– С какой стати мне лгать Митчеллу? – возразила Рэйчел, решив выдержать ее испытующий взгляд.
– Потому что другого он не заслуживает, – сказала Лоретта. – Судьба с рождения была к нему слишком благосклонна. Это сделало его дураком. Родись он с заячьей губой, из него вышел бы куда больший толк.
– Если я правильно уловила вашу мысль, то меня вы тоже считаете дурой.
– С чего ты взяла?
– Я же вышла за него замуж.
– Прекрасные женщины выходят замуж за круглых идиотов каждый божий день. Ну и что? Им приходится это делать хотя бы для того, чтобы удержаться на плаву. Если судьба уготовила тебе участь продавщицы в обувном магазине, единственное, что тебе остается, – это продавать башмаки. Но если с божьей помощью тебе представилась возможность выбраться в свет, зачем стыдиться того, что ты ею воспользовалась? Ты сделала то, что должна была сделать. Теперь ты решила покончить со своим браком. Этого тоже не следует стыдиться, – Лоретта остановилась, предоставляя слово своей собеседнице, но, заметив, что ее маленькая речь повергла Рэйчел в некоторое замешательство, продолжила: – Неужели тебе так трудно это признать? Будь я на твоем месте, я бы собой гордилась. Серьезно.
– Гордилась? Чем?
– Зачем ты строишь из себя дуру? – сказала Лоретта. – Тебе это не к лицу. Чего ты боишься?
– Я просто не понимаю... Не понимаю, почему вы со мной так говорите. Ведь мы с вами почти не знаем друг друга... И, честно говоря, мне всегда казалось, что вы меня недолюбливаете.
– О, ты не права, – возразила Лоретта, – я достаточно хорошо к тебе отношусь, но это ведь не важно. Верно? Сейчас мы просто нужны друг другу, Рэйчел.
– Зачем?
– Для самозащиты. Что бы твой тупица-муж себе ни возомнил, править империей ему не придется.
– Но почему?
– Потому что ему не осилить тот груз ответственности, который останется ему в наследство. Он скоро сломается. Без твердой руки Гаррисона ему долго не продержаться.
– А если Гаррисона все-таки выпустят?
– «Если» в данном случае неуместно. Его выпустят. Это однозначно. Но тогда всплывут другие подробности. Во-первых, его женщины.
– Ну, допустим, у него были любовницы. Кому до этого дело?
– Знаешь, как он с ними развлекался? Нанимал девочек, чтобы играть с ними в мертвецов. Наряжал их так, как одевают покойников, укладывал и насиловал. И это еще цветочки. За ним водится кое-что и почище.
– О господи...
– Последнее время, начиная с прошлого года, он до безобразия распоясался. Думаю, ему в самом деле хотелось, чтобы его засняли. Есть кое-какие фотографии...
– Какие фотографии?
– Тебе лучше не знать, – сказала Лоретта, – но поверь, если опубликовать даже самую безобидную из них, все влияние Гаррисона вмиг испарится.
– И у кого эти фотографии? – спросила Рэйчел, но Лоретта только улыбнулась. – У вас? фотографии у вас?
Разгладив рукой складку на скатерти, Лоретта ответила совершенно бесстрастным тоном:
– Я не собираюсь сидеть сложа руки, ожидая, пока этот некрофил со своими братом-идиотом соизволят позаботиться о семейной собственности. Равно как и о том, что символизирует собой клан Гири, – она оторвала взгляд от стола. – Вопрос лишь в том, чтобы определиться, на чьей ты стороне. У тебя есть два пути. Либо ты остаешься со мной и мы вместе думаем, как нам не растерять достояния семьи после того, как Кадм отправится к праотцам. Либо решаешь попытать счастья с Митчеллом. Расскажешь ему о том, что я строю планы за его спиной. Выбирай.
– Но откуда такое доверие ко мне? – спросила Рэйчел. – Из-за смерти Марджи?
– О боже, конечно нет. Мне от нее не было никакого проку. Она слишком далеко зашла. И, опять же, Гаррисон. Одному Богу известно, что он вытворял с ней, когда они оставались одни.
– Марджи ни за что не позволила бы, чтобы...
– Субботними вечерами играть в мертвецов? Думаю, немало женщин делает вещи и похуже, лишь бы осчастливить своих мужей.
– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы мне все это говорите?
– Потому что теперь есть кое-что, что тебе нужно, а я знаю, как помочь тебе это получить.
Повисла долгая пауза, затем Рэйчел спросила:
– Галили?
– Кто же еще? – кивнула Лоретта. – Так или иначе, но в конечном счете все сходится на нем.

