Ясно, что в яму мог
забраться только один человек, и, конечно, это был Брайтон.
Девушка, должно быть, ждала наверху. Брайтон отпер сундук и
передал ей его содержимое (это было очевидно, так как ящик
оказался пустым), а потом... что же произошло потом?
Быть может, жажда мести, тлевшая в душе этой пылкой
женщины, разгорелась ярким пламенем, когда она увидела, что ее
обидчик - а обида, возможно, была гораздо сильнее, чем мы
могли подозревать, - находится теперь в ее власти. Случайно ли
упало полено и каменная плита замуровала Брайтона в этом
каменном гробу? Если так, Рэчел виновна лишь в том, что
умолчала о случившемся. Или она намеренно вышибла подпорку, и
сама захлопнула ловушку? Так или иначе, но я словно видел перед
собой эту женщину: прижимая к груди найденное сокровище, она
летела вверх по ступенькам винтовой лестницы, убегая от
настигавших ее заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную
плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный.
Вот в чем была разгадка ее бледности, ее возбуждения,
приступов истерического смеха на следующее утро. Но что же
все-таки было в сундуке? Что сделала девушка с его содержимым?
Несомненно, это были те самые обломки старого металла и осколки
камней, которые она при первой же возможности бросила в пруд,
чтобы скрыть следы своего преступления...
Минут двадцать я сидел неподвижно, в глубоком раздумье.
Мейсгрев, очень бледный, все еще стоял, раскачивая фонарь, и
глядел вниз, в яму.
- Это монеты Карла Первого2, - сказал он, протягивая мне
несколько кружочков, вынутых из сундука. - Видите, мы
правильно определили время возникновения нашего "обряда".
- Пожалуй, мы найдем еще кое-что, оставшееся от Карла
Первого! - вскричал я, вспомнив вдруг первые два вопроса
документа. - Покажите-ка мне содержимое мешка, который вам
удалось выудить в пруду.
Мы поднялись в кабинет Месгрейва, и он разложил передо
мной обломки. Взглянув на них, я понял, почему Месгрейв не
придал им никакого значения: металл был почти черен, а камешки
бесцветны и тусклы. Но я потер один из них о рукав, и он
засверкал, как искра, у меня на ладони. Металлические части
имели вид двойного обруча, но они были погнуты, перекручены и
почти потеряли свою первоначальную форму.
- Вы, конечно, помните, - сказал я Месгрейву, - что
партия короля главенствовала в Англии даже и после его смерти.
Очень может быть, что перед тем, как бежать, ее члены спрятали
где-нибудь самые ценные вещи, намереваясь вернуться за ними в
более спокойные времена.
- Мой предок, сэр Ральф Месгрейв, занимал видное
положение при дворе и был правой рукой Карла Второго3 во время
его скитаний.
- Ах, вот что! - ответил я. - Прекрасно. Это дает нам
последнее, недостающее звено. Поздравляю вас, Месгрейв! Вы
стали обладателем - правда, при весьма трагических
обстоятельствах - одной реликвии, которая представляет собой
огромную ценность и сама по себе и как историческая редкость.
- Что же это такое? - спросил он, страшно взволнованный.
- Не более не менее, как древняя корона английских
королей.
- Корона?!
- Да, корона. Вспомните, что говорится в документе: "Кому
это принадлежит?" "Тому, кто ушел". Это было написано после
казни Карла Первого. "Кому это будет принадлежать?" "Тому, кто
придет". Речь шла о Карле Втором, чье восшествие на престол уже
предвиделось в то время. Итак, вне всяких сомнений, эта измятая
и бесформенная диадема венчала головы королей из династии
Стюартов.
- Но как же она попала в пруд?
- А вот на этот вопрос не ответишь в одну минуту.
И я последовательно изложил Месгрейву весь ход моих
предположений и доказательств. Сумерки сгустились, и луна уже
ярко сияла в небе, когда я кончил свой рассказ.
- Но интересно почему же Карл Второй не получил обратно
свою корону, когда вернулся? - спросил Месгрейв, снова
засовывая в полотняный мешок свою реликвию.
- О, тут вы поднимаете вопрос, который мы с вами вряд ли
сможем когда-либо разрешить. Должно быть, тот Месгрейв, который
был посвящен в тайну, оставил перед смертью своему преемнику
этот документ в качестве руководства, но совершил ошибку, не
объяснив ему его смысла. И с этого дня вплоть до нашего времени
документ переходил от отца к сыну, пока наконец не попал в руки
человека, который сумел вырвать его тайну, но поплатился за это
жизнью...
