Не самая приятная перспектива.
Мысленно построив схему заклинания, она принялась аккуратно выискивать в нем огрехи - очень уж хотелось, чтобы все сработало сразу, с первой попытки. Две она еще выдержит, возможно, а третья просто свалит ее с ног. Мысленным взором она скользила вдоль линии заклинания, подправляя его на особо опасных участках. Постепенно общая картина стала вырисовываться, и Таяна вдруг почувствовала, что сможет. Сможет победить эту каменную дверь. И непременно с первого раза.
Она уже была готова начать, когда из двери появилась голова Дениса.
- Тэй...
- Да? Что-то случилось?
- Тэй, книга у тебя?
- Да, конечно. Здесь, в мешке... А что?
- Таяна, знаешь... книга снова лежит на постаменте. Именно там, где мы ее нашли.
* * *
Предчувствия не обманули девушку - заклинание сработало именно так, как должно было. Каменная плита послушно ушла в стену, освободив проход.
Снаружи был день - точнее, день, подходящий к концу. Все так же моросил мелкий противный дождь, все так же переливались миллионами разноцветных искр руины Хрустальной Цитадели. Денис вдруг подумал: а каково приходилось обитателям этих стен раньше, когда эта земля не была еще покрыта вечным слоем низких, влажных облаков? Ведь стоит солнцу упасть на эти стены - и, возможно, вполне реально ослепнуть. Он мысленно усмехнулся - да ух, охота пуще неволи. Захотел бы он жить среди этого бриллиантового великолепия? Что-то подсказывало ему, что вряд ли.
- Нам надо торопиться. - Дыхание девушки было неровным. Вряд ли сон на каменных плитах в достаточной мере восстановил ее силы. Денису уже не раз приходилось видеть волшебницу за работой, но раньше она никогда так не выматывалась. И сейчас он заметил, что облокотилась она о шероховатую стену отнюдь не просто так...
- Может, тебе нужно часок-другой передохнуть? Она лишь покачала головой.
- Здесь дурное место... здесь толком и не отдохнешь. Нет уж, давай доберемся до скакунов, а там... там поглядим. Может, где-нибудь найдем хорошее местечко, там и заночуем. Но мне очень хочется убраться отсюда подальше.
Денис не стал ее расспрашивать, откуда взялось такое желание. Он и сам чувствовал себя неуютно - и не отпускало неприятное ощущение, что за каждым его шагом следят чьи-то внимательные глаза. Внимательные и совсем не добрые.
Ни слова не говоря, он вскинул на плечо мешок с остатками припасов. И вновь неосознанно проверил, удобно ли ложится в ладонь рукоять висящего на поясе кинжала. Но вместо обтянутой кожей рукояти в ладонь вдруг лег прохладный ребристый предмет. От неожиданности Денис чуть не споткнулся, а затем уставился на то, что сжимала его рука. Сжимала естественно и непринужденно, как будто бы делала это десятки, сотни раз. Это была та самая странная штука, которую он взял у Таяны и сунул за пояс. Странно... он совсем забыл про нее, даже не чувствовал... а ведь не такая уж она и маленькая. Заметив, что Таяна внимательно смотрит на него, он попытался улыбнуться и изобразить на лице растерянность. Но сердце его ликовало - значит, он все же прав в своих предположениях. То, что забыл разум, - помнит тело. А если помнит - значит, возможно, он сумеет вернуть и все остальное. Поможет ли Оракул или нет... но приятно осознавать, что шансы все же есть. Конечно, между моторными реакциями и памятью глубокая пропасть...
Пыль облачками поднималась под ногами, быстро оседая и надежно пряча следы так, что их не отыщет даже и самый опытный следопыт. Впрочем...
Впрочем, тому, кто провожал взглядом красно-золотых глаз уходящую пару, был безразличен пепел. Существо не нуждалось в обонянии или зорких глазах, чтобы проследить путь потенциальной жертвы. Хотя обладало в полной мере и тем, и другим.
Глаза на мгновение оторвались от ставших уже крошечными людей и пробежали по мрачным тучам. По гибкому, сильному телу хищника прошла мелкая дрожь. Он не любил день - даже яркое солнце не причинило бы ему никакого вреда, хотя и было бы ему неприятно. Он был ночным охотником - и всегда, если был выбор, предпочитал нападать ночью. Он не был голоден, он вообще не знал, что такое голод. И в бой его вели совсем иные побуждения, недоступные простым смертным.
