- Я пока
еще не слетел с катушек.
- Я никогда этого не говорила, - нервно ответила она.
- Тебе не довелось это сказать. Но, что бы ни случилось, ты должна
знать одно. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил и буду любить. Ты - сильная
своеобразная личность; Господь мне судья, но ты - личность более сильная,
чем я. Просто помни, что я тебя люблю, хорошо?
- Эван... - начала было Кэй, но было уже слишком поздно. Ее муж и
ребенок исчезли.
По пути домой Лори, сидя рядом с отцом, тихо спросила:
- Надеюсь, маме станет лучше, она так больна...
- Ей будет лучше, - невыразительно произнес Эван. "Дома к
понедельнику", - сказала доктор Мабри. Да. Но будет ли это та Кэй Рейд,
которую он только что оставил в палате клиники?
- Мама ведет себя странно, - сказала Лори тихо. - Она будет здорова,
когда вернется домой?
Он повернулся и крепко прижал дочь к себе. Какие-то странные точки
замерцали у него в глазах. Серебристые и желтые. Запачканные крупинками
грязи, как мертвая ухмылка Эрика, когда он отворачивал свое лицо от огня.
Эван чуть прибавил скорость, свернул на Мак-Клейн-террас и проехал мимо
дома, даже не взглянув на него.
- Папа! - сказала Лори. - Ты же проехал мимо нашего дома!
- Что ж, - непринужденно сказал он. - Я подумал, что мы съездим с
тобой в Вэстбери-Молл, принцесса. Может быть ты хочешь полакомиться
мороженым?
- Да, конечно, очень хочу. Хорошо бы мама была с нами.
- Я бы хотел также кое-что приобрести в скобяной лавке, - сказал он,
затем замолчал на некоторое время. Они удалялись от Вифанииного Греха.
Потому что он уже решил, что делать. Чтобы спастись от безумия. Чтобы
понять, действительно ли Рука Зла семенит, словно паук, по улицам
Вифанииного Греха, или она сжала его мозг в смертельной схватке, от
которой он уже никогда не сможет освободиться. Чтобы узнать, кто из них
погибнет перед суровым гневным лицом Господа: те твари, населяющие
Вифаниин Грех, или он сам.
Что, к дьяволу, делают человеческие зубы на свалке?
Этот вопрос задавал ему Нили Эймс в "Крике Петуха".
Слава Богу, что сегодня будет лунная ночь, подумал Эван. Такого
освещения достаточно, чтобы копать.
25. КУХНЯ МИССИС БАРТЛЕТТ
- Миссис Бартлетт? - спросил Эван седоволосую женщину, которая
открыла ему дверь.
- Да, это я. - Она стояла в дверном проеме и смотрела на него, как на
какого-нибудь торговца щетками или прочим мелким товаром.
- Мое имя Эван Рейд, - сказал он. - Я уверен, что вы меня не знаете,
но я живу на Мак-Клейн-террас. Не снимает ли здесь комнату человек по
имени Нили Эймс?
- Мистер Эймс? Да, снимает.
- А он сейчас у себя?
Она взглянула на свои часы.
- Нет, я не думаю, что он здесь. Вы не видели здесь его грузовик?
Эван покачал головой.
- Нили не возвращается раньше шести часов вечера; он работает для
деревни, как вы знаете. Иногда он приезжает и после семи вечера. Может
быть, вы хотите что-нибудь ему передать?
Эван посмотрел на свои часы. Пять пятнадцать.
- Я бы предпочел подождать его, если можно. Это на самом деле очень
важно.
- Возможно, шериф знает, где находится Нили. - Она смерила его
взглядом.
- Думаю, я быстрее перехвачу его здесь, - сказал Эван. - Можно войти?
Миссис Бартлетт улыбнулась, отступила назад и приоткрыла дверь
пошире, чтобы он мог войти.
- Конечно. Ох, это солнце все еще так нещадно палит, правда?
