В твоих словах чувствуется уверенность и сила. Я
собирался распорядиться, чтобы тебя изгнали немедленно, а Билдо и других
моих слуг сурово наказали. Теперь я вижу, что это ни к чему,- он
задумчиво созерцал Найла, но уже не делал попыток внедриться ему в
мысли.
Наконец, сказал:
- Я сделаю так, как ты просишь. Один из моих подданных будет
сопровождать тебя до самого обиталища Смертоносца-Повелителя и передаст,
что ты состоишь под моей особой опекой. Смертоносец-Повелитель поймет.
Когда ты думаешь идти?
- Я б хотел отправиться немедленно.
- Великолепно.
Хозяин не пошевелился, но секунду спустя в зале объявился небольшой,
очевидно, ребячьего возраста жучишка. Найл не понял, о чем они меж собой
говорят; звуки казались столь же бессмысленны, как шелест сухой листвы.
Затем жучишка удалился.
- И еще, - продолжил Хозяин. - Повелитель хитер и злокозен. Но он не
бесчестен. Если он даст обещание, то выполнит. Если тебе удастся достичь
справедливого соглашения насчет будущности моих слуг-людей, мы все будем
тебе благодарны. Может статься, ты и преуспеешь. Я чувствую, что ты
владеешь какой-то тайной. - Найл промолчал. Он научился сдерживать свои
эмоции так, что ум оставался прикрыт. - А теперь ступай. Мой главный
советник будет тебя сопровождать.
- Спасибо.
Найл повернулся и вышел из залы Хозяина. Уже наполовину спустившись
по скату, запоздало спохватился: надо было хотя бы поклониться или
сказать что-нибудь благодарственное...
Дневной свет показался таким ослепительным, что Найл невольно
зажмурился. Стоя в нерешительности, он почувствовал, как кто-то коснулся
плеча. Над ним горой возвышался жук, вопросительно поглядывая. Жук
энергично шевелил передними лапами, сипло поцвиркивая. Найл в ответ
спровоцировал мысль:
- Я не могу разобрать вашего языка. Будь добр, изъясняйся мыслями.
Жук поглядел непроницаемо черными глазами-плошками и опять зашевелил
лапами, на этот раз медленно, аккуратно; выражаться ментальными
импульсами он, очевидно, не привык. Найл покачал головой и лишь повторил
ментальное послание. В конце концов, жук просто указал Найлу, чтобы шел
следом, и они вместе двинулись к площади.
Толпа уже разбрелась, только стайка ребятишек стояла и глазела, как
Уллик с Милоном скатывают полотнища шаров. Перед залом собраний стояла
наготове повозка с четверкой гужевых при оглоблях. Жук подал знак
садиться. Найл не успел толком пристроиться, как гужевые тронулись.
- Эй, стой, сто-ой!- по ступеням зала собраний, размахивая руками,
несся Доггинз. Гужевые мужики замерли.
- В чем дело?
Вид у Доггинза был усталый и встревоженный. Жук, повернувшись к
Доггинзу, заговорил с ним на знакомом им двоим языке. Доггинз на глазах
бледнел.
- Он говорит, ты собираешься к Повелителю.
- Верно говорит.
Доггинз сделался мрачнее тучи.
- Это Хозяин тебе велел?
- Нет, я сам решил.
- Что-о? Ты с ума сошел?
Доггинза прервал жук. Найл сидел и смотрел, как они оживленно
жестикулируют. Доггинз повернулся к Найлу, раздраженно качая головой.
- Можно подумать, тут какая-то разница! - он изо всех сил пытался
сдержаться. - Он, видите ли, отправляется с тобой заявить, что ты под
опекой Хозяина! Можно подумать Повелителя это остановит! Он уже раз
пытался тебя прикончить прямо перед Хозяином!
Найл ласково положил руку Доггинзу на плечо.
- Ты не переживай. Если меня убьют, Хозяин обещал раздать жнецы,
чтобы вы смогли поквитаться. Доггинз вытаращился от удивления.
- Прямо так и сказал?
- Да, именно так.
- Все равно это блажь. Почему ты едешь в одиночку?
- Всю эту кашу заварил я. Так что теперь мое дело ее расхлебывать.
- Тогда и я с тобой, - Доггинз начал решительно забираться в повозку.
Найл удержал его за плечи.
- Не надо. Я должен ехать один.
Доггинз впился глаза в глаза, словно пытаясь выведать, что у товарища
на уме. Наконец, выговорил:
- Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь.
