Найл рассудил, что это, вероятно, орел. Можно было видеть, что
когти у нее судорожно скрючены в агонии, а клюв на безглазой морде
отверст, будто в пронзительном крике.
- Птицу-то зачем губить? Они же не трогают траву.
- Зато удобряют своими трупами почву. Найл неприязненно покосился на
траву.
- Вид у нее уродливей, чем у обычной.
- Куда деваться? Иначе не уцелеешь.
Вот уже и ведущий вверх склон. За отдельными, похожими на пальцы,
гранитными столбами, судя по их величине, вполне могли прятаться
животные, поэтому к ним они приближались осторожно, держа жнецы
наизготовку. Когда же достигли верхотуры, стало ясно, что
предосторожности излишни. Вниз на милю тянулся склон, за ним
сочно-зеленой стеной поднималась сельва. Дальше проглядывала ближняя из
двух рек, та - что течет с южного конца Дельты; похожая на ленту,
змеящуюся через заросли и болотистую низменность. Прямо впереди, за
ручьем, возвышался холм с напоминающим башню шишаком. Теперь, когда до
холма от силы мили три, он уже не был похож на голову, и шишак не имел
сходства с башней. С этого расстояния он напоминал скорее некий
растительный вырост или корявый пень, оставшийся от могучего дерева.
- Вид такой, будто его шваркнуло молнией, - задумчиво проронил
Доггинз.
С этой позиции открывался и вид сверху на слияние двух рек у подножья
северного склона холма. Очевидно, та из них, что скрыта по большей части
за холмом, была мощнее и полноводнее, чем та, что различалась полностью;
а уж там, сливаясь, обе объединялись в широкий и величавый поток.
Доггинз вынул носовой платок и отер лоб.
- Что-то душно, - он тяжело перевел дух. - Температура, наверное, под
сорок.
Душно было и Найлу, даром что они вдвоем стояли в тени высокого
гранитного столба-пальца. Внезапное изменение температуры удивляло: на
противоположном склоне было тоже жарко, но не так угнетающе.
Приникнувшись вдруг подозрением, он полез под тунику и повернул
медальон. Миг углубленной сосредоточенности Сменился чувством
облегчения; секунда, и жара перестала досаждать.
- У тебя медальон с собой?
- А как же, - откликнулся Доггинз.
- Поверни другой стороной.
Доггинз послушался, и с удивлением воззрился на Найла:
- Что случилось?
- Это не жара, - пояснил Найл. - Подземная сила, вот что.
- Не пойму. Как она может нагнетать жару?
- Понижая твою сопротивляемость. Она давит тебя, а ты по ошибке
думаешь, что это жара.
- Ты считаешь, она догадывается о нашем присутствии?
- Я не знаю.
Этот вопрос и тревожил Найла. Общее впечатление складывалось такое,
что сила столь же слепа и невнятна, как и ветер. Вместе с тем, временами
она могла проявлять себя осмысленно - как тогда, когда воспротивилась
издевательству над головоногами. От мысли, что она, может статься,
осознает и их присутствие, сжалось сердце.
- Сейчас бы присесть да отдохнуть, - помечтал Доггинз. - Но рисковать
нам сейчас нежелательно. Сядешь и оно из тебя душу вышибет, а мне еще
пожить охота. Так что пойдем-ка лучше без остановки.
Они отправились дальше вниз по склону. Духота не была теперь такой
несносной, и, тем не менее, что-то гнетущее нависало в воздухе, будто
само солнце превратилось в тяжко пульсирующее сердце.
- Что это там? - спросил вдруг Доггинз.
Слева из земли торчал гранитный валун, возле которого виднелась
впадина. Что-то смутно белело в ее недрах на фоне иссиня зеленой травы.
- Кости, - удивленно заметил Найл. Доггинз подошел поближе.
- Ого, вот уж воистину был монстр!
