У него
страсть к точным и достоверным знаниям.
- Что ж, это неплохо.
- Да, но и тут можно впасть в крайность. Если дело
доходит до того, что трупы в анатомичке он колотит палкой,
согласитесь, что это выглядит довольно-таки странно.
- Он колотит трупы?
- Да, чтобы проверить, могут ли синяки появиться после
смерти. Я видел это своими глазами.
- И вы говорите, что он не собирается стать медиком?
- Вроде нет. Одному Богу известно, для чего он все это
изучает. Но вот мы и приехали, теперь уж вы судите о нем сами.
Мы свернули в узкий закоулок двора и через маленькую дверь
вошли во флигель, примыкающий к огромному больничному зданию.
Здесь все было знакомо, и мне не нужно было указывать дорогу,
когда мы поднялись по темноватой каменной лестнице и пошли по
длинному коридору вдоль бесконечных выбеленных стен с
коричневыми дверями по обе стороны. Почти в самом конце в
сторону отходил низенький сводчатый коридорчик - он вел в
химическую лабораторию.
В этой высокой комнате на полках и где попало поблескивали
бесчисленные бутыли и пузырьки. Всюду стояли низкие широкие
столы, густо уставленные ретортами, пробирками и бунзеновскими
горелками с трепещущими язычками синего пламени. Лаборатория
пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то
сосредоточенно возился какой-то молодой человек. Услышав наши
шаги, он оглянулся и вскочил с места.
- Нашел! Нашел! - ликующе крикнул он, бросившись к нам с
пробиркой в руках. - Я нашел наконец реактив, который
осаждается только гемоглобином и ничем другим! - Если бы он
нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо не сияло бы
таким восторгом.
- Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, - представил нас
друг другу Стэмфорд.
- Здравствуйте! - приветливо сказал Холмс, пожимая мне
руку с силой, которую я никак не мог в нем заподозрить. - Я
вижу, вы жили в Афганистане.
- Как вы догадались? - изумился я.
- Ну, это пустяки, - бросил он, усмехнувшись. - Вот
гемоглобин - это другое дело. Вы, разумеется, понимаете
важность моего открытия?
- Как химическая реакция - это, конечно, интересно, -
ответил я, - но практически...
- Господи, да это же самое практически важное открытие
для судебной медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете,
что это дает возможность безошибочно определять кровяные пятна?
Подите-ка, подите сюда! - В пылу нетерпения он схватил меня за
рукав и потащил к своему столу. - Возьмем немножко свежей
крови, - сказал он и, уколов длинной иглой свой палец, вытянул
пипеткой капельку крови. - Теперь я растворю эту каплю в литре
воды. Глядите, вода кажется совершенно чистой. Соотношение
количества крови к воде не больше, чем один к миллиону. И
все-таки, ручаюсь вам, что мы получим характерную реакцию. -
Он бросил в стеклянную банку несколько белых кристалликов и
накапал туда какой-то бесцветной жидкости. Содержимое банки
мгновенно окрасилось в мутно-багровый цвет, а на дне появился
коричневый осадок.
- Ха, ха! - Он захлопал в ладоши, сияя от радости, как
ребенок, получивший новую игрушку. - Что вы об этом думаете?
- Это, по-видимому, какой-то очень сильный реактив, -
заметил я.
- Чудесный! Чудесный! Прежний способ с гваяковой смолой
очень громоздок и ненадежен, как и исследование кровяных
шариков под микроскопом, - оно вообще бесполезно, если кровь
пролита несколько часов назад. А этот реактив действует
одинаково хорошо, свежая ли кровь или нет. Если бы он был
открыт раньше, то сотни людей, что сейчас разгуливают на
свободе, давно бы уже расплатились за свои преступления.
- Вот как! - пробормотал я.
- Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему.
Человека начинают подозревать в убийстве, быть может, через
несколько месяцев после того, как оно совершено. Пересматривают
его белье или платье, находят буроватые пятна. Что это: кровь,
грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще что-нибудь? Вот вопрос,
который ставил в тупик многих экспертов, а почему? Потому что
не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока
Холмса, и всем затруднениям конец!
Глаза его блестели, он приложил руку к груди и поклонился
словно отвечая на аплодисменты воображаемой толпы.
- Вас можно поздравить, - сказал я, немало изумленный
его энтузиазмом.
