Энниас, Арисса и Личеас
следовали за Оттом с глазами полными страха, стараясь держаться как можно
ближе к его носилкам, чтобы оставаться в пределах защитного барьера,
возведенного императором Земоха. Когда носилки опустили на черный
ониксовый пол, Отт громко прикрикнул на жрецов в зеленых балахонах, и те
бросились вперед с выражением безумной преданности, застывшим на их лицах,
и на бегу доставали из-под одежды свое оружие.
Неожиданно до Спархока донеслись крики отчаяния и досады, раздавшиеся
позади них. Это были солдаты, вызванные Оттом, что наткнулись теперь на
преграду, возведенную чарами Сефрении.
- Выдержит? - спросил он ее.
- Думаю да, если только кто-то из этих солдат не окажется сильнее
меня.
- Ну, это вряд ли. Тогда остаются только эти жрецы. - Он посмотрел на
своих друзей. - Что ж, - сказал он им, - давайте встанем вокруг Сефрении и
расчистим себе дорогу.
Жрецы Азеша были без доспехов, а то, как они держали оружие, ясно
говорило о том, что они в этом мало чего смыслят. По большей части они
были стириками, и внезапное появление враждебно настроенных рыцарей Храма
в святая святых их веры испугало жрецов и повергло в смятение. И Спархоку
пришли на ум слова Сефрении, которая говорила ему однажды, что стирики
слишком медленно соображают, когда чем-то неожиданно встревожены или
удивлены. Все неожиданное ставит их в тупик. Внезапно, когда он и его
друзья только начали подниматься по ступенчатой террасе, Спархок
почувствовал легкое покалывание в спине, возможно, несколько жрецов все же
очухались и вместе пытались творить заклинание. Рыцарь издал эленийский
боевой клич и ему вторили его друзья ревом, жаждущим крови и насилия.
Покалывание исчезло.
- Побольше шума! - крикнул он своим спутникам. - Тогда они теряются и
не могут использовать магию.
Рыцари Храма стремительно продвигались вперед по черным террасам,
издавая воинственные кличи и размахивая своим оружием. Жрецы в ужасе
отшатнулись, и тут-то к ним подоспели рыцари Храма.
Берит следовал прямо за Спархоком, с горящими воодушевлением глазами
и с Локамбером наготове.
- Побереги свои силы, Спархок, - угрюмо проговорил он, стараясь
придать своему голосу побольше мужественности. И тут же он вышел вперед,
загородив собой озадаченного Спархока, и шагнул прямо на жрецов,
размахивая Локамбером, как косой.
Спархок дернулся было вернуть Берита, Сефрения удержала рыцаря,
положив свою руку ему на запястье.
- Не надо, Спархок, - сказала она. - Для него это важно, а опасность
ему особенно не угрожает.
Отт добрался до переливающегося в свете костров алтаря,
установленного перед идолом, и с открытым от ужаса ртом наблюдал за
кипевшей резней. Затем он выпрямился и проревел:
- Ну что же ты, Спархок! Мой Бог уже заждался тебя!
- Так ли уж это, Отт? - откликнулся Спархок. - Азешу нужен Беллиом, и
вряд ли он хочет, чтобы я преподнес ему этот драгоценный камушек, ибо ему
самому не ведомо, что я собираюсь сотворить с этим самоцветом.
- Прекрасно, Спархок, - прошептала Сефрения. - Используй свое
преимущество. Азеш ощутит неуверенность Отта, и тогда неуверенность и
сомнения одолеют и его.
По всему Храму эхом разносились шум ударов, крики и стоны жрецов,
попавших под тяжелую руку рыцарей. И так они прокладывали себе путь через
плотно сомкнутые ряды укутанных в зеленое людей, пока не достигли подножия
первой под алтарем террасы.
Несмотря ни на что, Спархок в душе ликовал. Он не надеялся
продвинуться так далеко, и его неожиданная удача придала ему сил и
наполнила чувством непобедимости.