Такова история "Обряда дома Месгрейвов", Уотсон. Корона и
сейчас находится в Харлстоне, хотя владельцам замка пришлось
немало похлопотать и заплатить порядочную сумму денег, пока они
не получили официального разрешения оставить ее у себя. Если
вам вздумается взглянуть на нее, они, конечно, с удовольствием
ее покажут стоит вам только назвать мое имя.
Что касается той женщины, она бесследно исчезла. По всей
вероятности, она покинула Англию и унесла в заморские края
память о своем преступлении.
Перевод Д. Лифшиц
Примечания
1 V. R. - Victoria Regina - королева Виктория (лат.).
2 Карл I (1600-1685) - английский король (1625-1649).
Казнен 30 января 1649 года во время Английской буржуазной
революции.
3 Карл II (1630-1685) - английский король (1660-1685),
сын Карла 1.
Артур Конан-Дойль. Москательщик на покое
В то утро Шерлок Холмс был настроен на
философско-меланхолический лад. Его живой, деятельной натуре
свойственны были такие резкие переходы.
- Видели вы его? - спросил он.
- Кого? Старичка, который только что вышел от вас?
- Его самого.
- Да, мы с ним столкнулись в дверях.
- И что вы о нем скажете?
- Жалкое, никчемное, сломленное существо.
- Именно, Уотсон. Жалкое и никчемное. Но не такова ли и
сама наша жизнь? Разве его судьба - не судьба всего
человечества в миниатюре? Мы тянемся к чему-то. Мы что-то
хватаем. А что остается у нас в руках под конец? Тень. Или того
хуже: страдание.
- Это один из ваших клиентов?
- Пожалуй, что так. Его направили ко мне из
Скотленд-Ярда. Знаете, как врачи иной раз посылают неизлечимых
больных к знахарю. Они рассуждают так: сами мы ничего больше
сделать не можем, а больному все равно хуже не будет.
- Что же у него стряслось?
Холмс взял со стола не слишком чистую визитную карточку.
- Джозия Эмберли. В прошлом, по его словам, - младший
компаньон фирмы "Брикфол и Эмберли", изготовляющей товары для
художников. Вы могли видеть эти имена на коробках с красками.
Эмберли сколотил небольшое состояние, и, когда ему исполнился
шестьдесят один год, вышел из дела, купил дом в Люишеме и
поселился там, чтобы насладиться отдыхом после долгих лет
неустанного труда. Всякий сказал бы, что этого человека ждет
обеспеченная и мирная старость.
- Да, верно.
Холмc взял конверт, на котором были сделаны его рукой
какие-то пометки, и пробежал их глазами.
- Ушел на покой в 1896 году, Уотсон. В начале 1897-го
женился. Жена на двадцать лет моложе его, притом недурна собой,
если не лжет фотография. Достаток, жена, досуг - казалось бы,
живи да радуйся. Но не проходит двух лет, и он, как вы сами
видели, становится самым несчастным и убитым созданием, какое
только копошится под солнцем.
- Но что случилось?
- Старая история, Уотсон. Вероломный друг и ветреная
жена. У этого Эмберли, насколько можно судить, есть
одна-единственная страсть в жизни: шахматы. В Люишеме,
неподалеку от него, живет некий молодой врач, тоже завзятый
шахматист. Я вот записал его имя: доктор Рэй Эрнест. Эрнест был
частый гость в его доме, и если у него завязались близкие
отношения с миссис Эмберли, это только естественно - вы
согласитесь, что наш незадачливый клиент не может похвастаться
внешней привлекательностью, каковы бы ни были его скрытые
добродетели. На прошлой неделе парочка скрылась в неизвестном
направлении. Мало того, в качестве ручного багажа неверная
супруга прихватила шкатулку старика, в которой хранилась
львиная доля всех его сбережений. Можно ли сыскать беглянку?
Можно ли вернуть деньги? Поглядеть, так банальная проблема, но
для Джозии Эмберли - проблема жизненной важности.
- Как же вы будете действовать?
