Лишь в последние несколько недель, уже взявшись за книгу, я выяснил, что душа по имени Мэддокс по-прежнему живет в моем теле. Думаю, я воскрес в ту минуту, когда встал на ноги, оттолкнув инвалидное кресло.
Еще один парадокс: силы, позволившие мне встать, я обрел благодаря своей мачехе, именно она даровала мне возрождение. Даже если ей и не нужно от меня иной благодарности помимо книги, которую я пишу, – я знаю, что долги надо возвращать. И с каждым новым словом, с каждой новой фразой я все более отчетливо представляю себе, как велик мой долг.
Думая о себе, я вижу человека, который раскаивается в собственных грехах и надеется на прощение, когда придет время. Человека, который обожает рассказывать истории и мечтает понять, когда придет время, есть ли в этих историях смысл. Человека, который способен любить и надеется полюбить вновь, – молю тебя, Господи, даруй мне это счастье, когда придет время.
Глава Х
Первое впечатление, которое остров Кауаи произвел на Рэйчел, было дразнящим и мимолетным. Из иллюминатора ей удалось разглядеть лишь цепочку причудливо изогнутых песчаных бухт и покрытые буйной зеленью холмы. Затем самолет резко пошел на снижение, и через несколько мгновений состоялась отнюдь не мягкая посадка. В маленьком аэропорту «Лихуи» царила сонная тишина. Рэйчел пошла за багажом, высматривая управляющего дома, где ей предстояло остановиться. Вскоре она его увидела – он стоял с тележкой у багажной карусели. Они одновременно догадались, кто есть кто.
– Миссис Гири, – произнес он и, бросив свою тележку, поспешил навстречу Рэйчел. – Я Джимми Хорнбек.
– Я вас сразу узнала. Марджи сказала, что на всем Кауаи только вы носите хорошо выглаженную одежду.
– Тогда у меня не самая плохая репутация, – рассмеялся Джимми.
В ожидании багажа они обменялись несколькими фразами относительно путешествия, затем Джимми погрузил чемоданы Рэйчел на тележку и они вышли на солнечный свет.
– Если хотите, подождите здесь, пока я схожу на стоянку и подгоню машину, – предложил Джимми.
Рэйчел не возражала, ей нравилось стоять на солнце, ощущая нежное дыхание океанского бриза. Казалось, этот ласковый теплый ветерок уносит прочь все тревоги и заботы, которые она привезла с собой из Нью-Йорка. Стоило здешнему воздуху наполнить легкие Рэйчел, и она почувствовала себя обновленной.
Через две или три минуты Хорнбек вернулся на несколько потрепанном джипе, который явно предназначался для поездок по джунглям. Он быстро погрузил багаж Рэйчел, и, слегка попетляв в лабиринте окружавших аэропорт подъездных дорожек, они выехали на дорогу, которая по меркам острова считалась автострадой.
– Прошу прощения за транспорт, – сказал Джимми. – Я бы встретил вас на более элегантном автомобиле, но за последние два месяца дорога к дому превратилась в настоящее месиво.
– А что случилось?
– Дожди шли практически беспрерывно. Поэтому остров, как видите, утопает в зелени.
Вокруг действительно царило буйство зелени и прочих красок. С левой стороны шоссе тянулись красные плодородные земли и плантации сахарного тростника. За ними виднелись бархатистые холмы, которые постепенно, словно соревнуясь друг с другом, становились все выше и выше, пока не превращались в остроконечные пики, за вершины которых порой цеплялись легкие кружевные облака.
– Проблема в том, что только основные дороги здесь содержатся в порядке, а все прочие, мягко говоря, оставляют желать лучшего, – пояснил Хорнбек. – К тому же сейчас как раз идет спор о том, кто должен заботиться о дороге, ведущей к дому. Местные власти утверждают, что эта дорога – частная собственность вашей семьи и, значит, деньги на ее ремонт должны выложить именно Гири. Но все это полная чушь. На самом деле это общественная дорога. И выбоины на ней должны заделывать за государственный счет.