- Думаю, да. (Очень не хотелось, чтобы Доггинз различил проблеск
неуверенности во взгляде). - Мне пора. Я думаю, Хозяин отменит собрание
Совета. Но все равно попытайся вызволить из-под ареста Гастура с
Космином. А пока что, до встречи.
Наклонясь вперед, он подал знак ведущему гужевому. Повозка пошла
рысцой. Когда свернули на главную улицу, Найл увидел, что по траве,
окликая, бежит Дона. Найл решил не останавливаться: боязнь брала при
мысли, что придется объясняться еще раз.
Жук шествовал чуть сзади широкой, неспешной поступью, ему не стоило
труда держаться вровень с гужевыми. Через десять минут они миновали
окраины и выехали на открытую местность. Сияло ясное, погожее утро. Лицо
овевал приятный ветерок, а воздух исполнен был запаха надвигающейся
осени. С той поры как Найл проходил этой дорогой последний раз, листья
заметно пожелтели. Тенистой была лесная дорога, бегущий вдоль нее ручей
обольстительно играл переливчатым светом. Звук воды действовал
успокаивающе, убаюкивал тревогу.
Припоминая недавнюю аудиенцию с Хозяином, Найл разом и удивился и
смешался: невероятно, как можно было держаться с такой фамильярностью?
Попробовав воссоздать свое умственное состояние во время диалога, Найл
понял, что слова его были основаны на глубоком убеждении. Но что было
толку?
Одно оставалось ясно: несмотря на силу и смекалистость, жукам не
хватало проницательности разглядеть человеческую тягу к свободе. Жуки не
были такими безжалостными, как пауки, но вместе с тем обращались со
своими слугами-людьми как с детьми малыми. До них, похоже, никогда не
доходило, что человеку претит быть слугой, неважно как обходительно с
ним обращаются. Уже одним этим неведением они растили семена
восстания...
Через милю должны были начаться пригороды паучьего городища. По обе
стороны дороги тянулись возделанные поля и огороды. На одном из участков
группа мужчин дружно окучивала картофель под надзором надсмотрщицы. Под
светом спелого солнца картина казалась идиллической. Найл поймал себя на
том, что размышляет над основным парадоксом человеческой натуры. Тяготея
к свободе, люди вместе с тем тянутся к уюту и безопасности, и два эти
довлеющих стремления никак, похоже, не уживаются одно с другим. Эта
мысль ввергла в растерянность и тревогу.
Тут гужевые достигли вершины холма, опоясывающего паучий город извне,
и Найл снова ощутил невольный трепет, глядя вниз на гигантское скопище
человеческих жилищ. Казалось поистине невероятным, что этот огромный
город был некогда населен тысячами вольных людей, ничем не подотчетных
ни жукам, ни паукам.
Теперь гужевые шли вниз бодрой рысцой; в потоке теплого воздуха мягко
колыхались над головой пустые паучьи тенета. Когда повозка погромыхивала
по широкому проезду (на дальнем конце поблескивала река), Найл
попробовал подсчитать, сколько же времени минуло с тех пор, как он
впервые увидел город пауков. Вчера в это же время они пробирались через
болота Дельты. За день до этого они с Доггинзом возвращались с берега
могучей реки; днем раньше они... Закончив подсчет, Найл с изумлением
обнаружил, что с той поры, как впервые сошел в гавани, прошло каких-то
две недели. А прибавить еще каких-нибудь три дня - жив был отец, а семья
обитала в пещере. Уму не постижимо: всего-то за семнадцать дней на долю
Найла событий выпало больше, чем у большинства людей за всю жизнь.
Ответ на беспокоящий вопрос пришел как раз в тот момент, когда
въезжали в квартал рабов. Вот почему свобода влечет людей больше, чем
стремление к безопасности и уюту. Потому, что она подразумевает
определенное богатство мироощущения, а это, в свою очередь, открывает
границы познания собственных возможностей. Без насыщенного мироощущения
открытия внутренних возможностей быть не может. Вот почему человек
ненавидит рабство. Потому что рабство означает внутренний застой...
Знакомый запах квартала рабов, вид развешанного на веревках тряпья,
крысы, снующие по аллеям в поисках съестного - все это вызывало
почему-то чувство ностальгии. Будто напоминало, что ведь двух недель не
прошло, как он впервые бросил взгляд на эти неухоженные улицы. Найла
опять охватило изумление при мысли о том, какие изменения произошли в
нем самом за столь короткий срок.
