Не так ли? — обратился он к депутатам.
На том и порешили, и мы с Марком с облегчением покинули зал.
Основная часть нашей миссии была выполнена, и теперь можно было с чистой совестью прогуляться по городу, чего я давно хотел.
— Ну что, будем брать охрану? — спросил я Марка.
— На фиг! — безапелляционно ответил тот. — Я на сегодня слишком устал от евреев.
И мы направились в Восточный Иерусалим. У Яффских ворот монах и раввин отлавливали туристов и настойчиво предлагали экскурсии: первый — по святым местам христианства, второй — по синагогам. Я уж было соблазнился, но увидел небольшую толпу, окружившую молодого человека с израильским флагом. Мы подошли поближе, и я заметил, что перед человеком стоит раскладной столик, заваленный бумагами, а над ним висит большой плакат с надписью на иврите: «За Великий Израиль!»
— Кнессет как всегда проявляет нерешительность и печется исключительно о личных амбициях, — вещал агитатор. — Эммануил — тот мессия, которого мы ждали многие века, тот, кто восстановит Израиль в обетованных границах и вернет ему былое величие! И он должен въехать в Иерусалим через Золотые Ворота, а мы — встречать его как царя. Кончилась эпоха парламента, как когда-то кончилась эпоха Судей. Настало время, и пророк Самуил помазал на царство Саула, а потом Давида. И Голиаф был побежден. Как сказано в книге пророка Исайи: «Итак, Сам Господь даст вам знамение се: Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Подписывайте же обращение к Кнессету с требованием признать власть Машиаха , власть Эммануила!
— Но он называет себя Господом, — осторожно заметил кто-то из толпы.
— Заблуждение невежественных гоев! Как были язычниками, так и остались. Что делать, если они не понимают, что Бог невидим, и способны поклоняться только идолам, живым или мертвым?
Толпа одобрительно загудела, и подписей у агитатора прибавилось. Мы тоже подписали. Он даже не обратил внимания, что у нас несколько другие паспорта, и почтительно пожал нам руки.
— Слушай, Марк, — шепотом спросил я у своего друга. — Это ты его нанял?
— Ничего подобного. Инициатива снизу.
— А-а. Это радует.
Город бурлил. Это был не единственный агитатор. Правда, призывали к разному: признать Эммануила, не признавать Эммануила, призвать Эммануила на царство, сражаться с ним до последней капли крови, выйти к нему навстречу с пальмовыми ветвями в руках, бежать в пустыню от соблазна. Самое интересное, что у всех находились сторонники
Мы купили свежие газеты: «Маарив» и «Хаарец» на иврите и «Вести» на русском. Там была та же бодяга. Кроме того, с недоумением сообщалось, что на Иордане происходят массовые крещения евреев. С чего бы это? Никто же не заставляет!
— В этом народе очень силен дух противоречия, — предположил я.
Тем временем мы вышли к Стене Плача. Здесь собралась самая большая толпа из встреченных нами в старом городе. Не протолкнуться.
— Что там происходит? — поинтересовался я у молодого израильского солдата, скучавшего рядом в обнимку с автоматом
— Новый пророк. Он здесь уже не первый день проповедует.
Мы заинтересовались и попытались пробиться к центру. Пророк был стар и обладал воистину ветхозаветной внешностью: белая борода, длинные белые волосы и горящий взгляд. Впечатление усиливали длинные белые одежды.
— Я видел Господа, истинного Господа, — вещал старик. — Я стоял с ним лицом к лицу. Эммануил — сын Сатаны и явился, чтобы соблазнить вас! Не слушайте его! Господь уже дважды отворачивался от Израиля, и храм дважды был разрушен. Осталась лишь эта стена, у которой вы молитесь и оплакиваете руины Иерусалима. Еще одно отступничество, и не останется ничего! Пламя, сошедшее с небес, затопит ваши земли и города. Опомнитесь! Доколе избранный народ будет поклоняться Ваалу? Доколе будет строить жертвенники кумирам, когда грядет истинный Господь?