- Ну, Отт, - сказал он, грозно посматривая поверх террас на
обрюзгшего императора. - Пробуди же наконец Азеша. И мы посмотрим, могут
ли Старшие Боги, также как и люди, познать, что такое смерть.
Отт с минуту в ужасе взирал на Спархока, затем кое-как сполз с
носилок и съежился на полу, ноги совсем отказывались служить бедняге.
- На колени! - визгливо крикнул он Энниасу. - На колени и моли нашего
Бога о спасении. - Очевидно, узнав о том, что его солдаты не могут
проникнуть в Храм, Отт был охвачен еще большим страхом.
- Келтэн, - позвал Спархок своего друга. - Для начала покончите с
этими жрецами, а потом убедитесь, что солдаты не прорвутся и не нападут на
нас сзади.
- В этом нет необходимости, Спархок, - сказала ему Сефрения.
- Знаю, но там они будут в большей безопасности. - Он глубоко
вздохнул. - Ну, пора! - Он стащил с рук латные рукавицы, сунул клинок под
мышку и снял стальной мешочек со своего пояса. Он отогнул проволоку,
которой тот был закручен, и вытряхнул Беллиом себе в руку. Цветок-гемма
казался очень горячим, и сияние, полыхавшее подобно зарнице в летней ночи,
охватило его лепестки.
- Голубая Роза! - резко проговорил Спархок. - Ты должна будешь
исполнить то, что я прикажу!
Отт, полустоящий на коленях, полусидящий на корточках, бормоча,
возносил молитву своему Богу - но из-за охватившего его ужаса и страха
молитва была неразборчива. Энниас, Личеас и Арисса, также
коленопреклоненные, неотрывно смотрели на уродливое лицо идола, угрожающе
возвышавшегося над ними. И глаза их все больше полнились страхом и
безысходностью по мере того, как они постигали истинную суть извращенного
Божества, которому они поклонялись.
- Приди же, Азеш! - умолял Отт. - Пробудись! Услышь молитву слуг
твоих!
До этого закрытые, глубоко посаженные, глаза идола, начали медленно
приоткрываться, и из-под тяжелых его каменных век блеснул зеленый огонь.
Спархок почувствовал, как волна за волной черной злобы исходит на него от
этих гибельных глаз. И он стоял, оглушенный, повергнутый в полуобморочное
состояние присутствием зловещего Бога, так долго мучившего и
преследовавшего рыцаря.
Идол двигался! Казалось, он весь пошел волнами, и руки его, похожие
на щупальца, алчно подрагивая, потянулись к сверкающему самоцвету, к
единственному, что могло даровать ему спасение и свободу.
- Нет! - сказал, точно проскрежетал, Спархок. И занес меч над
Беллиомом. - Я уничтожу его! - пригрозил он, - ...и тебя вместе с ним!
Казалось, идол испытал ужас и в глазах его появилось удивление.
- И зачем ты привела этого невежественного дикаря в мое присутствие,
Сефрения? - Голос был пустым и раздавался эхом по Храму и в голове
Спархока. Рыцарь знал, что Азеш мог бы уничтожить его в одно короткое
мгновение, меж двумя ударами сердца, но почему-то медлил и не спешил
обрушить свою мощь на человека, дерзко угрожавшего мечом Сапфирной Розе.
- Я всего лишь покорно следую своей судьбе, Азеш, - спокойно
проговорила Сефрения. - Я была рождена для того, чтобы привести сюда
Спархока и он смог бы лицом к лицу столкнуться с тобой.
- А что за судьба у этого Спархока? Знаешь ли ты, что предначертано
ему? - в голосе Азеша послышалось отчаяние.
Идол в напряжении замер, но уже через мгновение он повелевал, и
приказ его, грубый и не терпящий возражений, направлен был не на Спархока.
Сефрения задышала с трудом и вся она поникла как цветок, загубленный
первым дыханием зимы. Спархок мог даже чувствовать, как угасает она.
