Наконец толпа начала редеть, спешащие на работу шахтеры с красными от выпитого накануне виски лицами встречались все реже и реже. Однако через некоторое время прохожих снова стало больше — а пыльная дорога шире и прямее, — одновременно закончились длинные ряды одно этажных лачуг.
Тревис с удивлением обнаружил, что за сто лет здесь почти ничего не изменилось. Он узнал гостиницу «Серебряный дворец», длинное величественное здание высотой в три этажа, и универмаг Маккея. Чуть дальше находились городской оперный театр с внушительными колоннами в стиле возрождения и государственная пробирная лаборатория. Хотя во времена Тревиса о ней давно забыли — сейчас перед входом толпились люди. Каждый держал в руках кусок породы, принесенный на пробу. Тревис уже знал, что, стоит ему захотеть, и он увидит, что находится дальше. Но он решил, что еще рано.
Ты станешь владельцем салуна через сотню с лишним лет, Тревис. Так что даже не думай о нем.
Он сделал шаг вперед и остановился, у его ног клубилась пыль. Сердце в груди Тревиса забилось быстрее.
Лирит с беспокойством посмотрела на него.
— Что с тобой, Тревис? Здесь твой дом?
— Наверное. Только он был таким за сто лет до того, как я родился.
— Уверен, что поместье Стоунбрейк мало изменилось за последние сто лет, разве что деревья стали выше, — проворчал Дарж. — В конце концов, что такое какие-то сто лет? И тут же, словно для того, чтобы подчеркнуть слова рыцаря, мимо промчался дилижанс, колеса грохотали, возница нахлестывал лошадей. Четверо путников лишь в самый последний момент успели отскочить в сторону. Тревис достаточно прилично знал историю, чтобы понимать: несмотря на кажущееся сходство, их ждет немало неожиданных опасностей. На Диком Западе каждый день умирали люди — от болезней, самых невероятных случайностей… и от пуль.
Они свернули на Лосиную улицу, когда мимо промчался еще один экипаж. Пройдет еще несколько месяцев, подумал Тревис, и узкоколейка доберется до Касл-Сити; а пока дилижансы будут возить людей от временной железнодорожной станции до главной улицы города. Дилижанс остановился перед входом в «Серебряный дворец». Дверца открылась, и на тротуар вышел человек в дорогом сером костюме. Он повернулся, чтобы помочь спуститься даме в длинном платье темно-бордового цвета с черной отделкой; сзади платье украшал турнюр, с крошечной шляпки свисали петушиные перья.
Лирит пригладила свое простое коричневое платье, темно-красные губы изогнулись в язвительной улыбке.
— Да, у женщины здесь есть перспектива.
— Перед нами лорд и леди города? — спросил Дарж. — Если да, то нам следует просить их гостеприимства.
Мужчина в сером костюме огляделся по сторонам, его глаза скрывали поля черного котелка. Женщина поправила вуаль на шляпке. Он обнял ее за талию, и они скрылись за дверью гостиницы.
Сарет негромко рассмеялся.
— Мне кажется, они не здешние. И, несмотря на ее роскошное платье, она совсем не леди, а он — не лорд. Во всяком случае, не в том смысле, какой ты имел в виду, Дарж.
Рыцарь покраснел. Сарет расхохотался, Лирит демонстративно повернулась к нему спиной, и смех замер у него на губах. Он недоуменно посмотрел на колдунью, а Дарж на Тревиса.
— Если это не местный лорд, тогда кто?
— Здесь нет лордов, Дарж.
— А кто служит королю и королеве?
— Здесь нет короля и королевы. — Тревис приподнял шляпу, чтобы почесать голову. — В Англии есть королева — в той стране за океаном, о которой я вчера вам рассказал. Ее зовут Виктория. Европейские аристократы посещали Колорадо в те времена-то есть сейчас. Кажется, я припоминаю, что русский великий князь приезжал на Запад, чтобы поохотиться на бизонов. — Он вздохнул. — Впрочем, он уже уехал.
Дарж обдумал его слова.
— Если у вас нет короля, в таком случае, как тут поддерживается порядок?
Тревису и в голову не приходило, какой странной может показаться Америка обитателям средневекового мира. Он попытался придумать простое объяснение.
— Ну, у нас есть президент. Я точно не помню, как его зовут. Гровер Кливленд. Нет, он был позднее — его политика привела к тому, что все серебряные рудники разорились. — Тревис пожал плечами. — В любом случае люди здесь каждые четыре года выбирают президента и определенное число представителей закона. В каждом штате имеется губернатор. Кроме того, для управления и поддержания порядка в городах есть мэр и шериф.
— Диковинная система, — с заметным отвращением заявил Дарж. — И кто голосует за представителей закона? Крестьяне?
