Он немного подождал, стараясь восстановить
спокойствие, его дыхание было прерывистым.
- Я в порядке, - наконец сказал Эван. - Я в порядке. - Он взглянул в
глаза Кэй, и она кивнула.
- Плохой сон, да? - спросила она.
Из спальни, расположенной по другую сторону от холла, донесся
испуганный голос Лори:
- Мама? Папа?
- Ничего, - отозвался Эван. - Просто плохой сон. Спи опять.
Молчание.
- Тебе принести стакан воды или еще чего-нибудь? - спросила его Кэй.
Он отрицательно покачал головой.
- Все закончилось. Господи, ничего себе первая ночка в нашем новом
доме!
- Пожалуйста... - Кэй дотронулась пальцем до его губ. - Не говори об
этом. Все в порядке. Ты можешь опять заснуть?
- Нет-нет, я так не думаю. По крайней мере пока. - Он выждал долгое
время, осознавая, что она следит за ним, и потом повернулся к ней. - Я
ничего не хочу ломать, - сказал он.
- Ты и не будешь. Ты никогда этого не делаешь. Даже не думай ничего
об этом.
- Эй, - сказал он, заглядывая в ее глаза. - Я твой муж, помнишь? Тебя
не нужно дурачить, и, конечно же, тебе не следует дурачить меня. Мы оба
знаем.
- Ты слишком много клянешь себя. В этом нет необходимости. - Она
чувствовала себя неловко. Говоря это, она как будто полностью осознала,
что это ложь. Она видела его глаза, далекие и испуганные, как будто он
увидел что-то ужасное, что не смог полностью распознать.
- Я хочу, чтобы все было хорошо, - сказал Эван. - Я хочу, чтобы все
сработало.
- Так и будет, - сказала она. - Пожалуйста...
- Но раньше так не было, не так ли? - спросил он, и ее молчание его
ужалило. - Всегда эти сны. Я не могу никуда скрыться от них. Я не могу
заставить их прекратиться! Господи, когда же они прекратятся? Сейчас они
поймали меня, я вижу кошмары о Вифаниином Грехе.
- Вифаниином Грехе? - глаза Кэй заледенели и сузились. - Что о нем?
- Я не вижу в этом никакого смысла. Я никогда не смогу... Но это
казалось... хуже, чем все, что я видел раньше.
Кэй уставилась на него, ни слова не говоря, потому что она не знала,
что ему сказать, поскольку что сказать было нечего. Его глаза сказали все.
Мука. Боль. Вина. Она неожиданно ощутила внезапную уверенность, что в
другой комнате Лори вовсе не спит, но прислушивается, может быть, со
страхом. Лори слишком часто слышала, как ее отец вскрикивает по ночам, и
это ее пугало.
Эван сделал попытку проконтролировать свое дыхание. Детали кошмара
быстро тускнели: лишь холодный ужас, словно колючка, укоренился в его
желудке.
- Я не могу сладить с этим, - сказал он наконец. - Я никогда не мог.
Всю свою жизнь я вскрикивал во сне: я прошел через бессонницу, снотворные
таблетки и таблетки для бодрствования. Но я просто не могу стряхнуть с
себя эти проклятые сны! - Он отбросил простыни и сел на край кровати.
Кэй обнаружила, что всматривается в маленький полукруглый шрам на
мускулистом изгибе в нижней части его спины, где был задран верхний край
его пижамы. Шрапнель из другого мира. Это было то, что вернуло его домой с
войны и дало Багровое Сердце. Она слегка дотронулась до него, словно
боясь, что он может вновь открыться и пролить яркие красные капли на
голубые простыни. Он казался ей все еще незнакомым, как и множество других
вещей, даже после всего этого времени.
- Я даже не знаю, что, к черту, они означают, - сказал он. - Когда я
пытаюсь рассматривать их как фрагменты и кусочки, мой мозг превращается в
кашу. Детали ускользают от меня тогда, когда я пытаюсь их ухватить. И в
этот раз... в этот раз это было в Вифаниином Грехе. Бог знает почему. Но
было именно так.
- Это всего лишь сны, - сказала Кэй, стараясь сохранить свой голос
спокойным. Сколько раз говорила она ему в точности то же самое посреди
ночи? Всего лишь сны. Не настоящие. Они не могут поранить. - В них ничего
нет; я не могу понять, почему ты позволяешь им так сильно беспокоить себя.
