуки их внуков помнили о том, чем чревато неповиновение и молчаливое соучастие в преступлении. И не беда, если в усердии своем господские слуги запорют насмерть пару-тройку человек. Это даже лучше, память о всеобщей порке станет еще более крепкой, и не сгинет после того, как уйдут с тела рубцы оставленные плетью. А затем она обложит их таким налогом на похороны убиенного графа, что они взвоют громче, чем под плетьми, и позавидуют тем, кто не пережил порки.
И только одну девицу было велено не трогать, доставить в замок в целости и сохранности. Девицу, из-за которой погиб ее похотливый муженек. Посмотрит на нее, а потом лично сделает так, чтобы ее красота никого более не пленяла. Искромсает симпатичное личико так, что после того, как девка станет вдовой, она будет молить небеса, чтобы ее взял в жены хоть какой-нибудь урод. Но графиня женщина честная и справедливая, она не даст погибнуть и умереть от голода и холода под забором бедняжке, не успевшей вкусить сладостей супружеской жизни. Она позаботится о том, чтобы несчастная вдовушка сполна познала плотскую любовь.
Сперва она позабавится с деревенщиной с помощью щипцов и ножа, придав ее лицу выражение более пристойное простолюдинке. Затем отправит на неделю в казарму стражников, где все желающие смогут позабавиться с ней, сполна вкусив сочных женских прелестей, расплачиваясь за любовь оплеухами и тумаками. За неделю она получит столько мужского внимания и любви, что воспоминания об этой неделе, на всю оставшуюся жизнь отпечатаются в ее мозгу.
Можно было отправить ее в казарму и с неиспорченным личиком, во всем блеске юной красоты. И оставить там подольше, со злорадством наблюдая, как некогда цветущее и миловидное создание, превращается в потрепанную жизнью женщину с землистого цвета лицом, в синяках и ссадинах, оставленных на теле любвеобильными клиентами. Она даже может на этом неплохо заработать, продавая красоту всем желающим, а не только воинам в казарме.
Но она предпочтет первоначальный план. Изуродует лицо деревенской красотки, прельстившись которым, так глупо погиб муженек, оставив ее вдовой в расцвете лет. И хотя статус вдовы в обществе не самый приятный, она из-за этого не переживала. Теперь она свободна и богата, как никогда прежде, и все женихи королевства вскоре будут у ее ног. Теперь не ее, дворянку из знатного, но захиревшего рода будут выбирать в жены, как породистую лошадь. Не станут похотливо заглядывать за вырез платья, ощупывать глазами задницу, скользить похотливым взглядом по ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Овдовев, она становилась полновластной хозяйкой земель и поместий графства. Земля, деньги, имущество и слуги, отныне принадлежат только ей. Больше никто не станет указывать ей, как надлежит себя вести примерной жене и матери, погружаясь на глазах у всех в пучину разврата и порока. Отныне она сама себе госпожа и станет жить так, как посчитает нужным, а не как желал ее похотливый и сластолюбивый супруг. С каким удовольствием она поквитается со смазливыми горничными и экономками, что имели наглость презрительно поглядывать на нее при встрече, самым нахальным образом игнорировать ее распоряжения, и даже дерзить. Шептаться и посмеиваться над ней, чувствуя себя в полной безопасности за спиной графа, которую они любили нежно оглаживать, или царапать в порыве страсти, когда хозяин замка навещал прекрасных служанок. Она отплатит им сполна за годы унижений.
Если бы не красивые, рослые парни, которых она включила в штат садовников замка, графиня бы сошла с ума от злости. Муж делал вид, что не замечает ее шалостей с молодыми садовниками, открыто развлекаясь с многочисленными любовницами на виду у всех обитателей замка. Ей же приходилось постоянно прятаться и таиться, чтобы ее маленькие любовные утехи не стали достоянием гласности, чтобы не застукал на месте преступления муж и господин. То, что было дозволено графу, не позволялось супруге. Он здесь был полноправным хозяином, а она, лишь вынужденным дополнением, женой благородного происхождения, положенной ему по статусу. Хотя она выполнила предназначение примерной матери и жены, нарожав графу кучу наследников, она нисколько не сомневалась, что с самого начала не было ей места в его сердце, занятого более смазливыми мордашками, пусть и неблагородного происхождения.
Даже при обилии детей, зачатых от графа, она ни на миг не обольщалась в его истинных чувствах. Количество ночей проведенных им в супружеской постели, не намного превышало количество детей, родившихся у супруги. Одержимый идеей большого количества наследников, он посещал супружескую спальню в дни, рекомендуемые личным астрологом. В наиболее благоприятные для зачатия дни, подробный перечень которых, был составлен астрологом, на много лет вперед. В иные ночи, заманить господина графа на супружеское ложе, было невозможно. Когда терпению супруги приходил конец, и она указывала мужу на его обязанность исполнять супружеский долг, он находил сотню веских причин, почему именно сейчас, он не в состоянии этот долг исполнить.