Невдалеке отчетливо виднелись ребра-стропила и заостренный, будто у
гигантской крысы, череп. За позвоночником аккуратно стелился длинный ряд
хрящей мощного хвоста - впечатление такое, будто мясо мастерски очистили
с костей.
Найл встряхнулся и моргнул, завидев в воздухе странную рябь, будто
кто прозрачную занавеску простер перед глазами, от которой застит вид.
Мгновенно насторожившись, он поднял жнец.
Доггинз поглядел в удивлении:
- Ты чего?
Когда же взглянул в ту же сторону, что и Найл, у него кровь отлила от
лица. Кости пришли в движение. Хрящи хвоста, шевельнувшись, притиснулись
к траве, ребра грузно вздыбились; затем, приподнимаясь, содрогнулся весь
скелет. Костистые челюсти, разомкнувшись, исторгли оглушительный не то
рык, не то визг.
Найл с Доггинзом выстрелили одновременно. Предохранители на жнецах
стояли на минимальной отметке, так что голубые спицы-лучи были почти
невидимы. Стоило им чиркнуть по скелету в том месте, где грудь переходит
в шею, как рев оборвался в тот же миг. Ступив по инерции пару шагов
вперед, существо опрокинулось в их сторону; оба инстинктивно отпрыгнули.
Исполин тяжело рухнул - не сухое бряцание костей, а плотный глухой удар
плоти о землю. Шея в агонии крутнулась сбоку набок, и на миг люди
ошарашено повстречались взглядом с полными тупой ненависти глазами. Оба
готовы были снова выстрелить, но было совершенно ни к чему: лучи без
малого полностью рассекли существу шею.
Ящер теперь лежал неподвижно, и стало видно, что у него есть шея.
Плоть, кстати, была прозрачна, как студень, так что можно различить сеть
вен и мощные сухожилия, разорванные выстрелами. Полупрозрачным было все
тело, и внутри грудной клетки виднелись очертания сердца - круглого, с
человечью голову.
Они осторожно обошли существо, чутко вздрогнув, когда у того
конвульсивно дернулись задние лапы. При взгляде на мертвого монстра с
трудом поддавалось разумению, как от них укрылось, что это живое
создание, а не груда белеющих костей.
Протянув руку, Найл коснулся хвоста. Шкура твердая, холодная, без
намека на волосяной покров. Со смертью студенистая плоть приняла
лиловатый оттенок, и стало видно, что это гигантская ящерица. Судя по
сильно развитым задним конечностям, прямоходящая.
- И как это мы умудрились его не заметить? - лишь покачал головой
Доггинз.
В самом деле, поди объясни. Полупрозрачную плоть можно было не
различить в мутной воде или в полумраке, но никак не при ярчайшем
полуденном свете. Кровь, хлещущая из зияющей на шее раны, была прозрачна
едва не как вода, и вместе с тем, различима вполне отчетливо. А длинные
изогнутые когти на передних лапах покрывала корка - судя по всему,
запекшаяся кровь.
Задерживаться возле мертвого ящера не было смысла, и они снова
тронулись вниз по склону. Не успели отойти и на сотню метров, как оба
вскинулись от резкого хлопанья крыльев. С неба стремглав спускалась
большая хищная птица. Найл с Доггинзом вскинули жнецы, но вскоре
опустили: птицу интересовал только мертвый ящер. Она опустилась ему на
голову и первым делом накинулась на глаза. В считанные секунды остов
обсела целая стая и пошла впиваться в плоть когтями и клювами.
- Отдает, что взял, - задумчиво отметил Найл.
- Что взял?
- Он, наверное, так и охотился. Лежит себе, сверху посмотришь - кости
и кости. Гриф увидит и снижается посмотреть, есть ли еще на костях мясо.
А тут - хлоп! И одним грифом на свете меньше.
- Но как ему это удается?
- Может статься, каким-то образом воздействует на мозг. Внушает,
чтобы его не заметили. Если пауку по силам завлекать в свою паутину
муху, то почему ящеру не по силам внушить птице не замечать его?
