Остальное, джентльмены, вам известно. Мы не сомневались,
что нам не уйти от своих врагов, как нельзя уйти от собственной
тени. У Джорджано были и личные причины для мести, но мы знали
также, какой это неумолимый, коварный и упорный человек. В
Италии и в Америке без конца толкуют о его страшном могуществе.
А сейчас уж он, конечно, использовал бы свои возможности.
Благодаря тому, что мы опередили врагов, у нас оказалось
несколько спокойных дней, и мой любимый обеспечил мне убежище,
где я могла укрыться от опасности. Сам он хотел иметь свободу
действий, чтобы снестись с итальянской и американской полицией.
Я не имею представления, где он живет и как. Я узнавала о нем
только из заметок в газете. Однажды, выглянув в окно, я увидела
двух итальянцев, наблюдавших за домом, и поняла, что каким-то
образом Джорджано обнаружил наше пристанище. Наконец Дженнаро
сообщил мне через газету, что будет сигнализировать из
определенного окна, но сигналы говорили только о необходимости
остерегаться и внезапно прервались. Теперь мне ясно: муж знал,
что Джорджано напал на его след, и, слава Богу, подготовился к
встрече с ним. А теперь, джентльмены, скажите: совершили мы
такое, что карается законом, и есть ли на свете суд, который
вынес бы обвинительный приговор Дженнаро за то, что он сделал?
- Что же, мистер Грегсон, - сказал американец, посмотрев
на английского агента, - не знаю, какова ваша британская точка
зрения, но в Нью-Йорке, я полагаю, подавляющее большинство
выразит благодарность мужу этой дамы.
- Ей придется поехать со мною к начальнику, - ответил
Грегсон - Если ее слова подтвердятся, не думаю, что ей или ее
мужу что-нибудь грозит. Но, чего я не способен уразуметь, так
это каким образом в этом деле оказались замешаны вы, мистер
Холмс.
- Образование, Грегсон, образование! Все еще обучаюсь в
университете. Кстати, сейчас еще нет восьми часов, а в
Ковент-Гардене идет опера Вагнера. Если поторопиться, мы можем
поспеть ко второму действию.
Примечания
1 Боже мой (шпал.).
2 Приходи (итал.).
Перевод Э. Бер


Артур Конан-Дойль. В Сиреневой Сторожке
1. НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ С МИСТЕРОМ ДЖОНОМ СКОТТ-ЭКЛСОМ
Я читаю в своих записях, что было это в пасмурный и
ветреный день в конце марта тысяча восемьсот девяносто второго
года. Холмс, когда мы с ним завтракали, получил телеграмму и
тут же за столом написал ответ. Он ничего не сказал, но дело,
видно, не выходило у него из головы, потому что потом он стоял
с задумчивым лицом у огня, куря трубку, и все поглядывал на
телеграмму. Вдруг он повернулся ко мне с лукавой искрой в
глазах.
- Полагаю, Уотсон, мы вправе смотреть на вас как на
литератора, - сказал он. - Как бы вы определили слово
"дикий"?
- Первобытный, неприрученный, затем - странный,
причудливый, - предложил я.
Он покачал головой.
- Оно заключает в себе кое-что еще, - сказал он: -
Скрытый намек на нечто страшное, даже трагическое. Припомните
иные из тех рассказов, посредством которых вы испытываете
течение публики, - и вы сами увидите, как часто под диким
крылось преступное. Поразмыслите над этим "делом рыжих".
Поначалу оно рисовалось просто какой-то дичью, а ведь
разрешилось попыткой самого дерзкого ограбления. Или эта дикая
история с пятью апельсиновыми зернышками, которая раскрылась
как заговор убийц. Это слово заставляет меня насторожиться.
- А оно есть в телеграмме?
Он прочитал вслух:
- "Только что со мной произошла совершенно дикая,
невообразимая история. Не разрешите ли с вами посоветоваться?