— Кто ты? — с придыханием спросил кто-то из толпы. Я оглянулся и увидел еще одного вооруженного до зубов солдата, восхищенно взирающего на белобородого пророка.
— Я Илия. Господь послал меня к вам, ибо наступают последние времена!
И тут старик заметил нас. Он сразу осекся, замолчал и поднял худую узловатую руку, похожую на ветку старого дерева. Желтый старческий палец распрямился и указал на нас.
— Вот они, слуги Сатаны! У них на руках печати Антихриста! Убейте их!
Толпа угрожающе качнулась к нам, а Илия так жег нас взглядом, что мы не могли шевельнуться. Взгляд бессмертного. Любопытный израильский солдат снял с плеча автомат и медленно повернул его в нашу сторону.
— Надеюсь, он не разрядит его в такой толпе, — шепнул я Марку.
Тот пришел в себя и вытащил сотовый телефон.
— Хватай! Звони в полицию! — крикнул он, швыряя телефон мне, и встал в боевую стойку.
Я молниеносно набрал «100», но и толпа не теряла времени. Марк применил пару приемов из годзю-рю, и двое фанатиков оказались на земле с разбитыми физиономиями. Это несколько охладило толпу. Но надолго ли?
— Полиция? Стена Плача! Беспорядки! — орал я в трубку. — Готовится убийство! Мы — послы Господа Эммануила!
В следующее мгновение телефон выбили у меня из рук, и кто-то раздавил его сапогом. Марк дрался красиво, так, что мне оставалось только не подставляться под удары, но силы были неравны, к тому же дуло автомата здорово нервировало. Похоже, солдат только ждал момента, чтобы никого больше не задеть очередью, кроме нас, грешных. Но пока Марку удавалось все время кого-то держать между нами и автоматом.
Раздался вой сирен, и толпа расступилась.
— Что здесь происходит? — поинтересовался полицейский, выйдя из машины.
— Нас хотели убить. Вот подстрекатель! — Я указал на пророка, который, кажется, и не собирался бежать.
— А-а, — протянул офицер. — У нас свобода слова. При чем тут мирный проповедник?
— При чем тут свобода слова? Нас хотели убить, вам говорят! Мы — представители Господа Эммануила. Вы хотите международного скандала и войны с Великой Империей?
Полицейский явно этого не хотел.
— Арестуйте его! — приказал он своим подчиненным. Пророка пихнули в полицейскую машину. Мы с Марком вдохнули с облегчением.
— А вы что здесь делаете? — обратился полицейский к солдату с автоматом. — Уличные беспорядки не касаются армии?
— Но я же не мог стрелять в толпу!
— Да, конечно, нам, как всегда, за все отдуваться, — проворчал страж порядка и сел в машину.
Толпа потеряла агрессивность и потихоньку начала расходиться, и тогда полицейские машины покинули площадь. Мы тоже направились к выходу, но вдруг раздались выстрелы. Лицо Марка исказилось от боли, и он медленно опустился на землю, Я бросился к нему. По брюкам ниже колена у него расплывалось здоровое красное пятно. Я оглянулся. На площади царила беспорядочная суета. Все куда-то бежали, причем, кажется, в совершенно случайных направлениях. Выстрелы повторились, но на этот раз вроде бы никто не пострадал, только усилилась паника.
— «Скорую помощь»! Вызовите кто-нибудь «Скорую помощь»! — крикнул я. Но, кажется, всем было наплевать.
— Ничего, — процедил сквозь зубы Марк. — Здесь недалеко телефоны. Иди!
— А как же ты?
— Ничего со мной не случится.
— Уже вызвали, — рядом с нами появился человек, пожалуй, больше похожий на араба, чем на еврея. Хотя черт их разберет!
«Скорая помощь» подъехала на удивление быстро, буквально через пару минут. Белый микроавтобус с красным могендовидом и надписью на иврите. Я помог погрузить Марка на носилки и в машину и сам сел рядом с ним.