Приблизившись теперь к лесу, они заметили, что богатство цветовых
оттенков создается обилием цветов. С расстояния все это походило на
цветник в городе жуков - нарядный, радующий глаз: цветы желтые, лиловые,
красные, оранжевые, да еще и зелень всевозможных оттенков. Впечатление,
когда подошли ближе, оказалось обманчиво; просто хаотичное
хитросплетение, но все равно похоже на сад, хотя и запущенный.
Подбирались с оглядкой, оружие наизготовку, но, как выяснилось,
перестраховались. Ближайший куст покрывали крупные желтые цветы с
раструбами, от которых исходил аромат, отдаленно напоминающий запах роз.
Из одного такого раструба выбралась мохнатая пчела величиной с кулак и с
жужжанием понеслась в лес; ей, видно, любая опасность была нипочем. Едва
подошли к деревьям, как трава сменила обличие - стала щедрой, зеленой.
Когда Найл нагнулся сорвать стебелек, та далась без сопротивления.
Найл с Доггинзом оглядели землю, выискивая неброские знаки, выдающие
присутствие черного фунгуса, изучили каждое дерево, особо высматривая
легкий трепет, намекающий на то, что растение собралось поохотиться.
Признаков для беспокойства не было совершенно никаких. Местность между
деревьями просматривалась достаточно хорошо. Здесь в изобилии водились
пчелы; встречались и другие насекомые, но, похоже, угрозы ниоткуда не
исходило.
- Что-то не особо я доверяю этому запаху, - заметил Доггинз. - Вдруг
какое-то угарное зелье? Найл пожал плечами.
- Давай дождемся и посмотрим, как оно на нас подействует. Во всяком
случае, мне попить надо.
После стычки с ящером в глотке свербило от сухости. Они сели на траву
в десятке метров от ближайшего куста. Прежде чем выходить, Найл запасся
водой из ручья. Сейчас она была теплой, но жажду, по крайней мере,
утоляла. Мелькнул соблазн приложиться к фляжке с золотистым вином - там
все еще оставалось с половину - но раздумал: в эдакую жару, да еще
хмельное. Найл сжевал сухарь и яблоко; Доггинз тоже слегка перекусил.
Закончив есть, Найл подобрал под себя ноги и на время отрешился от
окружающего, создав в себе незыблемое спокойствие. В такой обстановке
это было несложно. Благоухание цветов и богатство красок придавали
поляне вид райских кущ. В эти минуты желтые трубчатые цветы создавали на
сердце удивительную легкость, их раструбы словно исторгали оды радости.
Догтинз наблюдал со стороны.
- Ну, что скажешь?
- Я думаю, здесь не кроется опасность. Может, нам надо... Ой, что
это?
Оба замерли, прислушиваясь.
- Ты что-нибудь слышал? - взволнованно спросил Дог-гинз.
- Я, похоже, слышал крик. Вдалеке...
Действительно, секунду спустя, крик послышался снова, на этот раз
довольно внятно: "На-айл!"
Кожа у Найла пошла пупырышками от недоброго предчувствия. Он узнал
голос своего брата Вайга; голос исходил, очевидно, откуда-то с той
стороны леса. Найл поднялся и сложил рупором ладони, но не успел
вдохнуть, как вскочивший Доггинз прикрыл ему рот ладонью.
- Стой! Это может быть ловушка.
- Но там мой брат!
- Неважно. Помалкивай.
- На-айл!- голос, несомненно, принадлежал Вайгу.
- Наверное, это смертоносцы прихватили его с собой, - тревожно
рассудил Доггинз.
- Но у нас с собой жнецы.
Доггинз в сердцах хватанул его за руку.
- Да пойми ты, если они держат твоего брата в заложниках, разве мы
можем пускать их в ход! Они на то и рассчитывают. - Найл беспомощно
покачал головой. - Слушай сюда. Как бы ты поступил, пригрози они
прикончить твоего брата, если не сдашься? Пошел бы на все, лишь бы
остался в живых, верно? Так вот, молчи и не откликайся.
