Я устроил ему ловушку, поговорил с ним – а потом отпустил.
– Шан считал, что тебе следовало перерезать ему горло?
– Он считал, что при первых признаках присутствия на любой планете икстранцев мне следовало уносить ноги. – Он снова улыбнулся. – Шану очень хочется, чтобы все мы, находящиеся под его опекой, вели себя в соответствии с его пониманием должной осмотрительности. Но сам он показывает такой плохой пример, шатрез…
Она рассмеялась и покачала головой, указывая на винтовку и вещмешок с грузом некачественной экипировки.
– Разведчика так не экипируют.
– Согласен. – Он снова начал хмуриться. – Даже если его отправили к нам как приманку, исследователь способен создать план такого рода…
– Позволить захватить себя в плен? – изумленно воззрилась на него Мири. – Икстранцы не позволяют захватывать себя в плен, босс. И ты это знаешь.
– Да, но у этого уже есть опыт плена, – возразил Вал Кон. – И кроме того, он – разведчик. Хотя разумно было бы экипировать свою приманку как следует, чтобы подкрепить легенду о том, что это – солдат, выполняющий какое-то другое задание.
– Думаешь, он беженец… дезертир? – Вал Кон покачал головой.
– В этом случае человек позаботился бы о том, чтобы обзавестись хорошим оружием и нормальной пищей. Лезвие этого аварийного клинка настолько затупилось, что им можно пользоваться только как ломиком или колуном!
Мири со вздохом встала.
– Непонятно, правда? – Она взглянула на часы. – Осталось двадцать пять минут.
– Так. – Вал Кон встал. – Мне лучше взять все это с собой.
– Мне не нравится, что ты собираешься зайти туда и разговаривать с ним один на один. – Мири вдруг заговорила не как его напарник, а как возлюбленная и спутница жизни. – Возьми охранника.
Он улыбнулся, подошел к ней вплотную и ласково прикоснулся к щеке кончиками пальцев.
– Все будет хорошо, Мири. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – И потом – он связан.
Грезы и воспоминания танцевали на радость Богам Иронии.
В своем видении он был пойман, связан, как кролик, и качался на дереве. Клинок и пистолет были у него на поясе – далекие, как Центральная база.
Во сне он выкрикивал оскорбления своему захватчику, который сидел внизу, на траве, поджав под себя ноги, и деловито точил свой нож. Память вернула ему запах, смешавшийся с запахами чужой планеты: запах масла, которым тот время от времени мазал поверхность точильного камня. Шорох лезвия по камню был успокаивающим, обыденным элементом ситуации, для которой не существовало аналогов.
Запах и звук не прекращались, хотя видение начало рассыпаться. Запах и звуки – и веревки, туго перекрещивающиеся у него на груди, притягивающие руки к бокам и крепко стянувшие лодыжки.
Он открыл глаза.
В них резко ударил свет, и в голове зажглась слепящая боль, на мгновение исказившая реальность. Вернувшись в воспоминание, он зарычал:
– Неужели нож еще не остер?
– Нож, – ответил мягкий голос, все эти годы преследовавший его в кошмарах, – снова остер, чракек икстранг.
С этими словами точивший поднял голову. Непокорные темные волосы упали на лоб, почти закрыв глаза, похожие на острые зеленые камни. Это лицо – лицо… Лицо его погибели, гладкое и не изменившееся за все эти циклы. Хотя… не совсем. На правой щеке теперь была отметина, похожая на нчаку, шрам зрелости.
– Ты!
Он хотел взреветь, но из напрягшейся под путами груди вырвался только хриплый шепот.
Лиадийский разведчик поклонился, не вставая с какого-то ящика.
– Я польщен, что вы меня не забыли.
– Не забыл!
На секунду знание торгового ему изменило. Больше того, он чуть было не задохнулся. Он заставил себя не рваться и откинул голову, открыв свое горло.
– Если нож отточен, – прорычал он на языке воинов, – пусти его в дело.