Рэйчел слушала его не слишком внимательно. Красота полей, гор и лазурных океанских волн, набегавших на берег справа от дороги, захватила ее полностью.
– Этот спор тянется уже почти два года, – продолжал Хорнбек. – Два года. И пока он не закончится, никто и пальцем не пошевелит, чтобы починить дорогу. А это значит, в сезон дождей она неизбежно будет превращаться в кашу. Так что поездка будет не слишком приятной, и я заранее приношу свои извинения.
– Не надо, – сказала погруженная в сладкую истому Рэйчел. – Все просто замечательно.
– И за машину я тоже должен извиниться. Конечно, это настоящий монстр.
– Да что вы, – возразила она. – Замечательная машина.
– Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к нашим проблемам, и у вас не создастся впечатления, будто я пренебрегаю своими обязанностями.
– Что, простите?
– Когда вы увидите дорогу, то можете решить...
Тревога, звучавшая в голосе Хорнбека, заставила Рэйчел отвести взгляд от живописных окрестностей и посмотреть на своего спутника. Судя по напряженному выражению его лица и побелевшим костяшкам пальцев, бедняга всерьез опасался, что она может его уволить. Похоже, он считал, что она прибыла в свои владения с ревизией, и боялся сделать что-нибудь не то.
– Вам не о чем беспокоиться, Джеймс. Кстати, как вас обычно называют – Джеймс или Джим?
– Чаще Джимми, – ответил он.
– Вы англичанин?
– Я родился и вырос в Лондоне. Но еще в юности перебрался сюда. В ноябре будет тридцать лет, как я здесь. Когда я сюда попал, то сразу понял – лучшего места мне не найти. И решил никогда не возвращаться в Англию.
– И теперь, через тридцать лет, вы по-прежнему считаете этот остров лучшим местом на земле?
– Иногда меня тянет куда-то прочь, – признался Джимми. – Но в такие дни, как сегодня, я всегда думаю – где еще найдешь подобную красоту? Посмотрите только.
И он указал рукой в направлении гор. Над вершинами клубились легкие тучи, сквозь завесу которых пробивались золотистые солнечные лучи.
– Видите водопады? – спросил Джимми.
Рэйчел кивнула. Она и в самом деле различала сверкание струи, низвергающихся из горных расщелин.
– А вот там, высоко, самое влажное место на земном шаре, – сообщил Джимми. – На горе Вайалиль в год выпадает до сорока футов осадков. Там и сейчас идет дождь.
– А вы там бывали?
– Пару раз поднимался на вертолете. Впечатляющее зрелище, доложу я вам. Если хотите, могу организовать для вас вертолет. У одного из моих приятелей их несколько. Они с братом сами летают на этих стрекозах.
– Почему-то я боюсь вертолетов.
– Напрасно. Прогулка на вертолете – самый лучший способ осмотреть остров. А еще можно попросить Тома, чтобы он полетал над океаном. Если повезет, увидите китов.
– О, это было бы здорово.
– Вы любите китов?
– Я никогда не видела их близко.
– Я вам это устрою, – пообещал Джимми. – А если захотите совершить прогулку на яхте, с этим тоже не будет проблем.
– Спасибо, Джимми. Вы так любезны.
– Это моя работа. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.
Они въехали в небольшой городок – Джимми сообщил, что он называется Капаа, – где Рэйчел с сожалением увидела признаки цивилизации. Среди маленьких деревянных магазинчиков торчал вездесущий «Макдональдс», чье безобразие, хотя и несколько смягченное особенностями местного колорита, все равно казалось вопиющим.
– Тут есть изумительный ресторан, – сказал Джимми. – Народу там всегда полно, и все столики вечно заняты. Но...
– Дайте-ка я догадаюсь. У вас есть друг, который...
Джимми рассмеялся.
