В один миг сапоги Вани покрылись прозрачными кристаллами льда. Из горла т'гол вырвался крик. Она отчаянно пыталась вырваться, но лед надежно держал ее на месте. Рыцарь сделал быстрый шаг, чтобы оказаться вне пределов ее досягаемости. С мрачной усмешкой Вани вытащила что-то из кармана и сделала короткое движение кистью. Три металлических треугольника устремились к черному рыцарю.
— Дур, — произнес он, треугольники застыли в воздухе, развернулись и помчались обратно к Вани.
Т'гол не могла сдвинуться с места, однако, она быстро наклонилась и избежала встречи с собственным оружием — Грейс не сомневалась, что треугольники отравлены.
Бельтан оскалил зубы, готовясь броситься на врага, но Фолкен схватил рыцаря за руку.
— Подожди, Бельтан. Я не знаю, как он это делает — насколько мне известно, Рыцари Оникса презирают магию, — но он произносит руны. Более того, мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то владел этим искусством в таком совершенстве — даже Тревис Уайлдер. Он покончит с тобой, прежде чем ты успеешь до него дотронуться.
Тело Бельтана напряглось, но он не стряхнул с плеча руку Фолкена.
— Он в любом случае нас убьет.
Фолкен покачал головой.
— Полагаю, мы ему нужны — в противном случае нам бы уже давно пришел конец. Чтобы убить нас, ему достаточно произнести одно слово.
Из-под черного шлема послышался смех.
— Хорошо сказано, Фолкен из Малакора. Тебе ведь лучше многих известно, какими смертоносными могут быть слова.
Синдар все еще стоял на месте. Он продолжал смотреть в сторону моря, не обращая внимания на черного рыцаря. Грейс не могла унять дрожь. Ей очень хотелось помочь Вани, лицо т'гол посерело от боли. Как долго она сможет терпеть холод, который нанесет непоправимый вред ее телу? Однако Грейс не могла отвести взгляда от черного рыцаря.
— Кто вы? — прошептала она.
— Я знаю, кто он такой, — презрительно бросил Бельтан. — Взгляни на его доспехи — пять корон. Генерала ни с кем не спутаешь, и я могу поклясться своим мечом, что перед нами сам Горандон, который стоит во главе ублюдочного ордена Рыцарей Оникса. — Он бросил взгляд на темную фигуру. — Я не ошибся?
Рыцарь коротко кивнул.
— Это ты ублюдок, сэр Бельтан. Но в остальном ты не ошибся. К счастью для тебя — ведь ты уже лишился меча, который только что поставил на кон. Да, мои люди называют меня Горандон. Впрочем, Фолкен должен знать и другое мое имя.
Лицо барда покраснело от холода и гнева.
— О чем вы говорите? Я вас не знаю.
— В самом деле, Фолкен? Неужели тебя стала подводить память? Или заклинание Дакаррета окончательно повредило твой и без того небезупречный разум? Тогда я кое-что тебе напомню.
Рыцарь поднял руку и снял с головы шлем.
Он оказался старше, чем предполагала Грейс. Седые волосы развевались на холодном ветру, лицо избороздили глубокие морщины. Тем не менее он был красив, и Грейс не сомневалась, что, несмотря на возраст, Горандон очень силен; такие широкие плечи могли принадлежать только могучему человеку. Над ястребиным носом сверкали холодные глаза цвета льда в сумерках. Однако на лице застыло скорее насмешливое, чем суровое выражение. И еще в его глазах Грейс прочитала ум и жестокость.
Но сильнее, чем возраст черного рыцаря, Грейс поразила реакция Фолкена. Бард прижал серебряную руку к груди и пошатнулся. Его лицо стало белым, точно снег.
— Не может быть, — прошептал Фолкен, и человек в черных доспехах усмехнулся по-волчьи, неуловимо напомнив Грейс усмешку самого Фолкена.
Более того, она подумала, что Горандон вполне мог быть дядей или кузеном Фолкена. Вот только Фолкену семьсот с лишним лет; его семья много лет назад обратилась в прах.