- Видите ли, мой милый Уотсон, при создавшемся положении
вещей надо прежде всего решить, как будете действовать вы,
если, конечно, вы согласны заменить меня. Вы знаете, что я
сейчас всецело занят делом двух коптских старейшин и сегодня
как раз жду его развязки. Мне, право же, не выкроить времени на
поездку в Люишем, а ведь улики, собранные по свежим следам,
имеют особую ценность. Старик всячески уговаривал меня
приехать, но я объяснил ему, в чем трудность. Он готов принять
вас вместо меня.
- Я весь к вашим услугам, - ответил я. - Честно говоря,
не думаю, чтобы от меня была особая польза, но я рад буду
сделать все, что в моих силах.
Вот так и случилось, что в один прекрасный летний день я
отправился в Люишем, совсем не подозревая, что не пройдет и
недели, как событие, которое я ехал расследовать, будет с жаром
обсуждать вся Англия.
Лишь поздно вечером я вернулся на Бейкер-стрит с отчетом о
своей поездке. Худая фигура Холмса покоилась в глубоком кресле,
над его трубкой медленно свивалась кольцами струя едкого
табачного дыма, глаза были лениво полузакрыты - можно было
подумать, что он дремлет, но стоило мне запнуться или допустить
неточность в рассказе, как опущенные веки приподнимались и
серые глаза, сверкающие и острые, как рапиры, пронизывали меня
пытливым взглядом.
- Усадьба мистера Джозии Эмберли зовется "Уютное", -
начал я. - Я думаю, Холмс, она возбудила бы ваш интерес. Дом
похож па обедневшего аристократа, который вынужден ютиться
среди простолюдинов. Вам ведь такие места знакомы: однообразные
кирпичные дома, унылые провинциальные улицы - и вдруг прямо в
гуще всего этого - такая старинная усадьба, крохотный островок
древней культуры и уюта за высокой, растрескавшейся от солнца
стеной, испещренной лишайниками и покрытой мохом, стеной,
которая...
- Без поэтических отступлений, Уотсон, - строго перебил
меня Холмс. - Все ясно: высокая кирпичная стена.
- Совершенно верно. Мне бы не догадаться, что это и есть
"Уютною, да благо я спросил какого-то зеваку, который
прохаживаются по улице и курил. Высокий такой брюнет с большими
усами и военной выправкой. В ответ он кивком указал нужный мне
дом и почему-то окинул меня пристальным, испытующим взглядом.
Это припомнилось мне немного спустя.
Едва ступив за ворота, я увидел, что ко мне спешит по
аллее мистер Эмберли. Еще утром я заметил в нем что-то
необычное, хотя видел его лишь мельком, теперь же, при свете
дня, его внешность показалась мне еще более странной.
- Я, разумеется, и сам постарался изучить ее, - вставил
Холмс. - Но все-таки интересно узнать, каковы ваши
впечатления.
- Он выглядит так, будто забота в буквальном смысле слова
пригнула его к земле. Спина его сгорблена, словно под бременем
тяжкой ноши. Однако он вовсе не так немощен, как кажется на
первый взгляд: плечи и грудь у него богатырские, хотя
поддерживают этот мощный торс сухие, тонкие ноги.
- Левый ботинок морщит, правый - девственно гладок.
- Этого я не заметил.
- Вы, разумеется, нет. Зато от меня не укрылось, что у
него искусственная нога. Однако продолжайте.
- Меня поразили эта пряди сивых волос, которые змеились
из-под его ветхой соломенной шляпы, это исступленное, неистовое
выражение изрезанного глубокими морщинами лица.
- Очень хорошо, Уотсон. Что он говорил?
- Он принялся взахлеб рассказывать мне историю своих
злоключений. Мы шли вдвоем по аллее, и я, разумеется, во все
глаза смотрел по сторонам. Сад совершенно не ухожен, весь
заглох, все растет, как придется, повинуясь велению природы, а
не искусству садовника. Как только приличная женщина могла
терпеть такое положение вещей - ума не приложу. Дом тоже
запущен до последней степени. Бедняга, видно, и сам это
чувствует и пытается как-то поправить дело. Во всяком случае, у
него в левой руке была толстая кисть, а посреди холла стояла
большая банка с зеленой краской. До моего прихода он занимался
тем, что красил двери и оконные рамы.
Он повел меня в свой обшарпанный кабинет, и мы долго
беседовали. Конечно, он был огорчен, что вы не приехали сами.
Он сказал: "Да я и не слишком надеялся, в особенности после
того, как понес столь тяжелый материальный урон, что моя
скромная особа сможет серьезно привлечь к себе внимание такого
знаменитого человека, как мистер Шерлок Холмс".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
забраться только один человек, и, конечно, это был Брайтон.
