- У кого какое мнение?
- Идем дальше! - в один голос сказали Манефон, Уллик и Милон.
- Найл?
- Мне кажется, - сказал Найл, - сейчас лучше вернуться, а завтра
выйти с рассветом.
- Симеон?
- Я согласен с Найлом.
- Двое против четверых, - подытожил Доггинз. - Так что, идем дальше.
- Очень хорошо, - чуть пригнул голову Симеон. Но было заметно, что
решение его беспокоит.
Теперь первыми по тропе, ведущей на холм, шагали Доггинз и Милон.
Шипастая поросль росла густо, но деревья отстояли друг от друга, поэтому
пускать в ход мачете приходилось редко. Склон был крутой. Благо, тень от
деревьев смиряла несносную жару - где-то после часа ходьбы стало ощутимо
прохладнее. Невольно бросались в глаза перемена в характере
растительности. У подножия холма наблюдалось удивительное разнообразие;
на первый взгляд казалось, что там вообще нет ни одного одинакового.
Найл также обратил внимание, что деревья словно сознают присутствие
людей: стволы тихонько, но вполне заметно подергиваются, когда они
проходят мимо, а ветви нервно шевелятся, как на слабом ветру. Пока
взбирались, разнообразия поубавилось, а стволы стали толще, кряжистее.
Подлесок в целом смотрелся обычно, как и на других участках; контраст
создавался исполинскими стволами-колоннами, подпирающими небо.
Через пару часов после того, как вышли из низины, путники
остановились на поляне, с которой открывался вид на западные холмы. Они
находились на вершине холмистой гряды - мили две из конца в конец -
обжимающей тропу справа. Деревья здесь были тоньше, и по тропе на этом
участке, видимо, часто хаживали животные. Попив воды из ручейка, после
короткого привала отряд пустился по тропе. Более получаса на пути не
встречалось ничего, чтоб таило хотя бы намек на опасность. Временами над
головой принимались кружить здоровенные москиты или комары, но, похоже,
их отпугивал сок, которым люди натерлись.
- На ночь приткнемся здесь? - задал вопрос Уллик.
- Пожалуй, да, - кивнул Доггинз.
- Эх, сейчас бы сюда одно из тех иудиных деревьев!
- На такой высоте они не растут.
Они продвинулись еще на сотню метров, наслаждаясь ощущением ходьбы по
ровной земле.
- Хо-хо, не может быть! - вдруг обрадовано воскликнул Уллик.
- Ты о чем? - удивился Доггинз.
- Ты говорил, слишком высоко. Вон смотри! - он указал на неглубокую
лощину, умещенную на восточном склоне холма. Меж деревьев стелилась
сочно зеленая трава, вся в ярко-голубых брызгах похожих на маргаритки
цветов. Примерно в центре росло дерево, тоже с серебристой корой и
широкими листьями.
- Может, попробуем? - повернулся Уллик к Доггинзу.
Доггинзу явно не хотелось сбиваться с темпа, но два часа непрерывного
подъема тоже давали о себе знать, ноги сводило. Он пожал плечами.
- Смотри, как знаешь.
Уллик, довольно хохотнув, сбросил на землю заплечный мешок и игриво
дернул за тунику Найла:
- Оглянуться не успеете, я уже нагоню.
От того, что произошло следом, все остолбенели. Уллик бежал по поляне
к дереву, как ребенок на речку. Местность была ровной и великолепно
просматривалась на полсотни метров в любую сторону. И вдруг, с
потрясающей быстротой прянув из-под земли, Уллика всосало в себя что-то
черное. На миг показалось, что это какой-то огромный черный цветок с
зевом-раструбом, но тут из зева прорезались извивающиеся щупальца и
стали затягиваться вокруг рук и шеи отчаянно бьющегося и вопящего
Уллика.
Первым спохватился Доггинз; сорвав прилаженный сверху к мешку жнец,
он навел его на цветок. Симеон резко пригнул ствол оружия книзу:
- Ты что, погубишь парня!
