И потом, какой я врач... ладно, когда-то я училась...
Кир насмешливо хихикнул.
- «Когда-то я...» Тебя послушаешь, возникает ощущение, что тебе не двадцать пять, а все пятьдесят. Знания так просто не уходят, если они, конечно, вообще были.
- Были, можешь мне поверить, но пять лет - большой срок. И потом, я же не практиковала. А теория тем и плоха, что требует постоянной поддержки практикой. Но, если честно, я не имею даже предположений, Тело не повреждено, если не считать разбитого затылка - но это он об угол рассадил кожу, да и не такая уж серьезная рана, я видала и похуже. Может, мозг поврежден?
- Ты меня спрашиваешь? - усмехнулся Кир. Странно было видеть на его форме, почти точно повторяющей боевые костюмы десантников, эмблему «ИнфАГа-ла». Среди журналистов нечасто можно было встретить седых великанов с лицом, словно вытесанным из камня каменным же топором, при взгляде на которых сразу становилось ясно, что взрастила их суровая армейская школа. Пользуясь тем, что в последний десяток-другой лет отношение общества к армии было не просто лояльным, а откровенно дружелюбным, Кир пользовался своей внешностью направо и налево, даже взял в привычку носить и на работе, и вне ее легкий десантный бронекостюм, Сам он в армии не служил и дня, но великолепные природные, чуть-чуть, может быть, дополненные тренировками и усилиями визажистов данные создавали ему тот имидж, который позволял ему пользоваться огромной популярностью - в основном среди женской части аудитории. При этом ему хватало ума нигде и никогда не заявлять о своем «героическом прошлом». Коллеги над ним, бывало, посмеивались, но в целом относились к седовласому богатырю неплохо - а в их среде одно это уже дорогого стоило.
- Да нет, это так, мысли вслух.
Она щелкнула переключателем передатчика. - Мэрилин, что там у вас?
- Все то же, - с готовностью ответил женский голос. Кир, ленясь включать свой приемник, чуть повернул голову, чтобы лучше слышать. - Разгром и еще раз разгром. Стас говорит, что тут была стрельба из бластера.
- Ух ты... Он может определить, из чего стреляли?
- Обижаешь, начальник, - ворвался в разговор низкий мужской бас. - Чего уж проще, легкое стрелковое оружие класса «игла» или, может быть, «оса».
- Рон! Рон, ты меня слышишь?
- Конечно, слышу, Кейт, я все слышу. - Новый голос мог бы показаться старческим, надтреснутым... по крайней мере тому, кто не знал говорившего лично.
- Проверь в компе, на «Сигме» были бластеры полицейского образца?
- И без компьютера могу ответить - нет, не было. Согласно пункту два-три-семь...
- Значит, это...
- Погоди, дай сказать. Так вот, на станции бластеров не было, но, если ты помнишь, Корпорация направила сюда своих безопасников, а им, хотя это и не совсем согласуется с пунктом... ладно, в общем, им присвоен довольно высокий статус, разрешающий ношение лучевого оружия.
- Ты хочешь сказать, стреляли они?
_ Я? - В голосе Рона послышалось непомерное удивление. - Я ничего не хочу сказать. Это вы видите все своими глазами, а я в лучшем случае только изображение с ваших камер, да и то если Стас ее держит ровно. А ваша, кстати, уже минут десять показывает стену. Стена хорошая, но неинтересная. Из чего мне потом видеоряд монтировать, спрашивается?
- Не брюзжи, Рон. У нас есть еще ампулы с виталином?
- Для тебя, киска, найдется все. Как там ваш найденыш, жив?
- Жив, но ему сейчас не до разговоров. И, боюсь, долго будет не до них. - Она повернулась к спутнику, все так же неподвижно, подобно увенчанной снежной шапкой скале, сидевшему в кресле, постанывавшем под его тяжестью. - Кир, давай неси ампулу.
