- Вы, кажется, хотите назвать меня лжецом, милейший? - обычно
добродушное лицо Эмбана окаменело.
- Что вы, ваша светлость, как я могу?! Все же позвольте мне
посоветоваться об этом с моим начальством.
- Нет, не позволяю. Освободите дорогу!
Лицо капитана покрылось каплями пота.
- Благодарю вас, ваша светлость, за то, что вы милостиво поправили
меня в моем заблуждении относительно... - пробормотал он. - Я по темноте
своей не знал, что лорды магистры также возведены в духовный сан. Все
патриархи, вне всякого сомнения, могут беспрепятственно проследовать в
Базилику. Но остальным, боюсь, придется подождать снаружи.
- Капитан, - сказал Комьер, - все патриархи, вне всякого сомнения,
могут иметь при себе необходимых им людей, свиту.
- Конечно, милорд... простите, ваша светлость.
- Эти рыцари - наша свита, секретари, советники и все прочее. И если
вам что-то непонятно и вы попытаетесь воспрепятствовать проходу наших
людей, то, боюсь, минут через пять все патриархи выбегут из Базилики,
чтобы полюбоваться на события, происходящие во дворе.
- Я не могу пропустить их, ваша светлость, - упорствовал капитан.
- Улэф! - рявкнул Комьер.
- Позвольте мне, ваша светлость, - вызвался Бевьер, уже державший
наготове Локамбер. - Мы ранее уже встречались с этим капитаном. Может
быть, на этот раз я все-таки урезоню его, - молодой сириникиец выехал
вперед. - Хотя наши отношения, к сожалению, никогда не были сердечными,
капитан, - начал он, - я прошу вас не подвергать душу вашу опасности,
выказывая неповиновение нашей святой матери-Церкви. Может быть, эта мысль
все-таки заставит вас образумиться и освободить дорогу, как это
приказывает вам церковь устами своих патриархов?
- Я не могу пропустить вас, сэр рыцарь.
Бевьер с искренней скорбью вздохнул. Локамбер со свистом рассек
воздух, и обезглавленное тело рухнуло на мостовую.
Подначальные убитому солдаты в ужасе закричали, призывая на помощь
своих товарищей со всей площади. Многие потянулись за оружием.
- Да, похоже, кровопролития все же не избежать, - сказал Тиниен,
кладя руку на эфес.
- Друзья мои! - обратился к солдатам Бевьер мягким, но настойчивым
тоном, - только что вы были свидетелями поистине печального происшествия.
Солдат церкви отказался выполнять волю нашей матери-церкви! Так соединим
же наши голоса в молитве Всепрощающему Господу. Помолимся о прощении этого
несчастного заблудшего! Да отпустится ему его грех! На колени! На колени
все и молитесь! - Бевьер увлекшись своей проповедью взмахнул топором,
забрызгав кровью нескольких ближайших солдат.
Сначала несколько солдат робко опустились на колени, потом к ним
присоединились другие, и еще, и еще, пока все одетые в красное люди не
оказались коленопреклоненными.
- О Боже! - воскликнул Бевьер. - Молим тебя принять душу нашего
дорогого брата, столь внезапно покинувшего нас, и отпустить грехи его,
хоть и умер он без покаяния. - Он оглянулся вокруг. - Молитесь же, друзья
мои, - повелительно воскликнул Сириник. - Молитесь не только за вашего
капитана, но и за себя, иначе коварный враг рода человеческого вложит грех
и в ваши души. Смиритесь духом и берегите вашу чистоту, иначе - вы
разделите судьбу вашего капитана! - с этими словами Бевьер двинул коня
шагом, осторожно пробираясь меж коленопреклоненных солдат, одной рукой
раздавая благословения, а другой - по-прежнему держа наготове свой боевой
топор.
- Видишь, я же говорил тебе, он - добрый малый, - сказал Улэф
Тиниену, когда все двинулись вслед за просветленно улыбающимся Бевьером.
- Я ни минуты не сомневался в этом, мой друг, - ответил Тиниен.
- Лорд Абриэль, - обратился к магистру Долмант, когда они проезжали
сквозь толпу молящихся солдат, у многих из которых даже выступили на
глазах слезы, - беседовали ли вы когда-нибудь с сэром Бевьером о сущности
нашей веры? Мне кажется, что я в его речи обнаружил некоторые расхождения
с учением святой церкви.
- Я расспрошу его более внимательно, ваша светлость. Как только
представится такая возможность.