От воплей Уллика мороз шел по коже. Но вот юноша смолк: черное
щупальце, обвив голову, закрыло рот.
- Господи, что это? - потрясение спросил Доггинз.
- Земляной фунгус, - Симеон спешно высвобождал из ножен мачете. -
Убить его можно, только когда перережешь корни.
Он помчался через поляну, Манефон за ним. У Уллика снаружи оставалась
только голова; туловище исчезло в черном коконе, - уходящем нижним
концом в землю. Юноша по-прежнему отчаянно бился. Манефон занес над
головой мачете и со всей силой рубанул по месту, где фунгус врастал в
землю. Плоть, судя по всему, была упруга, как резина. Манефон с
Симеоном, чередуясь, наносили частые удары, в то время как фунгус
хлопотливо пытался скрыться назад под землю. Каждый удар требовал
расчетливости: не покалечить бы Уллика. Манефон, отбросив мачете,
обхватил фунгус руками; щупальца не замедлили схватить его за шею.
Симеон взялся оттаскивать Манефона и угодил в щупальца сам. У фунгуса,
похоже, был добавочный ряд щупалец - ниже, возле самой земли - ими он
обжал Манефону ноги.
Со жнецом наперевес подскочил Милон. Он подобрался к тяжело
содрогающемуся фунгусу с другого конца, чтобы не задеть Манефона с
Симеоном, и тщательно навел жнец на землю. На ярком солнечном свету луч
был едва различим, но вот влажная земля зашипела и послала вверх облако
пара. Милон медленно повел жнецом из стороны в сторону, и борьба
внезапно прекратилась. Большой черный кокон, враз ослабев, завалился на
бок, прихватив с собой Манефона с Симеоном. Милон выволакивал Уллика на
траву; срезанный под корень фунгус стелился следом.
- Ты как, ничего? - окликнул Доггинз.
Уллик кивнул и тут, поперхнувшись, начал неудержимо блевать.
Подоспевший Найл заглянул в зев фунгуса. Черная, жирно лоснящаяся масса,
напоминающая формой огромного слизня, все еще судорожно сокращалась. От
нее разило типичным для Дельты зловонием. Нижний конец кокона, все еще
шевелящийся, оставлял на траве сгустки зеленоватой слизи, но опасности
уже не представлял.
Уллик, минут десять полежав на траве вниз лицом, нашел в себе силы
подняться. Медленным, нетвердым шагом он ступил под крону иудина дерева
и сел, откинувшись спиной на ствол, прикрыв глаза. Через пару минут
снова их открыл.
- Что-то не действует.
Найл взглянул вверх, на ветви; действительно, ни шороха.
- Наверное, температура здесь слишком низкая. Симеон покачал головой.
- Если б так, дерево бы здесь не росло. Изголодалось бы и зачахло, -
пробравшись к Уллику и опустившись рядом, он брезгливо сморщился. -
Помыться б тебе как следует, парень. - И тут же, с просветленным видом:
- Ну конечно! Станет оно на тебя набрасываться: ты же весь в этой
гадости!
- Там внизу ручей! - послышался голос Милона.
С его помощью Уллик шаткой поступью пустился по склону. Стянув с себя
одежду, он кинулся в воду, доходящую до пояса. Когда минут через пять
выбрался на берег, Милон вручил ему свежую тунику, которую хранил про
запас; она была желтая и вызывающе яркая, но все же выгодно отличалась
от прежнего одеяния, которое начинало уже отвердевать от вязкой слизи.
Когда Уллик уселся под иудино дерево во второй раз, ветви чуть
содрогнулись и начали медленно клониться.
Тогда под крону к Уллику забрались все остальные, и Найл вновь ощутил
нечто прекрасное, свежащее. Но почуяв пряный запах неизвестного газа,
Найл открыл глаза и обнаружил, что ветви уже касаются земли. Он потряс
за плечо Доггинза, сидящего возле.
- Пора выбираться, пока нас не проглотили.