Глава IV
1
Обычно к таким мероприятиям, как благотворительный вечер, посвященный сбору пожертвований на больничные нужды, Рэйчел испытывала откровенное отвращение. В первые месяцы семейной жизни она откровенно тяготилась обязанностью разделять скучающие взгляды и безразличные улыбки, неизменно сопровождавшие эти грандиозные события. Но на сей раз все обстояло иначе, прежде всего потому, что у Митчелла зародились какие-то подозрения на ее счет, и это пришлось ей по вкусу. Всякий раз, когда она оказывалась поблизости, он шепотом просил ее не отходить далеко, а на ее вопрос «почему» отвечал, что якобы опасается, как бы она не стала жертвой проклятых репортеров, снующих повсюду и, подобно алчным псам, вынюхивающих всякие сведения о Гаррисоне. Рэйчел отвечала, что не нуждается в его опеке, ибо вполне в состоянии выбраться из затруднительного положения сама, тем более, то, что все известно, никак не могло возбудить интереса общественности.
– Опять ты ставишь меня в дурацкое положение, – сказал он ей после четвертого предупреждения. Несмотря на добродушную улыбку, судя по его горящим глазам, он разозлился не на шутку. – Я хочу, чтобы ты вообще ни с кем не разговаривала. Слышишь, без меня – ни с кем ни слова. Я серьезно, Рэйчел.
– Куда мне идти и с кем разговаривать, я буду решать сама, Митчелл. Ни ты, ни твой брат, ни Сесил, ни Кадм меня не остановят. Слышишь, никто из вашего проклятого рода мне больше не указ.
– Ты же прекрасно знаешь, что Гаррисон тебе этого не позволит, – улыбка внезапно сошла с лица Митчелла, и он даже не попытался ее вернуть.
– Ты выражаешься, как дешевый гангстер, – скептически заметила Рэйчел.
– Но я не шучу. Он не позволит, чтобы через тебя что-то выплыло наружу.
– Господи, до чего же ты инфантильный. Собираешься натравить на меня своего старшего братца?
– Я просто предупреждаю.
– Нет. Ты пытаешься меня запугать. Но не выйдет.
Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, Митчелл спросил:
– Интересно, на чью поддержку ты рассчитываешь, если окажешься в беде? Кроме нашей семьи, у тебя никого нет. Если все обернется против тебя, кроме нас, никто тебе не поможет.
Рэйчел замутило. Смысл слов Митчелла был слишком очевиден.
– Думаю, мне пора домой, – сказала она.
– Ты так раскраснелась, – усмехнулся он, касаясь рукой ее щеки. – В чем дело, детка?
– Я устала.
– Я провожу тебя к машине.
– Хорошо.
– Нет, – сказал он, беря ее под руку и притягивая к себе. – Я пойду рядом с тобой.
Пока они пробирались через толпу, Митчелл несколько раз останавливался, чтобы перекинуться словом-другим с тем или иным знакомым. Не пытаясь строить из себя преданную супругу, Рэйчел, недолго думая, выскальзывала из-под его руки и направлялась к двери, так что ему ничего не оставалось, как следовать за ней.
– Наш разговор не закончен, – предупредил он, едва они оказались на улице.
– Что еще тебе надо? Мне нечего больше тебе сказать.
– Послушай, Рэйчел. У нас с тобой были трудные времена, но это еще не значит, что мы должны сдаваться, послав к черту все, что нас связывало, все, что мы друг к другу чувствовали. Нам нужно поговорить. Правда, нужно, – он легко коснулся губами ее щеки. – Я желаю тебе только добра.
– И поэтому ты мне только что угрожал?
– Даже в мыслях не было. Прости, если тебе так показалось. Мне просто хотелось, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. – (Рэйчел очень надеялась, что в ее взгляде сквозит презрение.) – В настоящее время я лучше тебя владею информацией. Пойми, я лучше знаю, что происходит. И поверь, ты не в безопасности.
– Ничего, я рискну.
– Рэйчел...
– Иди ты к черту, – спокойно ответила она.
Шофер вышел из машины и открыл перед ней дверцу.
– Позвони мне завтра, – сказал Митчелл и, не дождавшись ответа, добавил: – Между нами еще не все кончено, Рэйчел.
– Будьте любезны, закройте дверь, – обратилась она к водителю, и тот исполнил ее просьбу. Раздраженный и вместе с тем несчастный голос Митчелла перестал быть слышен.
2
Когда Рэйчел подъехала к дому и вышла из машины, от кипариса, который рос в декоративном горшке у входной двери, отделилась чья-то фигура. Это был незнакомый молодой человек в очках.
– Миссис Гири? – обратился он к ней. – Мне нужно с вами поговорить.