Внутри оказалось многовато народа, человек пять. Зачем в «Скорой помощи» столько людей? Врач да шофер. Впрочем, Марку тут же оказали первую помощь и перевязали рану, что меня несколько успокоило.
Повернули налево. Видимо, к Мусорным воротам.
— В Западный Иерусалим? — спросил я.
— Да, там более современные больницы, — ответил один из санитаров.
Но ехали мы почему-то на юг.
— Нам, наверное, нужно еще раз налево, — осторожно предположил я.
— Не нужно, — жестко ответил мой сосед, и я почувствовал, как что-то твердое уперлось мне в бок. — Молчать. Пистолет заряжен.
Я растерянно посмотрел на Марка. «Врач» держал пистолет у его виска.
— Захир, — кивнул мой сосед молодому человеку арабского вида. — Давай.
Захир достал шприц и ампулы и очень ловко сделал укол Марку, при этом моего друга крепко держали за плечи еще двое арабов. Теперь я не сомневался в национальности наших захватчиков, хотя их намерения оставались туманными. Настала моя очередь. Мне тоже вкололи какую-то гадость, и я благополучно отрубился.
Я очнулся в каком-то темном помещении.
— Марк!
— Да, — тихо отозвался он.
— Как ты?
— Нормально. Наркотик, между прочим, еще и обезболивающее.
Я вздохнул.
— Надо было брать охрану.
— Ха! Задним умом умны даже суслики.
— Как думаешь, что им от нас нужно?
— Выкуп. Или вообще не от нас. Думаю, они знают, кто мы. Будут предъявлять какие-нибудь требования. К Госроду или к евреям. А может быть, и к нему, и к ним.
Не знаю, что здесь было на самом деле, нас не поставили в известность. Похоже, террористов вовсе не интересовало наше мнение по этому поводу.
Через несколько часов, точнее не скажу — часы у нас отобрали, в потолке открылся люк, и нам спустили корзину с едой, прямо скажем, не слишком роскошной. При свете мы смогли разглядеть нашу тюрьму. Скорее всего, это был подвал какого-то дома, но без обычного в таком месте хлама. Только стены, сложенные из крупных камней, что не особенно обнадеживало. Корзину подняли наверх, люк закрыли, и мы снова оказались во тьме.
— Марк, как ты думаешь, нас быстро освободят? Господь ведь нас не оставит?
— У него без нас дел полно. Когда дойдет сюда, может, и нас выпустит заодно. Вообще-то в таких местах заложники сидят месяцами. Если, конечно, их не убивают раньше. Эти ребята очень любят отрезать пленникам головы и выставлять на всеобщее обозрение. Восток!
— Марк, но большинство местных арабов — христиане!
— Ну и что? Ты действительно считаешь, что это имеет значение?
Я задумался.
— Вообще-то Торквемада тоже считал себя христианином…
— Вот именно.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Как что? Бежать!
— Отсюда? Ты думаешь, это возможно?
— Я уверен. Вот только приду немного в себя. Нога… Но с этим нельзя затягивать. Чем дольше мы здесь проторчим, тем будет труднее. Ослабнем. На таких харчах далеко не убежишь.
— Но как?
— Они не слишком опытные тюремщики, — Марк перешел на шепот. — Они не отобрали у меня ботинки.
— Ну и?
— Увидишь. Еду из корзины будешь забирать ты, а я уберусь, пожалуй, подальше от этой дыры и от света, чтобы они поменьше меня видели. Спросят — скажешь, что мне плохо. Они не рискнут спуститься. А рискнут — им же хуже.
Дня через три Марку стало лучше, и он занялся осуществлением своего плана. Когда я забирал из корзины воду и хлеб, при тусклом свете, льющемся из люка, я заметил, что у ботинок Марка оторваны подошвы. Разобравшись с едой, я подполз к моему другу.
— Слушай, зачем ты испортил себе обувь? Ты так собираешься идти по пустыне?