— Келефон, — прошептал бард.
— Значит, ты меня все-таки помнишь, — сказал черный рыцарь.
Фолкен открыл рот, но слова — которые всегда были его силой и предметом гордости — изменили ему.
Бельтан посмотрел на барда.
— Келефон? Я не знаю этого имени.
Но Грейс знала. Она вспомнила историю, ее однажды рассказал Фолкен. В ней шла речь о трех Повелителях рун, которым удалось избежать гибели во время падения Малакора вместе с тремя Имсари, Великими Камнями. Джакабар взял Сумеречный Камень и спрятался на Земле, где подружился с Тревисом, назвавшись Джеком Грейстоуном. Через несколько столетий Майндрот последовал за некромантом Дакарретом, прихватив с собой Огненный Камень. Но третий Повелитель рун, тот, что забрал Ледяной Камень, исчез. Никто не знал, что с ним произошло. И его звали…
— Келефон, — сказала Грейс. — Вы последний из трех Повелителей рун, которым удалось спастись вместе с Великими Камнями во время последней битвы за Малакор.
Келефон поклонился ей.
— Вы хорошо знаете историю, Ваше величество. Но иначе и быть не может.
Он бросил взгляд на меч, который она держала в руках.
Ткань соскользнула, обнажив часть клинка, и Грейс показалось — всего лишь на мгновение, — что в глазах Келефона вспыхнул свет. Свет, подобный страху.
— Значит, вот он, легендарный Фелльринг, — небрежно проговорил Келефон. — Должен заметить, что он не производит особого впечатления.
Несмотря на насмешливый тон, Грейс обратила внимание на то, что Келефон не попытался забрать у нее меч. Не вызывало сомнений, что он мог уничтожить их одним словом, — но ученый в ее душе не смог удержаться от эксперимента. Грейс слегка приблизила острие меча к Келефону. Он невольно отступил на шаг, а затем бросил на нее испепеляющий взгляд, словно сообразил, что она делает.
Фолкен стоял, прижав руки к животу, словно кто-то нанес ему сокрушительный удар.
— Я не понимаю, Келефон. Все думали, ты умер. Бледный Король владеет Гелтизаром, Камнем Льда, вот уже несколько столетий. Как тебе удалось выжить, если Бераш отобрал у тебя Камень? Что ты делал все эти годы? И почему ты одет как командир черных рыцарей?
— Он и есть их командир, Фолкен, — сказал Бельтан, обнимая барда за плечи, чтобы его поддержать. — И жив он только потому, что отдал Камень Льда Бледному Королю в обмен на собственную жизнь. Точнее, на бессмертие. Другого ответа быть не может — даже я все сразу понял.
Грейс знала, что Бельтан прав. Келефон бежал, унося Гелтизар, после падения Малакора, а вскоре после печальных событий Камень попал в руки Бледного Короля. Теперь, семь столетий спустя, появился живой и здоровый Повелитель рун.
Но жив ли он, Грейс.
После некоторых колебаний она потянулась к нему, пытаясь коснуться его нити жизни. Вот — горячая, яркая, как вольфрамовая нить в электрической лампочке. А в его груди бьется теплое, живое сердце.
Может быть, он не отдал Камень Бледному Королю, Грейс. Возможно, Келефон передал его Дакаррету. Не следует забывать, что некромант проклял Фолкена, наградив бессмертием, чтобы бард вечно помнил о своем участии в гибели Малакора. Дакаррет мог сотворить аналогичное заклинание для Келефона — в обмен на Камень. А потом некромант преподнес Камень Бледному Королю.
Она выпустила нить Келефона. И с удивлением обнаружила, что он смотрит на нее.
— Вы удовлетворены, Ваше величество? Я такой же живой, как и ваши друзья. Но если вы прикоснетесь ко мне еще раз своей колдовской магией… — он согнул палец и прошептал слово; Вани застонала, а лед поднялся по ее ногам еще на несколько дюймов, — …Т'гол узнает, легко ли дышать сквозь лед.
— Отпусти ее, — сказал Бельтан.
