Часов около девяти свет, видневшийся между деревьями,
погас, и усадьба погрузилась во тьму. Так прошло часа два, и
вдруг ровно в одиннадцать одинокий яркий огонек засиял прямо
против нашего окна.
- Это сигнал для нас, - сказал Холмс, вскакивая. - Свет
горит в среднем окне.
Выходя, он сказал хозяину гостиницы, что мы идем в гости к
одному знакомому и, возможно, там и переночуем. Через минуту мы
вышли на темную дорогу. Свежий ветер дул нам в лицо, желтый
свет, мерцая перед нами во мраке, указывал путь.
Попасть к дому было нетрудно, потому что старая парковая
ограда обрушилась во многих местах. Пробираясь между деревьями,
мы достигли лужайки, пересекли ее и уже собирались влезть в
окно, как вдруг какое-то существо, похожее на отвратительного
урода-ребенка, выскочило из лавровых кустов, бросилось,
корчась, на траву, а потом промчалось через лужайку и скрылось
в темноте.
- Боже! - прошептал я. - Вы видели?
В первое мгновение Холмс испугался не меньше меня. Он
Схватил мою руку и сжал ее, словно тисками. Потом тихо
рассмеялся и, приблизив губы к моему уху, пробормотал еле
слышно:
- Милая семейка! Ведь это павиан.
Я совсем забыл о любимцах доктора. А гепард, который
каждую минуту может оказаться у нас на плечах? Признаться, я
почувствовал себя значительно лучше, когда, следуя примеру
Холмса, сбросил ботинки, влез в окно и очутился в спальне. Мой
друг бесшумно закрыл ставни, переставил лампу на стол и быстро
оглядел комнату. Здесь было все как днем. Он приблизился ко мне
и, сложив руку трубкой, прошептал так тихо, что я едва понял
его:
- Малейший звук погубит нас.
Я кивнул головой, показывая, что слышу.
- Нам придется сидеть без огня. Сквозь вентилятор он
может заметить свет.
Я кивнул еще раз.
- Не засните - от этого зависит ваша жизнь. Держите
револьвер наготове. Я сяду на край кровати, а вы на стул.
Я вытащил револьвер и положил его на угол стола. Холмс
принес с собой длинную, тонкую трость и поместил ее возле себя
на кровать вместе с коробкой спичек и огарком свечи. Потом
задул лампу, и мы остались в полной темноте.
Забуду ли я когда-нибудь эту страшную бессонную ночь! Ни
один звук не доносился до меня. Я не слышал даже дыхания своего
друга, а между тем знал, что он сидит в двух шагах от меня с
открытыми глазами, в таком же напряженном, нервном состоянии,
как и я. Ставни не пропускали ни малейшего луча света, мы
сидели в абсолютной тьме. Изредка снаружи доносился крик ночной
птицы, а раз у самого нашего окна раздался протяжный вой,
похожий на кошачье мяуканье: гепард, видимо, гулял на свободе.
Слышно было, как вдалеке церковные часы гулко отбивали
четверти. Какими долгими они казались нам, эти каждые
пятнадцать минут! Пробило двенадцать, час, два, три, а мы все
сидели молча, ожидая чего-то неизбежного.
Внезапно у вентилятора мелькнул свет и сразу же исчез, но
тотчас мы почувствовали сильный запах горелого масла и
накаленного металла. Кто-то в соседней комнате зажег потайной
фонарь. Я услышал, как что-то двинулось, потом все смолкло, и
только запах стал еще сильнее. С полчаса я сидел, напряженно
вглядываясь в темноту. Внезапно послышался какой-то новый звук,
нежный и тихий, словно вырывалась из котла тонкая струйка пара.
И в то же мгновение Холмс вскочил с кровати, чиркнул спичкой и
яростно хлестнул своей тростью по шнуру.
- Вы видите ее, Уотсон? - проревел он. - Видите?
Но я ничего не видел. Пока Холмс чиркал спичкой, я слышал
тихий отчетливый свист, но внезапный яркий свет так ослепил мои
утомленные глаза, что я не мог ничего разглядеть и не понял,
почему Холмс так яростно хлещет тростью. Однако я успел
заметить выражение ужаса и отвращения на его мертвенно-бледном
лице.