- Да, - ответил он, переступая через порог ее гостиницы. Тут же в
ноздри ему ударил затхлый, застарелый запах предметов быта и жары. В
большой гостиной на полу из твердой древесины лежал восточный ковер
коричневого и зеленого цвета, стояли кресла и диван. Вокруг обгорелого
кирпичного камина - низенькие столики с лампами. На стенах висело
несколько гравюр Сирса. Солнечный свет струился светлым ярким потоком
через занавески, задернутые на высоком окне эркером.
- Пожалуйста, садитесь, - сказала миссис Бартлетт, указывая ему на
кресло. - Я как раз готовила на кухне лимонад. Хотите, я принесу вам
стаканчик?
- Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.
Она уселась напротив; вены на ее ногах были варикозно расширены, ноги
выглядели опухшими под серыми чулками.
- Вы друг Нили?
- В некотором роде.
- Да? - она приподняла бровь от удивления. - Я не припоминаю, чтобы
Нили говорил, что он подружился с кем-нибудь в деревне.
- Мы однажды встретились на Мак-Клейн-террас, - объяснил он. - И
затем случайно увиделись в "Крике Петуха".
Миссис Бартлетт нахмурилась.
- Ох, это же отвратительное место, этот "Крик Петуха". Вам, двум
порядочным мужчинам, должно быть стыдно ходить туда. Я уверяю вас, это
место имеет дурную репутацию.
Эван пожал плечами.
- По-моему, там не так уж и плохо.
- Я не могу понять, зачем нужны такие места, где взрослые мужчины
ведут себя как дети. Мне кажется, это просто потеря времени. - Она
обмахивала свое лицо вместо веера журналом "Образцовое хозяйство", который
взяла с дивана. - Честное слово, эти последние дни слишком жаркие.
Немилосердно жаркие. И к концу лета будет еще хуже. Жара тогда куснет
напоследок, а затем отступит, уступая место осени. Вы уверены, что вам не
хочется пить?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Не могу сказать, когда Нили может вернуться домой, - через
несколько минут сказала миссис Бартлетт. - Может быть он опять решит
поехать в "Крик Петуха"; может быть он не появится дома до полуночи.
Почему бы вам не оставить для него записку или номер телефона?
- Мне необходимо лично поговорить с ним.
Она нахмурилась.
- Тогда это должно быть что-то серьезное. - Она хитро улыбнулась. -
Мужской разговор, да? О тех вещах, которые нам, женщинам, незачем знать?
- Нет, - вежливо ответил он, - это не совсем так.
- О, я все знаю о мужских секретах. - Она засмеялась и покачала
головой. - Ну совсем как маленькие мальчики.
- Давно вы держите этот пансион? - спросил ее Эван.
- Уже почти шесть лет. Конечно, большими делами я не заправляю. Но вы
будете удивлены, если узнаете, сколько странствующих торговцев и страховых
агентов проезжает через Вифаниин Грех. В десяти милях отсюда есть
гостиница "Холидей-инн", если ехать мимо "Крика Петуха", но я вам скажу,
они очень много берут за комнату, а здесь я включаю в счет еще и питание.
Так что мои дела не плохи.
- Я уверен, что у вас все в порядке. А ваш муж работает в деревне?
- Мой муж? Нет, к несчастью, мой муж умер вскоре после того, как мы
сюда переехали.
- Простите. - Теперь он внимательно наблюдал за ней.
- У него было больное сердце, - объяснила миссис Бартлетт. - Доктор
Мабри сказала, что ему нужны эти новые стимуляторы, но он прождал их
слишком долго. Слава Богу, что он умер мирно, в своей постели, однажды
ночью.