— Или что? — презрительно бросил Келефон. — Ты оставишь влажное пятно на моих доспехах?
Бельтан сжал кулаки. Вани попала в ловушку, Синдар сохранял неподвижность, а Фолкен казался ошеломленным. Грейс понимала, что ей необходимо что-то предпринять. Она положила руку на плечо Бельтана, коснулась его нити жизни и произнесла успокаивающие слова, обращаясь непосредственно к разуму рыцаря.
— Не нужно, Бельтан. Он Повелитель рун. Я не до конца понимаю, что это значит. Но мне известно, что ему по силам вязать и разбивать руны, а также произносить их. Ты видел, на что способен Тревис, а у Келефона было семьсот лет, чтобы оттачивать свое мастерство. Мы не сумеем остановить его силой. Нам необходимо говорить с ним, чтобы узнать, что ему нужно. Другой надежды у нас нет.
Грейс не была уверена, что говорит правду; возможно, у них вообще не осталось никаких надежд. Но Фолкен прав — Келефон чего-то от них хочет; в противном случае, он бы давно их убил. Она отпустила плечо Бельтана, и он молча кивнул.
Глаза Келефона сузились.
— Что ты ему только что сказала, колдунья?
Несмотря на страх, Грейс почувствовала некоторое удовлетворение. Значит, Келефон не способен слышать слова, которые она произносит при помощи Паутины жизни. Быть может, она сумеет это как-то использовать. Она постаралась придать себе царственный вид и встала между Бельтаном и Повелителем рун.
— Здесь холодно, лорд Келефон. Вы собираетесь сообщить, что вам от нас угодно?
— Вы хотите сказать, что не знаете, Ваше величество?
Грейс ощутила, как страх уступает место разочарованию.
— Понятия не имею. Все это лишено всякого смысла. В Эмбаре мы узнали, что Бледный Король по какой-то причине хочет захватить меня живой. Однако у меня нет сомнений, что Рыцари Оникса желают моей смерти. Затем нам удалось выяснить, что ваши люди не питают ни малейшей любви к фейдримам Бледного Короля; они прикончили огромную стаю возле Морского Дозора. Можно подумать, будто Рыцари Оникса враждуют с Бледным Королем. А оказывается, что вы с ним заодно.
Келефон оглядел Грейс с ног до головы.
— Уж вам ли не знать, какой обманчивой может оказаться внешняя сторона вещей, Ваше величество. Едва ли кому-нибудь может прийти в голову, что вы и есть истинная наследница Малакора.
Может быть, Грейс помогли его интонации или выражение, промелькнувшее в глазах. Или она интуитивно что-то почувствовала благодаря нитям Паутины жизни. В любом случае Грейс вдруг поняла.
— Все ложь, — выпалила она. Дрожащей рукой она показала на ряды черных рыцарей на причале. — Вы лгали им целые столетия. Они думают, что сражаются с Бледным Королем, не так ли? Борются со злом. Им кажется, что они восстановят древнее королевство Малакор и что свет его славы воссияет вновь. Но вы их лишь используете. Вот почему вы пришли сюда без них. Вы не хотите, чтобы ваши люди видели, что вы способны произносить руны. Они считают, что только еретики владеют магией, а их собственный генерал — Повелитель рун.
Фолкен, Вани и Бельтан лишь удивленно смотрели на Грейс. Келефон рассмеялся.
— Очень неплохо, Ваше величество. Не думаю, что наш бард догадался бы даже в ближайшие семь столетий, которых, кстати говоря, у него не будет. — Он сделал несколько шагов к Грейс. — Ты умна, Ралена. Все члены королевского дома Малакор — будь они прокляты! — отличались умом. Это едва не стоило мне всего. Но я не сделаю еще одной ошибки.
Новый страх охватил Грейс. Перед ней стоял древний, могущественный и жестокий волшебник. Он мог сделать все, что угодно. С ней. С любым другим человеком.
— Почему? — хрипло спросила она.
И тут вновь заговорил Фолкен. Его голос звучал невероятно устало.
