ЕСЛИ РЕШЕНИЕ ЕСТЬ.
МЫ ВМЕСТЕ ЕГО НАЙДЕМ.
Камера наплывает на окно. В доме сидит женщина, глядя наружу. Глаза
красные, щеки мокры от слез. Волосы у нее седые, и сначала мы простоне
узнали Молли Андерсон. Она постарела на двадцать лет.
Сидит она на кресле-качалке, глядя на летний пейзаж, и беззвучно
плачет. Напротив нее адвокат - профессионального вида женщина в светлой
летней юбке и шелковой блузке. Хорошо причесана, хорошо накручена, и смотрит
на Молли с тем сочувствием, которое проявляют хорошие психологи - часто
помогает, но пугает своей отстраненностью.
Молчание длится. Адвокат ждет, пока заговорит Молли, но Молли только
сидит в качалке и глядит плачущими глазами на лето за окном.
-- Вы с Майком не спите вместе, -- говорит наконец адвокат, -- вот
уже... как давно?
-- Пять месяцев, -- отвечает Молли, все так же глядя в окно. --
Приблизительно. Если нужно, я могу сказать точно. Последний раз был в ночь
передбольшой бурей. Бурей столетия.
-- Когда выпотеряли сына. И в этой потере Майк обвиняет себя.
-- Я думаю, он собирается от меня уйти.
-- И ты этого очень боишься, не так ли?
-- Я думаю, он исчерпал все свои средства остаться. Ты понимаешь, что я
хочу сказать?
-- Расскажи мне еще раз, что случилось с Ральфи.
-- Зачем? Какая в этом польза? Господа Бога ради, кому от этого будет
лучше? Его больше нет!
Адвокат ничего наэто не отвечает. Молли вздыхает и сдается.
-- Это былона второй день. Мы все были в мэрии - там все собрались
укрыться от бури. Знаешь... очень она была сильная.
-- Я была здесь, -- отвечает адвокат. -- Я ее пережила.
-- Да, Лиза, ты была - здесь. На материке. На острове это дело другое.
-- Она замолкает на миг. -- На острове все по-другому. -- Еще одна пауза. --
В общем, ДжонниГарриман влетел во время завтрака и сказал, что маяк падает.
Все, конечно, захотели посмотреть, и Майк...
Дом Андерсонов летним утром. Перед домом стоит небольшая белая машинас
открытым багажником. В ней два или три чемодана. Открывается дверь дома, и
выходит Майк, неся еще два. Он закрывает дверь, спускается с террасы и
идетпо дорожке. По всем движениям и жестам, по каждому взгляду перед нами
человек, который уезжает навсегда.
-- Майк сказал нам, что сейчас белая мгла, -- слышится за кадром голос
Молли, -- и чтобы мы держались поближе к дому. Ральфи хотел посмотреть...
Пиппа и все дети тоже... и мы их с собой взяли. Прости нас Боже, мы взяли их
с собой.
Майк останавливается возле таблички детского сада "МАЛЕНЬКИЙ НАРОД".
Она все еще висит на нижней ветви растущего во двореклена, но какой-то вид у
нее сейчас пыльный. Забытый. Никому до нее нетдела. Майк срывает ее,
смотрит, поворачивается и бросает ее натеррасу в приступе ярости.
-- Никому из нас не следовало выходить, -- говорит голос Молли, --
особенно детям. Мы недооценили бурю. Несколько человек заблудились и
пропали. Один из них былРальфи. Энджи Карвер нашла дорогу домой. Остальные
все погибли.
Майк провожает взглядом упавшую натеррасу табличку, поворачивается
иидет к машине. Когда он обходит ее, чтобы сесть за руль, вытаскивая из
кармана ключи, раздается голос:
-- Майк?
Это Хэтч.
Майк оборачивается. Хэтч, имеющий довольно странный вид в футболке и
шортах, идет туда, где он стоит. И видно, что ему очень хотелось бы
оказаться в другом месте. Майк смотрит на него холодным взглядом.
-- Если у тебя есть, что сказать, скажи. Паром уходит в 11: 10, и я не
собираюсь на него опаздывать.
-- Куда ты едешь? -- спрашивает Хэтч.
Молчание.
-- Не надо, Майк. Не уезжай.
Молчание.
-- Тебе легче будет, если я скажу, что с февраляни одной ночи толком не
спал?
Нет ответа.
-- Тебе легче будет, если я скажу, что... что мы, наверное, поступили
неправильно?
-- Хэтч, мне пора ехать.
-- Робби велел тебе сказать, что пост констебля за тобой, стоит тебе
только захотеть. Ты только скажи.
-- Скажи ему, куда он может засунуть этот пост. Мне здесь делать
нечего. Я пытался, сколько мог, и больше не могу.
Он идет кдверце водителя, но не успевает ее распахнуть, как Хэтч
касается его руки. Майк оборачивается с горящими глазами, как будто
собирается двинуть ему в глаз, но Хэтч стоит, не шевельнувшись. Может быть,
он считает, что этого заслужил.