– Вы правы. Они обычно придерживают для почетных гостей лучший столик. Кстати, если не ошибаюсь, супруга вашего дедушки... то есть дедушки вашего мужа... вложила в этот ресторан довольно значительную сумму.
– Вы имеете в виду Лоретту?
– Да.
– А когда она была здесь в последний раз?
– О, очень давно. Думаю, лет десять назад, не меньше.
– Она приезжала вместе с Кадмом?
– Нет, одна. Она... настоящая леди.
– Да, разумеется.
Джимми пристально поглядел на Рэйчел. Он явно хотел что-то добавить, но боялся показаться бестактным.
– Продолжайте, прошу вас, – ободрила его Рэйчел.
– Я просто подумал, что... ну, что вы не похожи на других леди, которые сюда приезжали. Я имею в виду – на других членов вашей семьи.
– И в чем же отличие?
– Наверное, в том, что вы не такая... – он замялся, подыскивая подходящее слово.
– Высокомерная, – подсказала Рэйчел.
– Да, именно, – усмехнулся Джимми. – Не такая высокомерная. Вы очень точно сказали.
Капаа уже остался позади, и дорога, по-прежнему идущая вдоль берега, стала более узкой и извилистой. Машин на ней было мало. Навстречу попались лишь несколько потрепанных грузовиков местных жителей да небольшая группа взмокших от пота велосипедистов. Несколько раз, правда, их обогнали более проворные автомобили – туристы, не без презрения заметил Джимми. Но порой довольно долго дорога оставалась пустой.
Вдоль дороги Рэйчел почти не замечала следов пребывания человека. Изредка между деревьями мелькал дом, еще реже церковь (столь крошечная, что едва вместила бы десяток прихожан), а на берегу иногда можно было увидеть рыбака.
– Здесь всегда так тихо? – поинтересовалась она.
– Нет, только сейчас, когда сезон закончился, – пояснил Джимми. – К тому же недавний ураган натворил здесь немало бед и жизнь только-только входит в свою колею. Многие отели пришлось закрыть.
– Но они откроются?
– Разумеется. Маммона всегда возьмет свое.
– Кто, простите?
– Маммона. Демон стяжательства. То есть коммерции. Я имею в виду, что люди используют этот остров, чтобы извлекать из него выгоду.
Рэйчел оглянулась на горы. За те десять минут, что она не смотрела в этом направлении, очертания их изменились до неузнаваемости.
– Очень жаль, – задумчиво произнесла она, вспомнив толпы туристов в гавайских рубашках, самоуверенных пришельцев, нагло вторгающихся в этот земной рай и оставляющих за собой груды недоеденных гамбургеров и жестянок из-под кока-колы.
– Конечно, Маммона не всегда был демоном, – продолжал Джимми. – Думаю, поначалу он был женщиной, и звали ее Мамметун, мать желаний. Шумерско-вавилонская богиня. Судя по имени, у нее было множество грудей. Оно ведь того же корня, как и латинское «mamma» – грудь. И конечно, всем известное слово «мама», – он говорил негромко, словно разговаривал сам с собой. – Простите, я вам, наверное, надоел, – тряхнул он головой.
– Нет, что вы, – возразила Рэйчел. – Мне интересно.
– Когда-то я занимался сравнительным изучением разных религий.
– А почему такой выбор?
– Сам не знаю. Меня тревожили загадки бытия. Явления, перед которыми бессилен разум. Их здесь так много.
Рэйчел вновь оглянулась на горы, тонущие в кружевной пене облаков.
– Наверное, поэтому здесь так красиво, – заметила она.
– О да, – улыбнулся Джимми. – Красоты не бывает без загадки. Мне эта мысль прежде не приходила в голову, но она мне нравится. Звучит элегантно.
– Как, простите?
– Я хотел сказать, ваша мысль кажется мне элегантной.