Люди с неохотой выбрались из зеленого шатра. Некоторые из ветвей
сделали вялую попытку пристать к коже, но их легко отмахнули в сторону.
Дерево, очевидно, промышляло тем, что вводило добычу в полное
оцепенение, после чего та не теряла способность сопротивляться.
Усталость исчезла, но мышцы ног болели после долгого подъема.
- У тебя хватает сил идти дальше?- озабоченно спросил Найл Уллика.
- Похоже, да,- неохотно, тихим голосом отозвался тот.
- Через пару часов стемнеет, - заметил Симеон. - Пора бы уже
подыскивать место под ночлег.
Взгромоздив на спины мешки, маленький отряд тронулся дальше по
холмистой гряде. Шли, не отрывая взгляда от петляющей впереди тропы: у
каждого перед глазами стоял потрясший воображение черный фунгус. Когда
прошли еще с полмили, Симеон остановился и указал на травянистую
проплешину на склоне очередной ложбины.
- Глянь-ка, вон еще один.
Сначала они не поняли, о чем он. Затем Найл не без труда, но различил
размытое землистое пятно среди синих брызг маргариток.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Вглядись как следует.
Осторожно, бочком они подобрались ближе. Доггинз держал наготове
жнец. Содрогнувшись от ужаса, Найл понял, что за ними следят: то, что
казалось белесоватыми пятнышками, на самом деле было глазами, напряженно
сужающимися по мере того, как они приближались.
Доггинз с отвращением сплюнул.
- Порешу его.
Тонкий стеклянистый прутик призрачного пламени аккуратно чиркнул по
землянистому пятну. Раздалось едкое шипение, как при утечке газа. Все
инстинктивно отпрянули назад одновременно с тем, как фунгус, взмахнув
щупальцами, вырвался из-под земли. В нос ударил несносный смрад. Луч
жнеца, распластав тварь надвое, лишь усилил зловоние. Люди поспешили
прочь, горелая плоть существа вызывала тошноту.
- Стойте! - рявкнул вдруг Симеон. Все застыли как вкопанные. - Вы же
несетесь, не глядя под ноги! А если бы одно из этих созданий караулило
на дороге? Или жить надоело?
Он гневно сверкнул глазами на Доггинза:
- Стрелять нужно только тогда, когда уже явно нет иного выхода!
Доггинз чуть потупился, сознавая вину.
- Извиняюсь. Я просто думал, земле будет легче, если одним таким
гадом меньше будет. Симеон пожал плечами.
- Это ты так решил. И решение твое нельзя назвать правильным, если
оно лишает нас рассудка и осторожности. Впредь давайте двигаться без
суеты и внимательно следить за дорогой.
Дневной свет начинал уже таять. Когда через полчаса выбрались на
другую поляну, оказалось, что солнце уже коснулось вершин западных
холмов.
Уллик прислонился спиной к дереву.
- Нам еще долго идти? Я очень устал. Лицо у него было бледным, на лбу
испарина. Доггинз поглядел на Симеона.
- Что скажешь? Мы можем разбить лагерь прямо здесь? Симеон пристально
оглядел землю.
- Думаю, здесь безопасно.
Все с облегчением поскидывали мешки на траву. Уллик лег на спину и
закрыл глаза; минуты не прошло, как он уже спал. Пока Манефон ходил за
водой, Найл с Милоном собирали в подлеске хворост. Оба не расставались
со жнецами, но все обошлось без непредвиденных стычек. Найл набрел на
кустик земляники. Ягоды еще не совсем созрели, но вкус все равно
отменный. Через полчаса очи сидели в сгущающихся сумерках вокруг костра,
вволю насыщаясь мясом омара (Симеон предусмотрительно упаковал все, что
осталось от завтрака), козьим сыром, хрустящими сухарями с маслом и
дикой лесной земляникой. Утолили голод, и сразу стало как-то уютнее, а
высадка в Дельту опять стала восприниматься как некое захватывающее
приключение; перестала чувствоваться неотступная немая угроза. Если
соблюдать разумную осторожность, то бояться им, разумеется, нечего. Тем
не менее, поглядывая время от времени на разметавшегося в сонном забытьи
Уллика, Найл испытывал, беспокойство. Лицо у спящего было необычайно
бледным, и дыхание угадывалось с трудом. Когда Милон, разбудив, позвал
Уллика ужинать, тот открыл глаза, улыбнулся и покачал головой. После
этого Найл украдкой стал замечать, что и Симеон временами поглядывает на
лицо спящего, и в душу вкралось нехорошее предчувствие.