Холмс перестал хлестать и начал пристально разглядывать
вентилятор, как вдруг тишину ночи прорезал такой ужасный крик,
какого я не слышал никогда в жизни. Этот хриплый крик, в
котором смешались страдание, страх и ярость, становился все
громче и громче. Рассказывали потом, что не только в деревне,
но даже в отдаленном домике священника крик этот разбудил всех
спящих. Похолодевшие от ужаса, мы глядели друг на друга, пока
последний вопль не замер в тишине.
- Что это значит? - спросил я, задыхаясь.
- Это значит, что все кончено,- ответил Холмс. - И в
сущности, это к лучшему. Возьмите револьвер, и пойдем в комнату
доктора Ройлотта.
Лицо его было сурово. Он зажег лампу и пошел по коридору.
Дважды он стукнул в дверь комнаты доктора, но изнутри никто не
ответил. Тогда он повернул ручку и вошел в комнату. Я шел
следом за ним, держа в руке заряженный револьвер.
Необычайное зрелище представилось нашим взорам. На столе
стоял фонарь, бросая яркий луч света на железный несгораемый
шкаф, дверца которого была полуоткрыта. У стола на соломенном
стуле сидел доктор Гримиби Ройлотт в длинном сером халате,
из-под которого виднелись голые лодыжки. Ноги его были в
красных турецких туфлях без задников. На коленях лежала та
самая плеть, которую мы еще днем заметили в его комнате. Он
сидел, задрав подбородок кверху, неподвижно устремив глаза в
потолок; в глазах застыло выражение страха. Вокруг его головы
туго обвилась какая-то необыкновенная, желтая с коричневыми
крапинками лента. При нашем появлении доктор не шевельнулся и
не издал ни звука.
- Лента! Пестрая лента! - прошептал Холмс.
Я сделал шаг вперед. В то же мгновение странный головной
убор зашевелился, и из волос доктора Ройлотта поднялась
граненая головка и раздувшаяся шея ужасной змеи.
- Болотная гадюка! - вскричал Холмс. - Самая
смертоносная индийская змея! Он умер через девять секунд после
укуса. "Поднявший меч от меча и погибнет", и тот, кто роет
другому яму, сам в нее попадет. Посадим эту тварь в ее логово,
отправим мисс Стоунер в какое-нибудь спокойное место и дадим
знать полиции о том, что случилось.
Он схватил плеть с колен мертвого, накинул петлю на голову
змеи, стащил ее с ужасного насеста, швырнул внутрь несгораемого
шкафа и захлопнул дверцу.
Таковы истинные обстоятельства смерти доктора Гримсби
Ройлотта из Сток-Морона. Не стану подробно рассказывать, как мы
сообщили печальную новость испуганной девушке, как утренним
поездом мы препроводили ее на попечение тетки в Харроу и как
туповатое полицейское следствие пришло к заключению, что доктор
погиб от собственной неосторожности, забавляясь со своей
любимицей - ядовитой змеей. Остальное Шерлок Холмс рассказал
мне, когда мы на следующий день ехали обратно.
- В начале я пришел к совершенно неправильным выводам,
мой дорогой Уотсон, - сказал он, - и это доказывает, как
опасно опираться на неточные данные. Присутствие цыган,
восклицание несчастной девушки, пытавшейся объяснить, что она
увидела, чиркнув спичкой, - всего этого было достаточно, чтобы
навести меня на ложный след. Но когда мне стало ясно, что в
комнату невозможно проникнуть ни через дверь, ни через окно,
что не оттуда грозит опасность обитателю этой комнаты, я понял
свою ошибку, и это может послужить мне оправданием. Я уже
говорил вам, внимание мое сразу привлекли вентилятор и шнур от
звонка, висящий над кроватью. Когда обнаружилось, что звонок
фальшивый, а кровать прикреплена к полу, у меня зародилось
подозрение, что шнур служит лишь мостом, соединяющим вентилятор
с кроватью. Мне сразу же пришла мысль о змее, а зная, как
доктор любит окружать себя всевозможными индийскими тварями, я
понял, что, пожалуй, угадал. Только такому хитрому, жестокому
злодею, прожившему много лет на Востоке могло прийти в голову
прибегнуть к яду, который нельзя обнаружить химическим путем. В
пользу этого яда, с его точки зрения, говорило и то, что он
действует мгновенно. Следователь должен был бы обладать
поистине необыкновенно острым зрением, чтобы разглядеть два
крошечных темных пятнышка, оставленных зубами змеи. Потом я
вспомнил о свисте. Свистом доктор звал змею обратно, чтобы ее
не увидели на рассвете рядом с мертвой. Вероятно, давая ей
молоко, он приучил ее возвращаться к нему. Змею он пропускал
через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что
она поползет по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно
девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея
ужалила бы ее, если не сейчас, то через неделю. Я пришел к этим
выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта.