- Осторожно, осторожно, подумала она, это опасно, нужно выбирать слова,
искать, их, словно цветы в зарослях крапивы. Она поглядела на его затылок,
где непослушные волосы встали торчком. Он провел по ним одной рукой, и она
увидела, что его плечи чуть-чуть ссутулились. - Они ничего не означают,
Эван, - тихо и спокойно сказала она. - Просто, может быть, ты положил
слишком много горчицы и маринада на свой мясной сэндвич. Давай, ложись
опять. Кстати который час? - Она повернулась, чтобы взглянуть на часы на
ночном столике. - Боже мой! Почти пять. - Она зевнула, все еще моргая от
беловатого свечения лампы.
- Они кое-что означают, - сказал он скучным пустым голосом. - Тот сон
о грузовике кое-что значил, не так ли? И другие до него.
- Эван, - сказала Кэй. - Пожалуйста... - сказала она утомленно и
несколько раздраженно, может быть, также немного испуганно. Да. Признай
это, сказала она себе. Холодный скептицизм все эти годы служил ей как бы
защитой от вещей, которые она не могла понять. Приступ неловкости,
беспричинного страха так часто преследовал ее. В этот раз она поддалась
ему только на мгновение, вскоре она снова обрела контроль над своими
эмоциями и сказала: нет, нет, нет, это всего лишь совпадение, здесь нет
такой вещи как...
- Сожалею, что испугал тебя, - сказал Эван. - Господи, я собираюсь
теперь ложится спать с полоской ленты поперек рта, чтобы Лори и ты могли
хоть немного хорошо отдохнуть для разнообразия.
- Как они называли это...
- Я думал, что оставил их позади, - сказал он ей, не глядя на нее. -
Я думал, что они все еще в Ла-Грейндже. Может быть, прячутся под кроватью,
или что-то вроде этого. Последний был о Гарлине, и спустя месяц я потерял
свою работу в журнале. Второе зрение?
- Я помню, - сказала Кэй, на этот раз без горечи, потому что, в конце
концов, дела повернулись хорошо. Совпадение, конечно же это было
совпадение. - Я хочу выключить свет, - сказала она. - Хорошо?
- Хорошо, - ответил он. - Конечно.
Она потянулась и выключила свет. Темнота снова вернулась в комнату,
только единственное пятнышко ясного лунного света просачивалось сквозь
занавески. Она лежала на спине, сомкнув уставшие веки, но не смогла сразу
заснуть. Вместо этого она вслушивалась в его дыхание. Оно странным образом
напомнило ей дыхание испуганного животного, за которым она наблюдала в
клетке зоопарка, когда была маленькой девочкой. Она подняла свою руку и
дотронулась до его плеча.
- Ты не собираешься попробовать уснуть?
- Через несколько минут, - ответил ей Эван. Он еще не был готов.
Старые страхи снова выплыли на поверхность, натягивая нервы, словно шрамы
на здоровую плоть. Все это было нереально, словно сон внутри сна по Эдгару
По. Почему они не оставят меня в покое? - спросил он себя. Это начало
новой жизни. Я хочу, чтобы все было по-старому. Я больше не хочу снов! С
дистанции времени до него донесся голос Джернигана: "Старина Рейд может
предвидеть! Этот ублюдок может видеть! Сказал, что он видел во сне ту
проволоку, протянутую поперек дороги, видел, как она светится, словно в
огне, или еще что-то. И Букман на месте нашел эту проклятую штуку, крепко
натянутую, испачканную грязью, поджидающую нас, только потому, что старина
Рейд велел ему искать ее! И Букман прослеживает ее среди деревьев, и там
оказывается этот вонючий Клеймор. После того как все угомонились, мы
перерезаем эту проволоку, и тут она взрывается, словно шутиха: бум! Когда
вьетконговцы приходят, чтобы ограбить мертвецов, они получают свинцовый
заряд в зубы".
Разумеется. Эван поглядел на голую стену, ощущая темноту и безмолвие
дома, словно инородный костный мозг в своих костях. Этот сон, который он
сегодня видел, очень отличается от тех, что были раньше. Сдвигающиеся
контуры, бесформенные вещи, затаившиеся в темном водовороте: что это было?
Что это означало? Означало ли это что-нибудь вообще? Как и другие, он тоже
видел сны, состоящие из бессмысленных фрагментов, иногда комедийных,
иногда пугающих. Сны, как сказала Кэй, навеянные слишком большим
количеством горчицы или острым соусом, или тем, что запомнилось из
полуночных телевизионных киношек. Но по своему опыту Эван научился их
различать. Если они рисовали в его воображении кинокартины, которые
отпечатывались в памяти, то в этом была цель. Чертовски серьезная цель. И
он научился запоминать те образы, которые они позволяли ему видеть. Эти
видения раньше уже несколько раз спасали их жизни. Конечно, он знал, что
Кэй поворачивалась к этому спиной; она рассматривала эти случаи как
совпадения, потому что не могла их понять и боялась их. Он не говорил ей
об этом до того, как они поженились, потому что все еще пытался
противостоять этому, понять, почему отягощен странным
полупросветлением-полунесчастьем. Голос его матери говорил ему: "Это дар".
