Шнайдер, по своему обыкновению, не сидел - он стоял у окна, с преувеличенным вниманием разглядывая панораму города, и даже не повернулся лицом к вошедшему.
Зато другое лицо, присутствующее в кабинете, напротив, проявило редкостный энтузиазм. Высокая худощавая фигура, увенчанная редкими прядями седых волос и затянутая в строгий деловой костюм, на котором даже самый пристальный взгляд вряд ли заметил бы хотя бы одну лишнюю складочку, поднялась из глубокого кожаного кресла и двинулась навстречу Жарову.
- Явился... - В голосе Директора не было и намека на радость встречи. Впрочем, он всегда был сух... но обычно при этом был и вежлив. Даже с теми, кого намеревался с треском уволить. - Явился, олух царя небесного.
Где-то в седьмом или восьмом колене предки Терсона происходили из России. Имея не более половины стакана русской крови, он тем не менее с удовольствием употреблял (чаще - не к месту) русские присказки и при этом был явно неравнодушен к «землякам». Жарову оставалось только надеяться, что, в чем бы он ни проштрафился, демонстративная приязнь Терсона к славянам сыграет, пусть и маленькую, роль.
- Что ты натворил, идиот.
Это был даже не вопрос. Скорее мысли вслух.
- Я понимаю, тебе могли много дать, а пообещать еще больше... но явиться после всего этого сюда... майор... - он на мгновение запнулся, и эта заминка показалась Денису зловещей, - мистер Жаров, это даже не глупость. Это ребячество. Или вам хотелось, мистер Жаров, унизить нас еще больше?
- Простите, Директор. - Денис изобразил стойку «смирно» и, чеканя слова, продолжил: - Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Я не сделал ничего, что бросало бы тень на Корпорацию...
- Тень, вот даже как... - хмыкнул, не поворачиваясь, Шнайдер. - Вы умеете выбирать очень мягкие выражения, мистер Жаров.
- Если меня в чем-то обвиняют, - заявил Денис в спину шефа безопасности, - я имею право хотя бы знать, в чем именно.
- Вы говорите о правах? - В голосе Директора сквозило удивление. - И вы говорите о правах, хотя сами...
- Еще раз прошу прощения, Директор, но я настаиваю, чтобы мне объяснили, в чем меня обвиняют.
- Он настаивает, - хмыкнул Терсон, обращаясь к все еще неподвижному Шнайдеру. - Он настаивает... хотя на его месте я бы взял эти тридцать сраных сребреников... или сколько они там дали вам, Жаров, и бежал бы туда, где его никто не знает. Хорошо, мистер Жаров. - Он снова повернулся к Денису. - Я, в память о нашей совместной работе, готов выслушать ваши объяснения. Предъявлять официальные претензии не имеет смысла, ваше выступление гораздо красноречивее любого обвинения.
- Мое выступление? - обескураженно спросил Денис.
По всей видимости, ему удалось на секунду удивить Директора. Во всяком случае, тот больше не стал говорить ничего, лишь раздраженно кивнул в спину Шнайдеру. Тот, непонятно каким образом уловив безмолвный приказ, подошел к терминалу и пробежался пальцами по сенсорной панели.
- Полюбуемся вместе? - ядовито поинтересовался Терсон.
Панорамное окно, еще мгновением раньше показывавшее медленно сгущавшиеся над городом сумерки, сменилось огромным экраном. Почти всю его площадь заполнило объемное, очень детальное изображение майора безопасности Дениса Жарова, развалившегося в кресле и небрежно крутящего в руках бокал с рубиновым напитком.
- Вы думаете, гибель станции связана с экспериментами, проводимыми Корпорацией «Азервейс»? - раздался мягкий женский голос.
- Думаю, это очевидно, - произнесли его губы. Его собственным голосом.
- И эти трагедии могут повториться? - В голосе невидимой сейчас Кейт Феллон сквозила неприкрытая боль и скорбь.
- Все возможно... - Он отпил глоток из бокала. Лицо было спокойным и явно ко всему равнодушным.
- Почти три десятка людей погибли. По крайней мере трое крупных ученых... и, между прочим, двое ваших же коллег. Тело одного из них мы так и не нашли. Неужели все это может повториться?
- Издержки, - хмыкнул Жаров. - Наука требует жертв.
- Но ведь в данном случае жертвы - это не красивые слова. - Теперь в голосе журналистки слышалось негодование. - Это вполне реальные люди, люди, чьи дети стали сиротами. Я уже не говорю о том, какая это потеря для науки, которую вы упоминаете.
