.. и на Кирка
тоже. Джоннисжимается под этими взглядами до роста в один фут.
-- Видишь, дубина! -- обращается к Джонни Кирк. -- Смотри, во что ты
нас втравил!
-- Заткнись! -- отвечает Джонни, и Кирк затыкается, но поздно.
Линож, улыбаясь, идет к помосту. Все глядят на него, ежась, как собаки,
которых часто бьют. Ни один не решается встретиться с ним взглядом.
Каждыйнадеется, что Линож не остановится возле него, не заговорит, как со
Стеном и Джонни Гарриманом.
Но Линож останавливается еще раз возле Джека Карвера. Джек сидит среди
тех двоих, которых Линож уже назвал в связи с избиением молодого гея. Джек
поднимает на Линожа глаза и быстро их отводит. Так же не в своей тарелке
чувтсвуют себя Алекс Хабер и Люсьен Фурнье.
-- Да, ребята, вам бы посмотреть на того пидора, которого вы отделали.
Вы бы так прикололись из-за повязки у него через глаз. Крепдешиновая такая
повязка.
x x x
Энджи Карвер прислушивается. Хмурится. Что там Линож говорит про ее
мужа? Что он кого-то избил? Быть этого не может! Или... может?
-- Заткнись, -- говорит Джек, но едва ли громче шепота.
-- Этот парень живет в одном из домовбез лифта на Кэнэл-стрит, прямо за
Лисбоном. Могу датьадрес. Не знаю, может, вы захотите ему до конца свет
погасить? Люсьен, как насчет выбить ему второйглаз? Окончить работу?
Люсьен молчит, глядя в пол.
-- Алекс?
Алекс тоже онемел.
-- Рожденный в грехах - рассыпься в прах, -- говорит Линож и оставляет
их в покое, идядальше к помосту.
Робби Билз все еще стоит между своим столомгородского менеджера и
помостом, все еще течет пот по его лицу, воротник рубашки промок. И он
видит:
По проходу, в той же больничной рубашке, с распущенными седыми
волосами, идет поддельная мать. Конечно, это все тот же Линож, и он сжимает
в руке все ту же трость с волчьей головой.
-- Почему ядолжна была умереть средичужих, Робби? -- спрашивает
поддельная мать. -- Тымне все еще не объяснил этого, Робби. Почему я должна
была умереть, призывая тебя? Я только хотела прощального поцелуя...
Линож ( в этом кадре в самом деле Линож) приближается, и Робби
выхватывает пистолет.
-- Не подходи! -- кричит он. -- Предупреждаю, не подходи!
-- Ох, положи это! -- говорит Линож.
Рука Робби разжимается. Мы видим, как он борется, не давая ее разжать,
но будто чья-то рука куда больше - которой мы не видим - отгибает ему пальцы
один за другим. Пистолет падает напомость, на который уже всходит Линож.
Робби видит, как поддельная мать всходит по ступеням, и больничная
рубашка развевается вокруг тощего тела. Она наставляет на Робби конец
трости, и слезящиеся старческие глазазловеще вспыхивают.
-- Почему ты не скажешь этим людям, где ты был и что делал, когда я
умирала, Робби? Наверное, твоей жене будет особенно интересно, правда,
Робби?
-- Заткни пасть! -- кричит Робби. -- Сандра, ты не верь ему! Не слушай!
Он все врет!
В недоумении и страхе Сандра Билз пытается встать сместа. Урсула
удерживает ее за руку и заставляет снова сесть.
Линож на помосте тянет руку к лицу Робби, щелкая пальцами, как пастью.
-- Твои глаза, Робби...
Робби смотрит на поддельную мать.
-- Я выем твои глаза прямо из головы...
Старческая костлявая рука, в которой нет трости, продолжает щелкать.
Робби пятится, ноги у него заплетаются, и он падает. Отползает от
Линожа-матери на ягодицах, отталкиваясь ногами, и заползает по свойстол
городского менеджера. Там и остается, тихо скуля и бормоча. Пистолет его,
забытый, валяется футах в пяти.