— В пустыню надо сначала выйти. В ботинках, невинный ты человек, есть одна маленькая деталь, как раз между подошвой и стелькой. Вот! — Он дал мне потрогать нечто явно металлическое, — А заточить ее здесь нетрудно. Кругом камни. Ты когда-нибудь играл в дартс?
— Вообще-то да… Ты что, собираешься убить охранника?
— Не чистоплюйствуй! Они убьют нас не задумываясь. Это война.
Еще несколько дней ушло на изготовление заточек. За это время Марк потихоньку начал ходить и наконец объявил, что он в форме.
— Как ты думаешь, у них много народу наверху, когда они спускают нам еду?
— Да вроде тихо. — Помолчав, я сказал: — Ты хоть понимаешь, что такое идти босиком по раскаленному песку?
— Ходил по снегу — пройду и по песку. Ладно, время дороже. Главное — не промахнуться.
Все было готово, когда люк вновь открылся и корзина поползла вниз. Ее спускал человек, сидевший на корточках на краю люка. Его было хорошо видно, нашего тюремщика, ярко освещенного полуденным светом. А вот он нас скрытых в полутьме подвала, я думаю, видел неважно Марк прицелился и запустил заточку. Человек наверху даже не успев застонать, начал медленно падать лицом вниз прямо в люк. Я бросился было к стене, но Марк удержал меня за руку.
— Недалеко, — шепнул он.
Грузное тело упало прямо у нас перед носом.
— А вот теперь подальше, — Марк толкнул меня во тьму и потащил за собой мертвеца. И вовремя. Почти тотчас наверху появился еще один араб и наугад выпустил по нас автоматную очередь. Несколько пуль прошили тело первого тюремщика, которым успел закрыться Марк, но моего приятеля, похоже, не задело. Мы затихли. Верхний тюремщик, видимо, поверил в нашу смерть и наклонился над люком. Этого оказалось достаточно. Марк сделал молниеносное движение — и второй террорист упал вниз вслед за первым с заточкой в горле.
Мы прислушались. Было тихо.
— Кажется, пока все, — прошептал Марк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
На том и порешили, и мы с Марком с облегчением покинули зал.
Основная часть нашей миссии была выполнена, и теперь можно было с чистой совестью прогуляться по городу, чего я давно хотел.
— Ну что, будем брать охрану? — спросил я Марка.
— На фиг! — безапелляционно ответил тот. — Я на сегодня слишком устал от евреев.
И мы направились в Восточный Иерусалим. У Яффских ворот монах и раввин отлавливали туристов и настойчиво предлагали экскурсии: первый — по святым местам христианства, второй — по синагогам. Я уж было соблазнился, но увидел небольшую толпу, окружившую молодого человека с израильским флагом. Мы подошли поближе, и я заметил, что перед человеком стоит раскладной столик, заваленный бумагами, а над ним висит большой плакат с надписью на иврите: «За Великий Израиль!»
— Кнессет как всегда проявляет нерешительность и печется исключительно о личных амбициях, — вещал агитатор. — Эммануил — тот мессия, которого мы ждали многие века, тот, кто восстановит Израиль в обетованных границах и вернет ему былое величие! И он должен въехать в Иерусалим через Золотые Ворота, а мы — встречать его как царя. Кончилась эпоха парламента, как когда-то кончилась эпоха Судей. Настало время, и пророк Самуил помазал на царство Саула, а потом Давида. И Голиаф был побежден. Как сказано в книге пророка Исайи: «Итак, Сам Господь даст вам знамение се: Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Подписывайте же обращение к Кнессету с требованием признать власть Машиаха , власть Эммануила!
— Но он называет себя Господом, — осторожно заметил кто-то из толпы.
— Заблуждение невежественных гоев! Как были язычниками, так и остались. Что делать, если они не понимают, что Бог невидим, и способны поклоняться только идолам, живым или мертвым?
Толпа одобрительно загудела, и подписей у агитатора прибавилось. Мы тоже подписали. Он даже не обратил внимания, что у нас несколько другие паспорта, и почтительно пожал нам руки.