— Все, кому исполнилось восемнадцать лет. — Тут Тревис задумался. — В мое время стало именно так. Но сейчас здесь у женщин нет права голоса.
— Я вижу, некоторые вещи остаются неизменными всюду, — вздохнув, сказала Лирит.
— Мне кажется, твоя страна похожа на наши Свободные Города, — заметил Сарет. — Здесь важна не королевская кровь, а золото и серебро.
С этим Тревис спорить не мог. В его время Касл-Сити был спокойным тихим городком, в особенности когда заканчивался туристический сезон. Однако сто лет назад в городе кипела жизнь.
Прохожие спешили по широким тротуарам, некоторые были одеты как старатели и ковбои, другие щеголяли в черных пиджаках и белых рубашках с жесткими воротничками — последние часто поглядывали на золотые часы, которые с важным видом доставали из карманов. Многие женщины разгуливали в тяжелых пышных туалетах, другие — прачки или жены рабочих, в платьях попроще — бежали куда-то по своим делам.
Стайка школьников в потрепанных башмаках следовала за чопорной учительницей, мальчишки в кепках носились по улицам, предлагая прохожим свежие выпуски газет. По проезжей части катились запряженные мулами тележки, тут и там попадались лошади, грохотали дилижансы. В дождливую погоду улицы превращались в настоящую трясину, но сегодня было сухо, и все вокруг покрывал тонкий слой пыли.
Здания, как и шагавшие по тротуарам люди, также отличались друг от друга. Некоторые хвалились фасадами из кирпича и камня, но большинство было построено из досок. Тревис разглядывал банки, рестораны, парикмахерские, бакалейные, книжные магазины и лавки, где торговали тканями и одеждой. В каждом третьем доме располагался либо салун, либо питейное заведение. Серебро рекой текло с рудников, все вокруг кричало о богатстве.
Впрочем, Тревис знал, что процветанию скоро придет конец. К 1883 году многие рудники уже не приносили прежнего дохода. В 1893 разразился финансовый кризис, когда президент Кливленд наконец отменил закон Блэнда-Эллисона, создававший искусственный рынок для серебра. В одну ночь цена на серебро упала в несколько раз, и почти все рудники разорились. Люди мгновенно теряли огромные состояния. Генри Табору, самому богатому человеку в Колорадо, пришлось провести последний год своей жизни на посту почтмейстера Денвера. Его жена, легендарная Бейби Доу, сошла с ума и умерла много лет спустя. Ее тело так сильно примерзло к полу в лачуге в Лидвилле, что пришлось ждать оттепели, чтобы ее похоронить.
— Ну и где мы будем жить? — спросила Лирит, разглядывая дома по обеим сторонам улицы.
Тревис понимал, что «Серебряный дворец» им не по карману.
— Пока не знаю. Давайте пройдемся по Лосиной улице и посмотрим, нет ли чего-нибудь подходящего…
Он не стал говорить «дешевого».
Они шли по широкому тротуару, пробираясь между рабочими, женами старателей и спешащими по делам клерками. Несколько раз им попадались заведения, где сдавались комнаты. Однако цены поразили Тревиса. В некоторых местах предлагалось платить по пять долларов в день. Так им долго не протянуть. Четверка продолжала идти дальше.
Тревис предполагал, что сейчас около девяти утра, но все салуны уже открылись. В большинстве из них были вращающиеся двери, как в вестернах, но деревянная панель мешала разглядеть, что происходило внутри. Тем не менее наружу доносился смех, Тревис даже несколько раз уловил стук костей. Изредка из салуна выходил посетитель и удивленно щурил глаза — оказывается, уже взошло солнце.
Вскоре Тревис увидел знакомую вывеску. Она выглядела почти такой же, как в тот раз, когда Тревис подкрашивал ее. Надпись была настолько знакомой, что Тревис прочитал ее без обычного напряжения. «ШАХТНЫЙ СТВОЛ». Салун. Его салун — во всяком случае, так будет через много лет. Интересно, как он выглядит сейчас?
Громкий смех прервал его размышления. Трое молодых мужчин стояли, опираясь на перила мостка. Все в белых рубашках и темных костюмах с жилетами, из карманов которых свисали серебряные цепочки часов. Головы украшали черные «стетсоны», на ногах поблескивали черные сапоги.
Один был чисто выбрит, у второго имелась пушистая рыжая борода, третий щеголял черными усиками.
Чистовыбритый сплюнул табачный сок, сделал непристойный жест и показал пальцем. При этом его пиджак распахнулся, и Тревис увидел на бедре кобуру с револьвером. Однако кровь застыла в жилах Тревиса совсем не из-за револьвера.
Мужчина показывал на Лирит.