Некоторое время они ехали молча. Рэйчел размышляла о том, может ли мысль быть элегантной. Подобное определение казалось ей не слишком подходящим. Элегантными могут быть люди, одежда, мебель, еще бывает элегантный возраст. Но элегантная мысль? Джимми прервал поток ее рассуждений.
– Видите скалистый утес вон там, впереди? Ваш дом находится в полумиле от него.
– Марджи сказала, он стоит прямо на берегу.
– В пятидесяти ярдах от океана, если быть точным. Вы сможете забрасывать удочку из окна спальни.
Но дорога свернула от океана в сторону и, петляя, спустилась к мосту через небольшую реку. Теперь над ними нависла тень утеса, на который недавно указывал Джимми; с возвышавшейся над дорогой скалы каскадом низвергались потоки воды. Этот водопад и давал начало реке, к которой они приблизились.
– Держитесь крепче, – предупредил Джимми, когда мост остался позади. – Сейчас начнется тот кошмар, о котором я вас предупреждал.
Они свернули направо, и, как и говорил Джимми, ровный асфальт шоссе сменился выбоинами и ухабами размокшей от дождей дороги. Она вилась между деревьями, чьи не знающие садовых ножниц ветви, покрытые пышной листвой и диковинными цветами, касались крыши машины.
– Осторожнее, собака! – воскликнула Рэйчел, перекрикивая шум мотора.
– Вижу, – отозвался Джимми и, высунувшись из окна, заорал, чтобы отогнать рыжего пса неопределенной породы, безмятежно развалившегося посреди дороги. Лишь в самую последнюю минуту пес соизволил оторвать от земли свой блохастый зад и лениво отошел в сторону.
Все дорожное движение здесь составляли животные: вскоре путь преградил дикий петух, гордый красавец, окруженный целым гаремом кур, копавшихся в дорожной пыли. На этот раз Джимми не понадобилось кричать. Неуклюже помахивая своими коротенькими крылышками, птицы слегка поднялись над землей и скрылись в густых зарослях, некогда бывших живой изгородью. Там, где изгородь прерывалась, Рэйчел замечала признаки того, что здесь обитают или обитали люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Еще один парадокс: силы, позволившие мне встать, я обрел благодаря своей мачехе, именно она даровала мне возрождение. Даже если ей и не нужно от меня иной благодарности помимо книги, которую я пишу, – я знаю, что долги надо возвращать. И с каждым новым словом, с каждой новой фразой я все более отчетливо представляю себе, как велик мой долг.
Думая о себе, я вижу человека, который раскаивается в собственных грехах и надеется на прощение, когда придет время. Человека, который обожает рассказывать истории и мечтает понять, когда придет время, есть ли в этих историях смысл. Человека, который способен любить и надеется полюбить вновь, – молю тебя, Господи, даруй мне это счастье, когда придет время.
Глава Х
Первое впечатление, которое остров Кауаи произвел на Рэйчел, было дразнящим и мимолетным. Из иллюминатора ей удалось разглядеть лишь цепочку причудливо изогнутых песчаных бухт и покрытые буйной зеленью холмы. Затем самолет резко пошел на снижение, и через несколько мгновений состоялась отнюдь не мягкая посадка. В маленьком аэропорту «Лихуи» царила сонная тишина. Рэйчел пошла за багажом, высматривая управляющего дома, где ей предстояло остановиться. Вскоре она его увидела – он стоял с тележкой у багажной карусели. Они одновременно догадались, кто есть кто.
– Миссис Гири, – произнес он и, бросив свою тележку, поспешил навстречу Рэйчел. – Я Джимми Хорнбек.
– Я вас сразу узнала. Марджи сказала, что на всем Кауаи только вы носите хорошо выглаженную одежду.
– Тогда у меня не самая плохая репутация, – рассмеялся Джимми.
В ожидании багажа они обменялись несколькими фразами относительно путешествия, затем Джимми погрузил чемоданы Рэйчел на тележку и они вышли на солнечный свет.