По рядам островитян проходит испуганный говор, а Линож всходит на
трибуну и берется за ее края, как уверенный в себе политик, собираясь начать
речь.
-- Не волнуйтесь, ребята - он вполне оправится, это я вам говорю. А
пока что гораздо удобнее, чтобы он сидел под столом, вместо того, чтобы по
нему стучать, не так ли? Несколько спокойнее. Продолжим. Скажи правду... --
он останавливается, улыбается, - ... и посрами дьявола.
Все смотрят на него молча и со страхом. Он на всех - с улыбкой.
-- Итак, мы подходим к сути вопроса. Я вам его изложу, потом сойдувниз
и подожду, пока вы примете решение.
Встает Санни Бротиган. Он испуган, но решилсясказать.
-- Почему вы пришли сюда? Почему именно мы?
-- Есть в вас что-тоочень для меня противное, -- почти неслышно говорит
Майк.
Молли берет его за руку. Майк сплетает с ней пальцы, поднимает ее руку
к своему лицу и трется щекой.
-- Я здесь потому, что на островах народ умеетобъединяться ради общего
блага, когда это надо... и этот народ знает, как хранитьсекреты. Так былона
острове Роанок в 1587 году, так и на островеЛиттл-Толл-Айленд в 1989.
-- Говорите дело! -- встает Хэтч. Хватит ходить вокруг да около.
Скажите, чего вы хотите.
Хэтч садится. Линож стоит на помосте с опущенной головой, будто
задумался. Островитяне, затаив дыхание, ждут продолжения. На улице стонет
ветер. Наконец чужак поднимает голову и оглядывает аудиторию.
-- Ваши дети здесь, с вами... ноих здесь нет. То же самое и со мной,
потому что частично я с ними.
Он показывает направо, где находятся окна внешней стены. В погожий день
здесь был бы видна сбегающий к причалам склон, на пролив и на материк.
Сейчас окна темны... до техпор, пока Линож не поднимает трость и не
показывает на них головой волка.
Окна полны ярким голубым светом. Островитяне поражены, испуганы,
некоторые буквально закрывают глаза рукой.
-- Смотрите! -- требует Линож.
Камера наплывает на центральное окно. Голубое небо... внизу облака...
клиновидный строй птиц (может быть, уток? ) держит свой путь над облаками.
Только это неутки... не гуси... это... это...
В "детском углу" зала заседаний вскакивает на ноги Энди Робишо, не
открывая глаз от сияющего окна. На его лице - смятение.
-- Гарри... о Господи, это Гарри!
Он оборачивается на спящего сына, видит, что мальчик не исчез, и снова
поворачивается к окну. Рядом с ним возникает Энджи.
--Бастер! Джек, это Бастер там!
-- Это все они там, -- говорит Линож прямо в камеру.
И мы видим ту же картину - Линож летит во главе клина за летящей
тростью. Он держит за руки Пиппу иРальфи, как и прежде, и остальные дети
вытянулись за ними, составляя клин. Дети смеются, радуются, счастливые до
крайности. Пока...
-- Но если я их брошу там... -- звучит голос Линожа...
Линож в небе отпускает руки Ральфи и Пиппы, и выражения счастья на их
лицах сменяется ужасом. С криками расцепляясь, все восемь детей кувыркаются
вниз, и их поглощает густое облако.
-- ... они погибнут здесь, -- говорит Линож в камеру.
x x x
Стоящий на помосте Линож опускает трость, и яркая голубизна окна
пропадает - они снова становятся черными. Островитяне потрясены до самой
глубины души. Естественно, более всех потрясены родители.
-- И вы увидите, как это будет, -- говорит Линож. -- Они погаснут...
Он надувает губы, чуть поворачивается влевои дует. Несколько свечей на
стене (точнее, ровно восемь) гаснут.
-- ... как свечи на ветру, -- заканчивает Линож с улыбкой.
Урсула Годсо вскакивает на ноги. Когда-то красивое, ее лицо искажено и
состарено горем. Она качается, чуть не падает, но Мелинда подхватывает ее и
не дает свалиться. Урсула молит от всего сердца, заливаясь слезами.