-- Ты нуженМолли. Ты видел, что с ней творится? Ты хотя бы смотрел?
-- Посмотри ты за меня. О'кей?
Хэтч опускает глаза.
-- С Мелиндой тоже плохо. Она столько принимает транквилизаторов...
боюсь, как бы она к ним не привыкла.
-- Плохо, -- отвечает Майк. -- Но... по крайнеймере у вас есть дочь.
Может, вы не так хорошоспите, но можете зайти в ее комнату и посмотреть, как
спит она. Верно?
-- Ты все такой же уверенный в своей правоте. Смотришь на все только со
своей точки зрения.
Майк садится за руль и смотрит на Хэтча ничего не выражающим взглядом.
-- Я никакой. Я пустой. Выскобленный, как ноябрьская тыква.
-- Если бы ты хоть попытался понять...
-- Я понимаю, что паром уходит в 11: 10, и если я сейчас не поеду, то
опоздаю. Счастливо оставаться, Хэтч. Надеюсь, тыснова обретешь сон.
Он хлопает дверцей, заводит мотор и выезжает на Мэйн-стрит. Хэтч
беспомощно смотрит ему вслед.
Утро на газоне у мэрии.
Камера смотрит вниз по Мэйн-стрит иловит в кадр машину Майка, идущую к
причалам, где стоит паром на материк, рокочамотором. Мы смотрим ему вслед и
отворачиваемся влево к мемориальному колоколу. Под мемориальной доской в
память погибших на войнетеперь еще одна. На ней надпись:
ЖЕРТВЫ БУРИ СТОЛЕТИЯ 1989 ГОДА.
Ниже идут имена:
МАРТА КЛАРЕНДОН,
ПИТЕР ГОДСО,
УИЛЬЯМ СОАМС,
ЛЛОЙД УИШМЕН,
КОРА СТЕНХОУП,
ДЖЕЙН КИНГСБЕРИ,
УИЛЬЯМ ТИММОНС,
ДЖОРДЖ КИРБИ...
и в самомнизу:
РАЛЬФ АНДЕРСОН.

x x x

Молли в кабинете адвоката замолчала и только смотрит в окно. В глазах
ее снова выступают слезы икатятся по щекам, но плачет она молча.
-- Молли? -- окликает ее адвокат.
-- Он заблудился в белой мгле. Может быть, он был с Биллом Тиммонсом -
который с насосной станции. Мне хочется так думать: тогда с ним кто-то был
до конца. Наверное, они совсем потеряли направление и зашли в воду. Их двоих
никогда не нашли.
-- В этой истории, -- говорит адвокат, -- есть многое, чего ты мне не
сказала, правда?
Молли молчит.
-- Пока ты не расскажешь кому-нибудь, это будет болеть, как нарыв.
-- Это будет болеть, что бы я ни делала, -- отвечает Молли. -- Есть
раны, которые не заживают. Я не понимала этого раньше... но понимаю теперь.
-- Почему твой муж так тебя ненавидит, Молли? -- спрашивает Лиза. --
Что случилось с Ральфи на самом деле?
Камера наплывает на Молли. Молли все так же смотрит вокно. На улице
солнечно, трава зелена, цветутцветы... но идет снег. Он валит густо, укрывая
траву и дорожки, нависая налистьях и ветках.
Камера наплывает на Молли, наплывает до самого крупного плана, а Молли
смотрит на падающий снег.
-- Он ушел и заблудился. Так бывает, ты знаешь. Люди теряются.
Такслучилось и с Ральфи. Он потерялся в белой мгле. Потерялся в буре.
Кадр расплывается и фокусируется снова. На пароме.
Паром пыхтит через пролив. На кормовой палубе стоят автомобили, и среди
них машина Майка. Сам Майк стоит один у релинга, подняв лицо, и океанский
бриз сдувает его волосы на затылок. Он почти умиротворен.
Голос Майка за кадром.
-- Это былодевять лет назад. Я заправил машинуи уехал паромом: 10. И
никогда не возвращался.
И снова офис адвоката.
Разговор Молли с юристом окончен. Часы на стене показывают 11:: 55.
Молли стоит у стола адвоката, выписывая чек. Адвокат смотрит на нее с
тревогой, зная, что она еще раз потерпела поражение, а остров победил. Тайна
- какова бы она ни была - осталась тайной.
И никто из них двоих не видит проплывающий на пароме автомобиль Майка.
-- Я не думал, куда я еду, -- говорит голос Майка. -- Сперва я просто
уехал кудаглаза глядят.
Майк едет в машине, сквозь ветровое стекло виден закат. Майк надел
темные очки, и в каждом из стекол отражается заходящее солнце.
-- И единственное, о чем я думал - каждый вечер надевать солнечные
очки, -- говорит голос Майка. -- И с каждой милей на спидометре становился
на милю дальше от Литтл-Толл-Айленд.