— Он хочет заполучить твой меч, Грейс. Тогда он сможет назвать себя новым королем Малакора.
— И вновь бард ошибается. Мне нужен не только меч, Ваше величество. — Келефон поднял руку в тяжелой рукавице и почти нежно провел ею по щеке Грейс. — Мне нужна ваша кровь.
— Не трогай ее, пес! — взревел Бельтан.
Светловолосый рыцарь бросился на Повелителя рун. Грейс попыталась остановить его криком, но опоздала.
— Шен, — прошептал Келефон, и серебряная половинка монеты в кармане Грейс сделала свое дело.
— Спи. — Сквозь серую вуаль она увидела, как Бельтан опустился на колени, а потом упал на землю рядом с Фолкеном. Вани пошатнулась, но лед удерживал ее ноги. Лишь Синдар продолжал стоять. Но прежде, чем Грейс успела удивиться, на нее обрушилось небо, а земля подпрыгнула и ударила ее в лицо.
Часть IV
КАРТЫ НА СТОЛ
ГЛАВА 51
Близилась ночь, в Касл-Сити царила тишина, город погрузился в темноту, когда Тревис с Джеком поднялись по ступенькам «Голубого колокольчика».
Тревис облегченно вздохнул, когда увидел теплый свет, сияющий сквозь окна гостиной. Никто не встретился им по дороге из «Серебряного дворца», но тут им просто повезло, поскольку Джек что-то непрерывно громко говорил — главным образом, жаловался на неудобства в поезде и дилижансе.
— Уверяю вас, Денвер не город, — говорил Джек, размахивая руками, — это варварское поселение. Когда я сошел с поезда в Канзас — Сити, мне пришлось самому нести свою сумку до самого конца платформы. А когда я спросил носильщика, не хочет ли он мне помочь, он сделал вид, что не видит меня. Вы можете себе представить подобное хамство?
— Без особого труда, — ответил Тревис, скрипя зубами и перехватывая увесистый саквояж из одной руки в другую.
Он и сам не понял, как это произошло, но каким-то образом оказалось, что он тащит тяжелый багаж Джека. Тревис не знал, что лежит в саквояже, но не удивился бы, если бы выяснилось, что Джек привез свинцовые слитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Дур, — произнес он, треугольники застыли в воздухе, развернулись и помчались обратно к Вани.
Т'гол не могла сдвинуться с места, однако, она быстро наклонилась и избежала встречи с собственным оружием — Грейс не сомневалась, что треугольники отравлены.
Бельтан оскалил зубы, готовясь броситься на врага, но Фолкен схватил рыцаря за руку.
— Подожди, Бельтан. Я не знаю, как он это делает — насколько мне известно, Рыцари Оникса презирают магию, — но он произносит руны. Более того, мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то владел этим искусством в таком совершенстве — даже Тревис Уайлдер. Он покончит с тобой, прежде чем ты успеешь до него дотронуться.
Тело Бельтана напряглось, но он не стряхнул с плеча руку Фолкена.
— Он в любом случае нас убьет.
Фолкен покачал головой.
— Полагаю, мы ему нужны — в противном случае нам бы уже давно пришел конец. Чтобы убить нас, ему достаточно произнести одно слово.
Из-под черного шлема послышался смех.
— Хорошо сказано, Фолкен из Малакора. Тебе ведь лучше многих известно, какими смертоносными могут быть слова.
Синдар все еще стоял на месте. Он продолжал смотреть в сторону моря, не обращая внимания на черного рыцаря. Грейс не могла унять дрожь. Ей очень хотелось помочь Вани, лицо т'гол посерело от боли. Как долго она сможет терпеть холод, который нанесет непоправимый вред ее телу? Однако Грейс не могла отвести взгляда от черного рыцаря.
— Кто вы? — прошептала она.
— Я знаю, кто он такой, — презрительно бросил Бельтан. — Взгляни на его доспехи — пять корон. Генерала ни с кем не спутаешь, и я могу поклясться своим мечом, что перед нами сам Горандон, который стоит во главе ублюдочного ордена Рыцарей Оникса. — Он бросил взгляд на темную фигуру. — Я не ошибся?