-- Только не трогайте мою Салли, мистер! У меня она теперь одна
осталась! Мы дадим вам то, что вы хотите, клянусь вам, дадим, если у нас
этоесть. Правда ведь? -- Она поворачивается к собранию.
Кэт Уизерс... Санни... Делла Биссонет... Дженна Фримен... Джек, Люсьен
и Алекс Хабер, виновато сбившись в кучку... все кивают исогласно бормочут.
Да, они отдадут Линожу то, что он хочет. Они к этому готовы.
-- Так что же это? -- встает Хэтч в первом ряду рядом со своей женой.
-- Скажите нам.
-- Я долго живу на свете, -- говорит Линож. -- Тысячи лет. Но я не из
богов, и я не бессмертный.
Он берет свою трость за середину, поднимает ее над головой и
поворачивает горизонтально перед своим лицом. Едва заметная тень от свечей
ложится на его лицо от лба и ниже. При этом сильное и красивое лицо человека
лет под сорок меняется... стареет. Это морщинистое иобвисшее лицо человека
не старого- древнего. И глаза выглядывают из-под опухших век, а под ними
висят мешки.
Аханье и говор в зале. И снова камера выхватывает лица из толпы,
показывая их реакцию. Вот Энди Робишо, сидящий рядом со своим сыном, держит
его за руку, поглаживая.
-- Итак, вы видите, какой я на самом деле. Старый. Больной. Фактически
на краю могилы.
Линож снова поднимает трость, и тень уходит с его лица, и возвращается
его молодость. Он пережидает говор взале.
-- Если считать сроками ваших жизней-поденок мне жить еще долго. Я буду
ходить поземле и тогда, когда все вы, кроме самых юных - может быть, Дэви
Хоупвелла или Дона Билза...
Перебивка. Сидящий рядом с родителями Дэви Хоупвелл и спящийДон.
-- ... уйдете вземлю. Но по моим меркам, мне мало остается времени. Вы
спрашиваете меня, чего я хочу?
x x x
Камера показывает Майка и Молли Андерсонов. Майк ужепонял, и в лице его
ужас и негодование. Когда он начинает говорить, голос его возвышается от
шепота до вопля. Молли сжимает его руку.
-- Нет, -- говорит Майк. -- Нет, нет, нет...
Линож продолжает, не обращая внимания на Майка.
-- Мне нужен кто-то, кого я воспитаю и выучу; кто-то, кому я передам
все, что знаю и умею, кто будет выполнять мою работу, когда сам я этого
делать уже не смогу.
Майк вскакивает, увлекая за собой Молли.
-- Нет! Нет! Никогда!
Линож по-прежнему не обращает внимания на Майка.
-- Мне нужен ребенок. Один из тех, кто спит там, в углу. Кто - неважно;
они одинаковы в моих глазах. Дайтемне то, что я хочу- дайте по собственно
воле, - и я уйду.
-- Нет! -- кричит Майк. -- Никогда не отдадим мы тебенаших детей!
Никогда!
Он вырывается из руки Молли и бросается к лестнице на помост, явно
собираясь расправиться с Линожем. В его ярости исчезли любые сомнения,
сможет ли он возобладать надсверхъестественной силойЛиножа.
-- Держите его! -- кричит Линож. -- Если не хотите, чтобы я сбросил
детей с неба! А я брошу! Клянусь, брошу!
x x x
В детском углу дети заворочались на койках и застонали, безмятежность
их лиц нарушилась страхом... или чем-то случившимся далеко-далеко или
высоко-высоко.
-- Держите его! -- кричит в ужасе Джек Карвер. -- Остановите его! Бога
ради, остановите!
Преподобный Боб Риггинс обхватывает Майка за плечи раньше, чем Майк
успевает добежать до ступеней. Хэтч присоединяется раньше, чемМайк мог бы
стряхнуть с себя Риггинса, который хотя человек крупный, но скорее жирный,
чем сильный.
-- Нет, Майк! -- говоритХэтч. -- Мы должны его выслушать - хотя бы
выслушать...
-- Нет! -- кричит Майк, вырываясь. -- Пусти меня, Хэтч! Черт тебя
возьми...