Сефрения покачнулась и ее охватила дрожь, когда Азеш силой своей мысли
лишил волшебницу защиты.
Спархок сильнее сжал рукоять меча и выше поднял его. Если с Сефренией
сто-то случится, они пропали, и рыцарь не ведал, может ли он теперь еще
медлить с последним роковым ударом. Он вызвал в своем воображении образ
лица Эланы и еще крепче сжал в руке оружие.
Звук этот был неслышен никому другому. Он знал это. Это звучало
только у него в голове; только он мог слышать этот звук. Это было
настойчивое звучание пастушьей свирели, в котором чувствовались нотки
раздражения.
- Афраэль! - с неожиданным облегчением позвал Спархок.
Маленький порхающий светлячок замаячил перед его лицом.
- Ну, наконец-то, - услышал он гневный голосок Флейты. - И что ты так
долго тянул, Спархок? Ты что, не знаешь, что должен позвать меня?
- Нет, я этого не знал. Помоги Сефрении.
Не было ни прикосновения, ни движения, ни звука, но Сефрения
выпрямилась и слегка провела пальцами по уставшим векам. Глаза идола
зажглись недобрым огнем, и он взглядом отыскал светлячка.
- Дочь моя, - послышался голос Азеша. - Ты связала свою судьбу с
этими смертными?
- Я не дочь тебе, Азеш, - твердо произнесла Флейта. - Я сама вызвала
себя к жизни, как и мои братья и сестры, когда ты и твоя родня из-за
какой-то детской ссоры рвали на клочки все вокруг себя. Ты можешь считать
меня своей дочерью только лишь потому, что я появилась по твоей вине. Если
бы ты и твои родственники сошли с пути ужасов и разрушений, в моем
появлении не было бы необходимости.
- Я завладею Беллиомом! - Пустой голос был подобен грому и
землетрясению, разрывающему недра земли.
- Нет, не завладеешь! - решительно противоречил голос Флейты. - Чтобы
Беллиом не попал в лапы твои и твоих сородичей, я и появилась на свет
вместе с моими братьями и сестрами. Беллиом не отсюда, и он не может
принадлежать ни тебе, ни мне, ни Троллям-Богам, ни каким-либо Богам этого
мира.
- Я получу его! - голос Азеша перерос в пронзительный крик.
- Нет. Прежде Анакха уничтожит его, и ты погибнешь вместе с Голубой
Розой.
Идол, казалось, вздрогнул.
- Как ты смеешь! - выдохнул он. - Как ты только осмеливаешься
произнести столь ужасные слова? Смерть одного из нас положит начало
погибели всех наших родственников.
- Пусть будет так, как должно случиться, - равнодушно проговорила
Афраэль. Но тут же ее тоненький голос стал жестче. - Направь свою ярость и
гнев на меня, Азеш, а не на моих детей, ибо именно я использовала силу
колец, чтобы лишить тебя мужской силы и навсегда заключить тебя в этом
отвратительном грязном болване.
- Это была ты? - ошеломленно проговорил Азеш.
- Да, я. И, лишившись мужской силы, ты потерял свое былое могущество,
и по тому не можешь сам освободить себя. И ты не получишь Беллиом,
бессильное Божество, и навсегда останешься в заключении. Целую вечность
предстоит тебе провести в этом идоле, лишенному мужества, и продлиться это
до тех пор, пока самая далекая звезда не прогорит дотла. - Она помолчала,
а потом заговорила тоном, равным по действию тому, как если бы кто-то
медленно поворачивал ножом в теле другого. - А ведь эта нелепая и глупая
затея, чтобы все Боги Стирикума объединились и отобрали Беллиом у
Троллей-Богов, - была твоей, так что ты сам дал мне возможность лишить
тебя мужественности и заточить в этом болване. Так что тебе некого
упрекать, кроме как самого себя, в том, что произошло. А теперь Анакха
принес Беллиом и кольца - и даже Троллей-Богов, спрятанных внутри
самоцвета - дабы здесь противостоять тебе. Я взываю к тебе. Подчинись
Сапфирной Розе - или погибни.