— Слушай, Марк, — шепотом спросил я у своего друга. — Это ты его нанял?
— Ничего подобного. Инициатива снизу.
— А-а. Это радует.
Город бурлил. Это был не единственный агитатор. Правда, призывали к разному: признать Эммануила, не признавать Эммануила, призвать Эммануила на царство, сражаться с ним до последней капли крови, выйти к нему навстречу с пальмовыми ветвями в руках, бежать в пустыню от соблазна. Самое интересное, что у всех находились сторонники
Мы купили свежие газеты: «Маарив» и «Хаарец» на иврите и «Вести» на русском. Там была та же бодяга. Кроме того, с недоумением сообщалось, что на Иордане происходят массовые крещения евреев. С чего бы это? Никто же не заставляет!
— В этом народе очень силен дух противоречия, — предположил я.
Тем временем мы вышли к Стене Плача. Здесь собралась самая большая толпа из встреченных нами в старом городе. Не протолкнуться.
— Что там происходит? — поинтересовался я у молодого израильского солдата, скучавшего рядом в обнимку с автоматом
— Новый пророк. Он здесь уже не первый день проповедует.
Мы заинтересовались и попытались пробиться к центру. Пророк был стар и обладал воистину ветхозаветной внешностью: белая борода, длинные белые волосы и горящий взгляд. Впечатление усиливали длинные белые одежды.
— Я видел Господа, истинного Господа, — вещал старик. — Я стоял с ним лицом к лицу. Эммануил — сын Сатаны и явился, чтобы соблазнить вас! Не слушайте его! Господь уже дважды отворачивался от Израиля, и храм дважды был разрушен. Осталась лишь эта стена, у которой вы молитесь и оплакиваете руины Иерусалима. Еще одно отступничество, и не останется ничего! Пламя, сошедшее с небес, затопит ваши земли и города. Опомнитесь! Доколе избранный народ будет поклоняться Ваалу? Доколе будет строить жертвенники кумирам, когда грядет истинный Господь?
— Кто ты? — с придыханием спросил кто-то из толпы. Я оглянулся и увидел еще одного вооруженного до зубов солдата, восхищенно взирающего на белобородого пророка.
— Я Илия. Господь послал меня к вам, ибо наступают последние времена!
И тут старик заметил нас. Он сразу осекся, замолчал и поднял худую узловатую руку, похожую на ветку старого дерева. Желтый старческий палец распрямился и указал на нас.
— Вот они, слуги Сатаны! У них на руках печати Антихриста! Убейте их!
Толпа угрожающе качнулась к нам, а Илия так жег нас взглядом, что мы не могли шевельнуться. Взгляд бессмертного. Любопытный израильский солдат снял с плеча автомат и медленно повернул его в нашу сторону.
— Надеюсь, он не разрядит его в такой толпе, — шепнул я Марку.
Тот пришел в себя и вытащил сотовый телефон.
— Хватай! Звони в полицию! — крикнул он, швыряя телефон мне, и встал в боевую стойку.
Я молниеносно набрал «100», но и толпа не теряла времени. Марк применил пару приемов из годзю-рю, и двое фанатиков оказались на земле с разбитыми физиономиями. Это несколько охладило толпу. Но надолго ли?
— Полиция? Стена Плача! Беспорядки! — орал я в трубку. — Готовится убийство! Мы — послы Господа Эммануила!
В следующее мгновение телефон выбили у меня из рук, и кто-то раздавил его сапогом. Марк дрался красиво, так, что мне оставалось только не подставляться под удары, но силы были неравны, к тому же дуло автомата здорово нервировало. Похоже, солдат только ждал момента, чтобы никого больше не задеть очередью, кроме нас, грешных. Но пока Марку удавалось все время кого-то держать между нами и автоматом.
Раздался вой сирен, и толпа расступилась.
— Что здесь происходит? — поинтересовался полицейский, выйдя из машины.
— Нас хотели убить. Вот подстрекатель! — Я указал на пророка, который, кажется, и не собирался бежать.