Более жесткий голос отца утверждал: "Это проклятие". Да, это и то, и
другое.
Он решил, что ему нужен стакан холодной воды, поэтому поднялся с
кровати, включил свет в ванной, отделанной голубым кафелем, и набрал воды
из-под крана в пластиковую чашечку. В зеркале ванной его лицо выглядело
словно одержимое теми вещами, которые жили внутри него: под
серовато-зелеными глазами темные круги; на лбу и вокруг рта углубились
линии; на висках поблескивали преждевременные пятнышки седины. На его
левой щеке, прямо над скулой, выделялся небольшой искривленный шрам,
другой шрам был над левой бровью. Однажды он пренебрег своим сном, в
джунглях, в аду однодневной битвы за выживание. В этом сне ему показали
алое небо, наполненное пламенеющими осами. Утром была атака снарядами из
мортир. Он находился на открытом воздухе, и шрапнель пронзила его левый
бок, один кусок вонзился опасно близко к сердцу. Запомнить это было
трудно: это была путаница из шумов, лиц, запахов крови и вопящих людей.
Как удалось врачу, молодому человеку по имени Доуэс, спасти его от смерти,
он так и не понял. Он помнил, смутно, вращающиеся лопасти вертолета и
кричащих людей. Затем была темнота. Пока ослепительный белый свет не упал
на его лицо в полевом госпитале. Он услышал стоны, и, неделями позже,
осознал, что это, должно быть, был он сам. Сейчас, стоя перед зеркалом, он
понимал, что тонкие линии шрамом через его грудь и ребра выглядят, словно
дорожная карта. До войны он спал с Кэй обнаженным. Теперь нет, хотя Кэй
сказала, что не имеет ничего против, и он знал, что это на самом деле так,
но этот участок изрезанного тела оживлял в его сознании образы, словно
пламенеющие капли крови.
Четыре года назад, когда он все еще находился внутри кокона холодного
ужаса из колючей проволоки, в который заключила его война, он попытался
отрастить бороду. Он хотел спрятаться: ему больше не особенно нравился
Эван Рейд; он не знал этого человека и он не узнал бы его, если бы
встретил на улицах Ла-Грейнджа. Во время войны он убивал людей сначала с
болезненным ужасом и отвращением, позже - с чувством пустоты, как будто он
был сам М-16, горячий и дымящийся. И в конце, после того, что было сделано
с ним во вьетконговском лагере для военнопленных, он даже обнаружил, что
охотится за ними, и каждый его нерв и импульс вибрирует инстинктом убийцы.
Ожесточенные люди с прищуренными глазами, не выносившие, когда люди стоят
сзади них, говорили, что если ты приобрел инстинкт убийцы, ты никогда не
потеряешь его. Он молился Богу, чтобы суметь сделать это; и, может быть,
именно поэтому решил игнорировать свой сон и остаться недвижимым в своем
окопе, когда услышал, как завывают разрывные снаряды. Потому что пора было
остановиться. Или быть остановленным.
Борода исчезла через неделю после того, как он отпустил ее, потому
что волосы вокруг шрама на челюсти росли неровно. Это клеймо напоминало о
его прошлом.
Он выпил воду, налил еще полстакана и тоже выпил. Через край стекла в
зеркале он столкнулся с отражением своих глаз. Затем выключил свет и
прошел в спальню, где спящее тело Кэй лежало неподвижно между простынями.
Когда он пересекал комнату, на него упал луч лунного света.
Внезапно вдалеке залаяла собака. Возможно, подумал Эван, это на
заднем дворе в дальнем конце Мак-Клейн-террас.
Он помедлил, подошел к окну, откинул шторы в сторону одной рукой и
заглянул через стекло. Усеянные листьями ветки вяза разорвали жемчужное
свечение луны на зазубренные осколки льда. Собака снова начала лаять.
Что-то промелькнуло мимо окна, проблеск призрачного фантома, исчезнувшего
в удалении улицы. Эван выгнул шею, но не будучи способным разглядеть
что-либо из-за деревьев, получил на долю секунды ощущение чего-то черного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54