Симеон
закончил сечь плоды и спихнул кусочки в заливчик; там к этому времени
скопилось уже полным полно креветок, ссорящихся из-за кусочка пищи.
А Симеон тем временем, не выпуская из руки мачете, обошел заливчик и
стал осторожно заходить в воду с той стороны, что ближе к морю. Креветки
так были заняты поглощением пищи, что не обращали внимания, как их число
редеет по мере того, как Симеон одну за другой выбрасывает их на песок -
кого проткнув мачете, а кого и так. Меньше чем за пять минут он накидал
их с дюжину. Найл подхватывал, извивающиеся тельца и складывал в сумку.
В тот момент когда Симеон заводил мачете над особо крупным
образчиком, выжидая, когда тот опустится пониже, Найл заметил, как на
том конце заливчика всколыхнулось что-то красное. Вначале подумалось,
что это очередная креветка, но когда существо полностью выбралось на
свет, он догадался по трепещущим щупикам, что это крупное ракообразное,
омар. Какую-то секунду выбраться из пещеры наружу омару мешали
собственные габариты. Симеон моментально отреагировал на тревожный окрик
Найла и отпрыгнул туда, где помельче. Гигант последовал за ним с
удивительным проворством; когда Найл помогал Симеону выбраться из воды,
клешня ракообразного чиркнула Симеону по ноге.
Вид выбирающегося из глубины заливчика чудища ошеломил Найла, оно
напоминало крупного скорпиона. Но Симеон не растерялся; когда омар
выбрался на гладкий камень, он взмахнул мачете и резко, со всей силой
рубанул. Упавшая к ногам Найла отделенная клешня судорожно впилась в
камень, моментально треснувший, будто орех. Симеон опять взмахнул
мачете, на этот раз примеряясь к глазам; но омар уже бросился наутек.
Симеон оглядел свою правую голень: сорванная кожа болталась лоскутом,
обильно текла кровь. Однако более близкое изучение показало, что рана не
так уж и опасна. Клешня защемила и надорвала только кожу, недостаточно
поверхностно. У Симеона, как видно, все было предусмотрено для такого
оборота дел. Он вынул из кармана рулончик бинта и сноровисто обернул
себе лодыжку. Найл тем временем зачарованно разглядывал клешню, которая
все еще смыкалась и размыкалась. Длины в ней было почти метр, а силы,
видно, достаточно, чтобы отсечь человеческую ногу. Когда она
окончательно успокоилась, Найл попытался ее поднять; на это понадобились
обе руки. Симеон мрачно ухмыльнулся:
- В суму ее. Приготовим на завтрак.
В суму она, естественно, не влезла - пришлось нести, придерживая
обеими руками. До лагеря оставалось еще с полкилометра, но уже и с этого
расстояния можно было догадаться, что кто-то разжег костер: вверх
тянулся призрачный столб дыма. Столб стоял в воздухе вертикально.
- Ветер стих, - определил Симеон. - Я так и думал.
Они повстречались с Манефоном, идущим от ручья с флягой чистой воды.
Взобравшись на пальму, Уллик стряхивал вниз гроздья фиников. Доггинз
расстелил внизу одеяло, приспособив его вместо скатерти, и насекал от
длинной белой булки толстые ломти хлеба. Увидев креветок, он весело
крякнул и потер руки:
- Любимое лакомство. Только такие большие, ни разу не видел. - При
виде клешни у него распахнулись глаза. - Да чтобы их сготовить, целый
день понадобится!
- Ну, прямо-таки, - Симеон хмыкнул.
Брошенная туда, где самый жар, клешня засипела, наружу, пузырясь,
стала вытесняться вода. Тем временем в горячие угли вокруг понатыкали
креветок, забросав сверху сучьями. Через полчаса с них счистили
почерневшие раковинки и стали есть мясо с маслом и солью. Найл
определил, что никогда прежде не ел такой вкуснотищи, и с жадностью
уплел целых две штуки. Где-то через час, когда огонь превратился в
тускло горящие угли, клешню выгребли из костра, сгрузили на одеяло и
отволокли к морю. Вытерпевшая огонь оболочка треснула, едва ее бросили в
воду. Найлу удалось отколоть кусочек, чтобы морская вода, проникнув,
охладила внутреннюю часть. Когда клешня остыла достаточно, чтобы взять в
руки, ее отнесли назад в лагерь, где Симеон расколол панцирь камнем и
поделил мясо между едоками. Найл мысленно упрекнул себя, что пожадничал
и съел две креветки: мясо омара было ничуть не менее сочным и вкусным,
но желудка не хватило и на полпорции. Симеон каждый кусок сглатывал с
сосредоточенной решимостью; было видно, что ему доставляет заметное
удовольствие поглощать хищную конечность, едва не лишившую его ноги.