Эван поднялся со своего кресла, подошел к окну и откинул занавеску в
сторону. Яркий солнечный свет ослепил его. Улица была пустынной. На другой
ее стороне дома выглядели аккуратными коробочками из древесины и кирпича,
с ухоженными газончиками перед фасадами и чистыми гаражами. Эван
отвернулся от окна, через которое солнце напекло ему щеки, и заметил на
камине несколько фотографий. Первая фотография - свадебная - была сделана
на фоне церкви. На ней привлекательная темноволосая женщина целовалась с
приземистым коренастым мужчиной в плохо сидящем синем смокинге. Все
улыбались. На втором снимке эта же женщина лежала в кровати, держа перед
собой завернутого в одеяла новорожденного младенца; чья-то тень - тень
того мужчины - падала на стену. На третьей фотографии та же самая женщина
стояла, держа на руках ребенка - того же или уже другого? - на аккуратно
подстриженной лужайке перед белым домиком. Что-то в этой фотографии
встревожило Эвана, он шагнул вперед и взял ее в руки. Глаза у этой женщины
ввалились и казались более суровыми; ее губы улыбались, но эта улыбка
отражала душу, в которой стерлись все улыбки. На самом краешке этой
фотографии рядом с женщиной был еще какой-то предмет. Вглядевшись в него
Эван понял, что это рука, сжимающая посох. Там виднелся кусочек обода
колеса. Несколько спиц. Чья-то тень.
- Это моя дочь, Эмили, - сказала миссис Бартлетт. - Для краткости,
просто Эм. Она - прекрасная молодая женщина.
- Тогда это ваш внук или внучка? - спросил он, держа в руках
фотографию.
- Это моя внучка, Дженни. В октябре ей будет восемь месяцев. Дженни -
это моя вторая внучка. Видите вон ту, другую фотографию, первую на этой
полочке над камином? - Эван показал на нее, и миссис Бартлетт кивнула. -
Да, это она. Ее зовут Карен и ей в апреле будет два года. А у вас есть
дети?
- У меня маленькая дочка, ее зовут Лори, - ответил Эван; он снова
поставил фотографии на место. - Где живет ваша дочь?
- Всего за две улицы отсюда. У нее и ее мужа Рэя хорошенький
маленький домик на Уорвик-Лэйн. - Она продолжала обмахиваться журналом
вместо веера. - Ох, от этого солнца в доме такая жара! Я поблагодарю Бога,
когда наступает осень, вот что я вам скажу! В этот год я не буду иметь
ничего против молний. Вы все так же уверены, что не хотите выпить большой
стакан лимонада со льдом?
Он снова посмотрел на свои часы.
- Да, - сказал он. - Пожалуй, я не откажусь.
- Хорошо. - Она улыбнулась, встала с дивана и исчезла в задней части
дома. Он услыхал, как открывается один буфет, затем другой.
Эван повернулся к камину и несколько минут разглядывал фотографии.
Как просто и как обычно они выглядели. Но, Господь милостивый, какую же
ужасную историю они могли рассказать. Глаза этой женщины на третьей
фотографии говорили о произошедшей в ней перемене. Той же самой, какая
сейчас происходит с Кэй. Эван оставил каминную полочку и снова осмотрел
коридор, соединяющий парадную часть дома с задней; он увидел узкую
лестницу, ведущую к рядам запертых дверей. К комнатам постояльцев. В конце
коридора через открытую дверь Эван увидел движущуюся миссис Бартлетт,
полки, плиту, комнатные растения в горшочках на окне, обои с изображенными
на них яблоками, апельсинами и вишнями. Звякнуло стекло. Он тихо прошел по
коридору на кухню.
За мгновение до того, как миссис Бартлетт поняла, что он здесь, Эван
заметил в раскрытом буфете бутылочки и пузырьки. Все они были без этикеток
и содержали иссиня-зеленые, коричневые, сероватые жидкости, вязкие на вид.
В некоторых пузырьках были твердые вещества: белый порошок, что-то,
похожее на увлажненный пепел, что-то еще, напоминающее обломки древесного
угля. Рядом со стаканом лимонада, который она добросовестно и интенсивно
размешивала, стоял пузырек со светло-желтой жидкостью. Пробка с него была
снята. Миссис Бартлетт резко обернулась, ее глаза расширились. Но в
следующую секунду она успокоилась. Чуть улыбаясь уголками губ, она как бы
невзначай потянулась вверх и закрыла дверцу буфета.