Кейт Феллон, проводив взглядом исчезающего за дверью Кира, снова посмотрела на неподвижно лежащего мужчину в униформе Службы безопасности Корпорации. Да уж, это сенсация из сенсаций - впервые на уничтоженной станции обнаружен живой человек. Остается только тщательно продумать, как извлечь из этого события максимальную пользу. Конечно, его придется доставить в стационарный госпиталь... но дорога займет пять дней, и если она за это время не приведет его в сознание хотя бы минут на десять, то по возвращении своими руками торжественно отправит в утилизатор свой медицинский диплом. Десять минут... только десять минут на то, чтобы втолковать этому парню, что именно «ИнфАГал» в общем и лично она, Кейт, в частности вытащили его из этого дерьма, и им (опять-таки подразумевалось, что лично ей) он обязан и целостностью собственной шкуры... и как минимум эксклюзивным интервью.
Перспективы впереди стояли исключительно радужные. Даже если парень умрет... что ж, жизнь - жестокая штука. Но и в этом случае они будут на коне. «Мы сделали все что могли, - промелькнули у нее в голове слова, которые, возможно, надо будет сказать перед камерой. - Увы, в этом случае требовалось нечто большее, чем вмешательство людей. Требовалось благоволение провидения...» Кейт поморщилась.
- Не вздумай умирать, ты слышишь? - чуть слышно, чтобы не уловили микрофоны камеры, прошептала она, обращаясь к неподвижному телу. - Это будет... будет свинством с твоей стороны, понял? Я тебя вытащу отсюда... только не умирай.
Денис открыл глаза. Над головой совсем близко маячил потолок - интересно, что можно сказать, глядя на потолок в каюте какой-то летающей посудины? В том, что это именно посудина, и именно летающая, он был совершенно уверен. Слышался тихий рокот двигателя, ощущалась еле заметная вибрация. На больших пассажирских лайнерах гула двигателей не слышно - как же, все во благо пассажиров. Чтобы их, не дай боже, ничего не обеспокоило. Особенно если вдруг движок подхватит астму и начнет задыхаться. На боевых крейсерах или линкорах Федерации гул, конечно, был слышен, даже более того - там он был раздражающе навязчивым. Но это явно не военный корабль. Слишком... ухоженный. Значит, небольшая посудина... яхта, легкий корвет.
Тело разламывалось от боли, но сейчас она была по крайней мере относительно терпимой - ровно настолько, чтобы не терять сознания. Денис что-то помнил из происшедшего, совсем немного - и даже это немногое было подернуто какой-то пеленой, скрывающей детали и не позволяющей выхватить из воспоминаний ничего конкретного. Кажется, он помнит лицо... женское лицо. Кажется - красивое. Его о чем-то спрашивали... а о чем?
Он боялся пошевелиться - боялся, что очередной приступ острой боли снова скрутит измученное тело дугой, заставит биться в конвульсиях. Да, это он помнил. Не по своим ощущениям, а с чужих слов. Этой самой женщины... она говорила, что ему порядком досталось. И еще - что ему повезло. Когда же она это говорила? Жаров попытался вспомнить - видения ускользали, стараясь перемешаться друг с другом, сбить с толку... но он упрямо распутывал этот клубок неясных образов. Постепенно Жаров сделал вывод, что в сознание он приходит уже не первый раз. Кажется, из беспамятства он выныривал и раньше, и эта женщина - ее лицо было неузнаваемо, наверное, он толком даже не,сумел разглядеть ее - говорила с ним о чем-то, кажется даже, о чем-то просила.
Нет, не вспомнить.
Он осторожно скосил глаза, пытаясь оглядеть каюту, в которой находился, и при этом случайно не пошевелиться.
Помещение было маленьким и... явственно пахло медициной. Нет, воздух был чист и имел тот очаровательный (для бывалых астронавтов) привкус, который не могут забить никакие освежители, дезодоранты и отдушки. Привкус замкнутой железной коробки. Со временем все, кому это было нужно, привыкали к особой атмосфере космических транспортных средств. А кто не мог привыкнуть - те возвращались на Землю навсегда. Так что никаких лекарственных запахов не было... и все же любой на месте Жарова мог бы с уверенностью сказать, что находится в медбло-ке. И каюта (или бокс изолятора, если уже прибегать к устоявшейся терминологии) была крошечной - значит, и сам корабль относительно невелик.