Когда сумерки остыли в ночь, Милон подбросил в костер побольше
хвороста; вскоре поляна осветилась зыбким трепещущим светом языков огня.
Найл зевнул и стал подумывать, как бы под благовидным предлогом нырнуть
под одеяло.
Внезапно, фыркнув в воздухе, что-то стремглав вылетело из темноты и,
стукнув Найла по затылку, отлетело в костер. Все повскакали на ноги. Это
был яркий мотылек с почти метровым размахом крыльев. Подпалившись, он
упал в костер и стал иступленно там биться, взметая остатками крыльев
снопы искр и пепла. Манефон, схватив попавший под руку сук, прибил
мотылька к земле, затем прикончил одним ударом. Но рассиживаться вблизи
огня уже не рисковали: из темноты выпорхнуло еще двое мотыльков, и -
прямиком в костер. Сил у насекомых хватало, чтобы расшвырять тлеющие
кусочки дерева по всей поляне. Судя по доносящемуся из темени хлопанью,
насекомых в воздухе прибавилось. Впрочем, костер теперь превратился в
груду дотлевающих углей и горячего пепла, так что света для мотыльков
было уже недостаточно. Поэтому путешественники лежали в темноте, все еще
хранящей запах дыма и жженой материи (отдельные угольки попали на
одеяла), и неспешно вели разговор о планах на завтра, и о том, как жуки
и пауки воспримут их исчезновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Идем дальше! - в один голос сказали Манефон, Уллик и Милон.
- Найл?
- Мне кажется, - сказал Найл, - сейчас лучше вернуться, а завтра
выйти с рассветом.
- Симеон?
- Я согласен с Найлом.
- Двое против четверых, - подытожил Доггинз. - Так что, идем дальше.
- Очень хорошо, - чуть пригнул голову Симеон. Но было заметно, что
решение его беспокоит.
Теперь первыми по тропе, ведущей на холм, шагали Доггинз и Милон.
Шипастая поросль росла густо, но деревья отстояли друг от друга, поэтому
пускать в ход мачете приходилось редко. Склон был крутой. Благо, тень от
деревьев смиряла несносную жару - где-то после часа ходьбы стало ощутимо
прохладнее. Невольно бросались в глаза перемена в характере
растительности. У подножия холма наблюдалось удивительное разнообразие;
на первый взгляд казалось, что там вообще нет ни одного одинакового.
Найл также обратил внимание, что деревья словно сознают присутствие
людей: стволы тихонько, но вполне заметно подергиваются, когда они
проходят мимо, а ветви нервно шевелятся, как на слабом ветру. Пока
взбирались, разнообразия поубавилось, а стволы стали толще, кряжистее.
Подлесок в целом смотрелся обычно, как и на других участках; контраст
создавался исполинскими стволами-колоннами, подпирающими небо.
Через пару часов после того, как вышли из низины, путники
остановились на поляне, с которой открывался вид на западные холмы. Они
находились на вершине холмистой гряды - мили две из конца в конец -
обжимающей тропу справа. Деревья здесь были тоньше, и по тропе на этом
участке, видимо, часто хаживали животные. Попив воды из ручейка, после
короткого привала отряд пустился по тропе. Более получаса на пути не
встречалось ничего, чтоб таило хотя бы намек на опасность. Временами над
головой принимались кружить здоровенные москиты или комары, но, похоже,
их отпугивал сок, которым люди натерлись.