Храм огласился воем нечеловеческого отчаяния, но мраморный истукан не
шелохнулся.
Однако Отт, исполненный страхом во взоре, уже бормотал какое-то
заклинание. Он выпустил его вперед перед собой, и отвратительное изваяние
осветилось слабым, неровным, колеблющимся светом, изменяя свой цвет от
мраморно-белого до зеленого, голубого и кроваво-красного, и под куполом
раздалось бормотание нечеловеческих голосов. Сефрения произнесла пару слов
по-стирикски, голос ее был спокойным. Она взмахнула рукой, и статуя вновь
застыла, обретя свою прежнюю мертвенную бледность мрамора.
Отт взвыл и забормотал новое заклинание, но в ярости своей и отчаянии
он постоянно сбивался со стирикского на свой родной эленийский.
- Выслушай меня, Спархок, - мягко произнесла Флейта.
- Но Отт...
- Да пусть он себе забавляется. Моя сестра справится с ним. А ты будь
внимателен. Скоро наступит время действовать тебе. Я скажу тебе, когда. И
ты взберешься по ступеням к идолу, по-прежнему не выпуская из своих рук
Сапфирную Розу. Если Азеш или Отт или кто-нибудь еще попытаются помешать
тебе, уничтожь Беллиом. Если все пройдет хорошо и ты доберешься до идола,
прикоснись Беллиомом к тому обожженному и похожему на огромный рубец
месту.
- Это уничтожит Азеша?
- Конечно, нет. Этот белокаменный истукан - всего лишь оболочка.
Настоящий идол находится внутри него. Беллиом разобьет вдребезги большого
идола, и ты увидишь самого Азеша. Настоящий идол достаточно маленький и
сделан из засохшей грязи. Как только он предстанет перед тобой, опусти
свой меч и возьми Беллиом в обе руки. Затем произнеси слова в точности те,
которые я сейчас произнесу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
следовали за Оттом с глазами полными страха, стараясь держаться как можно
ближе к его носилкам, чтобы оставаться в пределах защитного барьера,
возведенного императором Земоха. Когда носилки опустили на черный
ониксовый пол, Отт громко прикрикнул на жрецов в зеленых балахонах, и те
бросились вперед с выражением безумной преданности, застывшим на их лицах,
и на бегу доставали из-под одежды свое оружие.
Неожиданно до Спархока донеслись крики отчаяния и досады, раздавшиеся
позади них. Это были солдаты, вызванные Оттом, что наткнулись теперь на
преграду, возведенную чарами Сефрении.
- Выдержит? - спросил он ее.
- Думаю да, если только кто-то из этих солдат не окажется сильнее
меня.
- Ну, это вряд ли. Тогда остаются только эти жрецы. - Он посмотрел на
своих друзей. - Что ж, - сказал он им, - давайте встанем вокруг Сефрении и
расчистим себе дорогу.
Жрецы Азеша были без доспехов, а то, как они держали оружие, ясно
говорило о том, что они в этом мало чего смыслят. По большей части они
были стириками, и внезапное появление враждебно настроенных рыцарей Храма
в святая святых их веры испугало жрецов и повергло в смятение. И Спархоку
пришли на ум слова Сефрении, которая говорила ему однажды, что стирики
слишком медленно соображают, когда чем-то неожиданно встревожены или
удивлены. Все неожиданное ставит их в тупик. Внезапно, когда он и его
друзья только начали подниматься по ступенчатой террасе, Спархок
почувствовал легкое покалывание в спине, возможно, несколько жрецов все же
очухались и вместе пытались творить заклинание. Рыцарь издал эленийский
боевой клич и ему вторили его друзья ревом, жаждущим крови и насилия.
Покалывание исчезло.
- Побольше шума! - крикнул он своим спутникам. - Тогда они теряются и
не могут использовать магию.