- Год назад во Франкфурте разбиралось запутанное дело фон
Бишофа. Он, конечно, был бы повешен, если бы тогда знали мой
способ. А дело Мэзона из Брадфорда, и знаменитого Мюллера, и
Лефевра из Монлелье, и Сэмсона из Нью-Орлеана? Я могу назвать
десятки дел, в которых мой реактив сыграл бы решающую роль.
- Вы просто ходячая хроника преступлений, - засмеялся
Стэмфорд. - Вы должны издавать специальную газету. Назовите ее
"Полицейские новости прошлого".
- И это было бы весьма увлекательное чтение, - подхватил
Шерлок Холмс, заклеивая крошечную ранку на пальце кусочком
пластыря. - Приходится быть осторожным, - продолжал он, с
улыбкой повернувшись ко мне, - я часто вожусь со всякими
ядовитыми веществами. - Он протянул руку, и я увидел, что
пальцы его покрыты такими же кусочками пластыря и пятнами от
едких кислот.
- Мы пришли по делу, - заявил Стэмфорд, усаживаясь на
высокую трехногую табуретку и кончиком ботинка придвигая ко мне
другую. - Мой приятель ищет себе жилье, а так как вы
жаловались, что не можете найти компаньона, я решил, что вас
необходимо свести.
Шерлоку Холмсу, очевидно, понравилась перспектива
разделить со мной квартиру.
- Знаете, я присмотрел одну квартирку на Бейкер-стрит, -
сказал он, - которая нам с вами подойдет во всех отношениях.
Надеюсь, вы не против запаха крепкого табака?
- Я сам курю "корабельный", - ответил я.
- Ну и отлично. Я обычно держу дома химикалии и время от
времени ставлю опыты. Это не будет вам мешать?
- Нисколько.
- Погодите-ка, какие же еще у меня недостатки? Да, иногда
на меня находит хандра, и я по целым дням не раскрываю рта. Не
надо думать, что я на вас дуюсь. Просто не обращайте на меня
внимания, и это скоро пройдет. Ну, а вы в чем можете покаяться?
Пока мы еще не поселились вместе, хорошо бы узнать друг о друге
самое худшее.
Меня рассмешил этот взаимный допрос.
- У меня есть щенок-бульдог, - сказал я, - и я не
выношу никакого шума, потому что у меня расстроены нервы, я
могу проваляться в постели полдня и вообще невероятно ленив.
Когда я здоров, у меня появляется еще ряд пороков, но сейчас
эти самые главные.
- А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? - с
беспокойством спросил он.
- Смотря как играть, - ответил я. - Хорошая игра - это
дар богов, плохая же...
- Ну, тогда все в порядке, - весело рассмеялся он. -
По-моему, можно считать, что дело улажено, если только вам
понравятся комнаты.
- Когда мы их посмотрим?
- Зайдите за мной завтра в полдень, мы поедем отсюда
вместе и обо всем договоримся.
- Хорошо, значит, ровно в полдень, - сказал я, пожимая
ему руку.
Он снова занялся своими химикалиями, а мы со Стэмфордом
пошли пешком к моей гостинице.
- Между прочим, - вдруг остановился я, повернувшись к
Стэмфорду, - как он ухитрился угадать, что я приехал из
Афганистана?
Мой спутник улыбнулся загадочной улыбкой.
- Это главная его особенность, - сказал он. - Многие
дорого бы дали, чтобы узнать, как он все угадывает.
- А, значит, туг какая-то тайна? - воскликнул я, погорая
руки. - Очень занятно! Спасибо вам за то, что вы нас
познакомили. Знаете ведь "чтобы узнать человечество, надо
изучить человека".
- Стало быть, вы должны изучать Холмса, - сказал
Стэмфорд, прощаясь. - Впрочем, вы скоро убедитесь, что это
твердый орешек. Могу держать пари, что он раскусит вас быстрее,
чем вы его. Прощайте!
- Прощайте, - ответил я и зашагал к гостинице, немало
заинтересованный своим новым знакомым.