— А-а, — протянул офицер. — У нас свобода слова. При чем тут мирный проповедник?
— При чем тут свобода слова? Нас хотели убить, вам говорят! Мы — представители Господа Эммануила. Вы хотите международного скандала и войны с Великой Империей?
Полицейский явно этого не хотел.
— Арестуйте его! — приказал он своим подчиненным. Пророка пихнули в полицейскую машину. Мы с Марком вдохнули с облегчением.
— А вы что здесь делаете? — обратился полицейский к солдату с автоматом. — Уличные беспорядки не касаются армии?
— Но я же не мог стрелять в толпу!
— Да, конечно, нам, как всегда, за все отдуваться, — проворчал страж порядка и сел в машину.
Толпа потеряла агрессивность и потихоньку начала расходиться, и тогда полицейские машины покинули площадь. Мы тоже направились к выходу, но вдруг раздались выстрелы. Лицо Марка исказилось от боли, и он медленно опустился на землю, Я бросился к нему. По брюкам ниже колена у него расплывалось здоровое красное пятно. Я оглянулся. На площади царила беспорядочная суета. Все куда-то бежали, причем, кажется, в совершенно случайных направлениях. Выстрелы повторились, но на этот раз вроде бы никто не пострадал, только усилилась паника.
— «Скорую помощь»! Вызовите кто-нибудь «Скорую помощь»! — крикнул я. Но, кажется, всем было наплевать.
— Ничего, — процедил сквозь зубы Марк. — Здесь недалеко телефоны. Иди!
— А как же ты?
— Ничего со мной не случится.
— Уже вызвали, — рядом с нами появился человек, пожалуй, больше похожий на араба, чем на еврея. Хотя черт их разберет!
«Скорая помощь» подъехала на удивление быстро, буквально через пару минут. Белый микроавтобус с красным могендовидом и надписью на иврите. Я помог погрузить Марка на носилки и в машину и сам сел рядом с ним.
Внутри оказалось многовато народа, человек пять. Зачем в «Скорой помощи» столько людей? Врач да шофер. Впрочем, Марку тут же оказали первую помощь и перевязали рану, что меня несколько успокоило.
Повернули налево. Видимо, к Мусорным воротам.
— В Западный Иерусалим? — спросил я.
— Да, там более современные больницы, — ответил один из санитаров.
Но ехали мы почему-то на юг.
— Нам, наверное, нужно еще раз налево, — осторожно предположил я.
— Не нужно, — жестко ответил мой сосед, и я почувствовал, как что-то твердое уперлось мне в бок. — Молчать. Пистолет заряжен.
Я растерянно посмотрел на Марка. «Врач» держал пистолет у его виска.
— Захир, — кивнул мой сосед молодому человеку арабского вида. — Давай.
Захир достал шприц и ампулы и очень ловко сделал укол Марку, при этом моего друга крепко держали за плечи еще двое арабов. Теперь я не сомневался в национальности наших захватчиков, хотя их намерения оставались туманными. Настала моя очередь. Мне тоже вкололи какую-то гадость, и я благополучно отрубился.
Я очнулся в каком-то темном помещении.
— Марк!
— Да, — тихо отозвался он.
— Как ты?
— Нормально. Наркотик, между прочим, еще и обезболивающее.
Я вздохнул.
— Надо было брать охрану.
— Ха! Задним умом умны даже суслики.
— Как думаешь, что им от нас нужно?
— Выкуп. Или вообще не от нас. Думаю, они знают, кто мы. Будут предъявлять какие-нибудь требования. К Госроду или к евреям. А может быть, и к нему, и к ним.
Не знаю, что здесь было на самом деле, нас не поставили в известность. Похоже, террористов вовсе не интересовало наше мнение по этому поводу.