Когда же я исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора
была привычка становиться на стул, чтобы достать до
вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с
молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно
рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер,
был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор
прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в
правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи
- вы, конечно, тоже слыхали его, - я немедленно зажег свет и
начал стегать ее тростью.
- Вы прогнали ее назад в вентилятор...
- ...и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей
трости разозлили ее, в ней проснулась змеиная злоба, и она
напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я
косвенно виновен в смерти доктора Гримеби Ройлотта, но не могу
сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть.
Перевод М. Чуковской
Причания
1 Палмер, Уильям - английский врач, отравивший стрихнином
своего приятеля; казнен в 1856 году. Причард, Эдуард Уильям -
английский врач, отравивший свою жену и тещу; казнен в 1865
году.


Артур Конан-Дойль. Постоянный пациент
Просматривая довольно непоследовательные записки, коими я
пытался проиллюстрировать особенности мышления моего друга
мистера Шерлока Холмса, я вдруг обратил внимание на то, как
трудно было подобрать примеры, которые всесторонне отвечали бы
моим целям. Ведь в тех случаях, когда Холмс совершил tour de
force1 аналитического мышления и демонстрировал значение своих
особых методов расследования, сами факты часто бывали столь
незначительны и заурядны, что я не считал себя вправе
опубликовывать их. С другой стороны, нередко случалось, что он
занимался расследованиями некоторых дел, имевших по своей сути
выдающийся и драматический характер, не роль Холмса в их
раскрытии была менее значительная, чем это хотелось бы мне, его
биографу. Небольшое дело, которое я описал под заглавием "Этюд
в багровых тонах", и еще одно, более позднее, связанное с
исчезновением "Глории Скотт", могут послужить примером тех
самых сцилл и харибд, которые извечно угрожают историку. Быть
может, роль, сыгранная моим другом в деле, к описанию которого
я собираюсь приступить, и не очень видна, но все же
обстоятельства дела настолько значительны, что я не могу
позволить себе исключить его из своих записок.
Был душный пасмурный октябрьский день, к вечеру, однако,
повеяло прохладой.
- А что, если нам побродить по Лондону, Уотсон? - сказал
мой друг.
Сидеть в нашей маленькой гостиной было невмоготу, и я
охотно согласился. Мы гуляли часа три по Флит-стрит и Стрэнду,
наблюдая за калейдоскопом уличных сценок. Беседа с Холмсом, как
всегда очень наблюдательным и щедрым на остроумные замечания,
была захватывающе интересна.
Мы вернулись на Бейкер-стрит часов в десять. У подъезда
стоял экипаж.
- Гм! Экипаж врача... - сказал Холмс. - Практикует не
очень давно, но уже имеет много пациентов. Полагаю, приехал
просить нашего совета! Как хорошо, что мы вернулись!
Я был достаточно сведущ в дедуктивном методе Холмса, чтобы
проследить ход его мыслей. Стоило ему заглянуть в плетеную
сумку, висевшую в экипаже и освещенную уличным фонарем, как по
характеру и состоянию медицинских инструментов он мгновенно
сделал вывод, чей это экипаж. А свет в окне одной из наших
комнат во втором этаже говорил о том, что этот поздний гость
приехал именно к нам. Мне было любопытно, что бы это могло
привести моего собрата-медика в столь поздний час, и я
проследовал за Холмсом в наш кабинет.
Когда мы вошли, со стула у камина поднялся бледный
узколицый человек с рыжеватыми бакенбардами. Ему было не больше
тридцати трех-тридцати четырех лет, но выглядел он старше. Судя
по ему унылому лицу землистого оттенка, жизнь не баловала его.
Как и все легкоранимые люди, он был и порывист и застенчив, а
его худая белая рука, которой он, вставая, взялся за каминную
доску, казалась скорей рукой художника, а не хирурга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188