Рыцари Храма стремительно продвигались вперед по черным террасам,
издавая воинственные кличи и размахивая своим оружием. Жрецы в ужасе
отшатнулись, и тут-то к ним подоспели рыцари Храма.
Берит следовал прямо за Спархоком, с горящими воодушевлением глазами
и с Локамбером наготове.
- Побереги свои силы, Спархок, - угрюмо проговорил он, стараясь
придать своему голосу побольше мужественности. И тут же он вышел вперед,
загородив собой озадаченного Спархока, и шагнул прямо на жрецов,
размахивая Локамбером, как косой.
Спархок дернулся было вернуть Берита, Сефрения удержала рыцаря,
положив свою руку ему на запястье.
- Не надо, Спархок, - сказала она. - Для него это важно, а опасность
ему особенно не угрожает.
Отт добрался до переливающегося в свете костров алтаря,
установленного перед идолом, и с открытым от ужаса ртом наблюдал за
кипевшей резней. Затем он выпрямился и проревел:
- Ну что же ты, Спархок! Мой Бог уже заждался тебя!
- Так ли уж это, Отт? - откликнулся Спархок. - Азешу нужен Беллиом, и
вряд ли он хочет, чтобы я преподнес ему этот драгоценный камушек, ибо ему
самому не ведомо, что я собираюсь сотворить с этим самоцветом.
- Прекрасно, Спархок, - прошептала Сефрения. - Используй свое
преимущество. Азеш ощутит неуверенность Отта, и тогда неуверенность и
сомнения одолеют и его.
По всему Храму эхом разносились шум ударов, крики и стоны жрецов,
попавших под тяжелую руку рыцарей. И так они прокладывали себе путь через
плотно сомкнутые ряды укутанных в зеленое людей, пока не достигли подножия
первой под алтарем террасы.
Несмотря ни на что, Спархок в душе ликовал. Он не надеялся
продвинуться так далеко, и его неожиданная удача придала ему сил и
наполнила чувством непобедимости.
- Ну, Отт, - сказал он, грозно посматривая поверх террас на
обрюзгшего императора. - Пробуди же наконец Азеша. И мы посмотрим, могут
ли Старшие Боги, также как и люди, познать, что такое смерть.
Отт с минуту в ужасе взирал на Спархока, затем кое-как сполз с
носилок и съежился на полу, ноги совсем отказывались служить бедняге.
- На колени! - визгливо крикнул он Энниасу. - На колени и моли нашего
Бога о спасении. - Очевидно, узнав о том, что его солдаты не могут
проникнуть в Храм, Отт был охвачен еще большим страхом.
- Келтэн, - позвал Спархок своего друга. - Для начала покончите с
этими жрецами, а потом убедитесь, что солдаты не прорвутся и не нападут на
нас сзади.
- В этом нет необходимости, Спархок, - сказала ему Сефрения.
- Знаю, но там они будут в большей безопасности. - Он глубоко
вздохнул. - Ну, пора! - Он стащил с рук латные рукавицы, сунул клинок под
мышку и снял стальной мешочек со своего пояса. Он отогнул проволоку,
которой тот был закручен, и вытряхнул Беллиом себе в руку. Цветок-гемма
казался очень горячим, и сияние, полыхавшее подобно зарнице в летней ночи,
охватило его лепестки.
- Голубая Роза! - резко проговорил Спархок. - Ты должна будешь
исполнить то, что я прикажу!
Отт, полустоящий на коленях, полусидящий на корточках, бормоча,
возносил молитву своему Богу - но из-за охватившего его ужаса и страха
молитва была неразборчива. Энниас, Личеас и Арисса, также
коленопреклоненные, неотрывно смотрели на уродливое лицо идола, угрожающе
возвышавшегося над ними. И глаза их все больше полнились страхом и
безысходностью по мере того, как они постигали истинную суть извращенного
Божества, которому они поклонялись.
- Приди же, Азеш! - умолял Отт. - Пробудись! Услышь молитву слуг
твоих!