Через несколько часов, точнее не скажу — часы у нас отобрали, в потолке открылся люк, и нам спустили корзину с едой, прямо скажем, не слишком роскошной. При свете мы смогли разглядеть нашу тюрьму. Скорее всего, это был подвал какого-то дома, но без обычного в таком месте хлама. Только стены, сложенные из крупных камней, что не особенно обнадеживало. Корзину подняли наверх, люк закрыли, и мы снова оказались во тьме.
— Марк, как ты думаешь, нас быстро освободят? Господь ведь нас не оставит?
— У него без нас дел полно. Когда дойдет сюда, может, и нас выпустит заодно. Вообще-то в таких местах заложники сидят месяцами. Если, конечно, их не убивают раньше. Эти ребята очень любят отрезать пленникам головы и выставлять на всеобщее обозрение. Восток!
— Марк, но большинство местных арабов — христиане!
— Ну и что? Ты действительно считаешь, что это имеет значение?
Я задумался.
— Вообще-то Торквемада тоже считал себя христианином…
— Вот именно.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Как что? Бежать!
— Отсюда? Ты думаешь, это возможно?
— Я уверен. Вот только приду немного в себя. Нога… Но с этим нельзя затягивать. Чем дольше мы здесь проторчим, тем будет труднее. Ослабнем. На таких харчах далеко не убежишь.
— Но как?
— Они не слишком опытные тюремщики, — Марк перешел на шепот. — Они не отобрали у меня ботинки.
— Ну и?
— Увидишь. Еду из корзины будешь забирать ты, а я уберусь, пожалуй, подальше от этой дыры и от света, чтобы они поменьше меня видели. Спросят — скажешь, что мне плохо. Они не рискнут спуститься. А рискнут — им же хуже.
Дня через три Марку стало лучше, и он занялся осуществлением своего плана. Когда я забирал из корзины воду и хлеб, при тусклом свете, льющемся из люка, я заметил, что у ботинок Марка оторваны подошвы. Разобравшись с едой, я подполз к моему другу.
— Слушай, зачем ты испортил себе обувь? Ты так собираешься идти по пустыне?
— В пустыню надо сначала выйти. В ботинках, невинный ты человек, есть одна маленькая деталь, как раз между подошвой и стелькой. Вот! — Он дал мне потрогать нечто явно металлическое, — А заточить ее здесь нетрудно. Кругом камни. Ты когда-нибудь играл в дартс?
— Вообще-то да… Ты что, собираешься убить охранника?
— Не чистоплюйствуй! Они убьют нас не задумываясь. Это война.
Еще несколько дней ушло на изготовление заточек. За это время Марк потихоньку начал ходить и наконец объявил, что он в форме.
— Как ты думаешь, у них много народу наверху, когда они спускают нам еду?
— Да вроде тихо. — Помолчав, я сказал: — Ты хоть понимаешь, что такое идти босиком по раскаленному песку?
— Ходил по снегу — пройду и по песку. Ладно, время дороже. Главное — не промахнуться.
Все было готово, когда люк вновь открылся и корзина поползла вниз. Ее спускал человек, сидевший на корточках на краю люка. Его было хорошо видно, нашего тюремщика, ярко освещенного полуденным светом. А вот он нас скрытых в полутьме подвала, я думаю, видел неважно Марк прицелился и запустил заточку. Человек наверху даже не успев застонать, начал медленно падать лицом вниз прямо в люк. Я бросился было к стене, но Марк удержал меня за руку.
— Недалеко, — шепнул он.
Грузное тело упало прямо у нас перед носом.
— А вот теперь подальше, — Марк толкнул меня во тьму и потащил за собой мертвеца. И вовремя. Почти тотчас наверху появился еще один араб и наугад выпустил по нас автоматную очередь. Несколько пуль прошили тело первого тюремщика, которым успел закрыться Марк, но моего приятеля, похоже, не задело. Мы затихли. Верхний тюремщик, видимо, поверил в нашу смерть и наклонился над люком. Этого оказалось достаточно. Марк сделал молниеносное движение — и второй террорист упал вниз вслед за первым с заточкой в горле.
Мы прислушались. Было тихо.
— Кажется, пока все, — прошептал Марк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95