- Я надеюсь, вы не возражаете против вкусовых добавок, - сказала она,
стоя рядом с открытым пузырьком.
- Нет, совсем нет, - сказал Эван.
- Вы, должно быть, испытываете сильную жажду. Я собиралась принести
вам лимонад туда. - Она снова помешала напиток, бросила в него пару
кубиков из формочки со льдом и протянула Эвану. - Вот, пожалуйста. - Когда
он взял стакан, она прошла мимо него обратно в гостиную; он последовал за
ней, думая, что за дьявольскую субстанцию она намешала туда. Теперь он
больше не мог верить никому из них, никому. Может быть, эта старая
доброжелательная женщина была настоящим аптекарем в Вифаниином Грехе и
готовила прямо на этой кухне с самоклеящимися обоями странные и древние
эликсиры? Что она стряпает? Составы, придающие силу? Сонное зелье?
Афродиции - любовные смеси? Лекарственные средства, унаследованные из
культуры Амазонок, жидкости, выпаренные из черных, как ночь, кореньев или
из мозга человеческих костей? И если он выпьет этот настой, что с ним
будет? Напиток ослабит его? Усыпит? Или просто подействует на его мозг,
убирая из него желание защищаться, когда они наконец придут за ним?
В комнате она снова уселась на диван, улыбнулась и стала обмахиваться
журналом, ожидая, когда же он выпьет лимонад. По ее глазам было невозможно
понять, знает ли она, что он все видел.
- Жарко, - сказала она. Вот и все, просто "жарко".
На улице послышалось дребезжание старых тормозов. Снова выглянув из
окна, Эван увидел разбитый грузовик Нили Эймса, разворачивающий к дому. -
Что ж, - сказал он, отставляя в сторону стакан лимонада. - Кажется,
приехал мистер Нили Эймс.
- Он войдет через задний ход, - тихо сказала женщина. - Там есть
лестница, которая ведет в его комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
еще не слетел с катушек.
- Я никогда этого не говорила, - нервно ответила она.
- Тебе не довелось это сказать. Но, что бы ни случилось, ты должна
знать одно. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил и буду любить. Ты - сильная
своеобразная личность; Господь мне судья, но ты - личность более сильная,
чем я. Просто помни, что я тебя люблю, хорошо?
- Эван... - начала было Кэй, но было уже слишком поздно. Ее муж и
ребенок исчезли.
По пути домой Лори, сидя рядом с отцом, тихо спросила:
- Надеюсь, маме станет лучше, она так больна...
- Ей будет лучше, - невыразительно произнес Эван. "Дома к
понедельнику", - сказала доктор Мабри. Да. Но будет ли это та Кэй Рейд,
которую он только что оставил в палате клиники?
- Мама ведет себя странно, - сказала Лори тихо. - Она будет здорова,
когда вернется домой?
Он повернулся и крепко прижал дочь к себе. Какие-то странные точки
замерцали у него в глазах. Серебристые и желтые. Запачканные крупинками
грязи, как мертвая ухмылка Эрика, когда он отворачивал свое лицо от огня.
Эван чуть прибавил скорость, свернул на Мак-Клейн-террас и проехал мимо
дома, даже не взглянув на него.
- Папа! - сказала Лори. - Ты же проехал мимо нашего дома!
- Что ж, - непринужденно сказал он. - Я подумал, что мы съездим с
тобой в Вэстбери-Молл, принцесса. Может быть ты хочешь полакомиться
мороженым?
- Да, конечно, очень хочу. Хорошо бы мама была с нами.
- Я бы хотел также кое-что приобрести в скобяной лавке, - сказал он,
затем замолчал на некоторое время. Они удалялись от Вифанииного Греха.