До этого закрытые, глубоко посаженные, глаза идола, начали медленно
приоткрываться, и из-под тяжелых его каменных век блеснул зеленый огонь.
Спархок почувствовал, как волна за волной черной злобы исходит на него от
этих гибельных глаз. И он стоял, оглушенный, повергнутый в полуобморочное
состояние присутствием зловещего Бога, так долго мучившего и
преследовавшего рыцаря.
Идол двигался! Казалось, он весь пошел волнами, и руки его, похожие
на щупальца, алчно подрагивая, потянулись к сверкающему самоцвету, к
единственному, что могло даровать ему спасение и свободу.
- Нет! - сказал, точно проскрежетал, Спархок. И занес меч над
Беллиомом. - Я уничтожу его! - пригрозил он, - ...и тебя вместе с ним!
Казалось, идол испытал ужас и в глазах его появилось удивление.
- И зачем ты привела этого невежественного дикаря в мое присутствие,
Сефрения? - Голос был пустым и раздавался эхом по Храму и в голове
Спархока. Рыцарь знал, что Азеш мог бы уничтожить его в одно короткое
мгновение, меж двумя ударами сердца, но почему-то медлил и не спешил
обрушить свою мощь на человека, дерзко угрожавшего мечом Сапфирной Розе.
- Я всего лишь покорно следую своей судьбе, Азеш, - спокойно
проговорила Сефрения. - Я была рождена для того, чтобы привести сюда
Спархока и он смог бы лицом к лицу столкнуться с тобой.
- А что за судьба у этого Спархока? Знаешь ли ты, что предначертано
ему? - в голосе Азеша послышалось отчаяние.
Идол в напряжении замер, но уже через мгновение он повелевал, и
приказ его, грубый и не терпящий возражений, направлен был не на Спархока.
Сефрения задышала с трудом и вся она поникла как цветок, загубленный
первым дыханием зимы. Спархок мог даже чувствовать, как угасает она.
Сефрения покачнулась и ее охватила дрожь, когда Азеш силой своей мысли
лишил волшебницу защиты.
Спархок сильнее сжал рукоять меча и выше поднял его. Если с Сефренией
сто-то случится, они пропали, и рыцарь не ведал, может ли он теперь еще
медлить с последним роковым ударом. Он вызвал в своем воображении образ
лица Эланы и еще крепче сжал в руке оружие.
Звук этот был неслышен никому другому. Он знал это. Это звучало
только у него в голове; только он мог слышать этот звук. Это было
настойчивое звучание пастушьей свирели, в котором чувствовались нотки
раздражения.
- Афраэль! - с неожиданным облегчением позвал Спархок.
Маленький порхающий светлячок замаячил перед его лицом.
- Ну, наконец-то, - услышал он гневный голосок Флейты. - И что ты так
долго тянул, Спархок? Ты что, не знаешь, что должен позвать меня?
- Нет, я этого не знал. Помоги Сефрении.
Не было ни прикосновения, ни движения, ни звука, но Сефрения
выпрямилась и слегка провела пальцами по уставшим векам. Глаза идола
зажглись недобрым огнем, и он взглядом отыскал светлячка.
- Дочь моя, - послышался голос Азеша. - Ты связала свою судьбу с
этими смертными?
- Я не дочь тебе, Азеш, - твердо произнесла Флейта. - Я сама вызвала
себя к жизни, как и мои братья и сестры, когда ты и твоя родня из-за
какой-то детской ссоры рвали на клочки все вокруг себя. Ты можешь считать
меня своей дочерью только лишь потому, что я появилась по твоей вине. Если
бы ты и твои родственники сошли с пути ужасов и разрушений, в моем
появлении не было бы необходимости.
- Я завладею Беллиомом! - Пустой голос был подобен грому и
землетрясению, разрывающему недра земли.
