Что именно пытался он объяснить тем давно ушедшим утром? О, ну конечно! Что с ее стороны будет настоящим безумием выходить за Макса Хальштада, а вместо этого ей следует выйти за Даффи. Он прервался, чтобы отхлебнуть пива, и почувствовал, что теряет нить доселе безупречного логического построения.
- О, Брайан, - воскликнула она, закатив глаза в наполовину притворном раздражении, - почему ты заговариваешь об этом, только если болен, пьян или измучен?
- Но, Ипифания! - возразил он. - Я всегда болен, пьян или измучен.
Дальше сцена померкла, и он увидел себя проталкивающимся к дверям в храм Святого Петра. Там дожидались несколько друзей Хальштада, поставленные явно для того, чтобы удержать ирландца, если он попытается проникнуть внутрь и сорвать церемонию венчания.
- Угомонись, Брайан, - произнес один. Как, бишь, его звали? Какой-то Клаус. - Здесь ты уже никому не интересен.
- Прочь с дороги, прыщавая жаба! - сказал Даффи достаточно громко, чтобы сидящие в нескольких ближайших рядах обернулись. - Хальштад! Лопни твои глаза, ты не… - Удар в живот согнул его и заставил на мгновение замолчать, но он тут же развернулся в ответ, и Клаус, отшатнувшись под невероятным углом, попятился назад и налетел на крестильную купель. Почти метровая подставка с мраморной чашей покачнулась, наклонилась, пока Клаус заваливался на бок, затем с ужасающим раскатистым грохотом рухнула на каменный пол. Святая вода выплеснулась в лица оцепеневших шаферов, осколки мрамора разлетелись по полу. Еще один приятель Хальштада схватил Даффи за руку, но ирландец легко высвободился. Он шагнул к алтарю.
- Хальштад, сын шлюхи, обнажи меч и прими вызов, если ты и в самом деле не евнух, как все думают!
Все вокруг повскакали с мест, и последнее, что он успел заметить, прежде чем крепкий алтарный служка уложил его ударом длинного железного распятия, было перекошенное ужасом лицо Ипифании. Дальше он просто кружился в водовороте давно забытых сцен и лиц, через приглушенное бормотание которых непрерывно и все более отчетливо пробивался довольный старческий смех.
Глава 18
Когда Даффи открыл глаза, он увидел, что лежит в сгустившейся тени, а стена трактира уже казалась темно-серой на фоне желтых окон.
“О господи, - вяло подумал он. - На сей раз только сон, а? В те тяжелые дни в двадцать шестом мне довелось хлебнуть достаточно, чтобы потом переживать все заново в сновидениях. Ладно, это хотя бы мои воспоминания - все лучше дюжина таких, чем один проклятый сон о лунном озере, который я рискую увидеть всякий раз, когда пью проклятое пиво. Давай, старина, переходи на вино”.
Он рывком поднялся на ноги, стряхнул солому с камзола и пальцами расчесал волосы. Потом задержал дыхание, выдохнул и направился в трактир. По привычке зайдя на кухню через черный ход, он застал обутого в красные башмаки Марко вытаскивающим пирожное из буфета.
- Марко, - проговорил Даффи, останавливаясь. Помнится, он хотел о чем-то спросить мальчишку?
- Вернер мне разрешил, - быстро сказал мальчик.
- Мне что за дело до твоих чертовых пирожных! Э… да, я так понимаю, ты относишь еду Густаву Фойгелю?
- Носил одно время. Вернер сказал, больше я не должен этого делать.
- Тогда кто должен?
Марко моргнул.
- Должен что?
- Носить старику еду, дубина.
- Я почем знаю. Сам, что ли, не может выйти и порыться в мусоре, как другие? - Мальчишка улепетнул через черный ход, оставив ирландца раздосадованным и встревоженным. Новая служанка, прежде подававшая ему еду, сейчас разглядывала его из-за очага, где раскладывала по тарелкам остатки, как видно, все того же жаркого.
- Где Ипифания? - спросил Даффи.
- Она легла пораньше, - ответила девушка. - Должно быть, ей нездоровится. А вам что на кухне? Гостям…
- Тогда Анна где?
- В трапезной, вернее всего, в том конце, где распивочная. Но если вам подать ужин, то…
- Съешь его за меня, - выходя, улыбнулся ей Даффи.
В трапезной, где яблоку было негде упасть, царило бесшабашное веселье, свойственное людям, которые знают, что завтра их уже может и не быть в живых. Пиво лилось рекой, и Даффи обнаружил Анну на корточках перед одним из украшенных бочонков, держащей кувшин под золотистой струей. Она подняла глаза и увидела его.
- А я думала, ты ушел.
- Нет, просто поспал на задворках. Ипифания уже легла?