Видимо, какие-то приборы отслеживали состояние пациента, поскольку дверь с тихим шуршанием плавно отъехала в сторону, скрываясь в пазах стены, и в бокс вошла высокая брюнетка. Отличная фигурка, короткие волосы, пребывающие, на первый взгляд, в беспорядке. Но уже через мгновение становилось ясно, что каждая прядь лежит именно так, как того нужно хозяйке.
Ее лицо показалось Денису знакомым, очень знакомым - и дело было явно не в туманных воспоминаниях. Он видел ее и раньше.
- Кейт... Феллон...
- О, я вижу, вы меня узнали. - Ее голос был само очарование, мягкий, обволакивающий, ласковый. - Значит, вам уже лучше.
- Где... я?..
- Все разговоры потом, - улыбнулась она той очаровательной улыбкой, что снискала ей тысячи и тысячи поклонников всех возрастов, каждый вечер с замиранием сердца ожидающих ее появления на экранах. - Сейчас следует заняться вашим самочувствием.
- Вы еще и врач. - Он улыбнулся, запоздало понимая, что вместо улыбки получится страшная болезненная гримаса.
- Сейчас да, - рассмеялась она. - Что вы ощущаете?
- Боль... во всем теле... что со мной?
- Если бы я знала, - вздохнула она со столь натуральным сочувствием, что его вполне можно было бы счесть искренним. - Могу только сказать, что тело ваше совершенно цело. Ни царапины. Вернее, ссадин и гематом более чем достаточно, но они все вторичны, следствие... вы упали, сильно. Потом бились в конвульсиях. Как мне кажется, по крайней мере раз вы приходили в себя еще до того, как мы вас обнаружили.
- Мы?..
- «ИнфАГал», конечно. Мы прибыли на «Сигму»... если судить по бортжурналу вашей капсулы, то спустя пять часов после вашей посадки.
Денис усмехнулся. В этот раз усмешка вышла именно такой, как надо, - горькой и капельку злой. Журналисты вновь оказались в нужное время и в нужном месте. Такое впечатление, что они знали... о чем?
- Что со станцией?
Она помолчала, по точеному лицу пробежала тень. Целая цепочка эмоций - боль, сострадание, сочувствие, возмущение... Все очень к месту, но всего этого, пожалуй, слишком много. Денису все время казалось, что Кейт неискренна. Может быть, в другое время и в другом месте, под лучами софитов и под прицелами камер, он бы и не заметил тонких нюансов, но сейчас они прямо-таки бросались в глаза. Где-то в глубине души стал зарождаться гнев, смешиваясь с болью и оттого приобретая особо взрывоопасную форму.
- В живых не осталось никого.
- Понятно...
- Денис... мне же можно называть вас по имени? - Дожидаться ответа она не стала. - Давайте пока не будем об этом. Сначала надо позаботиться о здоровье телесном, потом займемся душевным, хорошо?
Она воткнула ампулу с прозрачной жидкостью в инъекционный пистолет и прижала его к бедру Дениса. Легкий щелчок, чуть заметная на общем фоне боль от удара впрыснутой прямо под кожу струи лекарства, горячая волна, начавшая движения от места инъекции вверх и вниз по ноге.
- Что за лекарство? - спросил он более для порядка.
- Виталии А-три. Двенадцать единиц. Сейчас вы уснете... а когда проснетесь, мы поговорим, хорошо?
Денис хотел ответить, что с журналистами ему говорить в общем-то не о чем. Потом ему пришла в голову мысль, что, как бы он лично ни относился к этим писакам, они все-таки вытащили его, может быть, почти с того света и сейчас пичкают немыслимо дорогими лекарствами... и такой ответ будет не слишком-то вежливым. И он даже хотел сказать, что...