Граф получил отличное образование, и его супруга, желающая всего лишь почаще видеть мужа в супружеской постели, в результате спора, всегда оказывалась проигравшей стороной, выглядя полнейшей дурой. Хотя ей доподлинно было известно, какими такими важными делами занимается любимый муженек. Чем он занят до изнеможения, что на посещение супружеской постели у него не остается ни времени, ни сил. Если и есть у него дела государственной важности, то решаются они в светлое время суток. А ночью граф, как и все нормальные люди отдыхает. Вот только в силу своей похотливой сущности, граф предпочитает отдыхать не на супружеском ложе, а в объятиях смазливых любовниц, коими он наводнил замок.
Но теперь все в прошлом. Примчавшийся в замок взмыленный стражник, уехавший рано утром с графом в очередную, бесконечную и бесцельную прогулку, явился один. Трясущийся, словно осиновый лист и бледный, как смерть, он повалился перед госпожой на колени, поведав о страшной трагедии, приключившейся в маленькой деревушке, в нескольких десятках миль от замка, где господин граф принял страшную, и нелепую смерть. Валяясь в пыли у ее ног, целуя сапоги хозяйки, он молил о пощаде. Долго еще его крики отдавались в ее ушах, пока слуги тащили стражника, не сумевшего защитить господина, ко входу в подземную темницу, где ему надлежит ожидать решения своей участи. Когда у госпожи появится время решить судьбу узника, если она вспомнит когда-нибудь вообще о такой мелочи, как томящийся в подземелье стражник.
Во-первых, нужно примерно наказать крестьянина, дерзнувшего поднять руку на своего господина. Убийством графа он показал дурной пример остальным, а дурной пример заразителен, это общеизвестно. И хотя на памяти графини не было крестьянских восстаний, но в семье хранились предания о временах, когда чернь озверела, потеряла веру в бога и государя, и принялась громить замки и усадьбы страны. Немало во времена той страшной смуты от вил и топоров черни приняло смерть знатных родов королевства, немало благородных девиц было унижено и обесчещено. Знатные дворянские фамилии понесли огромные потери, а некоторые были изведены под корень.
И если бы не вмешательство главного дворянина страны короля, неизвестно, чем бы закончилась смута, с каждой разграбленной усадьбой и разрушенным замком, все разрастающаяся. И лишь после того, как король с армией выступил против толпы озверевшей черни, вкусившей благородной крови, познавшей прелесть изысканных женских тел, смута была подавлена. Отчаянно сражались мятежники, понимая, пощады после учиненных ими злодеяний, ожидать не приходилось. Что может поделать огромная, вооруженная, чем попало толпа, против прекрасно обученной, отлично вооруженной и дисциплинированной армии.
Мятежники проиграли. Большая часть была убита в бою. Немногие, поверившие в королевскую милость сдались, и были казнены. Но дорогах стояли бесконечные частоколы виселиц, украшенные истерзанными пытками, телами. Каленым железом вырывалось у казнимых признание о том, кто был замешан в смуте, кто помогал, и как. Пользуясь полученными под пытками признаниями, люди короля, хватали и отправляли на пытки, а затем на виселицу, все новые толпы несчастных. Лишь после того, как вассалы короля обратились к сеньору с просьбой о помиловании мятежников, он издал специальный указ, дарующий всем прощение.
Не из сочувствия к несчастным, не из жалости, бароны и графы кинулись защищать простой люд, еще вчера громивший их усадьбы и замки с вилами и топорами. Просто их владения обезлюдели, почти совсем не осталось в них мужчин старше 12 лет. Они либо были казнены, либо томились в тюрьмах, ожидая очереди на виселицу. Королевские плотники сбили руки в кровь, денно и нощно продолжая выдавать на поток шеренги виселиц, что без промедления украшались несчастными висельниками. Благодаря королевскому указу оставшиеся в живых мужчины вернулись домой, измученные и смертельно напуганные, чтобы еще когда-либо, даже мысленно, участвовать в каком-нибудь преступном, деянии.
С тех пор прошли десятилетия, но у черни не возникало и мысли о неповиновении. А здесь не просто неповиновение, открытый бунт. Жестокое убийство графа и его слуг на глазах всего деревенского люда, что могло послужить дурным примером. Подобное кощунство не могло остаться безнаказанным. Наказание должно быть настолько суровым, чтобы впредь никому не повадно было не повиноваться своему господину, даже в самом диком его поступке и желании.
Графиня, ставшая благодаря убийству супруга полновластной хозяйкой здешних земель, немедленно отдала приказ доставить в замок кузнеца, закованного в цепи, чтобы преступник после публичного суда, принял мучительную смерть. Смерть его будет ужасна. Палач, получив указания, точил топор, готовясь исполнить волю графини, после того как она, выслушав признание кузнеца в учиненном злодеянии, при всем честном народе решит судьбу злодея. Заплечных дел мастеру было сообщено, что для злодея убившего горячо любимого супруга, графиня выбирает казнь через четвертование. Пусть палач вострит топор, протирает от пыли давно простаивающее без дело колесо, к которому привязывают приговоренного, с руками и ногами, растянутыми в стороны. Пускай его подмастерья, наполняют стоящую рядом бочку водой, чтобы приводить несчастного в чувство, на каждой стадии мучительной казни.