- Да… Шраб! Это на стол к Алексису и Кэйси, побыстрей! Да, легла. А что? - Она исподлобья оглядела его.
- Ладно, не переживай, я не собираюсь досаждать ей своим вниманием. Просто она просила Шраба носить ее отцу еду, а…
Шраб опять был тут как тут:
- Привет, господин Даффи! Анна, еще два кувшина для Франца Альбертзарта и вон той старой леди.
- Сейчас. Ты про что, Брайан?
- Так вот, Шраб поручил это Марко, но я с ним только что столкнулся, и он сказал, что перестал это делать.
- Держи, Шраб. - Мальчик забрал кувшины и с виноватым видом удалился. - Прекратил что?
- Черт побери, выслушай меня внимательно. Никто не носит еду старому Фойгелю. Лично я не стану особо горевать, если он помрет, но вот его дочь, думаю, огорчится.
- О, дьявольщина! - негромко выругалась Анна. - Ты прав. Утром я первым делом ей скажу. - Она встала, откинула с лица волосы и взглянула на Даффи с подобием симпатии. - Брайан, что все-таки у вас случилось?
Пока Даффи подыскивал более или менее правдоподобный ответ, дверь распахнулась настежь и ввалились еще пятеро молодцов.
- Анна! - рявкнул один из них на весь зал. - Пять кувшинов, живо!
Ирландец криво усмехнулся и тихонько ткнул ее кулаком в плечо.
- Когда-нибудь расскажу, - сказал он и направился к лестнице. Обернувшись на ходу, перехватил ее взгляд. Изобразив губами имя Аврелиан, он указал наверх.
Поперек лестницы растянулся какой-то пьяница, и Даффи осторожно переступил через него, поймав себя на мысли, что осажденные города держались бы куда меньше, не будь у их защитников пива и вина, чтобы отвлекаться от мрачных мыслей. Отыскав на верхней площадке дверь в комнату Аврелиана, он уже собрался постучать, когда вспомнил, что старый волшебник договаривался с ним на девять.
“Проклятие! - подумал он. - Еще поди и восьми нет. Надо было поспать подольше и постараться перенестись в то время, когда я готовился отправиться на сражение под Мохашом”.
Он на цыпочках шагнул назад, потом раздраженно фыркнул, развернулся и громко постучал. Изнутри послышался визг и встревоженный, но повелительный голос Аврелиана:
- Кто там?
- Финн МакКул.
Через мгновение дверь отворилась, и одна из горничных, пряча лицо, прошмыгнула мимо ирландца.
- Входи, Брайан, - со стоическим смирением пригласил Аврелиан.
Обстановка в комнате со времени последнего визита Даффи вполне могла поменяться, но все осталось прежним: скудно озаренное свечами нагромождение гобеленов, украшенного драгоценностями оружия, бурлящих без малейшего источника тепла склянок, громадных фолиантов, годных послужить стенами жилища маленького человечка, и застывших в невероятных позах чучел неведомых животных. Старый волшебник сидел, положив ногу на ногу, в обитом кресле. Закрывая дверь, Даффи указал пальцем в сторону ретировавшейся горничной:
- Я-то думал, такие развлечения вам, полукровкам, не на пользу.
Секунд десять Аврелиан молчал, прикрыв глаза, потом взглянул на ирландца и покачал головой:
- Годы службы наемником превратили тебя, Брайан, в неотесанного грубияна. Я лишь поинтересовался у нее, не заходил ли кто из служанок за последнее время в мою комнату, - новой девушке могли и не сказать, что входить сюда не следует. Но разве мы договаривались не на девять?
- Я подумал, что в девять мне лучше бы уже направиться в казарму. А ты разве не можешь просто запирать дверь?
- О, именно так я и стараюсь поступать, только иногда забываю и частенько теряю ключи.
- Стоит ли быть таким беспечным? - Даффи отыскал стул, сбросил с него кота и уселся. - Ведь кое-что из этого барахла для кого-то может представлять немалую ценность…
- О да, - подхватил старик. - Очень немалую, и почти все, что здесь находится. Но дело в том, что я возлагаю надежды - возможно, чрезмерные! - на иную защиту. - Он кивнул на дверь, над косяком которой, в центре, Даффи заметил нечто среднее между насестом для попугая и кукольным домиком. - Не желаешь ли бренди?
- Что? А, с удовольствием. - Ирландец подождал, пока волшебник налил два бокала золотистого испанского бренди и вручил ему один. - Спасибо. Так зачем ты хотел меня видеть? - Он пригубил немножко, подержал бренди во рту и сделал глоток побольше.
- Да без особой причины, просто хотел поболтать. Ведь мы не виделись уже несколько месяцев.