Они приближались к месту. За ним на конце проезда виднелась Белая
башня, а дальше обиталище Смертоносца-Повелителя. Найл с мрачным
удовлетворением отметил, что вспышка безотчетной тревоги в нем угасла и
растворилась еще до того, как успела проникнуть в нервную систему.
Мгновение спустя взгляд Найла остановился на колеснице, стоящей
посреди дороги с той стороны моста. Возле оглобель застыли навытяжку
двое гужевых. В колеснице виднелась фигура в красном; обознаться было
невозможно. Когда Найл приблизился, пассажирка помахала ему рукой и
сошла с колесницы. Гужевые Найла остановились сами по себе и низко
согнулись в почтительном поклоне. Под безучастным взором двух бойцовых
пауков, охраняющих мост, Мерлью направилась к повозке Найла, строптивым
жестом заставила его подвинуться и села рядом. Затем, подавшись вперед,
хлопнула ближайшего гужевого по плечу:
- Пошел, только не гони.
Стоящего сзади жука она словно не замечала; в его черных
глазах-плошках, казалось, отразилось замешательство.
- Откуда ты узнала, что я еду? - поинтересовался Найл.
- У нас, женщин, свои секреты, - Мерлью одарила его роскошной
улыбкой. - Ты решил принять мое предложение? - фраза в ее устах
прозвучала так, будто они сейчас обсуждают какой-то сугубо деловой
вопрос.
- Это ты насчет того, жениться или нет?
- Да ну тебя, глупый! - Мерлью чуть покраснела и воровато поглядела
на гужевых - чего доброго, услышат. - Я о соглашении со
Смертоносцем-Повелителем.
- Думаю, что нет.
Ее глаза удивленно расширились.
- Вот как? Тогда зачем ... - спохватившись, она заговорила тише: -
Тогда зачем ты сюда приехал?
- Попробую с Повелителем сторговаться.
- Вздор какой!- щеки у Мерлью запылали (она явно сдерживалась), глаза
сделались необыкновенно яркими. Ветер сдул в сторону изящную материю
красного платья, обнажив стройные бронзовые ноги. Какая-то часть Найла
откликнулась на красоту молодой женщины с ошеломленным восторгом; другая
же взирала с ироничным спокойствием. Чувственная сущность Найла
пламенела безумным желанием. Перед вторым же зрением представала
капризная девчонка, привыкшая все делать на свой лад, которая теперь еще
не прочь заграбастать и самого Найла. Она и платье такое полупрозрачное
надела с расчетом: знает, что на ярком свете материя просвечивает
фактически полностью, и ни один мужчина не в силах будет противиться,
завидев ее прелести. Найл с несказанным удивлением обратил внимание, что
от Мерлью исходит как бы некий магнетизм, отчего сердце бьется быстрее.
Но когда чувственная сущность Найла горела на медленном огне, другая,
разумная его часть воспринимала Мерлью чуть ли не с циничной прохладой.
Этот второй, наделенный более глубоким зрением наблюдатель сознавал в
ней прекрасное, но строптивое дитя и знал, что сближение с этой женщиной
всерьез и надолго не сулит ничего хорошего. Подавшись вперед, Мерлью
распорядилась:
- Ну-ка, давайте ко мне во дворец. Найл мотнул головой.
- Нет. Мне надо к Смертоносцу-Повелителю.
- Я знаю, - голос у Мерлью строптиво дрогнул. - Только сначала заедем
и побеседуем между собой.
- Извини, но я должен быть у Повелителя. - Найл знал, что она пустит
в ход все свои уловки и не слишком уверен был в том, что, в конце
концов, устоит.
- Ладно, ладно, - от такого смирения Найл сам едва не пошел на
попятную.- Но прошу, выслушай то, что я скажу, - глядя Найлу в глаза,
она поглаживала его руку изящными пальцами. Дыхание было свежим,
приятным.- Ты знаешь, что Смертоносец-Повелитель договорился с жуками?
- Нет, не знаю,- ответил Найл удивленно.
- Они заключили соглашение сразу, как вы отчалили. Зря отчалили,
кстати. Жуки от этого пришли в жуткую ярость. А очень глупо было их
гневить, пытаясь заодно склонить на свою сторону.
- Что там было за соглашение? - сдержанно спросил Найл.
- Жуки признали, что давали своей челяди чересчур много вольности, а
это лишь делало ее неблагодарной и разболтанной. Они условились взять
под надзор то ваше жуткое оружие и обещали ни за что, ни за что вам его
не возвращать.