ГЛАВА II. ИСКУССТВО ДЕЛАТЬ ВЫВОДЫ
На следующий день мы встретились в условленный час и
поехали смотреть квартиру на Бейкер-стрит, No 221-б, о которой
Холмс говорил накануне. В квартире было две удобных спальни и
просторная, светлая, уютно обставленная гостиная с двумя
большими окнами. Комнаты нам пришлись по вкусу, а плата,
поделенная на двоих, оказалась такой небольшой, что мы тут же
договорились о найме и немедленно вступили во владение
квартирой. В тот же вечер я перевез из гостиницы свои пожитки,
а наутро прибыл Шерлок Холмс с несколькими ящиками и
саквояжами. День-другой мы возились с распаковкой и раскладкой
нашего имущества, стараясь найти для каждой вещи наилучшее
место, а потом стали постепенно обживать свое жилище и
приспосабливаться к новым условиям.
Холмс, безусловно, был не из тех, с кем трудно ужиться. Он
вел спокойный, размеренный образ жизни и обычно был верен своим
привычкам. Редко когда он ложился спать после десяти вечера, а
по утрам, как правило, успевал позавтракать и уйти, пока я еще
валялся в постели. Иногда он просиживал целый день в
лаборатории, иногда - в анатомичке, а порой надолго уходил
гулять, причем эти прогулки, по-видимому, заводили его в самые
глухие закоулки Лондона. Его энергии не было предела, когда на
него находил рабочий стих, но время от времени наступала
реакция, и тогда он целыми днями лежал на диване в гостиной, не
произнося ни слова и почти не шевелясь. В эти дни я подмечал
такое мечтательное, такое отсутствующее выражение в его глазах,
что заподозрил бы его в пристрастии к наркотикам, если бы
размеренность и целомудренность его образа жизни не опровергала
подобных мыслей.
Неделя шла за неделей, и меня все сильнее и глубже
интересовала его личность, и все больше разбирало любопытство
относительно его целей в жизни. Даже внешность его могла
поразить воображение самого поверхностного наблюдателя. Ростом
он был больше шести футов, но при своей необычайной худобе
казался еще выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, если
не считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше;
тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и
решимости. Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже
говорил о решительном характере. Его руки были вечно в чернилах
и в пятнах от разных химикалий, зато он обладал способностью
удивительно деликатно обращаться с предметами, - я не раз это
замечал, когда он при мне возился со своими хрупкими
алхимическими приборами.
Читатель, пожалуй, сочтет меня отпетым охотником до чужих
дел, если я признаюсь, какое любопытство возбуждал во мне этот
человек и как часто я пробовал пробить стенку сдержанности,
которой он огораживал все, что касалось лично его. Но прежде
чем осуждать, вспомните, до чего бесцельна была тогда моя жизнь
и как мало было вокруг такого, что могло бы занять мой праздный
ум. Здоровье не позволяло мне выходить в пасмурную или
прохладную погоду, друзья меня не навещали, потому что у меня
их не было, и ничто не скрашивало монотонности моей
повседневной жизни. Поэтому я даже радовался некоторой
таинственности, окружавшей моего компаньона, и жадно стремился
развеять ее, тратя на это немало времени.
Холмс не занимался медициной. Он сам однажды ответил на
этот вопрос отрицательно, подтвердив тем самым мнение
Стэмфорда. Я не видел также, чтобы он систематически читал
какую-либо научную литературу, которая пригодилась бы для
получения ученого звания и открыла бы ему путь в мир науки.
Однако некоторые предметы он изучал с поразительным рвением, и
в каких-то довольно странных областях обладал настолько
обширными и точными познаниями, что порой я бывал просто
ошеломлен. Человек, читающий что попало, редко может
похвастаться глубиной своих знаний. Никто не станет обременять
свою память мелкими подробностями, если на то нет достаточно
веских причин.
Невежество Холмса было так же поразительно, как и его
знания. О современной литературе, политике и философии он почти
не имел представления. Мне случилось упомянуть имя Томаса
Карлейля, и Холмс наивно спросил, кто он такой и чем знаменит.
Но когда оказалось, что он ровно ничего не знает ни о теории
Коперника, ни о строении солнечной системы, я просто опешил от
изумления. Чтобы цивилизованный человек, живущий в
девятнадцатом веке, не знал, что Земля вертится вокруг Солнца,
- этому я
просто не мог поверить!
- Вы, кажется, удивлены, - улыбнулся он, глядя на мое
растерянное лицо. - Спасибо, что вы меня просветили, но теперь
я постараюсь как можно скорее все это забыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188