Потому что он уже решил, что делать. Чтобы спастись от безумия. Чтобы
понять, действительно ли Рука Зла семенит, словно паук, по улицам
Вифанииного Греха, или она сжала его мозг в смертельной схватке, от
которой он уже никогда не сможет освободиться. Чтобы узнать, кто из них
погибнет перед суровым гневным лицом Господа: те твари, населяющие
Вифаниин Грех, или он сам.
Что, к дьяволу, делают человеческие зубы на свалке?
Этот вопрос задавал ему Нили Эймс в "Крике Петуха".
Слава Богу, что сегодня будет лунная ночь, подумал Эван. Такого
освещения достаточно, чтобы копать.
25. КУХНЯ МИССИС БАРТЛЕТТ
- Миссис Бартлетт? - спросил Эван седоволосую женщину, которая
открыла ему дверь.
- Да, это я. - Она стояла в дверном проеме и смотрела на него, как на
какого-нибудь торговца щетками или прочим мелким товаром.
- Мое имя Эван Рейд, - сказал он. - Я уверен, что вы меня не знаете,
но я живу на Мак-Клейн-террас. Не снимает ли здесь комнату человек по
имени Нили Эймс?
- Мистер Эймс? Да, снимает.
- А он сейчас у себя?
Она взглянула на свои часы.
- Нет, я не думаю, что он здесь. Вы не видели здесь его грузовик?
Эван покачал головой.
- Нили не возвращается раньше шести часов вечера; он работает для
деревни, как вы знаете. Иногда он приезжает и после семи вечера. Может
быть, вы хотите что-нибудь ему передать?
Эван посмотрел на свои часы. Пять пятнадцать.
- Я бы предпочел подождать его, если можно. Это на самом деле очень
важно.
- Возможно, шериф знает, где находится Нили. - Она смерила его
взглядом.
- Думаю, я быстрее перехвачу его здесь, - сказал Эван. - Можно войти?
Миссис Бартлетт улыбнулась, отступила назад и приоткрыла дверь
пошире, чтобы он мог войти.
- Конечно. Ох, это солнце все еще так нещадно палит, правда?
- Да, - ответил он, переступая через порог ее гостиницы. Тут же в
ноздри ему ударил затхлый, застарелый запах предметов быта и жары. В
большой гостиной на полу из твердой древесины лежал восточный ковер
коричневого и зеленого цвета, стояли кресла и диван. Вокруг обгорелого
кирпичного камина - низенькие столики с лампами. На стенах висело
несколько гравюр Сирса. Солнечный свет струился светлым ярким потоком
через занавески, задернутые на высоком окне эркером.
- Пожалуйста, садитесь, - сказала миссис Бартлетт, указывая ему на
кресло. - Я как раз готовила на кухне лимонад. Хотите, я принесу вам
стаканчик?
- Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.
Она уселась напротив; вены на ее ногах были варикозно расширены, ноги
выглядели опухшими под серыми чулками.
- Вы друг Нили?
- В некотором роде.
- Да? - она приподняла бровь от удивления. - Я не припоминаю, чтобы
Нили говорил, что он подружился с кем-нибудь в деревне.
- Мы однажды встретились на Мак-Клейн-террас, - объяснил он. - И
затем случайно увиделись в "Крике Петуха".
Миссис Бартлетт нахмурилась.
- Ох, это же отвратительное место, этот "Крик Петуха". Вам, двум
порядочным мужчинам, должно быть стыдно ходить туда. Я уверяю вас, это
место имеет дурную репутацию.
Эван пожал плечами.
- По-моему, там не так уж и плохо.
- Я не могу понять, зачем нужны такие места, где взрослые мужчины
ведут себя как дети. Мне кажется, это просто потеря времени. - Она
обмахивала свое лицо вместо веера журналом "Образцовое хозяйство", который
взяла с дивана. - Честное слово, эти последние дни слишком жаркие.
Немилосердно жаркие. И к концу лета будет еще хуже. Жара тогда куснет
напоследок, а затем отступит, уступая место осени. Вы уверены, что вам не
хочется пить?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Не могу сказать, когда Нили может вернуться домой, - через
несколько минут сказала миссис Бартлетт. - Может быть он опять решит
поехать в "Крик Петуха"; может быть он не появится дома до полуночи.