- Откуда ты все это знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
собирался распорядиться, чтобы тебя изгнали немедленно, а Билдо и других
моих слуг сурово наказали. Теперь я вижу, что это ни к чему,- он
задумчиво созерцал Найла, но уже не делал попыток внедриться ему в
мысли.
Наконец, сказал:
- Я сделаю так, как ты просишь. Один из моих подданных будет
сопровождать тебя до самого обиталища Смертоносца-Повелителя и передаст,
что ты состоишь под моей особой опекой. Смертоносец-Повелитель поймет.
Когда ты думаешь идти?
- Я б хотел отправиться немедленно.
- Великолепно.
Хозяин не пошевелился, но секунду спустя в зале объявился небольшой,
очевидно, ребячьего возраста жучишка. Найл не понял, о чем они меж собой
говорят; звуки казались столь же бессмысленны, как шелест сухой листвы.
Затем жучишка удалился.
- И еще, - продолжил Хозяин. - Повелитель хитер и злокозен. Но он не
бесчестен. Если он даст обещание, то выполнит. Если тебе удастся достичь
справедливого соглашения насчет будущности моих слуг-людей, мы все будем
тебе благодарны. Может статься, ты и преуспеешь. Я чувствую, что ты
владеешь какой-то тайной. - Найл промолчал. Он научился сдерживать свои
эмоции так, что ум оставался прикрыт. - А теперь ступай. Мой главный
советник будет тебя сопровождать.
- Спасибо.
Найл повернулся и вышел из залы Хозяина. Уже наполовину спустившись
по скату, запоздало спохватился: надо было хотя бы поклониться или
сказать что-нибудь благодарственное...
Дневной свет показался таким ослепительным, что Найл невольно
зажмурился. Стоя в нерешительности, он почувствовал, как кто-то коснулся
плеча. Над ним горой возвышался жук, вопросительно поглядывая. Жук
энергично шевелил передними лапами, сипло поцвиркивая. Найл в ответ
спровоцировал мысль:
- Я не могу разобрать вашего языка. Будь добр, изъясняйся мыслями.
Жук поглядел непроницаемо черными глазами-плошками и опять зашевелил
лапами, на этот раз медленно, аккуратно; выражаться ментальными
импульсами он, очевидно, не привык. Найл покачал головой и лишь повторил
ментальное послание. В конце концов, жук просто указал Найлу, чтобы шел
следом, и они вместе двинулись к площади.
Толпа уже разбрелась, только стайка ребятишек стояла и глазела, как
Уллик с Милоном скатывают полотнища шаров. Перед залом собраний стояла
наготове повозка с четверкой гужевых при оглоблях. Жук подал знак
садиться. Найл не успел толком пристроиться, как гужевые тронулись.
- Эй, стой, сто-ой!- по ступеням зала собраний, размахивая руками,
несся Доггинз. Гужевые мужики замерли.
- В чем дело?
Вид у Доггинза был усталый и встревоженный. Жук, повернувшись к
Доггинзу, заговорил с ним на знакомом им двоим языке. Доггинз на глазах
бледнел.
- Он говорит, ты собираешься к Повелителю.
- Верно говорит.
Доггинз сделался мрачнее тучи.
- Это Хозяин тебе велел?
- Нет, я сам решил.
- Что-о? Ты с ума сошел?
Доггинза прервал жук. Найл сидел и смотрел, как они оживленно
жестикулируют. Доггинз повернулся к Найлу, раздраженно качая головой.
- Можно подумать, тут какая-то разница! - он изо всех сил пытался
сдержаться. - Он, видите ли, отправляется с тобой заявить, что ты под
опекой Хозяина! Можно подумать Повелителя это остановит! Он уже раз
пытался тебя прикончить прямо перед Хозяином!
Найл ласково положил руку Доггинзу на плечо.
- Ты не переживай. Если меня убьют, Хозяин обещал раздать жнецы,
чтобы вы смогли поквитаться. Доггинз вытаращился от удивления.
- Прямо так и сказал?
- Да, именно так.
- Все равно это блажь. Почему ты едешь в одиночку?
- Всю эту кашу заварил я. Так что теперь мое дело ее расхлебывать.
- Тогда и я с тобой, - Доггинз начал решительно забираться в повозку.
Найл удержал его за плечи.
- Не надо. Я должен ехать один.
Доггинз впился глаза в глаза, словно пытаясь выведать, что у товарища
на уме. Наконец, выговорил:
- Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь.