Рыцарь коротко кивнул.
— Это ты ублюдок, сэр Бельтан. Но в остальном ты не ошибся. К счастью для тебя — ведь ты уже лишился меча, который только что поставил на кон. Да, мои люди называют меня Горандон. Впрочем, Фолкен должен знать и другое мое имя.
Лицо барда покраснело от холода и гнева.
— О чем вы говорите? Я вас не знаю.
— В самом деле, Фолкен? Неужели тебя стала подводить память? Или заклинание Дакаррета окончательно повредило твой и без того небезупречный разум? Тогда я кое-что тебе напомню.
Рыцарь поднял руку и снял с головы шлем.
Он оказался старше, чем предполагала Грейс. Седые волосы развевались на холодном ветру, лицо избороздили глубокие морщины. Тем не менее он был красив, и Грейс не сомневалась, что, несмотря на возраст, Горандон очень силен; такие широкие плечи могли принадлежать только могучему человеку. Над ястребиным носом сверкали холодные глаза цвета льда в сумерках. Однако на лице застыло скорее насмешливое, чем суровое выражение. И еще в его глазах Грейс прочитала ум и жестокость.
Но сильнее, чем возраст черного рыцаря, Грейс поразила реакция Фолкена. Бард прижал серебряную руку к груди и пошатнулся. Его лицо стало белым, точно снег.
— Не может быть, — прошептал Фолкен, и человек в черных доспехах усмехнулся по-волчьи, неуловимо напомнив Грейс усмешку самого Фолкена.
Более того, она подумала, что Горандон вполне мог быть дядей или кузеном Фолкена. Вот только Фолкену семьсот с лишним лет; его семья много лет назад обратилась в прах.
— Келефон, — прошептал бард.
— Значит, ты меня все-таки помнишь, — сказал черный рыцарь.
Фолкен открыл рот, но слова — которые всегда были его силой и предметом гордости — изменили ему.
Бельтан посмотрел на барда.
— Келефон? Я не знаю этого имени.
Но Грейс знала. Она вспомнила историю, ее однажды рассказал Фолкен. В ней шла речь о трех Повелителях рун, которым удалось избежать гибели во время падения Малакора вместе с тремя Имсари, Великими Камнями. Джакабар взял Сумеречный Камень и спрятался на Земле, где подружился с Тревисом, назвавшись Джеком Грейстоуном. Через несколько столетий Майндрот последовал за некромантом Дакарретом, прихватив с собой Огненный Камень. Но третий Повелитель рун, тот, что забрал Ледяной Камень, исчез. Никто не знал, что с ним произошло. И его звали…
— Келефон, — сказала Грейс. — Вы последний из трех Повелителей рун, которым удалось спастись вместе с Великими Камнями во время последней битвы за Малакор.
Келефон поклонился ей.
— Вы хорошо знаете историю, Ваше величество. Но иначе и быть не может.
Он бросил взгляд на меч, который она держала в руках.
Ткань соскользнула, обнажив часть клинка, и Грейс показалось — всего лишь на мгновение, — что в глазах Келефона вспыхнул свет. Свет, подобный страху.
— Значит, вот он, легендарный Фелльринг, — небрежно проговорил Келефон. — Должен заметить, что он не производит особого впечатления.
Несмотря на насмешливый тон, Грейс обратила внимание на то, что Келефон не попытался забрать у нее меч. Не вызывало сомнений, что он мог уничтожить их одним словом, — но ученый в ее душе не смог удержаться от эксперимента. Грейс слегка приблизила острие меча к Келефону. Он невольно отступил на шаг, а затем бросил на нее испепеляющий взгляд, словно сообразил, что она делает.
Фолкен стоял, прижав руки к животу, словно кто-то нанес ему сокрушительный удар.
— Я не понимаю, Келефон. Все думали, ты умер. Бледный Король владеет Гелтизаром, Камнем Льда, вот уже несколько столетий. Как тебе удалось выжить, если Бераш отобрал у тебя Камень? Что ты делал все эти годы? И почему ты одет как командир черных рыцарей?