- Ага. Кстати, у меня тоже есть к тебе разговор. Вернер собирается выгнать Ипифанию, а эта работа теперь все, что у нее осталось. Я был бы очень благодарен, если ты скажешь ему, что она здесь на постоянном положении и лучше ее не изводить.
Аврелиан вопросительно прищурился.
- Что ж, ладно. Как понимаю, вы с ней больше… не встречаетесь?
- Выходит, так. Она винит в этом тебя, и я не вижу оснований с ней не соглашаться.
К удивлению ирландца, Аврелиан не стал возражать. Вместо этого старик сделал хороший глоток вина и произнес:
- Может, это так, а может, и нет. Но, если посчитать, что это правда, подумай, сколько могло найтись других оснований, чтобы разрушить вашу идиллию. Или ты и вправду думаешь, что вы смогли бы убежать и безмятежно доживать свои дни в Ирландии?
- Не знаю. Это вполне… было вполне возможно.
Даффи потянулся за бутылкой и вновь наполнил свой стакан.
- Тебе сколько лет, Брайан? Уже пора бы понять, что любовный союз всегда распадается, если только обе стороны не идут на уступки. А идти на них тем сложнее, чем ты старше и более независим. И дело тут не в твоих предпочтениях. Ты с равным успехом мог бы теперь жениться, как и стать священником, скульптором или бакалейщиком.
Даффи открыл рот для гневной отповеди, но тут же, скривив губы, его захлопнул.
- Черт возьми, - проговорил он с гримасой, - отчего тогда желание не пропадает?
Аврелиан пожал плечами:
- Человеческая природа. Часть рассудка мужчины может расслабиться и уснуть, только когда он с женщиной, и эта же часть устает от пребывания в постоянном возбуждении. Она так громко заявляет о себе, что часто заглушает другие нужды. Но когда громогласные призывы наконец стихают, другие вновь обретают силу и прокладывают новый курс. - Он усмехнулся. - Равновесие здесь невозможно. И если ты не намерен терпеть раскачивание дальше, придется либо сдерживать здравый смысл, либо связать и запереть под замок настойчивый голос природы.
Даффи поморщился и налил еще бренди.
- Я привычен к качке и никогда не страдал морской болезнью, - заявил он. - И жизнь менять не стану.
Аврелиан кивнул.
- Это твое право.
Ирландец поглядел на волшебника с некой долей симпатии.
- Верно я мыслю, что и в твоей жизни случалось подобное?
- О да. - Старик облокотился на письменный стол и взял одну из своих сушеных змей. Не зажигая, он задумчиво разминал ее пальцами, глядя перед собой. - Благодарение небесам, не в последние триста лет, но в дни моей относительной юности несколько раз я поддавался искушению, но любое из увлечений имело аналогичную развязку.
Даффи вновь допил свой бокал и поставил его на стол.
- Эта сторона твоей жизни никогда мне не открывалась, - заметил он. - Ради бога, расскажи о своих девушках, хотя бы о той, что была триста лет назад.
Бокал волшебника тоже опустел, и с минуту взгляд его блуждал от змеи в левой руке к бокалу в правой. Наконец, приняв решение, он подставил пустой бокал ирландцу.
- Она была ведьмой из Суссекса, и звали ее Беки Бэнам, - проговорил он, пока бренди струилось в бокал. - Просто деревенская ведьма, но самая настоящая - не чета гадалкам по хрустальным шарам.
- И эта… связь прервалась, потому что ты был слишком стар для уступок или не утруждался сдерживать здравый смысл?
- Нет. Эта - нет.
- О, так это было ее решение?
- Нет. Ее… - он исподлобья взглянул на ирландца, - ее сожгли на костре.
- А! Как жаль это слышать! - Даффи не знал, что бы еще добавить про женщину, которая, как бы о ней ни думать, умерла задолго до его прапрабабки.
Аврелиан кивнул.
- Жаль, говоришь? Вот и мне было жаль. Когда через неделю или две я узнал об этом, я… побывал в той деревне. - Он задумчиво отхлебнул бренди. - До сих пор там можно увидеть одну-две печных трубы, торчащих из травянистых холмов.
Резко встав на ноги, старик, пошатнувшись, направился к сундуку в углу.
- Где-то здесь, - сказал он, откидывая тяжелую крышку и небрежно сдвигая в угол мелкие предметы, - книга деревенских заклятий, которую она мне подарила. Э-э… Ага!
Он выпрямился, держа в руке потрепанную книжечку в кожаном переплете. Открыв ее, он прочитал что-то на обороте переплета, резко захлопнул и, заморгав, поднял глаза к потолку. Даффи устыдился мгновенной вспышки симпатии.
“Ради бога, парень, немного сдержанности, возьми себя в руки”, - подумал он. Чтобы перевести разговор на менее сентиментальную тему, он поинтересовался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46