Разведчик взял кусок веревки и проверил на нем качество лезвия. Качая головой, он снова взялся за точильный камень и принялся острить нож.
– Было бы приятнее, – проговорил он так тихо, что приходилось напрягаться: его голос с трудом различался за шумом точильного камня, – если бы мы поговорили.
– Поговорили! – Он повернул голову, чтобы посмотреть на него, презрительно кривя губы. – По-прежнему не любишь военного дела, лиадиец?
Неопрятная голова поднялась, яркие глаза сверкнули.
– Вижу, что я выразился недостаточно ясно.
Он отложил точильный камень и небрежно сжал клинок в одной руке. Наступило недолгое молчание.
– В прошлый наш разговор я вел себя невоспитанно, – проговорил он на высоком лиадийском. – Я не назвал вам мое имя и чин. И не спросил ваши.
Он соскользнул с ящика на пол. Нож по-прежнему был небрежно зажат в хрупкой руке.
– Сыграем весь спектакль до конца? – спросил икстранец на торговом. – Хотя если ты вообразил, будто этим жалким ножиком можно…
Он замялся, потому что лиадиец бесшумно исчез из поля его зрения.
– Сыграем спектакль до конца?
Этот мягкий, женоподобный голос, такой убедительный, совершенно незабываемый… Разведчик вернулся в поле его зрения. Он поднял нож, словно желая его оценить, и стремительно послал его вниз: захват на рукояти вдруг стал в высшей степени профессиональным.
Икстранец напрягся, ожидая боли. Клинок пришелся точно между левой рукой и боком, аккуратно разрезав веревки.
– В настоящее время я придан местным силам обороны, – спокойно сообщил разведчик на торговом. Он прошел ближе к ногам икстранца. – Военная необходимость, как вы, конечно, понимаете. Мое имя – Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. У меня чин командора-разведчика.
Нож сверкнул снова, разрезав веревки на ногах. Разведчик кивнул и прыгнул обратно на свой ящик, где сел, подобрав под себя ноги.
– А вы? – спросил он негромко на земном.
Икстранец лежал неподвижно, оценивая нож, хрупкость разведчика, длину собственных рук и расстояние, разделявшее их.
– Ваше имя и чин, сударь? – снова спросил лиадиец, на этот раз на торговом.
Он осторожно подвигал ногами, согнул руки, напряг мышцы груди, раздвигая ослабевшие путы. Разведчик вздохнул.
– Разговор основывается на диалоге, – заметил он на высоком лиадийском и склонил голову к левому плечу. – Просьба на вашем языке кажется излишне резкой, хотя, возможно, моя оценка ошибочна.
Он выпрямился.
– Имя, чин и отряд!
Икстранец хмыкнул и сел, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами лиадийца.
– От вашего выговора воняет, как от бойни.
– Вполне понятно, – спокойно ответил разведчик. – Я очень редко встречаюсь с людьми, для которых этот язык родной – и которые были бы готовы со мной разговаривать. Ваше имя и чин? Не хотите говорить? – Он отвел руку назад и вытянул себе на колени потрепанный вещмешок.
– Здесь я вижу, что вы приписаны к Четырнадцатому Корпусу Завоевания.
Он не стал отвечать, и через мгновение разведчик расстегнул мешок и начал в нем рыться, нырнув туда чуть ли не с головой. В конце концов он оттуда вылез, поднял массивный клинок Службы безопасности и вопросительно выгнул бровь.
– Вы не находите, что Четырнадцатый Корпус Завоевания плохо экипирует своих солдат?
Он отмахнулся от него, помня о своем собственном ноже, спрятанном за голенищем: они его не отняли, а он настолько острый, что мог бы прорезать даже космоброню…
– В конце концов нож – всегда нож, – настаивал разведчик. – Готов признать, что для этого наступили дурные времена, но за несколько минут его можно привести в нормальное состояние. А по размеру он определенно больше подходит вам, а не мне, исследователь.