Он почти вырвался, но его перехватывают Люсьен, Санни, Алекс и Джонни.
Это ребятаздоровые. Они сажают его обратно на сиденьев первом ряду. Мы
видим, что при этом они испытывают неловкость, но настроены все равно
решительно.
-- Майк Андерсон, ты спокойно посидишь, пока он скажет свое слово, --
говорит Джонни. -- Мы его выслушаем.
-- Так надо, -- добавляет Люсьен.
-- Вы не понимаете, -- говорит Майк. -- Слушать его - это самое худшее,
что мы можем сделать!
Он оглядывается на Молли за помощью и поддержкой, и то, что он видит,
заставляет его оцепенеть. Это- смесь неуверенности и отчаяния.
-- Молли? Молли? -- в ужасе зовет Майк.
-- Я не знаю, Майк. Я думаю, лучше его выслушать.
-- Выслушать - это ведь не повредит, -- говорит Мелинда.
-- Он припер нас к стенке, -- добавляет Санни.
Они поворачиваются к Линожу.
Все глаза повернуты к нему. Все ждут главныхслов.
И Линож начинает говорить. И камера медленно на него наплывает до
крупного плана.
-- В деле, подобном этому, я не могу взять сам... хотя могунаказывать,
в этом я вас уверяю. Отдайте мнеодного ребенка из тех, что спит вонтам, дабы
я воспитал его как своего - и я оставлю вас в покое. Он или онапроживет
долго, и когда остальные спящие уже умрут, он или онавсе еще будет жить, и
многое увидит. Дайте мне то, что я хочу - и я уйду. Откажите мне - и те сны,
что вы видели прошлой ночью, станут явью. Дети упадут с неба, а вы все
пойдете в океан пара за парой, и когда кончится буря, этот остров будет
таким, как был после бури Роанок. Пустой. Покинутый. Я даю вамполчаса.
Обсудите вопрос... для чего же еще существуют городские собрания? А потом...
Он замолкает. Камера доходит до максимально крупного плана.
-- Решайте.
Затемнение. Конец акта четвертого.
Акт пятый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
тоже. Джоннисжимается под этими взглядами до роста в один фут.
-- Видишь, дубина! -- обращается к Джонни Кирк. -- Смотри, во что ты
нас втравил!
-- Заткнись! -- отвечает Джонни, и Кирк затыкается, но поздно.
Линож, улыбаясь, идет к помосту. Все глядят на него, ежась, как собаки,
которых часто бьют. Ни один не решается встретиться с ним взглядом.
Каждыйнадеется, что Линож не остановится возле него, не заговорит, как со
Стеном и Джонни Гарриманом.
Но Линож останавливается еще раз возле Джека Карвера. Джек сидит среди
тех двоих, которых Линож уже назвал в связи с избиением молодого гея. Джек
поднимает на Линожа глаза и быстро их отводит. Так же не в своей тарелке
чувтсвуют себя Алекс Хабер и Люсьен Фурнье.
-- Да, ребята, вам бы посмотреть на того пидора, которого вы отделали.
Вы бы так прикололись из-за повязки у него через глаз. Крепдешиновая такая
повязка.
x x x
Энджи Карвер прислушивается. Хмурится. Что там Линож говорит про ее
мужа? Что он кого-то избил? Быть этого не может! Или... может?
-- Заткнись, -- говорит Джек, но едва ли громче шепота.
-- Этот парень живет в одном из домовбез лифта на Кэнэл-стрит, прямо за
Лисбоном. Могу датьадрес. Не знаю, может, вы захотите ему до конца свет
погасить? Люсьен, как насчет выбить ему второйглаз? Окончить работу?
Люсьен молчит, глядя в пол.
-- Алекс?
Алекс тоже онемел.
-- Рожденный в грехах - рассыпься в прах, -- говорит Линож и оставляет
их в покое, идядальше к помосту.
Робби Билз все еще стоит между своим столомгородского менеджера и
помостом, все еще течет пот по его лицу, воротник рубашки промок. И он
видит:
По проходу, в той же больничной рубашке, с распущенными седыми
волосами, идет поддельная мать. Конечно, это все тот же Линож, и он сжимает
в руке все ту же трость с волчьей головой.