- Но может, он там один!
- На-а-айл!- голос звал, заклинал, требовал. Не откликаться было
откровенным изуверством, но Найл болезненным усилием воли превозмог себя
и молчал.
- Как он может быть там один? - с жаром спросил Доггинз.- Ты подумай.
Он не мог знать, где ты находишься, а и знал бы, так все равно не смог
бы пробраться в Дельту один. Он обязательно должен быть с кем-то.
Щеки у Найла пылали сухим жаром, он был растерян и подавлен.
- Может, лучше вернемся?
- А смысл? Нам надо двигаться дальше.
- Да, надо, - произнес он нетвердым голосом. Сердце стало будто
свинцовое. Голос брата наполнил немой, тяжелой тоской, высосав всю
уверенность.
Они подняли мешки и устало побрели под сень деревьев. Там было
прохладнее, а воздух тяжел от аромата цветов. Окраска у некоторых была
до такой едкости броской, будто они лучились светом изнутри. Но вязкий
аромат лишь вызывал у Найла тошноту. Щеки лихорадочно рдели, а ноги
подгибались, как ватные. Ум теснили растерянность и страх. Что если у
них там еще и мать? А то, чего доброго, и ребятишки? От таких мыслей
тянуло в голос разреветься.
Он полез под тунику и перевернул медальон. В затылке скорготнула
острая боль, рука едва не дернулась развернуть медальон в прежнее
положение. Когда же он, стиснув зубы, сосредоточился, стало ясно,
насколько все же смятение и страх подтачивают силы. И тут внутри будто
сжался кулак, а решимость начала возвращаться, что уже само собой
приносило облегчение. Он неожиданно уяснил: каким бы сложным не было
положение, глупо изводить все силы на волнение и походить на жаждущего в
пустыне, что последние капли воды вытряхивает на песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
когти у нее судорожно скрючены в агонии, а клюв на безглазой морде
отверст, будто в пронзительном крике.
- Птицу-то зачем губить? Они же не трогают траву.
- Зато удобряют своими трупами почву. Найл неприязненно покосился на
траву.
- Вид у нее уродливей, чем у обычной.
- Куда деваться? Иначе не уцелеешь.
Вот уже и ведущий вверх склон. За отдельными, похожими на пальцы,
гранитными столбами, судя по их величине, вполне могли прятаться
животные, поэтому к ним они приближались осторожно, держа жнецы
наизготовку. Когда же достигли верхотуры, стало ясно, что
предосторожности излишни. Вниз на милю тянулся склон, за ним
сочно-зеленой стеной поднималась сельва. Дальше проглядывала ближняя из
двух рек, та - что течет с южного конца Дельты; похожая на ленту,
змеящуюся через заросли и болотистую низменность. Прямо впереди, за
ручьем, возвышался холм с напоминающим башню шишаком. Теперь, когда до
холма от силы мили три, он уже не был похож на голову, и шишак не имел
сходства с башней. С этого расстояния он напоминал скорее некий
растительный вырост или корявый пень, оставшийся от могучего дерева.
- Вид такой, будто его шваркнуло молнией, - задумчиво проронил
Доггинз.
С этой позиции открывался и вид сверху на слияние двух рек у подножья
северного склона холма. Очевидно, та из них, что скрыта по большей части
за холмом, была мощнее и полноводнее, чем та, что различалась полностью;
а уж там, сливаясь, обе объединялись в широкий и величавый поток.
Доггинз вынул носовой платок и отер лоб.
- Что-то душно, - он тяжело перевел дух. - Температура, наверное, под
сорок.
Душно было и Найлу, даром что они вдвоем стояли в тени высокого
гранитного столба-пальца. Внезапное изменение температуры удивляло: на
противоположном склоне было тоже жарко, но не так угнетающе.