Но ничего сказать он уже не мог. Язык вдруг превратился в здоровенное тяжелое бревно, которое и двумя руками не своротишь, а уж самостоятельно двигаться он и вовсе не желал. Тело заволокла приятная тяжесть, даже боль куда-то ушла - не исчезла, а скорее спряталась, на время... Последнее, что он разглядел сквозь стремительно затягивающий глаза туман, было лицо Кейт, ее глаза, смотревшие на него уже без всякого сострадания, с холодным, расчетливым интересом.
Когда Жаров снова пришел в себя, тело повиновалось ему куда лучше. Боль, не убитая, но уже побежденная, тихонько притаилась в теле, давая о себе знать лишь противным нытьем да редкими всплесками, уже не затуманивающими сознание.
Он осторожно сел на кровати, затем не менее осторожно встал. Организм слушался немного неохотно - подсознательно он все время ожидал жестокого спазма. Медленно поднялся... и тут же залился краской, обнаружив, что полностью обнажен. Будь на месте Кейт настоящий врач - он несколько не сомневался, что ее присвоение себе медицин-сюих полномочий не более чем шутка, - Денис нисколько бы не постеснялся наготы, но сейчас осознание того, что эта красивая женщина, возможно, раздевала, обмывала его безжизненное тело... Мысль не была слишком приятной.
Его одежда была заботливо сложена возле койки. Стараясь не делать резких движений, Жаров оделся, даже пристегнул кобуру к бедру, хотя, казалось бы, оружие здесь ему было абсолютно не нужно. Но бластер, по крайней мере для многих, оставался признаком определенного общественно-гв;статуса, и поэтому следовало соблюсти эту формальность.
Ладонь на мгновение прижалась к сенсорной панели двери. Массивная створка должна была бы тут же уйти в стену - но этого не произошло, только зеленый индикатор на мгновение сменился красным и прозвучала короткая трель сигнала, сообщавшего о неавторизированном доступе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Кир насмешливо хихикнул.
- «Когда-то я...» Тебя послушаешь, возникает ощущение, что тебе не двадцать пять, а все пятьдесят. Знания так просто не уходят, если они, конечно, вообще были.
- Были, можешь мне поверить, но пять лет - большой срок. И потом, я же не практиковала. А теория тем и плоха, что требует постоянной поддержки практикой. Но, если честно, я не имею даже предположений, Тело не повреждено, если не считать разбитого затылка - но это он об угол рассадил кожу, да и не такая уж серьезная рана, я видала и похуже. Может, мозг поврежден?
- Ты меня спрашиваешь? - усмехнулся Кир. Странно было видеть на его форме, почти точно повторяющей боевые костюмы десантников, эмблему «ИнфАГа-ла». Среди журналистов нечасто можно было встретить седых великанов с лицом, словно вытесанным из камня каменным же топором, при взгляде на которых сразу становилось ясно, что взрастила их суровая армейская школа. Пользуясь тем, что в последний десяток-другой лет отношение общества к армии было не просто лояльным, а откровенно дружелюбным, Кир пользовался своей внешностью направо и налево, даже взял в привычку носить и на работе, и вне ее легкий десантный бронекостюм, Сам он в армии не служил и дня, но великолепные природные, чуть-чуть, может быть, дополненные тренировками и усилиями визажистов данные создавали ему тот имидж, который позволял ему пользоваться огромной популярностью - в основном среди женской части аудитории. При этом ему хватало ума нигде и никогда не заявлять о своем «героическом прошлом». Коллеги над ним, бывало, посмеивались, но в целом относились к седовласому богатырю неплохо - а в их среде одно это уже дорогого стоило.
- Да нет, это так, мысли вслух.
Она щелкнула переключателем передатчика. - Мэрилин, что там у вас?
- Все то же, - с готовностью ответил женский голос. Кир, ленясь включать свой приемник, чуть повернул голову, чтобы лучше слышать. - Разгром и еще раз разгром. Стас говорит, что тут была стрельба из бластера.