-- Почему ядолжна была умереть средичужих, Робби? -- спрашивает
поддельная мать. -- Тымне все еще не объяснил этого, Робби. Почему я должна
была умереть, призывая тебя? Я только хотела прощального поцелуя...
Линож ( в этом кадре в самом деле Линож) приближается, и Робби
выхватывает пистолет.
-- Не подходи! -- кричит он. -- Предупреждаю, не подходи!
-- Ох, положи это! -- говорит Линож.
Рука Робби разжимается. Мы видим, как он борется, не давая ее разжать,
но будто чья-то рука куда больше - которой мы не видим - отгибает ему пальцы
один за другим. Пистолет падает напомость, на который уже всходит Линож.
Робби видит, как поддельная мать всходит по ступеням, и больничная
рубашка развевается вокруг тощего тела. Она наставляет на Робби конец
трости, и слезящиеся старческие глазазловеще вспыхивают.
-- Почему ты не скажешь этим людям, где ты был и что делал, когда я
умирала, Робби? Наверное, твоей жене будет особенно интересно, правда,
Робби?
-- Заткни пасть! -- кричит Робби. -- Сандра, ты не верь ему! Не слушай!
Он все врет!
В недоумении и страхе Сандра Билз пытается встать сместа. Урсула
удерживает ее за руку и заставляет снова сесть.
Линож на помосте тянет руку к лицу Робби, щелкая пальцами, как пастью.
-- Твои глаза, Робби...
Робби смотрит на поддельную мать.
-- Я выем твои глаза прямо из головы...
Старческая костлявая рука, в которой нет трости, продолжает щелкать.
Робби пятится, ноги у него заплетаются, и он падает. Отползает от
Линожа-матери на ягодицах, отталкиваясь ногами, и заползает по свойстол
городского менеджера. Там и остается, тихо скуля и бормоча. Пистолет его,
забытый, валяется футах в пяти.
По рядам островитян проходит испуганный говор, а Линож всходит на
трибуну и берется за ее края, как уверенный в себе политик, собираясь начать
речь.
-- Не волнуйтесь, ребята - он вполне оправится, это я вам говорю. А
пока что гораздо удобнее, чтобы он сидел под столом, вместо того, чтобы по
нему стучать, не так ли? Несколько спокойнее. Продолжим. Скажи правду... --
он останавливается, улыбается, - ... и посрами дьявола.
Все смотрят на него молча и со страхом. Он на всех - с улыбкой.
-- Итак, мы подходим к сути вопроса. Я вам его изложу, потом сойдувниз
и подожду, пока вы примете решение.
Встает Санни Бротиган. Он испуган, но решилсясказать.
-- Почему вы пришли сюда? Почему именно мы?
-- Есть в вас что-тоочень для меня противное, -- почти неслышно говорит
Майк.
Молли берет его за руку. Майк сплетает с ней пальцы, поднимает ее руку
к своему лицу и трется щекой.
-- Я здесь потому, что на островах народ умеетобъединяться ради общего
блага, когда это надо... и этот народ знает, как хранитьсекреты. Так былона
острове Роанок в 1587 году, так и на островеЛиттл-Толл-Айленд в 1989.
-- Говорите дело! -- встает Хэтч. Хватит ходить вокруг да около.
Скажите, чего вы хотите.
Хэтч садится. Линож стоит на помосте с опущенной головой, будто
задумался. Островитяне, затаив дыхание, ждут продолжения. На улице стонет
ветер. Наконец чужак поднимает голову и оглядывает аудиторию.
-- Ваши дети здесь, с вами... ноих здесь нет. То же самое и со мной,
потому что частично я с ними.
Он показывает направо, где находятся окна внешней стены. В погожий день
здесь был бы видна сбегающий к причалам склон, на пролив и на материк.
Сейчас окна темны... до техпор, пока Линож не поднимает трость и не
показывает на них головой волка.
Окна полны ярким голубым светом. Островитяне поражены, испуганы,
некоторые буквально закрывают глаза рукой.
-- Смотрите! -- требует Линож.