Приникнувшись вдруг подозрением, он полез под тунику и повернул
медальон. Миг углубленной сосредоточенности Сменился чувством
облегчения; секунда, и жара перестала досаждать.
- У тебя медальон с собой?
- А как же, - откликнулся Доггинз.
- Поверни другой стороной.
Доггинз послушался, и с удивлением воззрился на Найла:
- Что случилось?
- Это не жара, - пояснил Найл. - Подземная сила, вот что.
- Не пойму. Как она может нагнетать жару?
- Понижая твою сопротивляемость. Она давит тебя, а ты по ошибке
думаешь, что это жара.
- Ты считаешь, она догадывается о нашем присутствии?
- Я не знаю.
Этот вопрос и тревожил Найла. Общее впечатление складывалось такое,
что сила столь же слепа и невнятна, как и ветер. Вместе с тем, временами
она могла проявлять себя осмысленно - как тогда, когда воспротивилась
издевательству над головоногами. От мысли, что она, может статься,
осознает и их присутствие, сжалось сердце.
- Сейчас бы присесть да отдохнуть, - помечтал Доггинз. - Но рисковать
нам сейчас нежелательно. Сядешь и оно из тебя душу вышибет, а мне еще
пожить охота. Так что пойдем-ка лучше без остановки.
Они отправились дальше вниз по склону. Духота не была теперь такой
несносной, и, тем не менее, что-то гнетущее нависало в воздухе, будто
само солнце превратилось в тяжко пульсирующее сердце.
- Что это там? - спросил вдруг Доггинз.
Слева из земли торчал гранитный валун, возле которого виднелась
впадина. Что-то смутно белело в ее недрах на фоне иссиня зеленой травы.
- Кости, - удивленно заметил Найл. Доггинз подошел поближе.
- Ого, вот уж воистину был монстр!
Невдалеке отчетливо виднелись ребра-стропила и заостренный, будто у
гигантской крысы, череп. За позвоночником аккуратно стелился длинный ряд
хрящей мощного хвоста - впечатление такое, будто мясо мастерски очистили
с костей.
Найл встряхнулся и моргнул, завидев в воздухе странную рябь, будто
кто прозрачную занавеску простер перед глазами, от которой застит вид.
Мгновенно насторожившись, он поднял жнец.
Доггинз поглядел в удивлении:
- Ты чего?
Когда же взглянул в ту же сторону, что и Найл, у него кровь отлила от
лица. Кости пришли в движение. Хрящи хвоста, шевельнувшись, притиснулись
к траве, ребра грузно вздыбились; затем, приподнимаясь, содрогнулся весь
скелет. Костистые челюсти, разомкнувшись, исторгли оглушительный не то
рык, не то визг.
Найл с Доггинзом выстрелили одновременно. Предохранители на жнецах
стояли на минимальной отметке, так что голубые спицы-лучи были почти
невидимы. Стоило им чиркнуть по скелету в том месте, где грудь переходит
в шею, как рев оборвался в тот же миг. Ступив по инерции пару шагов
вперед, существо опрокинулось в их сторону; оба инстинктивно отпрыгнули.
Исполин тяжело рухнул - не сухое бряцание костей, а плотный глухой удар
плоти о землю. Шея в агонии крутнулась сбоку набок, и на миг люди
ошарашено повстречались взглядом с полными тупой ненависти глазами. Оба
готовы были снова выстрелить, но было совершенно ни к чему: лучи без
малого полностью рассекли существу шею.
Ящер теперь лежал неподвижно, и стало видно, что у него есть шея.
Плоть, кстати, была прозрачна, как студень, так что можно различить сеть
вен и мощные сухожилия, разорванные выстрелами. Полупрозрачным было все
тело, и внутри грудной клетки виднелись очертания сердца - круглого, с
человечью голову.