Среднеамериканская пустыня в полдень. Тянется двухполосная дорога
покраю кадра. Появляется быстро идущий белый автомобиль, и камера следует за
ним.
-- Развод прошел без претензий, -- слышится голосМайка. -- Молли
получила банковские счета, страховки, магазин, дом и клочок земли, который
был у нас в Вэнсборо. Мне достались "тойота" и душевный мир... То, что от
него осталось.
Мост Золотых Ворот. Сумерки.
-- Я доехалдосюда, -- продолжает голос. -- Снова к воде. Ирония судьбы,
что ли? Но на Тихом океане по-другому. Нет в нем того жесткого блеска, когда
дни начинают клониться к зиме. -- Пауза. -- И тех воспоминаний тоже нет.
Небоскреб на Монтгомери-стрит в Сан-Франциско.
Выходит Майк - постаревший Майк с сединой на висках и морщинами - но
этот человеквыглядит так, будто заключил мир с миром. Или сам нашел себе
мир. Он одет в костюм (не официальный, без галстука), в руке у него кейс.
Майк и его спутник идут к стоящему у тротуара седану. Садятся в машину, и
она выезжает в поток, обогнув вагон фуникулера. Голос Майка рассказывает:
-- Я снова пошел учиться. Получил диплом по правоохранительным
дисциплинам и диплом по бухгалтерскому учету. Подумал было еще получить
диплом юриста... но передумал. Начал с лавочки на острове у побережья штата
Мэн и кончил маршалом федерального суда. Ничего себе?
Мы видим лицо Майка через окно машины. За рулем его напарник, Майк
сидит рядом, и глаза его не здесь. Он едет по долгой дороге памяти. Мы
слышим его голос:
-- Иногда остров кажется мнеочень далеким, и Андре Линож - всего лишь
давним дурным сном. Иногда... когда я ночью просыпаюсь и стараюсь удержаться
от крика... он совсем рядом. И, как я говорил в начале, я держу связь.
Похоронная процессия идетпо кладбищу к свежевырытой могиле, неся на
плечах гроб (мы это видим сосреднего расстояния). Мимо шуршат цветным
водопадом осенние листья.
-- Мелинда Хэтчер умерла в октябре девяностого, -- говорит голос Майка.
-- В местной газете сказали, что от сердечного приступа, - Урсула Годсо
прислала мне вырезку. Я не знаю, было ли за этим еще что-нибудь. Тридцать
пять - слишком молодой возраст, чтобы отказал мотор, но - бывает. А то как
же.
Методическая церковь Литтл-Толл-Айленда. Приветственные рукис цветами
вдоль ведущей к двери дорожки. Доносятся звуки органа, играющего свадебный
марш. Распахиваются двери, и Молли выходит из них, сияющая, веселая, в
свадебном платье. Морщины остались на ее лице, но седых волос не видно.
Рядом с ней, в визитке, обнимая ее за талию - Хэтч. И он так жесчастлив, как
и она. За ними, держа в одной руке букет, а в другой - шлейф Молли, идет
Пиппа - подросшая и с красивыми длинными волосами. Давно прошли те дни,
когда она могла застрять головой между столбиками перил. Народ идет за ними,
бросая рис. Среди толпы, улыбаясь, как гордый папаша, - преподобный Боб
Риггинс.
-- Молли и Хэтч поженились вмае девяносто третьего, -- говорит голос
Майка. -- Урсула прислала мне и этувырезку. Как я слышал, они отлично ладят
друг с другом... и с Пиппой. И я рад. Желаю им всем троим всяческого
счастья. От всей души.
Запущенная комната. Ночь.
-- Не всем на Литтл-Толл-Айленде так повезло, -- слышен голос Майка.
Мы вместе с камерой оглядываем комнату, смятую, неубранную постель,
которой будто тоже снились дурные сны. Дверь в ванную приоткрыта, и мы
проходим туда.
-- Джек и Энджи Карвер развелись месяца черездва после свадьбы Хэтча и
Молли. Джек требовал, чтобыБастера отдали ему - как я понимаю, отчаянно, -
но проиграл по суду. Он уехал с острова в Льюстон, снимал комнату, и
покончил с собой ночью в конце лета девяносто четвертого.
В ванной открыто окно. Сквозь него издали доносятся звуки
самодеятельного оркестра, пробивающегося черезмелодию "Висюльки". Джек
Карвер лежит в сухой ванне с натянутым на голову пластиковым мешком. Камера
безжалостно подъезжает все ближе... и мы видим крепдешиновую повязку на
глазу Джека.
-- Он оставил то немногое, что имел человеку по имени Хармон Бродски,
которому выбил глаз в драке вбаре в конце восьмидесятых.
Вид на Литтл-Толл-Айленд с пролива - утро.
Все тихо - только медленно звонит сигнальный колокол - и немного
призрачно, затуманено тенью серого. Городской причал отстроен, и рыбный
склад тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35