Почему бы вам не оставить для него записку или номер телефона?
- Мне необходимо лично поговорить с ним.
Она нахмурилась.
- Тогда это должно быть что-то серьезное. - Она хитро улыбнулась. -
Мужской разговор, да? О тех вещах, которые нам, женщинам, незачем знать?
- Нет, - вежливо ответил он, - это не совсем так.
- О, я все знаю о мужских секретах. - Она засмеялась и покачала
головой. - Ну совсем как маленькие мальчики.
- Давно вы держите этот пансион? - спросил ее Эван.
- Уже почти шесть лет. Конечно, большими делами я не заправляю. Но вы
будете удивлены, если узнаете, сколько странствующих торговцев и страховых
агентов проезжает через Вифаниин Грех. В десяти милях отсюда есть
гостиница "Холидей-инн", если ехать мимо "Крика Петуха", но я вам скажу,
они очень много берут за комнату, а здесь я включаю в счет еще и питание.
Так что мои дела не плохи.
- Я уверен, что у вас все в порядке. А ваш муж работает в деревне?
- Мой муж? Нет, к несчастью, мой муж умер вскоре после того, как мы
сюда переехали.
- Простите. - Теперь он внимательно наблюдал за ней.
- У него было больное сердце, - объяснила миссис Бартлетт. - Доктор
Мабри сказала, что ему нужны эти новые стимуляторы, но он прождал их
слишком долго. Слава Богу, что он умер мирно, в своей постели, однажды
ночью.
Эван поднялся со своего кресла, подошел к окну и откинул занавеску в
сторону. Яркий солнечный свет ослепил его. Улица была пустынной. На другой
ее стороне дома выглядели аккуратными коробочками из древесины и кирпича,
с ухоженными газончиками перед фасадами и чистыми гаражами. Эван
отвернулся от окна, через которое солнце напекло ему щеки, и заметил на
камине несколько фотографий. Первая фотография - свадебная - была сделана
на фоне церкви. На ней привлекательная темноволосая женщина целовалась с
приземистым коренастым мужчиной в плохо сидящем синем смокинге. Все
улыбались. На втором снимке эта же женщина лежала в кровати, держа перед
собой завернутого в одеяла новорожденного младенца; чья-то тень - тень
того мужчины - падала на стену. На третьей фотографии та же самая женщина
стояла, держа на руках ребенка - того же или уже другого? - на аккуратно
подстриженной лужайке перед белым домиком. Что-то в этой фотографии
встревожило Эвана, он шагнул вперед и взял ее в руки. Глаза у этой женщины
ввалились и казались более суровыми; ее губы улыбались, но эта улыбка
отражала душу, в которой стерлись все улыбки. На самом краешке этой
фотографии рядом с женщиной был еще какой-то предмет. Вглядевшись в него
Эван понял, что это рука, сжимающая посох. Там виднелся кусочек обода
колеса. Несколько спиц. Чья-то тень.
- Это моя дочь, Эмили, - сказала миссис Бартлетт. - Для краткости,
просто Эм. Она - прекрасная молодая женщина.
- Тогда это ваш внук или внучка? - спросил он, держа в руках
фотографию.
- Это моя внучка, Дженни. В октябре ей будет восемь месяцев. Дженни -
это моя вторая внучка. Видите вон ту, другую фотографию, первую на этой
полочке над камином? - Эван показал на нее, и миссис Бартлетт кивнула. -
Да, это она. Ее зовут Карен и ей в апреле будет два года. А у вас есть
дети?
- У меня маленькая дочка, ее зовут Лори, - ответил Эван; он снова
поставил фотографии на место. - Где живет ваша дочь?
- Всего за две улицы отсюда. У нее и ее мужа Рэя хорошенький
маленький домик на Уорвик-Лэйн. - Она продолжала обмахиваться журналом
вместо веера. - Ох, от этого солнца в доме такая жара! Я поблагодарю Бога,
когда наступает осень, вот что я вам скажу! В этот год я не буду иметь
ничего против молний. Вы все так же уверены, что не хотите выпить большой
стакан лимонада со льдом?