Тревис ощутил, как напряглась шагавшая рядом с ним колдунья. Наверное, она тоже заметила жест. Трое мужчин снова рассмеялись, на сей раз громче. Самый красивый из них — с пышной рыжей бородкой — покраснел и опустил голову. Однако усатый продолжал похотливо смотреть на Лирит, чисто выбритый ухмылялся, в голубых глазах загорелся холодный свет.
— Пусть вечно голодные призраки морндари проглотят их мужское естество, — прошипел Сарет.
Тревис поморщился. Он не сомневался, что это еще одно проклятье морнишей, перевод которого лучше не знать. Сарет сделал шаг вперед, но Тревис схватил его за руку.
— Успокойся, Сарет. У них револьверы.
Однако морниш не знал, что такое револьвер. Он вновь рванулся вперед. Дарж опередил его. На лице рыцаря появилось суровое выражение.
— Тревис прав. Мы здесь чужаки — и нам не следует нарываться на неприятности. А я кое-что знаю о револьверах. Они убивают человека с большого расстояния.
Глаза Сарета сверкали.
— Но ублюдки…
— Мне на них наплевать, — вмешалась Лирит, вставая между Саретом и Даржем. — Глупые мальчишки, ничего больше. Пожалуйста, бешала.
Сарет посмотрел на Лирит, и гнев у него в глазах начал затухать. Он кивнул.
Четверка продолжала спокойно идти дальше по тротуару. Тревис и Дарж переместились так, чтобы Лирит и Сарет оказались между ними. Когда они проходили мимо троицы мужчин, им вслед раздался свист, но они неспешно шагали дальше, и скоро свист и крики смолкли.
Пройдя два квартала, они остановились. Тревис рискнул бросить быстрый взгляд через плечо, но троих мужчин нигде не было видно. «Шахтный ствол» остался позади, но он не собирался возвращаться. Тревис обернулся к остальным — и нахмурился.
— А где Лирит?
— Только что была здесь, — ответил Дарж.
Сарет показал рукой.
— Вон она.
Они поспешили за Лирит, которая успела пройти на дюжину шагов вперед. Все четверо одновременно оказались рядом со столиком, на котором были расставлены маленькие синие бутылочки. За столиком стоял мужчина с курчавыми седыми волосами, одетый в потрепанный костюм. У него за спиной висел плакат из парусины с надписью:
ГОРЬКИЕ ЛЕКАРСТВА ДОКА ВЕТТЕРЛИ
СТОИМОСТЬЮ В 1 ДОЛЛАР!
ИСЦЕЛЯЮТ МНОЖЕСТВО БОЛЕЗНЕЙ,
В ТОМ ЧИСЛЕ СИНЯКИ, МОЗОЛИ, КОСОГЛАЗИЕ,
НЕВРАЛГИЮ!
ИЗБАВЛЯЮТ ОТ ДУРНОГО ЗАПАХА ИЗО РТА,
ФУРУНКУЛОВ, ВОДЯНКИ, СЛАБОГО
ТЕМПЕРАМЕНТА, РЕВМАТИЗМА, ПОДАГРЫ,
МЕЛАНХОЛИИ И ИКОТЫ!
Человек в костюме обращался к полудюжине людей, стоявших полукругом возле его столика, звенящим голосом, словно перед ним была огромная толпа, превознося до небес достоинства своих патентованных снадобий. Лирит взяла одну из бутылочек, вытащила пробку, понюхала и наморщила лоб.
Продавец лекарств повернулся к ней.
— Если вы хотите не только понюхать, дайте мне один доллар и выпейте. И все ваши болезни пройдут.
Лирит вставила пробку и поставила бутылочку на стол.
— Вы лжете, — заявила она совершенно спокойно, и по толпе пробежал шепот.
Продавец развел руки в стороны и рассмеялся.
— Нет, мисс, я прекрасно понимаю ваши сомнения. Но будьте уверены, в маленькой синей бутылочке…
— Нет ничего, кроме подкрашенного жженым медом пшеничного спирта с небольшими добавками перца, — довольно резко сказала Лирит. — Я не почувствовала настоек лекарственных растений, здесь нет ничего, что могло бы вылечить даже самое простое заболевание. Более того, это лекарство, как вы его называете, лишь немногим лучше яда; нужно быть последним глупцом, чтобы пить его, не говоря уже о том, чтобы платить деньги. Вам должно быть стыдно!
Стоявшие у стола люди с возмущением забрали свои серебряные доллары и торопливо разошлись. Недоумение продавца сменилось гневом.
— Почему, маленькая грязнуля, мне должно быть стыдно? — прорычал он. — Посмотри, что ты наделала. Из-за тебя я лишился утренней выручки. Ты за это заплатишь.
Лирит сделала шаг назад, но продавец успел схватить ее запястье и вывернул его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86