- Ух ты... Он может определить, из чего стреляли?
- Обижаешь, начальник, - ворвался в разговор низкий мужской бас. - Чего уж проще, легкое стрелковое оружие класса «игла» или, может быть, «оса».
- Рон! Рон, ты меня слышишь?
- Конечно, слышу, Кейт, я все слышу. - Новый голос мог бы показаться старческим, надтреснутым... по крайней мере тому, кто не знал говорившего лично.
- Проверь в компе, на «Сигме» были бластеры полицейского образца?
- И без компьютера могу ответить - нет, не было. Согласно пункту два-три-семь...
- Значит, это...
- Погоди, дай сказать. Так вот, на станции бластеров не было, но, если ты помнишь, Корпорация направила сюда своих безопасников, а им, хотя это и не совсем согласуется с пунктом... ладно, в общем, им присвоен довольно высокий статус, разрешающий ношение лучевого оружия.
- Ты хочешь сказать, стреляли они?
_ Я? - В голосе Рона послышалось непомерное удивление. - Я ничего не хочу сказать. Это вы видите все своими глазами, а я в лучшем случае только изображение с ваших камер, да и то если Стас ее держит ровно. А ваша, кстати, уже минут десять показывает стену. Стена хорошая, но неинтересная. Из чего мне потом видеоряд монтировать, спрашивается?
- Не брюзжи, Рон. У нас есть еще ампулы с виталином?
- Для тебя, киска, найдется все. Как там ваш найденыш, жив?
- Жив, но ему сейчас не до разговоров. И, боюсь, долго будет не до них. - Она повернулась к спутнику, все так же неподвижно, подобно увенчанной снежной шапкой скале, сидевшему в кресле, постанывавшем под его тяжестью. - Кир, давай неси ампулу.
Кейт Феллон, проводив взглядом исчезающего за дверью Кира, снова посмотрела на неподвижно лежащего мужчину в униформе Службы безопасности Корпорации. Да уж, это сенсация из сенсаций - впервые на уничтоженной станции обнаружен живой человек. Остается только тщательно продумать, как извлечь из этого события максимальную пользу. Конечно, его придется доставить в стационарный госпиталь... но дорога займет пять дней, и если она за это время не приведет его в сознание хотя бы минут на десять, то по возвращении своими руками торжественно отправит в утилизатор свой медицинский диплом. Десять минут... только десять минут на то, чтобы втолковать этому парню, что именно «ИнфАГал» в общем и лично она, Кейт, в частности вытащили его из этого дерьма, и им (опять-таки подразумевалось, что лично ей) он обязан и целостностью собственной шкуры... и как минимум эксклюзивным интервью.
Перспективы впереди стояли исключительно радужные. Даже если парень умрет... что ж, жизнь - жестокая штука. Но и в этом случае они будут на коне. «Мы сделали все что могли, - промелькнули у нее в голове слова, которые, возможно, надо будет сказать перед камерой. - Увы, в этом случае требовалось нечто большее, чем вмешательство людей. Требовалось благоволение провидения...» Кейт поморщилась.
- Не вздумай умирать, ты слышишь? - чуть слышно, чтобы не уловили микрофоны камеры, прошептала она, обращаясь к неподвижному телу. - Это будет... будет свинством с твоей стороны, понял? Я тебя вытащу отсюда... только не умирай.
Денис открыл глаза. Над головой совсем близко маячил потолок - интересно, что можно сказать, глядя на потолок в каюте какой-то летающей посудины? В том, что это именно посудина, и именно летающая, он был совершенно уверен. Слышался тихий рокот двигателя, ощущалась еле заметная вибрация. На больших пассажирских лайнерах гула двигателей не слышно - как же, все во благо пассажиров. Чтобы их, не дай боже, ничего не обеспокоило. Особенно если вдруг движок подхватит астму и начнет задыхаться. На боевых крейсерах или линкорах Федерации гул, конечно, был слышен, даже более того - там он был раздражающе навязчивым. Но это явно не военный корабль. Слишком... ухоженный. Значит, небольшая посудина... яхта, легкий корвет.