Камера наплывает на центральное окно. Голубое небо... внизу облака...
клиновидный строй птиц (может быть, уток? ) держит свой путь над облаками.
Только это неутки... не гуси... это... это...
В "детском углу" зала заседаний вскакивает на ноги Энди Робишо, не
открывая глаз от сияющего окна. На его лице - смятение.
-- Гарри... о Господи, это Гарри!
Он оборачивается на спящего сына, видит, что мальчик не исчез, и снова
поворачивается к окну. Рядом с ним возникает Энджи.
--Бастер! Джек, это Бастер там!
-- Это все они там, -- говорит Линож прямо в камеру.
И мы видим ту же картину - Линож летит во главе клина за летящей
тростью. Он держит за руки Пиппу иРальфи, как и прежде, и остальные дети
вытянулись за ними, составляя клин. Дети смеются, радуются, счастливые до
крайности. Пока...
-- Но если я их брошу там... -- звучит голос Линожа...
Линож в небе отпускает руки Ральфи и Пиппы, и выражения счастья на их
лицах сменяется ужасом. С криками расцепляясь, все восемь детей кувыркаются
вниз, и их поглощает густое облако.
-- ... они погибнут здесь, -- говорит Линож в камеру.
x x x
Стоящий на помосте Линож опускает трость, и яркая голубизна окна
пропадает - они снова становятся черными. Островитяне потрясены до самой
глубины души. Естественно, более всех потрясены родители.
-- И вы увидите, как это будет, -- говорит Линож. -- Они погаснут...
Он надувает губы, чуть поворачивается влевои дует. Несколько свечей на
стене (точнее, ровно восемь) гаснут.
-- ... как свечи на ветру, -- заканчивает Линож с улыбкой.
Урсула Годсо вскакивает на ноги. Когда-то красивое, ее лицо искажено и
состарено горем. Она качается, чуть не падает, но Мелинда подхватывает ее и
не дает свалиться. Урсула молит от всего сердца, заливаясь слезами.
-- Только не трогайте мою Салли, мистер! У меня она теперь одна
осталась! Мы дадим вам то, что вы хотите, клянусь вам, дадим, если у нас
этоесть. Правда ведь? -- Она поворачивается к собранию.
Кэт Уизерс... Санни... Делла Биссонет... Дженна Фримен... Джек, Люсьен
и Алекс Хабер, виновато сбившись в кучку... все кивают исогласно бормочут.
Да, они отдадут Линожу то, что он хочет. Они к этому готовы.
-- Так что же это? -- встает Хэтч в первом ряду рядом со своей женой.
-- Скажите нам.
-- Я долго живу на свете, -- говорит Линож. -- Тысячи лет. Но я не из
богов, и я не бессмертный.
Он берет свою трость за середину, поднимает ее над головой и
поворачивает горизонтально перед своим лицом. Едва заметная тень от свечей
ложится на его лицо от лба и ниже. При этом сильное и красивое лицо человека
лет под сорок меняется... стареет. Это морщинистое иобвисшее лицо человека
не старого- древнего. И глаза выглядывают из-под опухших век, а под ними
висят мешки.
Аханье и говор в зале. И снова камера выхватывает лица из толпы,
показывая их реакцию. Вот Энди Робишо, сидящий рядом со своим сыном, держит
его за руку, поглаживая.
-- Итак, вы видите, какой я на самом деле. Старый. Больной. Фактически
на краю могилы.
Линож снова поднимает трость, и тень уходит с его лица, и возвращается
его молодость. Он пережидает говор взале.
-- Если считать сроками ваших жизней-поденок мне жить еще долго. Я буду
ходить поземле и тогда, когда все вы, кроме самых юных - может быть, Дэви
Хоупвелла или Дона Билза...
Перебивка. Сидящий рядом с родителями Дэви Хоупвелл и спящийДон.
-- ... уйдете вземлю. Но по моим меркам, мне мало остается времени. Вы
спрашиваете меня, чего я хочу?
x x x
Камера показывает Майка и Молли Андерсонов. Майк ужепонял, и в лице его
ужас и негодование. Когда он начинает говорить, голос его возвышается от
шепота до вопля. Молли сжимает его руку.