- На ночь приткнемся здесь? - задал вопрос Уллик.
- Пожалуй, да, - кивнул Доггинз.
- Эх, сейчас бы сюда одно из тех иудиных деревьев!
- На такой высоте они не растут.
Они продвинулись еще на сотню метров, наслаждаясь ощущением ходьбы по
ровной земле.
- Хо-хо, не может быть! - вдруг обрадовано воскликнул Уллик.
- Ты о чем? - удивился Доггинз.
- Ты говорил, слишком высоко. Вон смотри! - он указал на неглубокую
лощину, умещенную на восточном склоне холма. Меж деревьев стелилась
сочно зеленая трава, вся в ярко-голубых брызгах похожих на маргаритки
цветов. Примерно в центре росло дерево, тоже с серебристой корой и
широкими листьями.
- Может, попробуем? - повернулся Уллик к Доггинзу.
Доггинзу явно не хотелось сбиваться с темпа, но два часа непрерывного
подъема тоже давали о себе знать, ноги сводило. Он пожал плечами.
- Смотри, как знаешь.
Уллик, довольно хохотнув, сбросил на землю заплечный мешок и игриво
дернул за тунику Найла:
- Оглянуться не успеете, я уже нагоню.
От того, что произошло следом, все остолбенели. Уллик бежал по поляне
к дереву, как ребенок на речку. Местность была ровной и великолепно
просматривалась на полсотни метров в любую сторону. И вдруг, с
потрясающей быстротой прянув из-под земли, Уллика всосало в себя что-то
черное. На миг показалось, что это какой-то огромный черный цветок с
зевом-раструбом, но тут из зева прорезались извивающиеся щупальца и
стали затягиваться вокруг рук и шеи отчаянно бьющегося и вопящего
Уллика.
Первым спохватился Доггинз; сорвав прилаженный сверху к мешку жнец,
он навел его на цветок. Симеон резко пригнул ствол оружия книзу:
- Ты что, погубишь парня!
От воплей Уллика мороз шел по коже. Но вот юноша смолк: черное
щупальце, обвив голову, закрыло рот.
- Господи, что это? - потрясение спросил Доггинз.
- Земляной фунгус, - Симеон спешно высвобождал из ножен мачете. -
Убить его можно, только когда перережешь корни.
Он помчался через поляну, Манефон за ним. У Уллика снаружи оставалась
только голова; туловище исчезло в черном коконе, - уходящем нижним
концом в землю. Юноша по-прежнему отчаянно бился. Манефон занес над
головой мачете и со всей силой рубанул по месту, где фунгус врастал в
землю. Плоть, судя по всему, была упруга, как резина. Манефон с
Симеоном, чередуясь, наносили частые удары, в то время как фунгус
хлопотливо пытался скрыться назад под землю. Каждый удар требовал
расчетливости: не покалечить бы Уллика. Манефон, отбросив мачете,
обхватил фунгус руками; щупальца не замедлили схватить его за шею.
Симеон взялся оттаскивать Манефона и угодил в щупальца сам. У фунгуса,
похоже, был добавочный ряд щупалец - ниже, возле самой земли - ими он
обжал Манефону ноги.
Со жнецом наперевес подскочил Милон. Он подобрался к тяжело
содрогающемуся фунгусу с другого конца, чтобы не задеть Манефона с
Симеоном, и тщательно навел жнец на землю. На ярком солнечном свету луч
был едва различим, но вот влажная земля зашипела и послала вверх облако
пара. Милон медленно повел жнецом из стороны в сторону, и борьба
внезапно прекратилась. Большой черный кокон, враз ослабев, завалился на
бок, прихватив с собой Манефона с Симеоном. Милон выволакивал Уллика на
траву; срезанный под корень фунгус стелился следом.
- Ты как, ничего? - окликнул Доггинз.
Уллик кивнул и тут, поперхнувшись, начал неудержимо блевать.