– Если хотите, подождите здесь, пока я схожу на стоянку и подгоню машину, – предложил Джимми.
Рэйчел не возражала, ей нравилось стоять на солнце, ощущая нежное дыхание океанского бриза. Казалось, этот ласковый теплый ветерок уносит прочь все тревоги и заботы, которые она привезла с собой из Нью-Йорка. Стоило здешнему воздуху наполнить легкие Рэйчел, и она почувствовала себя обновленной.
Через две или три минуты Хорнбек вернулся на несколько потрепанном джипе, который явно предназначался для поездок по джунглям. Он быстро погрузил багаж Рэйчел, и, слегка попетляв в лабиринте окружавших аэропорт подъездных дорожек, они выехали на дорогу, которая по меркам острова считалась автострадой.
– Прошу прощения за транспорт, – сказал Джимми. – Я бы встретил вас на более элегантном автомобиле, но за последние два месяца дорога к дому превратилась в настоящее месиво.
– А что случилось?
– Дожди шли практически беспрерывно. Поэтому остров, как видите, утопает в зелени.
Вокруг действительно царило буйство зелени и прочих красок. С левой стороны шоссе тянулись красные плодородные земли и плантации сахарного тростника. За ними виднелись бархатистые холмы, которые постепенно, словно соревнуясь друг с другом, становились все выше и выше, пока не превращались в остроконечные пики, за вершины которых порой цеплялись легкие кружевные облака.
– Проблема в том, что только основные дороги здесь содержатся в порядке, а все прочие, мягко говоря, оставляют желать лучшего, – пояснил Хорнбек. – К тому же сейчас как раз идет спор о том, кто должен заботиться о дороге, ведущей к дому. Местные власти утверждают, что эта дорога – частная собственность вашей семьи и, значит, деньги на ее ремонт должны выложить именно Гири. Но все это полная чушь. На самом деле это общественная дорога. И выбоины на ней должны заделывать за государственный счет.
Рэйчел слушала его не слишком внимательно. Красота полей, гор и лазурных океанских волн, набегавших на берег справа от дороги, захватила ее полностью.
– Этот спор тянется уже почти два года, – продолжал Хорнбек. – Два года. И пока он не закончится, никто и пальцем не пошевелит, чтобы починить дорогу. А это значит, в сезон дождей она неизбежно будет превращаться в кашу. Так что поездка будет не слишком приятной, и я заранее приношу свои извинения.
– Не надо, – сказала погруженная в сладкую истому Рэйчел. – Все просто замечательно.
– И за машину я тоже должен извиниться. Конечно, это настоящий монстр.
– Да что вы, – возразила она. – Замечательная машина.
– Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к нашим проблемам, и у вас не создастся впечатления, будто я пренебрегаю своими обязанностями.
– Что, простите?
– Когда вы увидите дорогу, то можете решить...
Тревога, звучавшая в голосе Хорнбека, заставила Рэйчел отвести взгляд от живописных окрестностей и посмотреть на своего спутника. Судя по напряженному выражению его лица и побелевшим костяшкам пальцев, бедняга всерьез опасался, что она может его уволить. Похоже, он считал, что она прибыла в свои владения с ревизией, и боялся сделать что-нибудь не то.
– Вам не о чем беспокоиться, Джеймс. Кстати, как вас обычно называют – Джеймс или Джим?
– Чаще Джимми, – ответил он.
– Вы англичанин?
– Я родился и вырос в Лондоне. Но еще в юности перебрался сюда. В ноябре будет тридцать лет, как я здесь. Когда я сюда попал, то сразу понял – лучшего места мне не найти. И решил никогда не возвращаться в Англию.
– И теперь, через тридцать лет, вы по-прежнему считаете этот остров лучшим местом на земле?
– Иногда меня тянет куда-то прочь, – признался Джимми. – Но в такие дни, как сегодня, я всегда думаю – где еще найдешь подобную красоту? Посмотрите только.