- Нет, не завладеешь! - решительно противоречил голос Флейты. - Чтобы
Беллиом не попал в лапы твои и твоих сородичей, я и появилась на свет
вместе с моими братьями и сестрами. Беллиом не отсюда, и он не может
принадлежать ни тебе, ни мне, ни Троллям-Богам, ни каким-либо Богам этого
мира.
- Я получу его! - голос Азеша перерос в пронзительный крик.
- Нет. Прежде Анакха уничтожит его, и ты погибнешь вместе с Голубой
Розой.
Идол, казалось, вздрогнул.
- Как ты смеешь! - выдохнул он. - Как ты только осмеливаешься
произнести столь ужасные слова? Смерть одного из нас положит начало
погибели всех наших родственников.
- Пусть будет так, как должно случиться, - равнодушно проговорила
Афраэль. Но тут же ее тоненький голос стал жестче. - Направь свою ярость и
гнев на меня, Азеш, а не на моих детей, ибо именно я использовала силу
колец, чтобы лишить тебя мужской силы и навсегда заключить тебя в этом
отвратительном грязном болване.
- Это была ты? - ошеломленно проговорил Азеш.
- Да, я. И, лишившись мужской силы, ты потерял свое былое могущество,
и по тому не можешь сам освободить себя. И ты не получишь Беллиом,
бессильное Божество, и навсегда останешься в заключении. Целую вечность
предстоит тебе провести в этом идоле, лишенному мужества, и продлиться это
до тех пор, пока самая далекая звезда не прогорит дотла. - Она помолчала,
а потом заговорила тоном, равным по действию тому, как если бы кто-то
медленно поворачивал ножом в теле другого. - А ведь эта нелепая и глупая
затея, чтобы все Боги Стирикума объединились и отобрали Беллиом у
Троллей-Богов, - была твоей, так что ты сам дал мне возможность лишить
тебя мужественности и заточить в этом болване. Так что тебе некого
упрекать, кроме как самого себя, в том, что произошло. А теперь Анакха
принес Беллиом и кольца - и даже Троллей-Богов, спрятанных внутри
самоцвета - дабы здесь противостоять тебе. Я взываю к тебе. Подчинись
Сапфирной Розе - или погибни.
Храм огласился воем нечеловеческого отчаяния, но мраморный истукан не
шелохнулся.
Однако Отт, исполненный страхом во взоре, уже бормотал какое-то
заклинание. Он выпустил его вперед перед собой, и отвратительное изваяние
осветилось слабым, неровным, колеблющимся светом, изменяя свой цвет от
мраморно-белого до зеленого, голубого и кроваво-красного, и под куполом
раздалось бормотание нечеловеческих голосов. Сефрения произнесла пару слов
по-стирикски, голос ее был спокойным. Она взмахнула рукой, и статуя вновь
застыла, обретя свою прежнюю мертвенную бледность мрамора.
Отт взвыл и забормотал новое заклинание, но в ярости своей и отчаянии
он постоянно сбивался со стирикского на свой родной эленийский.
- Выслушай меня, Спархок, - мягко произнесла Флейта.
- Но Отт...
- Да пусть он себе забавляется. Моя сестра справится с ним. А ты будь
внимателен. Скоро наступит время действовать тебе. Я скажу тебе, когда. И
ты взберешься по ступеням к идолу, по-прежнему не выпуская из своих рук
Сапфирную Розу. Если Азеш или Отт или кто-нибудь еще попытаются помешать
тебе, уничтожь Беллиом. Если все пройдет хорошо и ты доберешься до идола,
прикоснись Беллиомом к тому обожженному и похожему на огромный рубец
месту.
- Это уничтожит Азеша?
- Конечно, нет. Этот белокаменный истукан - всего лишь оболочка.
Настоящий идол находится внутри него. Беллиом разобьет вдребезги большого
идола, и ты увидишь самого Азеша. Настоящий идол достаточно маленький и
сделан из засохшей грязи. Как только он предстанет перед тобой, опусти
свой меч и возьми Беллиом в обе руки. Затем произнеси слова в точности те,
которые я сейчас произнесу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85