Подоспевший Найл заглянул в зев фунгуса. Черная, жирно лоснящаяся масса,
напоминающая формой огромного слизня, все еще судорожно сокращалась. От
нее разило типичным для Дельты зловонием. Нижний конец кокона, все еще
шевелящийся, оставлял на траве сгустки зеленоватой слизи, но опасности
уже не представлял.
Уллик, минут десять полежав на траве вниз лицом, нашел в себе силы
подняться. Медленным, нетвердым шагом он ступил под крону иудина дерева
и сел, откинувшись спиной на ствол, прикрыв глаза. Через пару минут
снова их открыл.
- Что-то не действует.
Найл взглянул вверх, на ветви; действительно, ни шороха.
- Наверное, температура здесь слишком низкая. Симеон покачал головой.
- Если б так, дерево бы здесь не росло. Изголодалось бы и зачахло, -
пробравшись к Уллику и опустившись рядом, он брезгливо сморщился. -
Помыться б тебе как следует, парень. - И тут же, с просветленным видом:
- Ну конечно! Станет оно на тебя набрасываться: ты же весь в этой
гадости!
- Там внизу ручей! - послышался голос Милона.
С его помощью Уллик шаткой поступью пустился по склону. Стянув с себя
одежду, он кинулся в воду, доходящую до пояса. Когда минут через пять
выбрался на берег, Милон вручил ему свежую тунику, которую хранил про
запас; она была желтая и вызывающе яркая, но все же выгодно отличалась
от прежнего одеяния, которое начинало уже отвердевать от вязкой слизи.
Когда Уллик уселся под иудино дерево во второй раз, ветви чуть
содрогнулись и начали медленно клониться.
Тогда под крону к Уллику забрались все остальные, и Найл вновь ощутил
нечто прекрасное, свежащее. Но почуяв пряный запах неизвестного газа,
Найл открыл глаза и обнаружил, что ветви уже касаются земли. Он потряс
за плечо Доггинза, сидящего возле.
- Пора выбираться, пока нас не проглотили.
Люди с неохотой выбрались из зеленого шатра. Некоторые из ветвей
сделали вялую попытку пристать к коже, но их легко отмахнули в сторону.
Дерево, очевидно, промышляло тем, что вводило добычу в полное
оцепенение, после чего та не теряла способность сопротивляться.
Усталость исчезла, но мышцы ног болели после долгого подъема.
- У тебя хватает сил идти дальше?- озабоченно спросил Найл Уллика.
- Похоже, да,- неохотно, тихим голосом отозвался тот.
- Через пару часов стемнеет, - заметил Симеон. - Пора бы уже
подыскивать место под ночлег.
Взгромоздив на спины мешки, маленький отряд тронулся дальше по
холмистой гряде. Шли, не отрывая взгляда от петляющей впереди тропы: у
каждого перед глазами стоял потрясший воображение черный фунгус. Когда
прошли еще с полмили, Симеон остановился и указал на травянистую
проплешину на склоне очередной ложбины.
- Глянь-ка, вон еще один.
Сначала они не поняли, о чем он. Затем Найл не без труда, но различил
размытое землистое пятно среди синих брызг маргариток.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Вглядись как следует.
Осторожно, бочком они подобрались ближе. Доггинз держал наготове
жнец. Содрогнувшись от ужаса, Найл понял, что за ними следят: то, что
казалось белесоватыми пятнышками, на самом деле было глазами, напряженно
сужающимися по мере того, как они приближались.
Доггинз с отвращением сплюнул.
- Порешу его.
Тонкий стеклянистый прутик призрачного пламени аккуратно чиркнул по
землянистому пятну. Раздалось едкое шипение, как при утечке газа. Все
инстинктивно отпрянули назад одновременно с тем, как фунгус, взмахнув
щупальцами, вырвался из-под земли. В нос ударил несносный смрад. Луч
жнеца, распластав тварь надвое, лишь усилил зловоние. Люди поспешили
прочь, горелая плоть существа вызывала тошноту.