Он снова посмотрел на свои часы.
- Да, - сказал он. - Пожалуй, я не откажусь.
- Хорошо. - Она улыбнулась, встала с дивана и исчезла в задней части
дома. Он услыхал, как открывается один буфет, затем другой.
Эван повернулся к камину и несколько минут разглядывал фотографии.
Как просто и как обычно они выглядели. Но, Господь милостивый, какую же
ужасную историю они могли рассказать. Глаза этой женщины на третьей
фотографии говорили о произошедшей в ней перемене. Той же самой, какая
сейчас происходит с Кэй. Эван оставил каминную полочку и снова осмотрел
коридор, соединяющий парадную часть дома с задней; он увидел узкую
лестницу, ведущую к рядам запертых дверей. К комнатам постояльцев. В конце
коридора через открытую дверь Эван увидел движущуюся миссис Бартлетт,
полки, плиту, комнатные растения в горшочках на окне, обои с изображенными
на них яблоками, апельсинами и вишнями. Звякнуло стекло. Он тихо прошел по
коридору на кухню.
За мгновение до того, как миссис Бартлетт поняла, что он здесь, Эван
заметил в раскрытом буфете бутылочки и пузырьки. Все они были без этикеток
и содержали иссиня-зеленые, коричневые, сероватые жидкости, вязкие на вид.
В некоторых пузырьках были твердые вещества: белый порошок, что-то,
похожее на увлажненный пепел, что-то еще, напоминающее обломки древесного
угля. Рядом со стаканом лимонада, который она добросовестно и интенсивно
размешивала, стоял пузырек со светло-желтой жидкостью. Пробка с него была
снята. Миссис Бартлетт резко обернулась, ее глаза расширились. Но в
следующую секунду она успокоилась. Чуть улыбаясь уголками губ, она как бы
невзначай потянулась вверх и закрыла дверцу буфета.
- Я надеюсь, вы не возражаете против вкусовых добавок, - сказала она,
стоя рядом с открытым пузырьком.
- Нет, совсем нет, - сказал Эван.
- Вы, должно быть, испытываете сильную жажду. Я собиралась принести
вам лимонад туда. - Она снова помешала напиток, бросила в него пару
кубиков из формочки со льдом и протянула Эвану. - Вот, пожалуйста. - Когда
он взял стакан, она прошла мимо него обратно в гостиную; он последовал за
ней, думая, что за дьявольскую субстанцию она намешала туда. Теперь он
больше не мог верить никому из них, никому. Может быть, эта старая
доброжелательная женщина была настоящим аптекарем в Вифаниином Грехе и
готовила прямо на этой кухне с самоклеящимися обоями странные и древние
эликсиры? Что она стряпает? Составы, придающие силу? Сонное зелье?
Афродиции - любовные смеси? Лекарственные средства, унаследованные из
культуры Амазонок, жидкости, выпаренные из черных, как ночь, кореньев или
из мозга человеческих костей? И если он выпьет этот настой, что с ним
будет? Напиток ослабит его? Усыпит? Или просто подействует на его мозг,
убирая из него желание защищаться, когда они наконец придут за ним?
В комнате она снова уселась на диван, улыбнулась и стала обмахиваться
журналом, ожидая, когда же он выпьет лимонад. По ее глазам было невозможно
понять, знает ли она, что он все видел.
- Жарко, - сказала она. Вот и все, просто "жарко".
На улице послышалось дребезжание старых тормозов. Снова выглянув из
окна, Эван увидел разбитый грузовик Нили Эймса, разворачивающий к дому. -
Что ж, - сказал он, отставляя в сторону стакан лимонада. - Кажется,
приехал мистер Нили Эймс.
- Он войдет через задний ход, - тихо сказала женщина. - Там есть
лестница, которая ведет в его комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54