Скотт-Эклс.
Чаринг-Кросс, почтамт".
- Мужчина или женщина? - спросил я.
- Мужчина, конечно. Женщина никогда бы не послала
телеграммы с оплаченным ответом. Просто приехала бы.
- Вы его примете?
- Дорогой мой Уотсон, вы же знаете, как я скучаю с тех
пор, как мы посадили за решетку полковника Карузерса. Мой мозг,
подобно перегретому мотору, разлетается на куски, когда не
подключен к работе, для которой создан. Жизнь - сплошная
пошлость, газеты выхолощены, отвага и романтика как будто
навсегда ушли из преступного мира. И вы еще спрашиваете,
согласен ли я ознакомиться с новой задачей, хотя бы она
оказалась потом самой заурядной! Но если я не ошибаюсь, наш
клиент уже здесь.
На лестнице послышались размеренные шаги, и минутой позже
в комнату вошел высокий, полный, седоусый и торжественно
благопристойный Господин. Тяжелые черты его лица и важная
осанка без слов рассказывали его биографию. Все - от гетр до
золотых его очков - провозглашало, что перед вами консерватор,
верный сын церкви, честный гражданин, здравомыслящий и в высшей
степени приличный. Но необыденное происшествие, как видно,
возмутило его прирожденное спокойствие и напоминало о себе
взъерошенной прической, горящими сердитыми щеками и всей его
беспокойной, возбужденной манерой. Он немедленно приступил к
делу.
- Со мной произошел очень странный и неприятный случай,
мистер Холмс, - сказал он. - Никогда за всю свою жизнь я не
попадал в такое положение. Такое... непристойное,
оскорбительное. Я вынужден настаивать на каком-то разъяснении.
- Он сердито отдувался и пыхтел.
- Садитесь, мистер Скотт-Эклс, прошу, - сказал
успокоительно Холмс. - Прежде всего позвольте спросить, почему
вообще вы обратились ко мне?
- Понимаете, сэр, дело тут явно такое, что полиции оно не
касается; и все же, когда вы узнаете все факты, вы, конечно,
согласитесь, что я не мог оставить это так, как есть. На
частных сыщиков, как на известную категорию, я смотрю
неодобрительно, но тем не менее все, что я слышал о вас...
- Ясно. А во-вторых, почему вы не пришли ко мне сразу же?
- Позвольте, как вас понять?
Холмс поглядел на часы.
- Сейчас четверть третьего, - сказал он. - Ваша
телеграмма была отправлена в час дня. Между тем, посмотрев на
вашу одежду и на весь ваш туалет, каждый скажет, что нелады у
вас начались с первой же минуты пробуждения.
Наш клиент провел рукой по своим нечесаным волосам, по
небритому подбородку.
- Вы правы, мистер Холмс. Я и не подумал о своем туалете.
Я рад был уже и тому, что выбрался из такого дома. А потом я
бегал наводить справки и уж только после этого поехал к вам. Я
обратился, знаете, в земельное агентство, и там мне сказали,
что мистер Гарсия платит аккуратно и что с Сиреневой Сторожкой
все в порядке.
- Позвольте, сэр! - рассмеялся Холмс. - Вы совсем как
мой друг, доктор Уотсон, который усвоил себе скверную привычку
вести свои рассказы не с того конца. Пожалуйста, соберитесь с
мыслями и изложите мне в должной последовательности самое
существо тех событий, которые погнали вас, нечесаного, в
непочищенном платье, в застегнутых наискось гетрах и жилете,
искать совета и помощи.
Наш клиент сокрушенно оглядел свой не совсем
благопристойный туалет.
- Что и говорить, мистер Холмс, это должно производить
неприятное впечатление, и я не припомню, чтобы когда-нибудь за
всю мою жизнь мне случилось показываться на людях в таком виде;
но я расскажу вам по порядку всю эту нелепую историю, и,
прослушав меня, вы, я уверен, согласитесь, что у меня есть
достаточное оправдание.