Сначала злодею отрубят руку, ту самую, которой он убил господина. Затем отрубят вторую. Когда негодяй лишится рук, настанет черед ног. После каждого укорачивания тела, потребуются ведра ледяной воды, чтобы привести его в чувство. Чтобы смерть он принял не в блаженном забытье, а в сознании, задыхаясь от безумной боли. И только после того, как все конечности злодея будут отсечены, и упадут в грязь у подножия колеса, а их обрубки умоются кровавыми слезами, графиня, вдоволь насладившись мучениями, отдаст приказ палачу завершить казнь. В последний раз взметнется топор и со свистом рухнет вниз, на сведенную мучительными спазмами шею, с вздутыми венами, переходящую в перекошенное нечеловеческими муками, лицо. И покатится в грязь отрубленная голова, с навечно застывшим ужасом в выпученных глазах, с раззявленным в беззвучном крике, ртом.
Все обитатели замка, от мала до велика, будут собраны на лобном месте замка, чтобы никто не остался в стороне от намеченного действа. И они будут наблюдать весь процесс казни с неослабным вниманием, а стражники графини проследят, чтобы все было именно так. И пусть до их тупых мозгов дойдет увиденное, чтобы они и сами зареклись на всю жизнь, и детям завещали никогда, ни при каких обстоятельствах не идти против господской воли. И тем более не поднимать грязных рук, на правителей данных им богом. Голове казненного долго не будет покоя. В назидание, устрашение и напоминание прочим, надлежит ей красоваться долгое время на видном месте, будучи посаженной, на кол.
Поквитается она и с жителями селения, в котором было совершено злодейское убийство ее супруга. Посланные в деревню люди, помимо цепей для кузнеца, везли туда множество плетей, которые всласть погуляют по спинам всех без исключения взрослых жителей, будь то мужчины, или женщины. По полсотни ударов плетью бабе, по сотне на мужика, плата селян за попустительство, молчаливое потворство преступлению. За то, что не накинулись всем скопом на злодея, не заломили руки за спину прежде, чем он посмел поднять их на господина. Велено было графским слугам никого не жалеть и не делать поблажек на возраст, или пол. Пороть всех одинаково крепко, будь то столетняя старуха, старец, или беременная баба. Деревенщина должна получить сполна, чтобы выбилась из них дурь через спины и задницы. Чтобы и дети, и внуки, и внуки их внуков помнили о том, чем чревато неповиновение и молчаливое соучастие в преступлении. И не беда, если в усердии своем господские слуги запорют насмерть пару-тройку человек. Это даже лучше, память о всеобщей порке станет еще более крепкой, и не сгинет после того, как уйдут с тела рубцы оставленные плетью. А затем она обложит их таким налогом на похороны убиенного графа, что они взвоют громче, чем под плетьми, и позавидуют тем, кто не пережил порки.
И только одну девицу было велено не трогать, доставить в замок в целости и сохранности. Девицу, из-за которой погиб ее похотливый муженек. Посмотрит на нее, а потом лично сделает так, чтобы ее красота никого более не пленяла. Искромсает симпатичное личико так, что после того, как девка станет вдовой, она будет молить небеса, чтобы ее взял в жены хоть какой-нибудь урод. Но графиня женщина честная и справедливая, она не даст погибнуть и умереть от голода и холода под забором бедняжке, не успевшей вкусить сладостей супружеской жизни. Она позаботится о том, чтобы несчастная вдовушка сполна познала плотскую любовь.
Сперва она позабавится с деревенщиной с помощью щипцов и ножа, придав ее лицу выражение более пристойное простолюдинке. Затем отправит на неделю в казарму стражников, где все желающие смогут позабавиться с ней, сполна вкусив сочных женских прелестей, расплачиваясь за любовь оплеухами и тумаками. За неделю она получит столько мужского внимания и любви, что воспоминания об этой неделе, на всю оставшуюся жизнь отпечатаются в ее мозгу.
Можно было отправить ее в казарму и с неиспорченным личиком, во всем блеске юной красоты. И оставить там подольше, со злорадством наблюдая, как некогда цветущее и миловидное создание, превращается в потрепанную жизнью женщину с землистого цвета лицом, в синяках и ссадинах, оставленных на теле любвеобильными клиентами. Она даже может на этом неплохо заработать, продавая красоту всем желающим, а не только воинам в казарме.
Но она предпочтет первоначальный план. Изуродует лицо деревенской красотки, прельстившись которым, так глупо погиб муженек, оставив ее вдовой в расцвете лет. И хотя статус вдовы в обществе не самый приятный, она из-за этого не переживала. Теперь она свободна и богата, как никогда прежде, и все женихи королевства вскоре будут у ее ног. Теперь не ее, дворянку из знатного, но захиревшего рода будут выбирать в жены, как породистую лошадь. Не станут похотливо заглядывать за вырез платья, ощупывать глазами задницу, скользить похотливым взглядом по ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186