- Думаю, да. (Очень не хотелось, чтобы Доггинз различил проблеск
неуверенности во взгляде). - Мне пора. Я думаю, Хозяин отменит собрание
Совета. Но все равно попытайся вызволить из-под ареста Гастура с
Космином. А пока что, до встречи.
Наклонясь вперед, он подал знак ведущему гужевому. Повозка пошла
рысцой. Когда свернули на главную улицу, Найл увидел, что по траве,
окликая, бежит Дона. Найл решил не останавливаться: боязнь брала при
мысли, что придется объясняться еще раз.
Жук шествовал чуть сзади широкой, неспешной поступью, ему не стоило
труда держаться вровень с гужевыми. Через десять минут они миновали
окраины и выехали на открытую местность. Сияло ясное, погожее утро. Лицо
овевал приятный ветерок, а воздух исполнен был запаха надвигающейся
осени. С той поры как Найл проходил этой дорогой последний раз, листья
заметно пожелтели. Тенистой была лесная дорога, бегущий вдоль нее ручей
обольстительно играл переливчатым светом. Звук воды действовал
успокаивающе, убаюкивал тревогу.
Припоминая недавнюю аудиенцию с Хозяином, Найл разом и удивился и
смешался: невероятно, как можно было держаться с такой фамильярностью?
Попробовав воссоздать свое умственное состояние во время диалога, Найл
понял, что слова его были основаны на глубоком убеждении. Но что было
толку?
Одно оставалось ясно: несмотря на силу и смекалистость, жукам не
хватало проницательности разглядеть человеческую тягу к свободе. Жуки не
были такими безжалостными, как пауки, но вместе с тем обращались со
своими слугами-людьми как с детьми малыми. До них, похоже, никогда не
доходило, что человеку претит быть слугой, неважно как обходительно с
ним обращаются. Уже одним этим неведением они растили семена
восстания...
Через милю должны были начаться пригороды паучьего городища. По обе
стороны дороги тянулись возделанные поля и огороды. На одном из участков
группа мужчин дружно окучивала картофель под надзором надсмотрщицы. Под
светом спелого солнца картина казалась идиллической. Найл поймал себя на
том, что размышляет над основным парадоксом человеческой натуры. Тяготея
к свободе, люди вместе с тем тянутся к уюту и безопасности, и два эти
довлеющих стремления никак, похоже, не уживаются одно с другим. Эта
мысль ввергла в растерянность и тревогу.
Тут гужевые достигли вершины холма, опоясывающего паучий город извне,
и Найл снова ощутил невольный трепет, глядя вниз на гигантское скопище
человеческих жилищ. Казалось поистине невероятным, что этот огромный
город был некогда населен тысячами вольных людей, ничем не подотчетных
ни жукам, ни паукам.
Теперь гужевые шли вниз бодрой рысцой; в потоке теплого воздуха мягко
колыхались над головой пустые паучьи тенета. Когда повозка погромыхивала
по широкому проезду (на дальнем конце поблескивала река), Найл
попробовал подсчитать, сколько же времени минуло с тех пор, как он
впервые увидел город пауков. Вчера в это же время они пробирались через
болота Дельты. За день до этого они с Доггинзом возвращались с берега
могучей реки; днем раньше они... Закончив подсчет, Найл с изумлением
обнаружил, что с той поры, как впервые сошел в гавани, прошло каких-то
две недели. А прибавить еще каких-нибудь три дня - жив был отец, а семья
обитала в пещере. Уму не постижимо: всего-то за семнадцать дней на долю
Найла событий выпало больше, чем у большинства людей за всю жизнь.
Ответ на беспокоящий вопрос пришел как раз в тот момент, когда
въезжали в квартал рабов. Вот почему свобода влечет людей больше, чем
стремление к безопасности и уюту. Потому, что она подразумевает
определенное богатство мироощущения, а это, в свою очередь, открывает
границы познания собственных возможностей. Без насыщенного мироощущения
открытия внутренних возможностей быть не может. Вот почему человек
ненавидит рабство. Потому что рабство означает внутренний застой...
Знакомый запах квартала рабов, вид развешанного на веревках тряпья,
крысы, снующие по аллеям в поисках съестного - все это вызывало
почему-то чувство ностальгии. Будто напоминало, что ведь двух недель не
прошло, как он впервые бросил взгляд на эти неухоженные улицы. Найла
опять охватило изумление при мысли о том, какие изменения произошли в
нем самом за столь короткий срок.