Этот светловолосый господин был одет, как сказала бы ее мама, в «выходной» синий в крапинку костюм, тонкий черный галстук и начищенные до блеска туфли. Его короткая стрижка делала его строже, но все равно не скрывала его добродушности. Лицо незнакомца было круглым, нос и рот маленькими, а глаза добрыми, но встревоженными.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – взмолился он, будто боялся, что Рэйчел не станет с ним разговаривать. – Это очень важно, – и, бросив взгляд на охранника, круглосуточно несущего у дома Рэйчел вахту, добавил: – Я не сумасшедший. Это...
– Что-то не так, миссис Гири? – спросил охранник.
– Это насчет Марджи, – перейдя на шепот, быстро договорил молодой человек.
– Что именно?
– Мы с ней были знакомы, – сказал он. – Меня зовут Дэнни.
– Бармен?
– Да. Бармен.
– Может, вам лучше пройти в дом, миссис Гири? – вновь вмешался охранник. – Я разберусь с этим парнем.
– Нет, все нормально, – сказала она и, обратившись к Дэнни, спросила: – Не хотите продолжить разговор в доме?
– Нет, лучше пройдемся. Пожалуй, это безопасней.
– Ладно. Давайте пройдемся.
Они перешли на другую сторону улицы и двинулись вдоль окраины парка.
– К чему такая конспирация? – спросила она. – Вам ничего здесь не грозит.
– Я не доверяю вашей семье. Марджи говорила, что она сродни мафии.
– Марджи преувеличивала.
– Она также говорила, что из них вы единственный достойный человек. Все остальные гроша ломаного не стоят.
– Приятно слышать.
– Знаете, она вас очень любила.
– Я тоже ее любила. Марджи была замечательной.
– Она рассказывала вам обо мне?
– Немного. Говорила, что у нее есть молодой человек. И очень этим гордилась. Правда.
– У нас так хорошо все начиналось. Ей нравился мой мартини. А я тогда подумал, что таких, как она, можно увидеть только в кино. Понимаете, о чем я? Мне казалось, что она...
– Сама жизнь...
– Именно. Сама жизнь.
– Да уж, Марджи никогда ничего не делала наполовину.
– Да, – подтвердил он, улыбнувшись. – Она была безумно страстной. Таких, как она, я никогда не встречал. Хотя знал многих женщин старше себя, но ни одна из них не была похожа на Марджи. Только не подумайте, что я какой-нибудь жиголо или что-нибудь в этом роде. Нет.
– До чего же замечательное старомодное слово!
– Нет, я не такой.
– Понимаю, Дэнни, – успокоила его Рэйчел. – Вы испытывали к Марджи глубокие чувства.
– Да, и она тоже была ко мне неравнодушна, – продолжал Дэнни, – это я точно знаю, но боялась, что поползут слухи, что ее сочтут неразборчивой. Вы же понимаете, кто она, а кто я. Бармен, да к тому же она меня старше.
– Если вы клоните к тому, чтобы я держала язык за зубами, то на этот счет можете не волноваться. Распускать сплетни о вашей связи я не собираюсь.
– О, я знаю, – сказал он. – Правда. Она доверяла вам. И я тоже.
– Тогда чего же вы хотите?
Прежде чем он ответил, они успели пройти несколько шагов.
– Я написал ей несколько писем, где упомянул о наших развлечениях. Чисто физических, – он подергал себя за усы. – Очень глупо. Но меня порой так переполняли чувства, что я не мог удержаться, чтобы не излить их на бумаге.
– И где же эти письма?
– Думаю, где-то у нее дома.
– Хотите, чтобы я их достала?
– Если это возможно. И еще... фотографии.
– Сколько их было?
– Пять или шесть фотографий. А писем немного больше. Может, десять или двенадцать. Точно не помню. Кому могло прийти в голову, что...
Его голос дрогнул, и он принялся рыться в кармане в поисках носового платка. Рэйчел впервые с начала их разговора поняла, что он чуть не плачет.
– Господи, простите, я такой несдержанный.
– Ничего, Дэнни. Все хорошо.
– Вы, наверное, думаете, что я с ней связался, чтобы от нее что-то получить. Вначале, пожалуй, так и было. Мне нравилось, что у нее много денег, нравились ее подарки. Но потом это перестало иметь значение. Я безумно ее хотел, – у него из глаз вдруг потекли слезы. – А этот сукин сын... Этот ублюдок, ее муж! Господи! Разве можно верить хоть слову этого подонка? Чтоб ему гореть в аду! Будь он трижды проклят!
– Его скоро выпустят, – тихо сообщила Рэйчел.
– Значит, в мире нет справедливости. Потому что он хладнокровный убийца.
– Кажется, вы уверены в том, что говорите, – сказала Рэйчел, но Дэнни не ответил. – Не потому ли, что в ту ночь вы были вместе?
– Боюсь, это не наше дело. Лучше нам в него не влезать.
– Мне кажется, что мы уже это сделали.
– Представьте, что вам пришлось бы давать показания под присягой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109