И он указал рукой в направлении гор. Над вершинами клубились легкие тучи, сквозь завесу которых пробивались золотистые солнечные лучи.
– Видите водопады? – спросил Джимми.
Рэйчел кивнула. Она и в самом деле различала сверкание струи, низвергающихся из горных расщелин.
– А вот там, высоко, самое влажное место на земном шаре, – сообщил Джимми. – На горе Вайалиль в год выпадает до сорока футов осадков. Там и сейчас идет дождь.
– А вы там бывали?
– Пару раз поднимался на вертолете. Впечатляющее зрелище, доложу я вам. Если хотите, могу организовать для вас вертолет. У одного из моих приятелей их несколько. Они с братом сами летают на этих стрекозах.
– Почему-то я боюсь вертолетов.
– Напрасно. Прогулка на вертолете – самый лучший способ осмотреть остров. А еще можно попросить Тома, чтобы он полетал над океаном. Если повезет, увидите китов.
– О, это было бы здорово.
– Вы любите китов?
– Я никогда не видела их близко.
– Я вам это устрою, – пообещал Джимми. – А если захотите совершить прогулку на яхте, с этим тоже не будет проблем.
– Спасибо, Джимми. Вы так любезны.
– Это моя работа. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.
Они въехали в небольшой городок – Джимми сообщил, что он называется Капаа, – где Рэйчел с сожалением увидела признаки цивилизации. Среди маленьких деревянных магазинчиков торчал вездесущий «Макдональдс», чье безобразие, хотя и несколько смягченное особенностями местного колорита, все равно казалось вопиющим.
– Тут есть изумительный ресторан, – сказал Джимми. – Народу там всегда полно, и все столики вечно заняты. Но...
– Дайте-ка я догадаюсь. У вас есть друг, который...
Джимми рассмеялся.
– Вы правы. Они обычно придерживают для почетных гостей лучший столик. Кстати, если не ошибаюсь, супруга вашего дедушки... то есть дедушки вашего мужа... вложила в этот ресторан довольно значительную сумму.
– Вы имеете в виду Лоретту?
– Да.
– А когда она была здесь в последний раз?
– О, очень давно. Думаю, лет десять назад, не меньше.
– Она приезжала вместе с Кадмом?
– Нет, одна. Она... настоящая леди.
– Да, разумеется.
Джимми пристально поглядел на Рэйчел. Он явно хотел что-то добавить, но боялся показаться бестактным.
– Продолжайте, прошу вас, – ободрила его Рэйчел.
– Я просто подумал, что... ну, что вы не похожи на других леди, которые сюда приезжали. Я имею в виду – на других членов вашей семьи.
– И в чем же отличие?
– Наверное, в том, что вы не такая... – он замялся, подыскивая подходящее слово.
– Высокомерная, – подсказала Рэйчел.
– Да, именно, – усмехнулся Джимми. – Не такая высокомерная. Вы очень точно сказали.
Капаа уже остался позади, и дорога, по-прежнему идущая вдоль берега, стала более узкой и извилистой. Машин на ней было мало. Навстречу попались лишь несколько потрепанных грузовиков местных жителей да небольшая группа взмокших от пота велосипедистов. Несколько раз, правда, их обогнали более проворные автомобили – туристы, не без презрения заметил Джимми. Но порой довольно долго дорога оставалась пустой.
Вдоль дороги Рэйчел почти не замечала следов пребывания человека. Изредка между деревьями мелькал дом, еще реже церковь (столь крошечная, что едва вместила бы десяток прихожан), а на берегу иногда можно было увидеть рыбака.
– Здесь всегда так тихо? – поинтересовалась она.
– Нет, только сейчас, когда сезон закончился, – пояснил Джимми. – К тому же недавний ураган натворил здесь немало бед и жизнь только-только входит в свою колею. Многие отели пришлось закрыть.
– Но они откроются?