- В спешке нет необходимости, милорд, - милостиво улыбнулся патриарх.
- Я не чувствую, чтобы его душа была в большой опасности. Однако это
ужасное оружие в его руке...
- Да, ваша светлость, - согласился Абриэль, - оно действительно
ужасает.
Весть о внезапной кончине упрямого капитана быстро разнеслась у врат
Базилики никто не попытался помешать войти туда рыцарям Храма, да и вообще
людей в красном вокруг было не видать. Тяжело вооруженные рыцари
спешились, огласив двор лязгом железа, встали колонной и последовали за
патриархами и магистрами в огромный передний неф храма. Бряцая доспехами,
все преклонили колена перед алтарем. Затем, поднявшись, они свернули в
освещенный свечами коридор и прошли к Палате Совещаний Курии.
Двери ее охраняли люди из личной гвардии Архипрелата. Это были
неподкупные люди, всю свою жизнь посвятившие служению в Базилике и
преданные ей до мозга костей. Обычно немногочисленные охранники
Архипрелата, в силу обстоятельств своей службы, были большими знатоками
церковного закона, зачастую большими, чем люди, заседающие в охраняемой
ими палате. Они незамедлительно признали высокий духовный сан магистров
Воинствующих орденов, однако чтобы убедить их пропустить остальных рыцарей
потребовалось много больше времени. Но патриарх Эмбан, тоже проявив
немалые познания в законе и предании, объяснил им, что любой служитель
церкви несомненно должен быть пропущен на заседание Курии в случае, если
он явился по приглашению любого из патриархов. Гвардейцы согласились с
этим утверждением. Рыцари же храма, несомненно, являются служителями
церкви, продолжал Эмбан. Немного еще помявшись, стражники все же
согласились и с этим утверждением и выразили свое согласие, церемонным
жестом распахнув огромные двери в Совещательную Палату. Спархок заметил на
их лицах улыбки. Конечно, они были неподкупны и во всех спорах в Курии
никогда не принимали ничьей стороны, однако же собственное мнение все же
имели.
Палата Совещаний была так же огромна, как и любой другой тронный зал,
у противоположной входу стены на возвышении стоял массивный, богато
украшенный орнаментами золотой трон, осененный пурпуровым балдахином;
остальное пространство, оставляя незаполненными проход от дверей и
обширную площадь посреди зала, занимали возвышающиеся ярусами скамьи с
высокими резными спинками. Первые четыре яруса, предназначенные для
патриархов, были задрапированы малиновыми тканями. Над ними, отделенные от
нижних толстыми пурпурными бархатными шнурами, находились скамьи попроще -
для непатриархов, допущенных на заседания Курии. На кафедре, расположенной
у подножия тронного постамента, стоял патриарх Макова из Кумби в Арсиуме и
монотонно читал какую-то напыщенную речь, полную невразумительных духовных
наставлений. Макова, худой, с рябым лицом человек, оборвал речь и
раздраженно уставился на входящих в Совещательную палату патриархов Демоса
и Укеры, сопровождаемых немалым количеством Рыцарей Храма и всеми четырьмя
магистрами Воинствующих орденов.
- Что все это значит? - оскорбленно воскликнул он.
- Ничего необычного, Макова, - добродушно отозвался Эмбан. - Просто
мы с Долмантом пригласили нескольких наших братьев-патриархов
присоединиться к нам на наших заседаниях.
- Я не вижу никаких патриархов! - в еще более повышенном тоне заявил
Маков.
- О, Макова, не будь таким утомительным. Всему миру известно, что
магистры Воинствующих орденов имеют тот же духовный сан, что и мы, а
значит, являются членами Курии.
Кумбийский патриарх бросил взгляд на нескладного и изможденного вида
монаха, сидящего за заваленным огромными пыльными фолиантами и древними
свитками столом неподалеку от кафедры.
- Может ли собрание выслушать мнение по этому поводу нашего
высокоученого брата-законоведа?
На лицах некоторых членов собрания отразился ужас - по всей
видимости, они уже знали, каков будет ответ.
Брат-законовед порылся среди бумаг на столе, раскрыл несколько
фолиантов, осторожно и не спеша развернул несколько свитков, поднялся,
прокашлялся и заговорил хрипловатым ломким голосом:
- Ваша светлость! Уважаемое собрание! Патриарх Укерский абсолютно
верно передал букву закона. Магистры Воинствующих орденов действительно
являются членами Курии и могут принимать участие во всех ее заседаниях.