-- Нет, -- говорит Майк. -- Нет, нет, нет...
Линож продолжает, не обращая внимания на Майка.
-- Мне нужен кто-то, кого я воспитаю и выучу; кто-то, кому я передам
все, что знаю и умею, кто будет выполнять мою работу, когда сам я этого
делать уже не смогу.
Майк вскакивает, увлекая за собой Молли.
-- Нет! Нет! Никогда!
Линож по-прежнему не обращает внимания на Майка.
-- Мне нужен ребенок. Один из тех, кто спит там, в углу. Кто - неважно;
они одинаковы в моих глазах. Дайтемне то, что я хочу- дайте по собственно
воле, - и я уйду.
-- Нет! -- кричит Майк. -- Никогда не отдадим мы тебенаших детей!
Никогда!
Он вырывается из руки Молли и бросается к лестнице на помост, явно
собираясь расправиться с Линожем. В его ярости исчезли любые сомнения,
сможет ли он возобладать надсверхъестественной силойЛиножа.
-- Держите его! -- кричит Линож. -- Если не хотите, чтобы я сбросил
детей с неба! А я брошу! Клянусь, брошу!
x x x
В детском углу дети заворочались на койках и застонали, безмятежность
их лиц нарушилась страхом... или чем-то случившимся далеко-далеко или
высоко-высоко.
-- Держите его! -- кричит в ужасе Джек Карвер. -- Остановите его! Бога
ради, остановите!
Преподобный Боб Риггинс обхватывает Майка за плечи раньше, чем Майк
успевает добежать до ступеней. Хэтч присоединяется раньше, чемМайк мог бы
стряхнуть с себя Риггинса, который хотя человек крупный, но скорее жирный,
чем сильный.
-- Нет, Майк! -- говоритХэтч. -- Мы должны его выслушать - хотя бы
выслушать...
-- Нет! -- кричит Майк, вырываясь. -- Пусти меня, Хэтч! Черт тебя
возьми...
Он почти вырвался, но его перехватывают Люсьен, Санни, Алекс и Джонни.
Это ребятаздоровые. Они сажают его обратно на сиденьев первом ряду. Мы
видим, что при этом они испытывают неловкость, но настроены все равно
решительно.
-- Майк Андерсон, ты спокойно посидишь, пока он скажет свое слово, --
говорит Джонни. -- Мы его выслушаем.
-- Так надо, -- добавляет Люсьен.
-- Вы не понимаете, -- говорит Майк. -- Слушать его - это самое худшее,
что мы можем сделать!
Он оглядывается на Молли за помощью и поддержкой, и то, что он видит,
заставляет его оцепенеть. Это- смесь неуверенности и отчаяния.
-- Молли? Молли? -- в ужасе зовет Майк.
-- Я не знаю, Майк. Я думаю, лучше его выслушать.
-- Выслушать - это ведь не повредит, -- говорит Мелинда.
-- Он припер нас к стенке, -- добавляет Санни.
Они поворачиваются к Линожу.
Все глаза повернуты к нему. Все ждут главныхслов.
И Линож начинает говорить. И камера медленно на него наплывает до
крупного плана.
-- В деле, подобном этому, я не могу взять сам... хотя могунаказывать,
в этом я вас уверяю. Отдайте мнеодного ребенка из тех, что спит вонтам, дабы
я воспитал его как своего - и я оставлю вас в покое. Он или онапроживет
долго, и когда остальные спящие уже умрут, он или онавсе еще будет жить, и
многое увидит. Дайте мне то, что я хочу - и я уйду. Откажите мне - и те сны,
что вы видели прошлой ночью, станут явью. Дети упадут с неба, а вы все
пойдете в океан пара за парой, и когда кончится буря, этот остров будет
таким, как был после бури Роанок. Пустой. Покинутый. Я даю вамполчаса.
Обсудите вопрос... для чего же еще существуют городские собрания? А потом...
Он замолкает. Камера доходит до максимально крупного плана.
-- Решайте.
Затемнение. Конец акта четвертого.
Акт пятый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35