Девушка, должно быть, ждала наверху. Брайтон отпер сундук и
передал ей его содержимое (это было очевидно, так как ящик
оказался пустым), а потом... что же произошло потом?
Быть может, жажда мести, тлевшая в душе этой пылкой
женщины, разгорелась ярким пламенем, когда она увидела, что ее
обидчик - а обида, возможно, была гораздо сильнее, чем мы
могли подозревать, - находится теперь в ее власти. Случайно ли
упало полено и каменная плита замуровала Брайтона в этом
каменном гробу? Если так, Рэчел виновна лишь в том, что
умолчала о случившемся. Или она намеренно вышибла подпорку, и
сама захлопнула ловушку? Так или иначе, но я словно видел перед
собой эту женщину: прижимая к груди найденное сокровище, она
летела вверх по ступенькам винтовой лестницы, убегая от
настигавших ее заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную
плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный.
Вот в чем была разгадка ее бледности, ее возбуждения,
приступов истерического смеха на следующее утро. Но что же
все-таки было в сундуке? Что сделала девушка с его содержимым?
Несомненно, это были те самые обломки старого металла и осколки
камней, которые она при первой же возможности бросила в пруд,
чтобы скрыть следы своего преступления...
Минут двадцать я сидел неподвижно, в глубоком раздумье.
Мейсгрев, очень бледный, все еще стоял, раскачивая фонарь, и
глядел вниз, в яму.
- Это монеты Карла Первого2, - сказал он, протягивая мне
несколько кружочков, вынутых из сундука. - Видите, мы
правильно определили время возникновения нашего "обряда".
- Пожалуй, мы найдем еще кое-что, оставшееся от Карла
Первого! - вскричал я, вспомнив вдруг первые два вопроса
документа. - Покажите-ка мне содержимое мешка, который вам
удалось выудить в пруду.
Мы поднялись в кабинет Месгрейва, и он разложил передо
мной обломки. Взглянув на них, я понял, почему Месгрейв не
придал им никакого значения: металл был почти черен, а камешки
бесцветны и тусклы. Но я потер один из них о рукав, и он
засверкал, как искра, у меня на ладони. Металлические части
имели вид двойного обруча, но они были погнуты, перекручены и
почти потеряли свою первоначальную форму.
- Вы, конечно, помните, - сказал я Месгрейву, - что
партия короля главенствовала в Англии даже и после его смерти.
Очень может быть, что перед тем, как бежать, ее члены спрятали
где-нибудь самые ценные вещи, намереваясь вернуться за ними в
более спокойные времена.
- Мой предок, сэр Ральф Месгрейв, занимал видное
положение при дворе и был правой рукой Карла Второго3 во время
его скитаний.
- Ах, вот что! - ответил я. - Прекрасно. Это дает нам
последнее, недостающее звено. Поздравляю вас, Месгрейв! Вы
стали обладателем - правда, при весьма трагических
обстоятельствах - одной реликвии, которая представляет собой
огромную ценность и сама по себе и как историческая редкость.
- Что же это такое? - спросил он, страшно взволнованный.
- Не более не менее, как древняя корона английских
королей.
- Корона?!
- Да, корона. Вспомните, что говорится в документе: "Кому
это принадлежит?" "Тому, кто ушел". Это было написано после
казни Карла Первого. "Кому это будет принадлежать?" "Тому, кто
придет". Речь шла о Карле Втором, чье восшествие на престол уже
предвиделось в то время. Итак, вне всяких сомнений, эта измятая
и бесформенная диадема венчала головы королей из династии
Стюартов.
- Но как же она попала в пруд?
- А вот на этот вопрос не ответишь в одну минуту.
И я последовательно изложил Месгрейву весь ход моих
предположений и доказательств. Сумерки сгустились, и луна уже
ярко сияла в небе, когда я кончил свой рассказ.
- Но интересно почему же Карл Второй не получил обратно
свою корону, когда вернулся? - спросил Месгрейв, снова
засовывая в полотняный мешок свою реликвию.
- О, тут вы поднимаете вопрос, который мы с вами вряд ли
сможем когда-либо разрешить. Должно быть, тот Месгрейв, который
был посвящен в тайну, оставил перед смертью своему преемнику
этот документ в качестве руководства, но совершил ошибку, не
объяснив ему его смысла. И с этого дня вплоть до нашего времени
документ переходил от отца к сыну, пока наконец не попал в руки
человека, который сумел вырвать его тайну, но поплатился за это
жизнью...