Прошла секунда… две…
– Возьми эту чертову штуку! – рявкнул лиадиец на языке солдат, резко протягивая нож.
Совершенно загнанный икстранец взял нож, тупо посмотрел на него и положил рядом с собой. Он сознавал, что ему следует обнажить клинок и использовать тупое лезвие для того, чтобы проткнуть или вырубить разведчика. Его долг – вернуться с докладом к отряду…
Разведчик протягивал ему точильный камень!
– Ваш клинок, – сказал он, – нуждается в заботе, исследователь.
– Я не исследователь!
Теперь у него получился настоящий рык – и голову чуть не разнесло от боли. Крошечный разведчик даже не вздрогнул.
– Правда? А ведь в первый раз я видел, как вы вели себя очень по-разведчески: пилотировали одноместный корабль, проводили весьма любопытные исследования. Тогда вы все-таки были разведчиком?
– Уже нет.
От громкого рычания перед глазами у него поплыли искры, и он совершенно не по-солдатски поморщился.
– Вам была оказана медицинская помощь, – негромко сообщил разведчик, – но было предсказано, что после того, как вы очнетесь, голова у вас еще какое-то время поболит.
– Медицинская помощь? Зачем? – Он подался вперед и крикнул прямо в это маленькое невыразительное лицо: – Разведчик, ты с ума сошел? Я же икстранец! А ты – лиадиец! Мы – враги, ты что, забыл? Мы созданы для того, чтобы на вас охотиться и вас убивать!
Он снова отодвинулся подальше от этого лица. Оно не дрогнуло, не исказилось от страха.
– Иногда, – продолжил он уже тише, – вы убиваете нас. Но не бывает, чтобы врага ударяли по голове камнем, а потом звали врача залечить рану.
– Я не ударял вас камнем по голове, исследователь…
– Я не исследователь! Посмотри на меня! В плену! Меня поймали, как корову, которую ведут на бойню. Чтобы дважды попасть в руки лиадийцев!.. Я – недоразумение, слабак, позорище! Я действительно Нелирикк Никто, разжалованный!
– Лови!
Приказ был дан на солдатском. Его рука невольно дернулась вперед – и он обнаружил, что держит в руке точильный камень.
– Что мне следует делать, командор-разведчик? – с едким сарказмом осведомился он. – Наточить этот клинок, чтобы вы смогли перерезать мне горло? Или мне самому его перерезать? Это…
– … было бы тратой ценного ресурса, – прервал его разведчик. – Я осуждаю Четырнадцатый Корпус Завоевания, который ставит свои опознавательные знаки на такое снаряжение, как то, что выдали вам, будь вы исследователь, разжалованный или рядовой солдат!
Он сбросил вещмешок со своих колен. Нелирикк поймал мешок только тогда, когда он ударил ему в грудь.
– Фляжка с изношенным фильтром, нож настолько тупой, что его лучше использовать как дубинку – да, у вас остался нож в голенище, и я вижу, что вы о нем заботились – просроченные плитки пайка, попорченные мышами, зажигалка, которая грозит перегореть уже при следующем использовании…
– Неужто, командор, – проговорил Нелирикк, который вдруг почувствовал страшную усталость, – вы не знаете, как следует экипировать одноразовых солдат?
Наступило короткое молчание.
– Значит, исследователи бывают одноразовыми? – тихо спросил разведчик. – Неужели их так мало ценят, что могут отправить охотиться на медведей в заповеднике почти без оружия? И никто не будет сожалеть, если на этот раз медведь победит?
– Исследователей – нет. Разжалованных – да. – А!
Разведчик мгновение сидел молча. Молчал и Нелирикк: ему больше всего хотелось снова лечь и заснуть, забыв о жуткой головной боли.
– Держите, – неожиданно сказал разведчик. – Это тоже ваше. Он открыл глаза и с ужасом уставился на винтовку.
– Но ты же не собираешься меня отпустить!