Когда закончили завтрак, запив его ароматным отваром из трав, Симеон
нашел плоский камень и орудуя им как молотком, начал один за другим
вскрывать серые шипастые шарики. Под оболочкой в них содержался мягкий
белый плод с особым терпким запахом, от которого ело глаза. Когда
разобрали шарики, всем было велено раздеться донага и натереться с
головы до ног. Сок, въедаясь, ощутимо покалывал, а в местах понежнее так
и вообще жег. Доггинз, когда ему было велено натереть лысую макушку,
скорчил кислую мину.
- А надо?
- Необходимо. Вечер еще не наступит, ты уже спасибо скажешь.
Доггинз, пожав плечами, подчинился.
Симеон отодрал приставший к ноге бинт и выжал сок белого плода на
рану, стиснув при этом зубы от боли. Но когда он втер остаток сока в
пораненную плоть, а затем вытер рану пучком травы, кровотечение внезапно
прекратилось, а рана буквально на глазах затянулась и побледнела;
очевидно, сок обладал мощными целебными свойствами.
Манефон поглядел на солнце, стоящее высоко в небесах.
- Ну что, пора трогаться?
Перематывающий рану чистым бинтом Симеон неожиданно покачал головой.
- Нет. Первый урок, который необходимо затвердить в Дельте: никогда
не спешить. А теперь послушайте, - он оглядел всех поочередно. - Это
относится ко всем, так что присядьте на минуту и выслушайте. Если хотите
выбраться отсюда живыми, надо обязательно вникнуть и запомнить
следующее. Постарайтесь уяснить, что растение никогда не спешит. Ему
принадлежит все время, существующее в мире. Поэтому в Дельте, если
хотите выжить, постарайтесь уподобиться растению, хотя бы мыслями.
И вот еще что. Вы, может быть, не поверите, но растения способны
читать людские мысли. Каким образом? Допустим, когда вы чувствуете себя
усталыми и уязвимыми, они знают, что вы устали и уязвимы. Поэтому в
Дельте первым делом необходимо затвердить: надо научиться мыслить
соответствующим образом. Если этого не получится, есть риск остаться
здесь навсегда.
- Но уж жнецы-то наверняка помогут нам сладить со здешней нечистью? -
спросил Милон.
- Возможно. Но, к вашему сведению, Дельта напоминает единый живой
организм. Она, судя по всему, ничего не имеет против этого, - он указал
на мачете, - но если мы станем прокладывать путь огнем, думаю, ей это не
понравится. Я не говорю, что знаю наверняка, но почти уверен, что это
именно так, - он посмотрел на Доггинза.- В этих местах сила ума
неизмеримо действеннее, чем сила огня.
- Тебе о Дельте известно гораздо больше, чем любому из нас, - заметил
Доггинз. - Поэтому твое дело указывать, а наше - выполнять.
- Возражать не стану. Итак, прежде всего: ветра нет, и шары нам ни к
чему. То есть, отправляться придется пешим ходом. Дельта из конца в
конец составляет миль семьдесят. То, что мы ищем, находится примерно в
центре, а я там никогда не был. Единственное, что мне известно, это
насчет места, где должны сливаться две реки. Но лучше всего держаться
ближе к холмам, там не так опасно. Чем выше поднимаешься, тем
безопаснее. Единственная дополнительная опасность на высоте в
полкилометра - это дерево-душегуб.
- Никогда о таком не слышал, - вслух заметил Манефон.
- Ты вообще мало что слышал о деревьях и травах Дельты. Новые виды
там, похоже, плодятся с каждым днем, и у них даже нет названий.
Дерево-душегуб внешне напоминает другое дерево, которое я называю
гадючьей ивой. С нее гирляндами свисают покрытые мхом лианы, и внешне
она вполне безобидна. Но вот лианы дерева-душегуба выжидают, пока ты
подберешься к ним вплотную, а затем хватают тебя, будто щупальца. На
душегубе растет меньше мха. Вы скоро научитесь распознавать различия.
- Как насчет реки? - задал вопрос Манефон. - По ней можно идти на
плоту?