Такова история "Обряда дома Месгрейвов", Уотсон. Корона и
сейчас находится в Харлстоне, хотя владельцам замка пришлось
немало похлопотать и заплатить порядочную сумму денег, пока они
не получили официального разрешения оставить ее у себя. Если
вам вздумается взглянуть на нее, они, конечно, с удовольствием
ее покажут стоит вам только назвать мое имя.
Что касается той женщины, она бесследно исчезла. По всей
вероятности, она покинула Англию и унесла в заморские края
память о своем преступлении.
Перевод Д. Лифшиц
Примечания
1 V. R. - Victoria Regina - королева Виктория (лат.).
2 Карл I (1600-1685) - английский король (1625-1649).
Казнен 30 января 1649 года во время Английской буржуазной
революции.
3 Карл II (1630-1685) - английский король (1660-1685),
сын Карла 1.
Артур Конан-Дойль. Москательщик на покое
В то утро Шерлок Холмс был настроен на
философско-меланхолический лад. Его живой, деятельной натуре
свойственны были такие резкие переходы.
- Видели вы его? - спросил он.
- Кого? Старичка, который только что вышел от вас?
- Его самого.
- Да, мы с ним столкнулись в дверях.
- И что вы о нем скажете?
- Жалкое, никчемное, сломленное существо.
- Именно, Уотсон. Жалкое и никчемное. Но не такова ли и
сама наша жизнь? Разве его судьба - не судьба всего
человечества в миниатюре? Мы тянемся к чему-то. Мы что-то
хватаем. А что остается у нас в руках под конец? Тень. Или того
хуже: страдание.
- Это один из ваших клиентов?
- Пожалуй, что так. Его направили ко мне из
Скотленд-Ярда. Знаете, как врачи иной раз посылают неизлечимых
больных к знахарю. Они рассуждают так: сами мы ничего больше
сделать не можем, а больному все равно хуже не будет.
- Что же у него стряслось?
Холмс взял со стола не слишком чистую визитную карточку.
- Джозия Эмберли. В прошлом, по его словам, - младший
компаньон фирмы "Брикфол и Эмберли", изготовляющей товары для
художников. Вы могли видеть эти имена на коробках с красками.
Эмберли сколотил небольшое состояние, и, когда ему исполнился
шестьдесят один год, вышел из дела, купил дом в Люишеме и
поселился там, чтобы насладиться отдыхом после долгих лет
неустанного труда. Всякий сказал бы, что этого человека ждет
обеспеченная и мирная старость.
- Да, верно.
Холмc взял конверт, на котором были сделаны его рукой
какие-то пометки, и пробежал их глазами.
- Ушел на покой в 1896 году, Уотсон. В начале 1897-го
женился. Жена на двадцать лет моложе его, притом недурна собой,
если не лжет фотография. Достаток, жена, досуг - казалось бы,
живи да радуйся. Но не проходит двух лет, и он, как вы сами
видели, становится самым несчастным и убитым созданием, какое
только копошится под солнцем.
- Но что случилось?
- Старая история, Уотсон. Вероломный друг и ветреная
жена. У этого Эмберли, насколько можно судить, есть
одна-единственная страсть в жизни: шахматы. В Люишеме,
неподалеку от него, живет некий молодой врач, тоже завзятый
шахматист. Я вот записал его имя: доктор Рэй Эрнест. Эрнест был
частый гость в его доме, и если у него завязались близкие
отношения с миссис Эмберли, это только естественно - вы
согласитесь, что наш незадачливый клиент не может похвастаться
внешней привлекательностью, каковы бы ни были его скрытые
добродетели. На прошлой неделе парочка скрылась в неизвестном
направлении. Мало того, в качестве ручного багажа неверная
супруга прихватила шкатулку старика, в которой хранилась
львиная доля всех его сбережений. Можно ли сыскать беглянку?
Можно ли вернуть деньги? Поглядеть, так банальная проблема, но
для Джозии Эмберли - проблема жизненной важности.
- Как же вы будете действовать?
- Видите ли, мой милый Уотсон, при создавшемся положении
вещей надо прежде всего решить, как будете действовать вы,
если, конечно, вы согласны заменить меня. Вы знаете, что я
сейчас всецело занят делом двух коптских старейшин и сегодня
как раз жду его развязки. Мне, право же, не выкроить времени на
поездку в Люишем, а ведь улики, собранные по свежим следам,
имеют особую ценность. Старик всячески уговаривал меня
приехать, но я объяснил ему, в чем трудность. Он готов принять
вас вместо меня.