Хищник не был простым... и не был смертным.
Конечно, он знал, что может умереть. Умереть в бою, достойно и славно. Многочисленные схватки, которые ему пришлось встретить на своем долгом веку, оставили множество шрамов на покрывающем тело панцире. Хищник предполагал, что когда-нибудь найдется умелец, который сможет отыскать щель в несокрушимой броне. Он не думал о смерти - он просто допускал такую возможность, трезво оценивая свои шансы выйти победителем из того или другого поединка. Почти всегда он шел в бой с твердым убеждением, что противник его слаб и не сможет .оказать достойного сопротивления. И каждый раз его оценка оправдывалась в полной мере. Пару раз попадались достойные соперники... но он оказывался сильнее, быстрее и выносливее. А пара лишних борозд на костяных пластинах - не слишком большая цена за торжество победы.
Он был хищником, но он не был животным. Если бы его создавали для философских размышлений, то он давно уже задумался бы над своим истинным предназначением в этом мире. Но его создали для боя - и хищник не особенно задумывался над тем, что не имело отношения к схваткам. Его создали для боя - и все его помыслы были направлены именно на это - поиск достойных противников, битва и победа. Да еще приходилось изредка вспоминать полузабытые приказы, вложенные в его совсем не животный разум прежними хозяевами. Хищник не любил вспоминать о том, что когда-то и у него были повелители, которые приказывали ему, что делать, кого убивать, а кого - щадить. Уже многие годы он был сам себе хозяин, но горечь воспоминаний тех давних лет вызывала у него лютую злобу. И все же, когда в мозгу просыпались древние приказы, он не мог им сопротивляться. Хотя не оставлял попыток.
Вот и сейчас он до сих пор не напал на странную парочку только потому, что все его существо, подчиняясь намертво вбитым в мозг заклинаниям, отчаянно требовало немедленной атаки. Люди - он прекрасно мог отличить друг от друга и людей, и ургов, и гномов, и многие другие расы, с которыми не раз сталкивался ранее - уносили с собой предмет, найденный в подземельях. Приказ гласил - смерть. И хищник, наверное, в другое время и в другом месте с удовольствием вступил бы в бой. Но сейчас он боролся с собственным телом. Боролся просто потому, что хотел ощущать себя свободным от чьих-то приказов.
Что ж, он пытался делать это и раньше... в этот раз ему удалось продержаться чуть дольше. Каждый раз он пытался превзойти свое предыдущее достижение, иногда это получалось, чаще - нет. Сегодня у хищника был удачный день, его воля спорила с древней магией почти на равных...
Закованное в броню тело рванулось вперед и снова замерло. Мозг вступил с мышцами в новую битву. Если бы пасть хищника была приспособлена для человеческих эмоций, он бы усмехнулся. Да, он найдет и убьет эту парочку, которые посягнули на сокровища его бывших хозяев. Это будет нетрудно, взятый ими артефакт оставляет явственный след, куда более надежный, чем запахи или следы. Он пойдет по этому следу, настигнет их и убьет. Но только тогда, когда захочет этого сам...
А пока пусть они уходят. Пусть...
8. АНОМАЛИИ
Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, вновь беру в руки перо. И пальцы мои - дрожат. Страшное горе пришло в страну ургов, и горе это - кара, насланная Вечным. Ибо кто еще в силах обрушить проклятие на головы нашего народа, как не сам его прародитель и покровитель.
Еще витает в воздухе дым погребального костра, что унес в чертоги Ург-Дора души шестерых воинов, кои отнюдь не были больны, немощны или ранены. С ними ушли их жены, но не о том печаль моя, дети мои, - ведь срок земной тех воинов, как полагали многие, еще не был завершен... Проклятие Вечного поразило их, и средством исполнения воли своей избрал он самого Аш-Дагота.
Ибо истинно говорю вам, дети мои, что пришла в народ ургов болезнь, белою лихорадкою именуемая. Болезнь ту даже ученики лекаря опасною не считают, ибо простые заклинания способны быстро изгнать духов, что вознамерились терзать тела воинов народа ургов. И поклонились воины Аш-Даготу, а числом их было четыре, с просьбою и дарами, дабы исцелил он их от болезни сей. И снизошел Аш-Дагот к просьбам воинов, ибо долг Верховного шамана не в том лишь, чтобы с Вечным беседовать и слова его соплеменникам трактовать, айв том, чтобы силу свою применять на благо народа...