– Берите винтовку, – приказал разведчик. – Она тяжелая! – Он протянул руку и остался сидеть, держа оружие в одной руке и непонимающе глядя на лиадийца.
– Я бы не советовал пытаться из нее стрелять, – непринужденно заметил щуплый лиадиец. – Не знаю, что откажет первым – спусковой механизм или зарядная камера. Конечно, если откажет боек, то при нажатии на спусковой крючок вас просто ждет разочарование. Но вот если взорвется зарядная камера, исследователь, то подозреваю, что вы или погибнете, или ослепнете.
– Разведчик, – ответил он, очень тщательно подбирая слова, – вы понимаете, что я могу превратить вас этой винтовкой в фарш, даже если она не сможет выстрелить?
– Конечно. Но прежде чем вы это сделаете, мне хотелось бы указать вам еще на один недостаток.
Разведчик встал на ящике в полный рост, в его левой руке что-то вдруг сверкнуло, винтовка у него в руке дернулась – и лишилась четырех дюймов ствола.
Нелирикк воззрился на отрезанный кусок, потом перевел взгляд на кристаллический клинок в руке разведчика.
– Я отмечу и этот дефект, – сказал он. – Его я не мог заметить до того момента, когда ничего исправить уже было нельзя.
Разведчик кивнул и сел, спрятав кристаллический клинок.
– Совершенно верно. Как было бы с фляжкой, если бы вам попалась плохая вода.
Он фыркнул:
– Я не собираюсь пить плохую воду, разведчик.
– Да. От плохой воды не умрешь.
– А от чего я умру? – Нелирикк в упор взглянул на своего крошечного врага. – Ответь мне, командор-разведчик. Ты почтишь меня расстрельной командой? Разжалованный такого не заслуживает.
– Да, – мягко ответил разведчик. – Я знаю.
Снова наступило молчание, и его опять нарушил разведчик:
– Но что с вами случилось? От исследователя до разжалованного…
– Что со мной случилось? Ты со мной случился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Шан считал, что тебе следовало перерезать ему горло?
– Он считал, что при первых признаках присутствия на любой планете икстранцев мне следовало уносить ноги. – Он снова улыбнулся. – Шану очень хочется, чтобы все мы, находящиеся под его опекой, вели себя в соответствии с его пониманием должной осмотрительности. Но сам он показывает такой плохой пример, шатрез…
Она рассмеялась и покачала головой, указывая на винтовку и вещмешок с грузом некачественной экипировки.
– Разведчика так не экипируют.
– Согласен. – Он снова начал хмуриться. – Даже если его отправили к нам как приманку, исследователь способен создать план такого рода…
– Позволить захватить себя в плен? – изумленно воззрилась на него Мири. – Икстранцы не позволяют захватывать себя в плен, босс. И ты это знаешь.
– Да, но у этого уже есть опыт плена, – возразил Вал Кон. – И кроме того, он – разведчик. Хотя разумно было бы экипировать свою приманку как следует, чтобы подкрепить легенду о том, что это – солдат, выполняющий какое-то другое задание.
– Думаешь, он беженец… дезертир? – Вал Кон покачал головой.
– В этом случае человек позаботился бы о том, чтобы обзавестись хорошим оружием и нормальной пищей. Лезвие этого аварийного клинка настолько затупилось, что им можно пользоваться только как ломиком или колуном!
Мири со вздохом встала.
– Непонятно, правда? – Она взглянула на часы. – Осталось двадцать пять минут.
– Так. – Вал Кон встал. – Мне лучше взять все это с собой.
– Мне не нравится, что ты собираешься зайти туда и разговаривать с ним один на один. – Мири вдруг заговорила не как его напарник, а как возлюбленная и спутница жизни. – Возьми охранника.
Он улыбнулся, подошел к ней вплотную и ласково прикоснулся к щеке кончиками пальцев.
– Все будет хорошо, Мири. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – И потом – он связан.