- Я весь к вашим услугам, - ответил я. - Честно говоря,
не думаю, чтобы от меня была особая польза, но я рад буду
сделать все, что в моих силах.
Вот так и случилось, что в один прекрасный летний день я
отправился в Люишем, совсем не подозревая, что не пройдет и
недели, как событие, которое я ехал расследовать, будет с жаром
обсуждать вся Англия.
Лишь поздно вечером я вернулся на Бейкер-стрит с отчетом о
своей поездке. Худая фигура Холмса покоилась в глубоком кресле,
над его трубкой медленно свивалась кольцами струя едкого
табачного дыма, глаза были лениво полузакрыты - можно было
подумать, что он дремлет, но стоило мне запнуться или допустить
неточность в рассказе, как опущенные веки приподнимались и
серые глаза, сверкающие и острые, как рапиры, пронизывали меня
пытливым взглядом.
- Усадьба мистера Джозии Эмберли зовется "Уютное", -
начал я. - Я думаю, Холмс, она возбудила бы ваш интерес. Дом
похож па обедневшего аристократа, который вынужден ютиться
среди простолюдинов. Вам ведь такие места знакомы: однообразные
кирпичные дома, унылые провинциальные улицы - и вдруг прямо в
гуще всего этого - такая старинная усадьба, крохотный островок
древней культуры и уюта за высокой, растрескавшейся от солнца
стеной, испещренной лишайниками и покрытой мохом, стеной,
которая...
- Без поэтических отступлений, Уотсон, - строго перебил
меня Холмс. - Все ясно: высокая кирпичная стена.
- Совершенно верно. Мне бы не догадаться, что это и есть
"Уютною, да благо я спросил какого-то зеваку, который
прохаживаются по улице и курил. Высокий такой брюнет с большими
усами и военной выправкой. В ответ он кивком указал нужный мне
дом и почему-то окинул меня пристальным, испытующим взглядом.
Это припомнилось мне немного спустя.
Едва ступив за ворота, я увидел, что ко мне спешит по
аллее мистер Эмберли. Еще утром я заметил в нем что-то
необычное, хотя видел его лишь мельком, теперь же, при свете
дня, его внешность показалась мне еще более странной.
- Я, разумеется, и сам постарался изучить ее, - вставил
Холмс. - Но все-таки интересно узнать, каковы ваши
впечатления.
- Он выглядит так, будто забота в буквальном смысле слова
пригнула его к земле. Спина его сгорблена, словно под бременем
тяжкой ноши. Однако он вовсе не так немощен, как кажется на
первый взгляд: плечи и грудь у него богатырские, хотя
поддерживают этот мощный торс сухие, тонкие ноги.
- Левый ботинок морщит, правый - девственно гладок.
- Этого я не заметил.
- Вы, разумеется, нет. Зато от меня не укрылось, что у
него искусственная нога. Однако продолжайте.
- Меня поразили эта пряди сивых волос, которые змеились
из-под его ветхой соломенной шляпы, это исступленное, неистовое
выражение изрезанного глубокими морщинами лица.
- Очень хорошо, Уотсон. Что он говорил?
- Он принялся взахлеб рассказывать мне историю своих
злоключений. Мы шли вдвоем по аллее, и я, разумеется, во все
глаза смотрел по сторонам. Сад совершенно не ухожен, весь
заглох, все растет, как придется, повинуясь велению природы, а
не искусству садовника. Как только приличная женщина могла
терпеть такое положение вещей - ума не приложу. Дом тоже
запущен до последней степени. Бедняга, видно, и сам это
чувствует и пытается как-то поправить дело. Во всяком случае, у
него в левой руке была толстая кисть, а посреди холла стояла
большая банка с зеленой краской. До моего прихода он занимался
тем, что красил двери и оконные рамы.
Он повел меня в свой обшарпанный кабинет, и мы долго
беседовали. Конечно, он был огорчен, что вы не приехали сами.
Он сказал: "Да я и не слишком надеялся, в особенности после
того, как понес столь тяжелый материальный урон, что моя
скромная особа сможет серьезно привлечь к себе внимание такого
знаменитого человека, как мистер Шерлок Холмс".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188