А когда тех, кто белою лихорадкою страдал, подвели к креслу Аш-Дагота, и простер он над ними руки свои, призывая силу, самим Вечным дарованную, тогда и проявилось проклятие, Создателем насланное. Ибо сила, что для излечения призывал великий Аш-Дагот, обернулась в один миг вихрем огненным, поглотившим сразу и тех, кто болен был, и тех, кто стражами при Верховном шамане состоял...
Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, видел, как взывал к Венному Аш-Дагот, как просил дать знак, за какие грехи лишил он Верховного шамана милости своей...
Но Вечный молчал.
Наверное, где-нибудь там, за тысячи, десятки тысяч или миллионы световых лет отсюда, существовали разумные цивилизации, наука которых позволяла создать нечто более могущественное, чем ударный линкор Земной Федерации «Ганнибал». Но если где-то и существовал боевой корабль, равный или превосходящий по силе флагман Третьего Флота, то об этом никто не знал. И соответственно, все от капитана до последнего матроса, искренне верили, что служат на самом мощном из существующих кораблей.
Собственно говоря, для этого у них было достаточно оснований. Чудовище почти километровой длины, «Ганнибал» нес на борту более полусотни истребителей различных классов, два батальона десанта вместе со всей их амуницией, техникой и соответствующим количеством десантных шаттлов, а его орудия могли в считанные часы превратить в безжизненный шар цветущую планету. Наверное, именно поэтому «Ганнибал» еще ни разу не был в настоящем бою - не стоит же в самом деле считать сражением несколько стычек с пиратами... пусть для кого-то легкие корветы пиратов и представляли бы серьезную угрозу.
Эта боевая махина была третьей в серии - и пока последней. Весьма вероятно, что ударный линкор «Суворов», постройка которого началась девять месяцев назад на Лунной верфи-6, сумеет превзойти «Ганнибал» по боевым характеристикам, в конце концов, в любой конструкции всегда находилось место для совершенствования и, бывало, модификации оборудования, вооружения и защитных систем вносились за считанные недели до схода корабля со стапелей. Но если это и произойдет - то произойдет не скоро. А сейчас «Ганнибал» оставался красой Флота и надежным гарантом безопасности Земли. По крайней мере так считали все, кому по долгу службы приходилось заботиться об этой безопасности.
«Ганнибал» совершал штатный патрульный рейд. Это означало, что он находился в полной боевой готовности и для вступления в бой ему требовались считанные минуты... вернее, даже меньше, поскольку десяток тяжелых истребителей несли свою вахту вне брони линкора, прикрывая его со всех сторон и внимательно ощупывая пространство своими сенсорами. Собственные следящие системы ударного линкора тоже не дремали.
Боевой корабль можно сравнить с гигантским живым организмом. У него есть глаза и уши - активные и пассивные сенсоры, есть длинные руки - вооруженные до зубов истребители и беззащитные, но зато напичканные сложнейшим оборудованием исследовательские модули, есть толстая шкура - сочетание брони и силовых полей, способное отразить любую угрозу. И, конечно, есть сердце - реактор. Реактор, обеспечивающий работу всех систем, спрятан так глубоко, как только возможно - и у линкора нет более неуязвимого, более защищенного места. В бою он может потерять бортовое вооружение, противник может уничтожить все истребители... но если будет поврежден реактор - линкору конец.
У самого сердца корабля, под многометровыми слоями брони, палуб и межпалубных переборок, находился резервный центр управления реактором. Здесь всегда дежурил офицер - и люди редко попадали в крошечную камеру, где находилось кресло и небольшой пульт, на который непрерывно поступали данные о состоянии реактора. Внимание человека от длительного вынужденного безделья притупляется, если же человек позволит себе найти во время дежурства иное занятие, он и вовсе может не успеть вовремя отреагировать на опасную ситуацию. Поэтому, как правило, вахту здесь несли киборги. Чисто теоретически коммуникации, связывающие реактор с мостиком и боевой рубкой, могли быть разрушены. А этот пост, отделенный от реакторного отсека лишь бронированной переборкой, нельзя было лишить связи с сердцем корабля, не разрушив при этом и сам реактор.
- Реакторный, доложите обстановку. - На экране связи с мостиком появилось лицо старшего помощника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77