— Он и есть их командир, Фолкен, — сказал Бельтан, обнимая барда за плечи, чтобы его поддержать. — И жив он только потому, что отдал Камень Льда Бледному Королю в обмен на собственную жизнь. Точнее, на бессмертие. Другого ответа быть не может — даже я все сразу понял.
Грейс знала, что Бельтан прав. Келефон бежал, унося Гелтизар, после падения Малакора, а вскоре после печальных событий Камень попал в руки Бледного Короля. Теперь, семь столетий спустя, появился живой и здоровый Повелитель рун.
Но жив ли он, Грейс.
После некоторых колебаний она потянулась к нему, пытаясь коснуться его нити жизни. Вот — горячая, яркая, как вольфрамовая нить в электрической лампочке. А в его груди бьется теплое, живое сердце.
Может быть, он не отдал Камень Бледному Королю, Грейс. Возможно, Келефон передал его Дакаррету. Не следует забывать, что некромант проклял Фолкена, наградив бессмертием, чтобы бард вечно помнил о своем участии в гибели Малакора. Дакаррет мог сотворить аналогичное заклинание для Келефона — в обмен на Камень. А потом некромант преподнес Камень Бледному Королю.
Она выпустила нить Келефона. И с удивлением обнаружила, что он смотрит на нее.
— Вы удовлетворены, Ваше величество? Я такой же живой, как и ваши друзья. Но если вы прикоснетесь ко мне еще раз своей колдовской магией… — он согнул палец и прошептал слово; Вани застонала, а лед поднялся по ее ногам еще на несколько дюймов, — …Т'гол узнает, легко ли дышать сквозь лед.
— Отпусти ее, — сказал Бельтан.
— Или что? — презрительно бросил Келефон. — Ты оставишь влажное пятно на моих доспехах?
Бельтан сжал кулаки. Вани попала в ловушку, Синдар сохранял неподвижность, а Фолкен казался ошеломленным. Грейс понимала, что ей необходимо что-то предпринять. Она положила руку на плечо Бельтана, коснулась его нити жизни и произнесла успокаивающие слова, обращаясь непосредственно к разуму рыцаря.
— Не нужно, Бельтан. Он Повелитель рун. Я не до конца понимаю, что это значит. Но мне известно, что ему по силам вязать и разбивать руны, а также произносить их. Ты видел, на что способен Тревис, а у Келефона было семьсот лет, чтобы оттачивать свое мастерство. Мы не сумеем остановить его силой. Нам необходимо говорить с ним, чтобы узнать, что ему нужно. Другой надежды у нас нет.
Грейс не была уверена, что говорит правду; возможно, у них вообще не осталось никаких надежд. Но Фолкен прав — Келефон чего-то от них хочет; в противном случае, он бы давно их убил. Она отпустила плечо Бельтана, и он молча кивнул.
Глаза Келефона сузились.
— Что ты ему только что сказала, колдунья?
Несмотря на страх, Грейс почувствовала некоторое удовлетворение. Значит, Келефон не способен слышать слова, которые она произносит при помощи Паутины жизни. Быть может, она сумеет это как-то использовать. Она постаралась придать себе царственный вид и встала между Бельтаном и Повелителем рун.
— Здесь холодно, лорд Келефон. Вы собираетесь сообщить, что вам от нас угодно?
— Вы хотите сказать, что не знаете, Ваше величество?
Грейс ощутила, как страх уступает место разочарованию.
— Понятия не имею. Все это лишено всякого смысла. В Эмбаре мы узнали, что Бледный Король по какой-то причине хочет захватить меня живой. Однако у меня нет сомнений, что Рыцари Оникса желают моей смерти. Затем нам удалось выяснить, что ваши люди не питают ни малейшей любви к фейдримам Бледного Короля; они прикончили огромную стаю возле Морского Дозора. Можно подумать, будто Рыцари Оникса враждуют с Бледным Королем. А оказывается, что вы с ним заодно.