- Стойте! - рявкнул вдруг Симеон. Все застыли как вкопанные. - Вы же
несетесь, не глядя под ноги! А если бы одно из этих созданий караулило
на дороге? Или жить надоело?
Он гневно сверкнул глазами на Доггинза:
- Стрелять нужно только тогда, когда уже явно нет иного выхода!
Доггинз чуть потупился, сознавая вину.
- Извиняюсь. Я просто думал, земле будет легче, если одним таким
гадом меньше будет. Симеон пожал плечами.
- Это ты так решил. И решение твое нельзя назвать правильным, если
оно лишает нас рассудка и осторожности. Впредь давайте двигаться без
суеты и внимательно следить за дорогой.
Дневной свет начинал уже таять. Когда через полчаса выбрались на
другую поляну, оказалось, что солнце уже коснулось вершин западных
холмов.
Уллик прислонился спиной к дереву.
- Нам еще долго идти? Я очень устал. Лицо у него было бледным, на лбу
испарина. Доггинз поглядел на Симеона.
- Что скажешь? Мы можем разбить лагерь прямо здесь? Симеон пристально
оглядел землю.
- Думаю, здесь безопасно.
Все с облегчением поскидывали мешки на траву. Уллик лег на спину и
закрыл глаза; минуты не прошло, как он уже спал. Пока Манефон ходил за
водой, Найл с Милоном собирали в подлеске хворост. Оба не расставались
со жнецами, но все обошлось без непредвиденных стычек. Найл набрел на
кустик земляники. Ягоды еще не совсем созрели, но вкус все равно
отменный. Через полчаса очи сидели в сгущающихся сумерках вокруг костра,
вволю насыщаясь мясом омара (Симеон предусмотрительно упаковал все, что
осталось от завтрака), козьим сыром, хрустящими сухарями с маслом и
дикой лесной земляникой. Утолили голод, и сразу стало как-то уютнее, а
высадка в Дельту опять стала восприниматься как некое захватывающее
приключение; перестала чувствоваться неотступная немая угроза. Если
соблюдать разумную осторожность, то бояться им, разумеется, нечего. Тем
не менее, поглядывая время от времени на разметавшегося в сонном забытьи
Уллика, Найл испытывал, беспокойство. Лицо у спящего было необычайно
бледным, и дыхание угадывалось с трудом. Когда Милон, разбудив, позвал
Уллика ужинать, тот открыл глаза, улыбнулся и покачал головой. После
этого Найл украдкой стал замечать, что и Симеон временами поглядывает на
лицо спящего, и в душу вкралось нехорошее предчувствие.
Когда сумерки остыли в ночь, Милон подбросил в костер побольше
хвороста; вскоре поляна осветилась зыбким трепещущим светом языков огня.
Найл зевнул и стал подумывать, как бы под благовидным предлогом нырнуть
под одеяло.
Внезапно, фыркнув в воздухе, что-то стремглав вылетело из темноты и,
стукнув Найла по затылку, отлетело в костер. Все повскакали на ноги. Это
был яркий мотылек с почти метровым размахом крыльев. Подпалившись, он
упал в костер и стал иступленно там биться, взметая остатками крыльев
снопы искр и пепла. Манефон, схватив попавший под руку сук, прибил
мотылька к земле, затем прикончил одним ударом. Но рассиживаться вблизи
огня уже не рисковали: из темноты выпорхнуло еще двое мотыльков, и -
прямиком в костер. Сил у насекомых хватало, чтобы расшвырять тлеющие
кусочки дерева по всей поляне. Судя по доносящемуся из темени хлопанью,
насекомых в воздухе прибавилось. Впрочем, костер теперь превратился в
груду дотлевающих углей и горячего пепла, так что света для мотыльков
было уже недостаточно. Поэтому путешественники лежали в темноте, все еще
хранящей запах дыма и жженой материи (отдельные угольки попали на
одеяла), и неспешно вели разговор о планах на завтра, и о том, как жуки
и пауки воспримут их исчезновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33