Два последних столетия магистры не пользовались этим своим правом, но, тем
не менее, закон остается неизменен, и оно, несомненно, за ними
сохранилось.
- Статья закона, так долго остававшаяся в забвении, может считаться
недействительной, - фыркнул Макова.
- Боюсь, что здесь вы не правы, ваша светлость, - возразил монах. -
Нам известны подобные прецеденты. Общеизвестна история, едва не приведшая
к расколу церкви, когда патриархи Арсиума в течении восьмисот лет не
принимали участия в собраниях Курии из-за спора о подобающем облачении
священнослужителя и...
- Хорошо, хорошо, достаточно, - сердито перебил его Макова. - Но у
этих-то вооруженных до зубов убийц уж точно нет никакого права
присутствовать здесь. - Он взглядом указал на рыцарей.
- И снова вынужден я указать тебе на ошибку, брат Макова, - напыщенно
произнес Эмбан. - Рыцари Храма принадлежат к религиозным орденам, а значит
являются служителями церкви и могут присутствовать здесь в качестве
наблюдателей без права голоса, тем более, что они приглашены сюда
патриархами, - он обернулся и провозгласил: - Сэры рыцари! Позвольте
пригласить вас присутствовать на заседании Курии в качестве зрителей.
Макова быстро взглянул на ученого монаха и тот утвердительно кивнул.
- Отчего ты так кипятишься, брат Макова? - елейно произнес Эмбан,
злорадно блеснув глазами. - Неужели оттого, что доблестные защитники
святой церкви имеют такое же право находится здесь, как и эта змея Энниас,
что сидит сейчас в северной галерее, в ужасе кусая губы?
- Ты заходишь слишком далеко, Эмбан!
- Мне так не кажется, брат Макова. Не провести ли нам какое-нибудь
голосование, чтобы узнать, сколько голосов ты теперь потерял? - Эмбан
обвел палату взглядом. - Но мы, кажется, прервали заседание... Дорогие
братья патриархи и уважаемые гости, прошу вас занять места, чтобы Курия
могла продолжить переливать из пустого в порожнее.
- Из пустого в порожнее? - гневно выдохнул Макова.
- Именно так, друг мой. Пока жив Кливонис, все наши решения не стоят
и ломаного гроша.
- А этот круглый человечек может быть весьма ядовитым, - прошептал
Тиниен Улэфу.
- Однако он мне по нраву, - ухмыльнулся в ответ генидианец.
Спархок заранее точно знал, куда ему идти.
- Ты, - прошептал он Телэну, незаметно пролезшему в зал, спрятавшись
среди рыцарей, - ступай со мной.
- А куда?
- Мы с тобой отправимся позлить старого приятеля, - усмехнулся
Спархок. Он повел мальчика на самую верхнюю галерею, где за узким столом
для чтения и письма сидел еще более исхудавший первосвященник Симмурский,
окруженный толпой одетых в черное приспешников. Спархок и Телэн заняли
места на скамье позади Энниаса. Тем временем Долмант и Эмбан сопроводили
на свободные места на скамьях для патриархов закованных в тяжелую броню
магистров.
Спархок знал, что Энниас порой может сболтнуть лишнее, будучи
чем-либо раздражен или удивлен, и надеялся, что как следует разозлив его,
сможет выведать что-нибудь по поводу несостоявшегося всеобщего отравления
в доме Долманта сегодня утром.
- Возможно ли это? Первосвященник Симмурский! - притворно удивился
он. - Что вы делаете так далеко от дома, Энниас?
Энниас обернулся.
- Что ты опять замышляешь, Спархок? - прошипел он.
- Ничего, просто удивляюсь, без всякой задней мысли, - простодушно
улыбнулся рыцарь, снял перевязь и прислонил меч против спинки сиденья
Энниаса. - Вы не возражаете? Все-таки очень неудобно сидеть так, когда ты
весь увешан орудиями ратного труда, - проговорил он, садясь. - Как
поживаете, первосвященник? Я не видел вас несколько месяцев. Вы исхудали и
побледнели. Ай-ай-ай, следовало бы больше бывать на свежем воздухе.
- Замолчи, Спархок! Я слушаю оратора.
- О, конечно. Мы еще успеем с вами наговориться, рассказать друг
другу, что мы успели сделать за это время, - в реакции Энниаса не было
ничего необычного, и Спархок начал сомневаться в виновности этого
человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85