Они приближались к месту. За ним на конце проезда виднелась Белая
башня, а дальше обиталище Смертоносца-Повелителя. Найл с мрачным
удовлетворением отметил, что вспышка безотчетной тревоги в нем угасла и
растворилась еще до того, как успела проникнуть в нервную систему.
Мгновение спустя взгляд Найла остановился на колеснице, стоящей
посреди дороги с той стороны моста. Возле оглобель застыли навытяжку
двое гужевых. В колеснице виднелась фигура в красном; обознаться было
невозможно. Когда Найл приблизился, пассажирка помахала ему рукой и
сошла с колесницы. Гужевые Найла остановились сами по себе и низко
согнулись в почтительном поклоне. Под безучастным взором двух бойцовых
пауков, охраняющих мост, Мерлью направилась к повозке Найла, строптивым
жестом заставила его подвинуться и села рядом. Затем, подавшись вперед,
хлопнула ближайшего гужевого по плечу:
- Пошел, только не гони.
Стоящего сзади жука она словно не замечала; в его черных
глазах-плошках, казалось, отразилось замешательство.
- Откуда ты узнала, что я еду? - поинтересовался Найл.
- У нас, женщин, свои секреты, - Мерлью одарила его роскошной
улыбкой. - Ты решил принять мое предложение? - фраза в ее устах
прозвучала так, будто они сейчас обсуждают какой-то сугубо деловой
вопрос.
- Это ты насчет того, жениться или нет?
- Да ну тебя, глупый! - Мерлью чуть покраснела и воровато поглядела
на гужевых - чего доброго, услышат. - Я о соглашении со
Смертоносцем-Повелителем.
- Думаю, что нет.
Ее глаза удивленно расширились.
- Вот как? Тогда зачем ... - спохватившись, она заговорила тише: -
Тогда зачем ты сюда приехал?
- Попробую с Повелителем сторговаться.
- Вздор какой!- щеки у Мерлью запылали (она явно сдерживалась), глаза
сделались необыкновенно яркими. Ветер сдул в сторону изящную материю
красного платья, обнажив стройные бронзовые ноги. Какая-то часть Найла
откликнулась на красоту молодой женщины с ошеломленным восторгом; другая
же взирала с ироничным спокойствием. Чувственная сущность Найла
пламенела безумным желанием. Перед вторым же зрением представала
капризная девчонка, привыкшая все делать на свой лад, которая теперь еще
не прочь заграбастать и самого Найла. Она и платье такое полупрозрачное
надела с расчетом: знает, что на ярком свете материя просвечивает
фактически полностью, и ни один мужчина не в силах будет противиться,
завидев ее прелести. Найл с несказанным удивлением обратил внимание, что
от Мерлью исходит как бы некий магнетизм, отчего сердце бьется быстрее.
Но когда чувственная сущность Найла горела на медленном огне, другая,
разумная его часть воспринимала Мерлью чуть ли не с циничной прохладой.
Этот второй, наделенный более глубоким зрением наблюдатель сознавал в
ней прекрасное, но строптивое дитя и знал, что сближение с этой женщиной
всерьез и надолго не сулит ничего хорошего. Подавшись вперед, Мерлью
распорядилась:
- Ну-ка, давайте ко мне во дворец. Найл мотнул головой.
- Нет. Мне надо к Смертоносцу-Повелителю.
- Я знаю, - голос у Мерлью строптиво дрогнул. - Только сначала заедем
и побеседуем между собой.
- Извини, но я должен быть у Повелителя. - Найл знал, что она пустит
в ход все свои уловки и не слишком уверен был в том, что, в конце
концов, устоит.
- Ладно, ладно, - от такого смирения Найл сам едва не пошел на
попятную.- Но прошу, выслушай то, что я скажу, - глядя Найлу в глаза,
она поглаживала его руку изящными пальцами. Дыхание было свежим,
приятным.- Ты знаешь, что Смертоносец-Повелитель договорился с жуками?
- Нет, не знаю,- ответил Найл удивленно.
- Они заключили соглашение сразу, как вы отчалили. Зря отчалили,
кстати. Жуки от этого пришли в жуткую ярость. А очень глупо было их
гневить, пытаясь заодно склонить на свою сторону.
- Что там было за соглашение? - сдержанно спросил Найл.
- Жуки признали, что давали своей челяди чересчур много вольности, а
это лишь делало ее неблагодарной и разболтанной. Они условились взять
под надзор то ваше жуткое оружие и обещали ни за что, ни за что вам его
не возвращать.
- Откуда ты все это знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33