Камера сместилась, теперь она показывала лицо Кейт. Губы плотно сжаты, глаза зло прищурены - она явно возмущена развязным поведением функционера Корпорации, равнодушного ко всему тому, что любой нормальный человек считает непреходящими ценностями. В ее глазах - гадливость, неприязнь... но вряд ли этот циник, ни во что не ставящий даже жизни своих друзей, сумеет это заметить. Да и полноте, могут ли у такого быть друзья? Разве что попутчики, которых можно бросить в любой момент, если они уже не нужны. Все это читалось на ее лице так явственно, что Жаров - не тот, что потягивал вино там, за пределами обзора камеры, а настоящий - скривился,
- А как вы сами, господин Жаров, относитесь к деятельности Корпорации?
- Не слишком хорошо. - Камера снова показала его лицо.
- Из-за ее политики?
- Her, меня это мало беспокоит.
- Может, вы считаете, что вам мало платят?
- У вас интересный ход мыслей, Кейт. Пожалуй, вы правы,
- И все же нам необходимо разобраться в том, что произошло на станции «Сигма». Вы, единственный уцелевший свидетель, потенциально обладаете бесценной информацией...
- Все имеет цену.
- Разумеется. - Камера снова метнулась к ее лицу, продемонстрировав плохо прикрытую гримасу отвращения. - Разумеется, вы получите все, что захотите... в пределах разумного, конечно. Но вы должны согласиться на сканирование памяти. Скажем, пять тысяч вас устроят?
- Это шутка?
- Десять тысяч.
Долгая пауза. Жаров (на экране) тянется к бутылке, наливает половину бокала, смакует драгоценный напиток.
- Хорошее у вас вино... Мне даже сложно представить, сколько оно может стоить. Вижу, ваша компания не испытывает финансовых затруднений.
Наплыв камеры. Видно, как морщится Кейт.
- Я понимаю. Пятнадцать тысяч... простите, это предельная сумма.
- Хорошо. - Он ставит опустевший бокал на стол.
- Так вы согласны?
- Да.
- И вы понимаете, что ментосканирование может помимо воспоминаний о последних днях извлечь более ранние картины, например, касающиеся вашей деятельности в Корпорации?
- Это ерунда.
- То, что вы сейчас увидите, - лицо Кейт заполнило экран, - не видел никто. Даже реципиент, поскольку было темно, а он был в тот момент ослеплен ярким светом капсулы. Но глаза зафиксировали картинку, а мозг сохранил ее...
Изображение на экране сменилось. Теперь там была одна сплошная чернота.
- Компьютер обрабатывает изображение и попытается усилить яркость, - доносился из-за экрана спокойный голос Кейт. - Так... смотрите!
И точно, во тьме появилась тень. С каждым мгновением она становилась все отчетливее, окружающая темнота светлела, в то время как темная фигура оставалась все такой же непроглядно-темной. Постепенно становилось ясно, что фигура принадлежит человеку... или, если точнее, существу, схожему с человеком, гуманоиду. Приземистая, очень широкоплечая, укутанная чем-то вроде плаща... деталей было не разобрать. Тень повернулась на пол-оборота, видимо, куда-то всматриваясь, затем взмахнула рукой, в которой был зажат какой-то предмет. Экран снова сделался непроглядно-черным.
- Вы видите факт нападения, - в голосе Кейт, снова появившейся на экране, звенела струна праведного гнева. - Нападения на человека - и, смею предположить, это сделало одно из тех существ, которые уничтожили станцию «Сигма-7». Налицо агрессия против Федерации, против мирной, невооруженной научной станции, агрессия жестокая и бессмысленная...
Шнайдер выключил изображение. Окно снова демонстрировало вечернее небо и все ярче и ярче разгорающиеся огни города.
- Думаю, этого достаточно... ничего интересного дальше она не скажет - пустые разглагольствования об угрозе, вопли о принятии адекватных мер... в общем, стандартный набор видеосенсации. Ну и, понятно, обвинения в наш адрес. Целый букет.
- Что вы можете сказать на это, мистер Жаров? - поинтересовался, поджав губы, Директор.
Денис молчал. А что тут можно было сказать? Что налицо обычный, хотя и довольно профессионально сделанный монтаж. Его ничего не значащие фразы, произнесенные за столом совсем по другому поводу, были записаны и интерпретированы так, как того надо было Кейт. И, самое главное, сейчас ничего нельзя доказать. Ментосканирование - вещь эффективная, но... воспоминания о времени, когда организм находился в состоянии опьянения, настолько размыты, что даже самое тщательное сканирование памяти не принесет никаких результатов. Даже если он добровольно согласится на эту операцию... она не снимет с него обвинений. В лучшем случае подтвердит, что в тот момент он был пьян. И осе.