Тело разламывалось от боли, но сейчас она была по крайней мере относительно терпимой - ровно настолько, чтобы не терять сознания. Денис что-то помнил из происшедшего, совсем немного - и даже это немногое было подернуто какой-то пеленой, скрывающей детали и не позволяющей выхватить из воспоминаний ничего конкретного. Кажется, он помнит лицо... женское лицо. Кажется - красивое. Его о чем-то спрашивали... а о чем?
Он боялся пошевелиться - боялся, что очередной приступ острой боли снова скрутит измученное тело дугой, заставит биться в конвульсиях. Да, это он помнил. Не по своим ощущениям, а с чужих слов. Этой самой женщины... она говорила, что ему порядком досталось. И еще - что ему повезло. Когда же она это говорила? Жаров попытался вспомнить - видения ускользали, стараясь перемешаться друг с другом, сбить с толку... но он упрямо распутывал этот клубок неясных образов. Постепенно Жаров сделал вывод, что в сознание он приходит уже не первый раз. Кажется, из беспамятства он выныривал и раньше, и эта женщина - ее лицо было неузнаваемо, наверное, он толком даже не,сумел разглядеть ее - говорила с ним о чем-то, кажется даже, о чем-то просила.
Нет, не вспомнить.
Он осторожно скосил глаза, пытаясь оглядеть каюту, в которой находился, и при этом случайно не пошевелиться.
Помещение было маленьким и... явственно пахло медициной. Нет, воздух был чист и имел тот очаровательный (для бывалых астронавтов) привкус, который не могут забить никакие освежители, дезодоранты и отдушки. Привкус замкнутой железной коробки. Со временем все, кому это было нужно, привыкали к особой атмосфере космических транспортных средств. А кто не мог привыкнуть - те возвращались на Землю навсегда. Так что никаких лекарственных запахов не было... и все же любой на месте Жарова мог бы с уверенностью сказать, что находится в медбло-ке. И каюта (или бокс изолятора, если уже прибегать к устоявшейся терминологии) была крошечной - значит, и сам корабль относительно невелик.
Видимо, какие-то приборы отслеживали состояние пациента, поскольку дверь с тихим шуршанием плавно отъехала в сторону, скрываясь в пазах стены, и в бокс вошла высокая брюнетка. Отличная фигурка, короткие волосы, пребывающие, на первый взгляд, в беспорядке. Но уже через мгновение становилось ясно, что каждая прядь лежит именно так, как того нужно хозяйке.
Ее лицо показалось Денису знакомым, очень знакомым - и дело было явно не в туманных воспоминаниях. Он видел ее и раньше.
- Кейт... Феллон...
- О, я вижу, вы меня узнали. - Ее голос был само очарование, мягкий, обволакивающий, ласковый. - Значит, вам уже лучше.
- Где... я?..
- Все разговоры потом, - улыбнулась она той очаровательной улыбкой, что снискала ей тысячи и тысячи поклонников всех возрастов, каждый вечер с замиранием сердца ожидающих ее появления на экранах. - Сейчас следует заняться вашим самочувствием.
- Вы еще и врач. - Он улыбнулся, запоздало понимая, что вместо улыбки получится страшная болезненная гримаса.
- Сейчас да, - рассмеялась она. - Что вы ощущаете?
- Боль... во всем теле... что со мной?
- Если бы я знала, - вздохнула она со столь натуральным сочувствием, что его вполне можно было бы счесть искренним. - Могу только сказать, что тело ваше совершенно цело. Ни царапины. Вернее, ссадин и гематом более чем достаточно, но они все вторичны, следствие... вы упали, сильно. Потом бились в конвульсиях. Как мне кажется, по крайней мере раз вы приходили в себя еще до того, как мы вас обнаружили.
- Мы?..