- Пожалуй, да, хотя там полно песчаных банок и заводей с жидкой
трясиной. Но, помимо прочего, в ней также водятся здоровенные водяные
скорпионы, способные перевернуть любую лодку или плот. Да еще и
плотоядные стрекозы - мерзкие - челюсти такие, что запросто отхватят
руку. Поэтому я считаю, что безопаснее будет держаться ближе к холмам.
Еще надо остерегаться крабов-хамелеонов. Они имеют привычку караулить в
засаде под листьями болотной орхидеи, а клешни у них ничуть не меньше,
чем у омара, которого, мы сейчас съели.
- Я так, на всякий случай... - подал голос Уллик, - но не лучше ли
будет дождаться спокойного попутного ветра и отправиться на шарах?
- И такое возможно, - Симеон поглядел на Доггинза, - Но ждать
придется дни, а то и недели. Доггинз покачал головой:
- Нет, давайте-ка лучше не будем. Если высиживать здесь, можно в
конце концов дождаться смертоносцев. Симеон солидарно кивнул.
- Согласен. Поэтому остается только решить, что именно взять с собой
в дорогу. Всю свою поклажу мы унести не сможем. Нам бы не мешало
двигаться налегке и по возможности быстро.
Опорожнили на землю содержимое холщовых мешков. В основном там
оказались съестные припасы - по большей части, в плотно закрытой
деревянной посуде - и целебные снадобья. Были еще мачете с длинными
кривыми лезвиями - каждое при ремне - и небольшие, но очень острые
тесаки. Помимо того, имелись парусиновые ведра и легкие ранцы.
- Хорошо, - подытожил Доггинз. - Пусть каждый сам решает, сколько и
чего ему нести. Но постарайтесь много не набирать.
Найл уложил в ранец несколько лепешек, жбанчик с медом, кусок
вяленого мяса и бутылку золотистого вина. Упаковал также бинты и тесак.
Балахон с меховой опушкой, в котором добирался сюда, пришлось оставить:
для Дельты не годится, слишком теплый. Вместо него облачился в одежду из
грубой мешковины. В одном кармане у него лежала раздвижная трубка, в
другой - свернутая в цилиндрик тонкая металлическая одежка из Белой
башни.
Оставлять мешки на земле было бы опрометчиво: непременно нагрянут
любители поживиться. Поэтому мешки крепко завязали, а Уллик,
вскарабкавшись с концом веревки на высокое дерево, поочередно втянул их
к себе и надежно прихватил к столу. Во избежание случайностей, полотнища
шаров, свернув, тоже привязали к нижним сучьям, чтобы не унесло сильным
ветром или высоким приливом.
В озерцо с порифидами Найл опустил целую колбу личинок, и был
отблагодарен таким щедрым "ароматом", что невольно попятился, уяснив
однако, что существа таким образом выражают одобрение. Море было столь
безмятежным, а берег мирным и приветливым, - с трудом верилось, что они
вот-вот вступят в наиопаснейшее из мест.
Когда отправились в путь, солнце близилось к зениту, и жара начала
угнетать. Вслед за Симеоном они взошли на один из песчаных холмов и
ненадолго остановились, озирая под словесные пояснения предводителя
очертания Дельты. Несмотря на то, что солнце было уже высоко, над
серединой низменности одеялом висел туман, сквозь который различались
обе реки, идущие с юга-востока и юга-запада, хотя . место их слияния
было скрыто в космах сельвы. Умещенный меж реками холм был также скрыт
туманом. Яркий свет полуденного солнца обнажал прихотливый узор,
образуемый различными оттенками зеленого цвета в центральной
низменности. Лесистые холмы также красовались узором, но здесь
преобладали голубоватые тона. Симеон указал на восток.
- Попробуем-ка подобраться ближе к вершине холма, где деревья растут
не так густо. Там прохладнее, и не так опасно.
Манефон кивнул на лесистые холмы к западу:
- Там, по-моему, склоны положе.
- Да, но, двинув туда, придется пересекать реку, а я не хочу
рисковать.
Поляну с мечевидными кустами они обогнули; Симеон объяснил, что
желает избежать похожей на водокрас растительности из-за ее
наркотических свойств. Но не успели пройти и полумили, как впереди
открылся роскошный ковер из глянцевитых листьев, устилающий лесистый
склон насколько хватало глаз. Выхода не было - разве что повернуть
обратно или на север, к морю, что в конечном итоге вывело бы их на
песчаный обрывистый берег, поросший песколюбом.
- Думаю, если идти быстро, то можно рискнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33