Келефон оглядел Грейс с ног до головы.
— Уж вам ли не знать, какой обманчивой может оказаться внешняя сторона вещей, Ваше величество. Едва ли кому-нибудь может прийти в голову, что вы и есть истинная наследница Малакора.
Может быть, Грейс помогли его интонации или выражение, промелькнувшее в глазах. Или она интуитивно что-то почувствовала благодаря нитям Паутины жизни. В любом случае Грейс вдруг поняла.
— Все ложь, — выпалила она. Дрожащей рукой она показала на ряды черных рыцарей на причале. — Вы лгали им целые столетия. Они думают, что сражаются с Бледным Королем, не так ли? Борются со злом. Им кажется, что они восстановят древнее королевство Малакор и что свет его славы воссияет вновь. Но вы их лишь используете. Вот почему вы пришли сюда без них. Вы не хотите, чтобы ваши люди видели, что вы способны произносить руны. Они считают, что только еретики владеют магией, а их собственный генерал — Повелитель рун.
Фолкен, Вани и Бельтан лишь удивленно смотрели на Грейс. Келефон рассмеялся.
— Очень неплохо, Ваше величество. Не думаю, что наш бард догадался бы даже в ближайшие семь столетий, которых, кстати говоря, у него не будет. — Он сделал несколько шагов к Грейс. — Ты умна, Ралена. Все члены королевского дома Малакор — будь они прокляты! — отличались умом. Это едва не стоило мне всего. Но я не сделаю еще одной ошибки.
Новый страх охватил Грейс. Перед ней стоял древний, могущественный и жестокий волшебник. Он мог сделать все, что угодно. С ней. С любым другим человеком.
— Почему? — хрипло спросила она.
И тут вновь заговорил Фолкен. Его голос звучал невероятно устало.
— Он хочет заполучить твой меч, Грейс. Тогда он сможет назвать себя новым королем Малакора.
— И вновь бард ошибается. Мне нужен не только меч, Ваше величество. — Келефон поднял руку в тяжелой рукавице и почти нежно провел ею по щеке Грейс. — Мне нужна ваша кровь.
— Не трогай ее, пес! — взревел Бельтан.
Светловолосый рыцарь бросился на Повелителя рун. Грейс попыталась остановить его криком, но опоздала.
— Шен, — прошептал Келефон, и серебряная половинка монеты в кармане Грейс сделала свое дело.
— Спи. — Сквозь серую вуаль она увидела, как Бельтан опустился на колени, а потом упал на землю рядом с Фолкеном. Вани пошатнулась, но лед удерживал ее ноги. Лишь Синдар продолжал стоять. Но прежде, чем Грейс успела удивиться, на нее обрушилось небо, а земля подпрыгнула и ударила ее в лицо.
Часть IV
КАРТЫ НА СТОЛ
ГЛАВА 51
Близилась ночь, в Касл-Сити царила тишина, город погрузился в темноту, когда Тревис с Джеком поднялись по ступенькам «Голубого колокольчика».
Тревис облегченно вздохнул, когда увидел теплый свет, сияющий сквозь окна гостиной. Никто не встретился им по дороге из «Серебряного дворца», но тут им просто повезло, поскольку Джек что-то непрерывно громко говорил — главным образом, жаловался на неудобства в поезде и дилижансе.
— Уверяю вас, Денвер не город, — говорил Джек, размахивая руками, — это варварское поселение. Когда я сошел с поезда в Канзас — Сити, мне пришлось самому нести свою сумку до самого конца платформы. А когда я спросил носильщика, не хочет ли он мне помочь, он сделал вид, что не видит меня. Вы можете себе представить подобное хамство?
— Без особого труда, — ответил Тревис, скрипя зубами и перехватывая увесистый саквояж из одной руки в другую.
Он и сам не понял, как это произошло, но каким-то образом оказалось, что он тащит тяжелый багаж Джека. Тревис не знал, что лежит в саквояже, но не удивился бы, если бы выяснилось, что Джек привез свинцовые слитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86