- Я ничего этого не говорил, - на всякий случай сказал он, прекрасно понимая, что никаких тому доказательств у него нет. - Это липа чистой воды.
Да, эта сука подстраховалась... дорогое, очень дорогое и очень хорошее вино - весьма надежный блок для желающих покопаться у тебя в мозгу. В то, что картинка черного существа была снята именно с его памяти, он вполне верил - только скорее всего это было сделано раньше, пока он валялся в бессознательном состоянии. И потом ей оставалось только заставить его говорить как можно больше и не важно, о чем, - только для того, чтобы набрать достаточное количество материала для монтажа. Кейт... даже если предъявить обвинение, она будет все отрицать. А применение мен-тосканирования, по крайней мере по закону, дело добровольное, и немало находилось людей, которые категорически отказывались от этой процедуры из этических, религиозных или иных соображений. Да и скандал «ИнфАГалу» только на руку - как и любая шумиха вокруг репортажа, способствующая подогреванию интереса к нему.
- Вы утверждаете, что этого разговора не было? - скепсис был явно написан у Директора на лице, Шнайдер скривил губы в презрительной усмешке.
- Не было. Конечно, мы говорили... о разных малозначимых вещах. - Денис говорил устало, равнодушно, скорее только для того, чтобы не молчать. В понимание он не верил. - Я старался быть немногословным... потом они, видимо, вставили нужные фразы в нужное место. Поэтому они так отрывочны...
Некоторое время Директор молчал, затем спокойно сообщил:
- С этой минуты и до окончания расследования можете считать себя отстраненным от работы. Прошу покинуть здание Корпорации. О результатах вам сообщат.
Судя по тону, разговор был закончен окончательно. Денис развернулся на каблуках и четко, почти строевым шагом покинул кабинет.
Когда за ним закрылась дверь, Херсон повернулся к Шнайдеру.
- Что вы об этом думаете, Макс?
- Он просто лжет.
- Вы в этом уверены?
- Процентов на девяносто. Вероятность того, что запись от начала и до конца подделка, все-таки остается. Если бы получить оригинал записи, мои ребята доказали бы это в два счета... если, конечно, есть, что доказывать.
- Если предположить, что это фальсификация...
- То оригинала записи, разумеется, уже нет. Иначе следует признать, что мисс Феллон - круглая идиотка. В этом я сомневаюсь.
- М-да-а... Остается только наблюдать за дальнейшим развитием событий. Во что это нам может вылиться?
- Во что угодно, - пожал плечами Шнайдер. - От запрета на проведение исследований и до введения воинских подразделений на наши станции. В любом случае правительственного расследования нам не избежать... разве что оттянуть немного.
- Дерьмо... а майор?
Нельзя сказать, что Шнайдер не любил Жарова. Точнее, он вообще никого не любил, относясь ко всем сотрудникам Корпорации как к подозреваемым. Может быть, кроме Директоров... да и то не факт. С другой стороны, Шнайдер был профессионалом, а в его работе профессионализм просто обязан сочетаться со стремлением к объективности. Поэтому он старался не давать волю эмоциям.
- Понаблюдаем... если Жаров и в самом деле ни при чем, он вряд ли станет сидеть сложа руки. Начнет мутить воду, доказывать свою правоту, скандалить. А мы ему в этом немного поможем. Если же он лжет, то скорее всего постарается вести себя паинькой и делать невинное лицо.
3. ВРАТА В АД
И снова я, Ур-Шагал, провидец и летописец, пишу о тех днях, что стали для народа ургов распутьем. Распутьем, где одна из дорог вела к славе, другая же к упадку и унынию. Какой путь изберут воины?Знайте, дети мои, что негоже воинам прозябать в безвестности и праздности, ибо только тот, кто достиг славы, сможет достойно служить Вечному в посмертии. А пока же то посмертие не наступило, следует блюсти волю Вечного и в больших делах, и в малых. И говорю вам, что не следует забывать об истине сей.
Ибо случилось так, что закрылся вход в Стальные пещеры, и даже Атазная Твердь, казалось, уснул - и многие думали, что уснул он навеки. Только я, Ур-Шагал, вспоминая пророчество Ур-Валаха, вновь и вновь говорил воинам и вождям, что людораки лишь затаились и что следует верить в мудрость Вечного - скоро, очень скоро путь в Стальные пещеры откроется, и тогда наши топоры опять принесут ургам славу, а Вечному - достойные жертвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77