Грезы и воспоминания танцевали на радость Богам Иронии.
В своем видении он был пойман, связан, как кролик, и качался на дереве. Клинок и пистолет были у него на поясе – далекие, как Центральная база.
Во сне он выкрикивал оскорбления своему захватчику, который сидел внизу, на траве, поджав под себя ноги, и деловито точил свой нож. Память вернула ему запах, смешавшийся с запахами чужой планеты: запах масла, которым тот время от времени мазал поверхность точильного камня. Шорох лезвия по камню был успокаивающим, обыденным элементом ситуации, для которой не существовало аналогов.
Запах и звук не прекращались, хотя видение начало рассыпаться. Запах и звуки – и веревки, туго перекрещивающиеся у него на груди, притягивающие руки к бокам и крепко стянувшие лодыжки.
Он открыл глаза.
В них резко ударил свет, и в голове зажглась слепящая боль, на мгновение исказившая реальность. Вернувшись в воспоминание, он зарычал:
– Неужели нож еще не остер?
– Нож, – ответил мягкий голос, все эти годы преследовавший его в кошмарах, – снова остер, чракек икстранг.
С этими словами точивший поднял голову. Непокорные темные волосы упали на лоб, почти закрыв глаза, похожие на острые зеленые камни. Это лицо – лицо… Лицо его погибели, гладкое и не изменившееся за все эти циклы. Хотя… не совсем. На правой щеке теперь была отметина, похожая на нчаку, шрам зрелости.
– Ты!
Он хотел взреветь, но из напрягшейся под путами груди вырвался только хриплый шепот.
Лиадийский разведчик поклонился, не вставая с какого-то ящика.
– Я польщен, что вы меня не забыли.
– Не забыл!
На секунду знание торгового ему изменило. Больше того, он чуть было не задохнулся. Он заставил себя не рваться и откинул голову, открыв свое горло.
– Если нож отточен, – прорычал он на языке воинов, – пусти его в дело.
Разведчик взял кусок веревки и проверил на нем качество лезвия. Качая головой, он снова взялся за точильный камень и принялся острить нож.
– Было бы приятнее, – проговорил он так тихо, что приходилось напрягаться: его голос с трудом различался за шумом точильного камня, – если бы мы поговорили.
– Поговорили! – Он повернул голову, чтобы посмотреть на него, презрительно кривя губы. – По-прежнему не любишь военного дела, лиадиец?
Неопрятная голова поднялась, яркие глаза сверкнули.
– Вижу, что я выразился недостаточно ясно.
Он отложил точильный камень и небрежно сжал клинок в одной руке. Наступило недолгое молчание.
– В прошлый наш разговор я вел себя невоспитанно, – проговорил он на высоком лиадийском. – Я не назвал вам мое имя и чин. И не спросил ваши.
Он соскользнул с ящика на пол. Нож по-прежнему был небрежно зажат в хрупкой руке.
– Сыграем весь спектакль до конца? – спросил икстранец на торговом. – Хотя если ты вообразил, будто этим жалким ножиком можно…
Он замялся, потому что лиадиец бесшумно исчез из поля его зрения.
– Сыграем спектакль до конца?
Этот мягкий, женоподобный голос, такой убедительный, совершенно незабываемый… Разведчик вернулся в поле его зрения. Он поднял нож, словно желая его оценить, и стремительно послал его вниз: захват на рукояти вдруг стал в высшей степени профессиональным.
Икстранец напрягся, ожидая боли. Клинок пришелся точно между левой рукой и боком, аккуратно разрезав веревки.
– В настоящее время я придан местным силам обороны, – спокойно сообщил разведчик на торговом. Он прошел ближе к ногам икстранца. – Военная необходимость, как вы, конечно, понимаете. Мое имя – Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. У меня чин командора-разведчика.
Нож сверкнул снова, разрезав веревки на ногах. Разведчик кивнул и прыгнул обратно на свой ящик, где сел, подобрав под себя ноги.