Они осторожно обошли существо, чутко вздрогнув, когда у того
конвульсивно дернулись задние лапы. При взгляде на мертвого монстра с
трудом поддавалось разумению, как от них укрылось, что это живое
создание, а не груда белеющих костей.
Протянув руку, Найл коснулся хвоста. Шкура твердая, холодная, без
намека на волосяной покров. Со смертью студенистая плоть приняла
лиловатый оттенок, и стало видно, что это гигантская ящерица. Судя по
сильно развитым задним конечностям, прямоходящая.
- И как это мы умудрились его не заметить? - лишь покачал головой
Доггинз.
В самом деле, поди объясни. Полупрозрачную плоть можно было не
различить в мутной воде или в полумраке, но никак не при ярчайшем
полуденном свете. Кровь, хлещущая из зияющей на шее раны, была прозрачна
едва не как вода, и вместе с тем, различима вполне отчетливо. А длинные
изогнутые когти на передних лапах покрывала корка - судя по всему,
запекшаяся кровь.
Задерживаться возле мертвого ящера не было смысла, и они снова
тронулись вниз по склону. Не успели отойти и на сотню метров, как оба
вскинулись от резкого хлопанья крыльев. С неба стремглав спускалась
большая хищная птица. Найл с Доггинзом вскинули жнецы, но вскоре
опустили: птицу интересовал только мертвый ящер. Она опустилась ему на
голову и первым делом накинулась на глаза. В считанные секунды остов
обсела целая стая и пошла впиваться в плоть когтями и клювами.
- Отдает, что взял, - задумчиво отметил Найл.
- Что взял?
- Он, наверное, так и охотился. Лежит себе, сверху посмотришь - кости
и кости. Гриф увидит и снижается посмотреть, есть ли еще на костях мясо.
А тут - хлоп! И одним грифом на свете меньше.
- Но как ему это удается?
- Может статься, каким-то образом воздействует на мозг. Внушает,
чтобы его не заметили. Если пауку по силам завлекать в свою паутину
муху, то почему ящеру не по силам внушить птице не замечать его?
Приблизившись теперь к лесу, они заметили, что богатство цветовых
оттенков создается обилием цветов. С расстояния все это походило на
цветник в городе жуков - нарядный, радующий глаз: цветы желтые, лиловые,
красные, оранжевые, да еще и зелень всевозможных оттенков. Впечатление,
когда подошли ближе, оказалось обманчиво; просто хаотичное
хитросплетение, но все равно похоже на сад, хотя и запущенный.
Подбирались с оглядкой, оружие наизготовку, но, как выяснилось,
перестраховались. Ближайший куст покрывали крупные желтые цветы с
раструбами, от которых исходил аромат, отдаленно напоминающий запах роз.
Из одного такого раструба выбралась мохнатая пчела величиной с кулак и с
жужжанием понеслась в лес; ей, видно, любая опасность была нипочем. Едва
подошли к деревьям, как трава сменила обличие - стала щедрой, зеленой.
Когда Найл нагнулся сорвать стебелек, та далась без сопротивления.
Найл с Доггинзом оглядели землю, выискивая неброские знаки, выдающие
присутствие черного фунгуса, изучили каждое дерево, особо высматривая
легкий трепет, намекающий на то, что растение собралось поохотиться.
Признаков для беспокойства не было совершенно никаких. Местность между
деревьями просматривалась достаточно хорошо. Здесь в изобилии водились
пчелы; встречались и другие насекомые, но, похоже, угрозы ниоткуда не
исходило.
- Что-то не особо я доверяю этому запаху, - заметил Доггинз. - Вдруг
какое-то угарное зелье? Найл пожал плечами.
- Давай дождемся и посмотрим, как оно на нас подействует. Во всяком
случае, мне попить надо.