– Разумеется. Маммона всегда возьмет свое.
– Кто, простите?
– Маммона. Демон стяжательства. То есть коммерции. Я имею в виду, что люди используют этот остров, чтобы извлекать из него выгоду.
Рэйчел оглянулась на горы. За те десять минут, что она не смотрела в этом направлении, очертания их изменились до неузнаваемости.
– Очень жаль, – задумчиво произнесла она, вспомнив толпы туристов в гавайских рубашках, самоуверенных пришельцев, нагло вторгающихся в этот земной рай и оставляющих за собой груды недоеденных гамбургеров и жестянок из-под кока-колы.
– Конечно, Маммона не всегда был демоном, – продолжал Джимми. – Думаю, поначалу он был женщиной, и звали ее Мамметун, мать желаний. Шумерско-вавилонская богиня. Судя по имени, у нее было множество грудей. Оно ведь того же корня, как и латинское «mamma» – грудь. И конечно, всем известное слово «мама», – он говорил негромко, словно разговаривал сам с собой. – Простите, я вам, наверное, надоел, – тряхнул он головой.
– Нет, что вы, – возразила Рэйчел. – Мне интересно.
– Когда-то я занимался сравнительным изучением разных религий.
– А почему такой выбор?
– Сам не знаю. Меня тревожили загадки бытия. Явления, перед которыми бессилен разум. Их здесь так много.
Рэйчел вновь оглянулась на горы, тонущие в кружевной пене облаков.
– Наверное, поэтому здесь так красиво, – заметила она.
– О да, – улыбнулся Джимми. – Красоты не бывает без загадки. Мне эта мысль прежде не приходила в голову, но она мне нравится. Звучит элегантно.
– Как, простите?
– Я хотел сказать, ваша мысль кажется мне элегантной.
Некоторое время они ехали молча. Рэйчел размышляла о том, может ли мысль быть элегантной. Подобное определение казалось ей не слишком подходящим. Элегантными могут быть люди, одежда, мебель, еще бывает элегантный возраст. Но элегантная мысль? Джимми прервал поток ее рассуждений.
– Видите скалистый утес вон там, впереди? Ваш дом находится в полумиле от него.
– Марджи сказала, он стоит прямо на берегу.
– В пятидесяти ярдах от океана, если быть точным. Вы сможете забрасывать удочку из окна спальни.
Но дорога свернула от океана в сторону и, петляя, спустилась к мосту через небольшую реку. Теперь над ними нависла тень утеса, на который недавно указывал Джимми; с возвышавшейся над дорогой скалы каскадом низвергались потоки воды. Этот водопад и давал начало реке, к которой они приблизились.
– Держитесь крепче, – предупредил Джимми, когда мост остался позади. – Сейчас начнется тот кошмар, о котором я вас предупреждал.
Они свернули направо, и, как и говорил Джимми, ровный асфальт шоссе сменился выбоинами и ухабами размокшей от дождей дороги. Она вилась между деревьями, чьи не знающие садовых ножниц ветви, покрытые пышной листвой и диковинными цветами, касались крыши машины.
– Осторожнее, собака! – воскликнула Рэйчел, перекрикивая шум мотора.
– Вижу, – отозвался Джимми и, высунувшись из окна, заорал, чтобы отогнать рыжего пса неопределенной породы, безмятежно развалившегося посреди дороги. Лишь в самую последнюю минуту пес соизволил оторвать от земли свой блохастый зад и лениво отошел в сторону.
Все дорожное движение здесь составляли животные: вскоре путь преградил дикий петух, гордый красавец, окруженный целым гаремом кур, копавшихся в дорожной пыли. На этот раз Джимми не понадобилось кричать. Неуклюже помахивая своими коротенькими крылышками, птицы слегка поднялись над землей и скрылись в густых зарослях, некогда бывших живой изгородью. Там, где изгородь прерывалась, Рэйчел замечала признаки того, что здесь обитают или обитали люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109