– А вы? – спросил он негромко на земном.
Икстранец лежал неподвижно, оценивая нож, хрупкость разведчика, длину собственных рук и расстояние, разделявшее их.
– Ваше имя и чин, сударь? – снова спросил лиадиец, на этот раз на торговом.
Он осторожно подвигал ногами, согнул руки, напряг мышцы груди, раздвигая ослабевшие путы. Разведчик вздохнул.
– Разговор основывается на диалоге, – заметил он на высоком лиадийском и склонил голову к левому плечу. – Просьба на вашем языке кажется излишне резкой, хотя, возможно, моя оценка ошибочна.
Он выпрямился.
– Имя, чин и отряд!
Икстранец хмыкнул и сел, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами лиадийца.
– От вашего выговора воняет, как от бойни.
– Вполне понятно, – спокойно ответил разведчик. – Я очень редко встречаюсь с людьми, для которых этот язык родной – и которые были бы готовы со мной разговаривать. Ваше имя и чин? Не хотите говорить? – Он отвел руку назад и вытянул себе на колени потрепанный вещмешок.
– Здесь я вижу, что вы приписаны к Четырнадцатому Корпусу Завоевания.
Он не стал отвечать, и через мгновение разведчик расстегнул мешок и начал в нем рыться, нырнув туда чуть ли не с головой. В конце концов он оттуда вылез, поднял массивный клинок Службы безопасности и вопросительно выгнул бровь.
– Вы не находите, что Четырнадцатый Корпус Завоевания плохо экипирует своих солдат?
Он отмахнулся от него, помня о своем собственном ноже, спрятанном за голенищем: они его не отняли, а он настолько острый, что мог бы прорезать даже космоброню…
– В конце концов нож – всегда нож, – настаивал разведчик. – Готов признать, что для этого наступили дурные времена, но за несколько минут его можно привести в нормальное состояние. А по размеру он определенно больше подходит вам, а не мне, исследователь.
Прошла секунда… две…
– Возьми эту чертову штуку! – рявкнул лиадиец на языке солдат, резко протягивая нож.
Совершенно загнанный икстранец взял нож, тупо посмотрел на него и положил рядом с собой. Он сознавал, что ему следует обнажить клинок и использовать тупое лезвие для того, чтобы проткнуть или вырубить разведчика. Его долг – вернуться с докладом к отряду…
Разведчик протягивал ему точильный камень!
– Ваш клинок, – сказал он, – нуждается в заботе, исследователь.
– Я не исследователь!
Теперь у него получился настоящий рык – и голову чуть не разнесло от боли. Крошечный разведчик даже не вздрогнул.
– Правда? А ведь в первый раз я видел, как вы вели себя очень по-разведчески: пилотировали одноместный корабль, проводили весьма любопытные исследования. Тогда вы все-таки были разведчиком?
– Уже нет.
От громкого рычания перед глазами у него поплыли искры, и он совершенно не по-солдатски поморщился.
– Вам была оказана медицинская помощь, – негромко сообщил разведчик, – но было предсказано, что после того, как вы очнетесь, голова у вас еще какое-то время поболит.
– Медицинская помощь? Зачем? – Он подался вперед и крикнул прямо в это маленькое невыразительное лицо: – Разведчик, ты с ума сошел? Я же икстранец! А ты – лиадиец! Мы – враги, ты что, забыл? Мы созданы для того, чтобы на вас охотиться и вас убивать!
Он снова отодвинулся подальше от этого лица. Оно не дрогнуло, не исказилось от страха.
– Иногда, – продолжил он уже тише, – вы убиваете нас. Но не бывает, чтобы врага ударяли по голове камнем, а потом звали врача залечить рану.
– Я не ударял вас камнем по голове, исследователь…
– Я не исследователь! Посмотри на меня! В плену! Меня поймали, как корову, которую ведут на бойню. Чтобы дважды попасть в руки лиадийцев!.. Я – недоразумение, слабак, позорище! Я действительно Нелирикк Никто, разжалованный!