- «ИнфАГал», конечно. Мы прибыли на «Сигму»... если судить по бортжурналу вашей капсулы, то спустя пять часов после вашей посадки.
Денис усмехнулся. В этот раз усмешка вышла именно такой, как надо, - горькой и капельку злой. Журналисты вновь оказались в нужное время и в нужном месте. Такое впечатление, что они знали... о чем?
- Что со станцией?
Она помолчала, по точеному лицу пробежала тень. Целая цепочка эмоций - боль, сострадание, сочувствие, возмущение... Все очень к месту, но всего этого, пожалуй, слишком много. Денису все время казалось, что Кейт неискренна. Может быть, в другое время и в другом месте, под лучами софитов и под прицелами камер, он бы и не заметил тонких нюансов, но сейчас они прямо-таки бросались в глаза. Где-то в глубине души стал зарождаться гнев, смешиваясь с болью и оттого приобретая особо взрывоопасную форму.
- В живых не осталось никого.
- Понятно...
- Денис... мне же можно называть вас по имени? - Дожидаться ответа она не стала. - Давайте пока не будем об этом. Сначала надо позаботиться о здоровье телесном, потом займемся душевным, хорошо?
Она воткнула ампулу с прозрачной жидкостью в инъекционный пистолет и прижала его к бедру Дениса. Легкий щелчок, чуть заметная на общем фоне боль от удара впрыснутой прямо под кожу струи лекарства, горячая волна, начавшая движения от места инъекции вверх и вниз по ноге.
- Что за лекарство? - спросил он более для порядка.
- Виталии А-три. Двенадцать единиц. Сейчас вы уснете... а когда проснетесь, мы поговорим, хорошо?
Денис хотел ответить, что с журналистами ему говорить в общем-то не о чем. Потом ему пришла в голову мысль, что, как бы он лично ни относился к этим писакам, они все-таки вытащили его, может быть, почти с того света и сейчас пичкают немыслимо дорогими лекарствами... и такой ответ будет не слишком-то вежливым. И он даже хотел сказать, что...
Но ничего сказать он уже не мог. Язык вдруг превратился в здоровенное тяжелое бревно, которое и двумя руками не своротишь, а уж самостоятельно двигаться он и вовсе не желал. Тело заволокла приятная тяжесть, даже боль куда-то ушла - не исчезла, а скорее спряталась, на время... Последнее, что он разглядел сквозь стремительно затягивающий глаза туман, было лицо Кейт, ее глаза, смотревшие на него уже без всякого сострадания, с холодным, расчетливым интересом.
Когда Жаров снова пришел в себя, тело повиновалось ему куда лучше. Боль, не убитая, но уже побежденная, тихонько притаилась в теле, давая о себе знать лишь противным нытьем да редкими всплесками, уже не затуманивающими сознание.
Он осторожно сел на кровати, затем не менее осторожно встал. Организм слушался немного неохотно - подсознательно он все время ожидал жестокого спазма. Медленно поднялся... и тут же залился краской, обнаружив, что полностью обнажен. Будь на месте Кейт настоящий врач - он несколько не сомневался, что ее присвоение себе медицин-сюих полномочий не более чем шутка, - Денис нисколько бы не постеснялся наготы, но сейчас осознание того, что эта красивая женщина, возможно, раздевала, обмывала его безжизненное тело... Мысль не была слишком приятной.
Его одежда была заботливо сложена возле койки. Стараясь не делать резких движений, Жаров оделся, даже пристегнул кобуру к бедру, хотя, казалось бы, оружие здесь ему было абсолютно не нужно. Но бластер, по крайней мере для многих, оставался признаком определенного общественно-гв;статуса, и поэтому следовало соблюсти эту формальность.
Ладонь на мгновение прижалась к сенсорной панели двери. Массивная створка должна была бы тут же уйти в стену - но этого не произошло, только зеленый индикатор на мгновение сменился красным и прозвучала короткая трель сигнала, сообщавшего о неавторизированном доступе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77