После стычки с ящером в глотке свербило от сухости. Они сели на траву
в десятке метров от ближайшего куста. Прежде чем выходить, Найл запасся
водой из ручья. Сейчас она была теплой, но жажду, по крайней мере,
утоляла. Мелькнул соблазн приложиться к фляжке с золотистым вином - там
все еще оставалось с половину - но раздумал: в эдакую жару, да еще
хмельное. Найл сжевал сухарь и яблоко; Доггинз тоже слегка перекусил.
Закончив есть, Найл подобрал под себя ноги и на время отрешился от
окружающего, создав в себе незыблемое спокойствие. В такой обстановке
это было несложно. Благоухание цветов и богатство красок придавали
поляне вид райских кущ. В эти минуты желтые трубчатые цветы создавали на
сердце удивительную легкость, их раструбы словно исторгали оды радости.
Догтинз наблюдал со стороны.
- Ну, что скажешь?
- Я думаю, здесь не кроется опасность. Может, нам надо... Ой, что
это?
Оба замерли, прислушиваясь.
- Ты что-нибудь слышал? - взволнованно спросил Дог-гинз.
- Я, похоже, слышал крик. Вдалеке...
Действительно, секунду спустя, крик послышался снова, на этот раз
довольно внятно: "На-айл!"
Кожа у Найла пошла пупырышками от недоброго предчувствия. Он узнал
голос своего брата Вайга; голос исходил, очевидно, откуда-то с той
стороны леса. Найл поднялся и сложил рупором ладони, но не успел
вдохнуть, как вскочивший Доггинз прикрыл ему рот ладонью.
- Стой! Это может быть ловушка.
- Но там мой брат!
- Неважно. Помалкивай.
- На-айл!- голос, несомненно, принадлежал Вайгу.
- Наверное, это смертоносцы прихватили его с собой, - тревожно
рассудил Доггинз.
- Но у нас с собой жнецы.
Доггинз в сердцах хватанул его за руку.
- Да пойми ты, если они держат твоего брата в заложниках, разве мы
можем пускать их в ход! Они на то и рассчитывают. - Найл беспомощно
покачал головой. - Слушай сюда. Как бы ты поступил, пригрози они
прикончить твоего брата, если не сдашься? Пошел бы на все, лишь бы
остался в живых, верно? Так вот, молчи и не откликайся.
- Но может, он там один!
- На-а-айл!- голос звал, заклинал, требовал. Не откликаться было
откровенным изуверством, но Найл болезненным усилием воли превозмог себя
и молчал.
- Как он может быть там один? - с жаром спросил Доггинз.- Ты подумай.
Он не мог знать, где ты находишься, а и знал бы, так все равно не смог
бы пробраться в Дельту один. Он обязательно должен быть с кем-то.
Щеки у Найла пылали сухим жаром, он был растерян и подавлен.
- Может, лучше вернемся?
- А смысл? Нам надо двигаться дальше.
- Да, надо, - произнес он нетвердым голосом. Сердце стало будто
свинцовое. Голос брата наполнил немой, тяжелой тоской, высосав всю
уверенность.
Они подняли мешки и устало побрели под сень деревьев. Там было
прохладнее, а воздух тяжел от аромата цветов. Окраска у некоторых была
до такой едкости броской, будто они лучились светом изнутри. Но вязкий
аромат лишь вызывал у Найла тошноту. Щеки лихорадочно рдели, а ноги
подгибались, как ватные. Ум теснили растерянность и страх. Что если у
них там еще и мать? А то, чего доброго, и ребятишки? От таких мыслей
тянуло в голос разреветься.
Он полез под тунику и перевернул медальон. В затылке скорготнула
острая боль, рука едва не дернулась развернуть медальон в прежнее
положение. Когда же он, стиснув зубы, сосредоточился, стало ясно,
насколько все же смятение и страх подтачивают силы. И тут внутри будто
сжался кулак, а решимость начала возвращаться, что уже само собой
приносило облегчение. Он неожиданно уяснил: каким бы сложным не было
положение, глупо изводить все силы на волнение и походить на жаждущего в
пустыне, что последние капли воды вытряхивает на песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33