– Лови!
Приказ был дан на солдатском. Его рука невольно дернулась вперед – и он обнаружил, что держит в руке точильный камень.
– Что мне следует делать, командор-разведчик? – с едким сарказмом осведомился он. – Наточить этот клинок, чтобы вы смогли перерезать мне горло? Или мне самому его перерезать? Это…
– … было бы тратой ценного ресурса, – прервал его разведчик. – Я осуждаю Четырнадцатый Корпус Завоевания, который ставит свои опознавательные знаки на такое снаряжение, как то, что выдали вам, будь вы исследователь, разжалованный или рядовой солдат!
Он сбросил вещмешок со своих колен. Нелирикк поймал мешок только тогда, когда он ударил ему в грудь.
– Фляжка с изношенным фильтром, нож настолько тупой, что его лучше использовать как дубинку – да, у вас остался нож в голенище, и я вижу, что вы о нем заботились – просроченные плитки пайка, попорченные мышами, зажигалка, которая грозит перегореть уже при следующем использовании…
– Неужто, командор, – проговорил Нелирикк, который вдруг почувствовал страшную усталость, – вы не знаете, как следует экипировать одноразовых солдат?
Наступило короткое молчание.
– Значит, исследователи бывают одноразовыми? – тихо спросил разведчик. – Неужели их так мало ценят, что могут отправить охотиться на медведей в заповеднике почти без оружия? И никто не будет сожалеть, если на этот раз медведь победит?
– Исследователей – нет. Разжалованных – да. – А!
Разведчик мгновение сидел молча. Молчал и Нелирикк: ему больше всего хотелось снова лечь и заснуть, забыв о жуткой головной боли.
– Держите, – неожиданно сказал разведчик. – Это тоже ваше. Он открыл глаза и с ужасом уставился на винтовку.
– Но ты же не собираешься меня отпустить!
– Берите винтовку, – приказал разведчик. – Она тяжелая! – Он протянул руку и остался сидеть, держа оружие в одной руке и непонимающе глядя на лиадийца.
– Я бы не советовал пытаться из нее стрелять, – непринужденно заметил щуплый лиадиец. – Не знаю, что откажет первым – спусковой механизм или зарядная камера. Конечно, если откажет боек, то при нажатии на спусковой крючок вас просто ждет разочарование. Но вот если взорвется зарядная камера, исследователь, то подозреваю, что вы или погибнете, или ослепнете.
– Разведчик, – ответил он, очень тщательно подбирая слова, – вы понимаете, что я могу превратить вас этой винтовкой в фарш, даже если она не сможет выстрелить?
– Конечно. Но прежде чем вы это сделаете, мне хотелось бы указать вам еще на один недостаток.
Разведчик встал на ящике в полный рост, в его левой руке что-то вдруг сверкнуло, винтовка у него в руке дернулась – и лишилась четырех дюймов ствола.
Нелирикк воззрился на отрезанный кусок, потом перевел взгляд на кристаллический клинок в руке разведчика.
– Я отмечу и этот дефект, – сказал он. – Его я не мог заметить до того момента, когда ничего исправить уже было нельзя.
Разведчик кивнул и сел, спрятав кристаллический клинок.
– Совершенно верно. Как было бы с фляжкой, если бы вам попалась плохая вода.
Он фыркнул:
– Я не собираюсь пить плохую воду, разведчик.
– Да. От плохой воды не умрешь.
– А от чего я умру? – Нелирикк в упор взглянул на своего крошечного врага. – Ответь мне, командор-разведчик. Ты почтишь меня расстрельной командой? Разжалованный такого не заслуживает.
– Да, – мягко ответил разведчик. – Я знаю.
Снова наступило молчание, и его опять нарушил разведчик:
– Но что с вами случилось? От исследователя до разжалованного…
– Что со мной случилось? Ты со мной случился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49