Но его прервали, не дав даже начать рассказ. В коридоре
послышался шум, и миссис Хадсон, отворив дверь, впустила к нам
двух крепких, военной осанки, мужчин, одним из которых оказался
наш старый знакомец инспектор Грегсон из Скотленд-Ярда,
энергичный, храбрый и при некоторой ограниченности все же
способный работник сыска. Он поздоровался с Холмсом за руку и
представил ему своего спутника - полицейского инспектора
Бэйнса из графства Суррей.
- Мы вместе идем по одному следу, мистер Холмс, и он
привел нас сюда. - Он навел свой бульдожий взгляд на нашего
посетителя. - Вы мистер Джон Скотт-Эклс из Попем-хауса в Ли?
- Он самый.
- Мы вас разыскиваем с раннего утра.
- И нашли вы его, конечно, по телеграмме, - сказал
Холмс.
-Точно, мистер Холмс. Мы напали на след в Чаринг-Кроссе,
на почтамте, и вот явились сюда.
- Но зачем вы меня разыскиваете? Что вам от меня нужно?
- Нам, мистер Скотт-Эклс, нужно получить от вас показания
о событиях, которые привели этой ночью к смерти Господина
Алоисио Гарсии, проживавшего в Сиреневой Сторожке под Эшером.
Наш клиент с застывшим взглядом выпрямился в кресле, и вся
краска сбежала с его изумленного лица.
- Умер? Он, вы говорите, умер?
- Да, сэр, он умер.
- Но отчего? Несчастный случай?
- Убийство, самое несомненное убийство.
- Боже правый! Это ужасно! Вы не хотите сказать... не
хотите сказать, что подозрение падает на меня?
- В кармане убитого найдено ваше письмо, и мы таким
образом узнали, что вчера вы собирались приехать к нему в гости
и у него заночевать.
- Я так и сделал.
- Ага! Вы так и сделали?
Инспектор Достал свой блокнот.
- Минуту, Грегсон, - вмешался Холмс. - Все, что вам
нужно, - это просто снять показания, не так ли?
- И я обязан предупредить мистера Скотт-Эклса, что они
могут послужить свидетельством против него же.
- Когда вы вошли сюда, мистер Эклс как раз и собирался
рассказать нам об этом. Думаю, Уотсон, коньяк с содовой ему не
повредит. Я предложил бы вам, сэр, не смущаться тем, что
слушателей стало больше, и вести свой рассказ в точности так,
как вы его вели бы, если бы вас не прервали.
Наш посетитель залпом выпил свой коньяк, и краска снова
проступила на его лице. С сомнением покосившись на
инспекторский блокнот, он сразу приступил к своим необычайным
показаниям.
- Я холост, - объявил он, - и так как человек я по
натуре общительный, у меня широкий круг друзей. В числе моих
друзей я могу назвать и семью одного отошедшего от дел
пивовара, мистера Мелвила, проживающего в Кенсингтоне, в
собственном доме. За их столом я и познакомился недели три тому
назад с молодым человеком по фамилии Гарсия. Родом он был, как
я понимаю, испанец и был как-то связан с посольством. Он в
совершенстве владел английским языком, обладал приятными
манерами и был очень хорош собой - я в жизни своей не видел
более красивого мужчины.
Мы как-то сразу подружились, этот молодой человек и я. Он
как будто с самого начала проникся ко мне симпатией и на второй
же день после того, как мы с ним познакомились, он навестил
меня в Ли. Раз навестил, другой, потом, как водится, и сам
пригласил меня к себе погостить у него в Сиреневой Сторожке,
что между Эшером и Оксшоттом. Вчера вечером я и отправился,
следуя этому приглашению, в Эшер.
Приглашая, он расписывал мне, как у него поставлен дом. По
его словам, он жил с преданным слугой, своим соотечественником,
который его избавил от всех домашних забот. Этот слуга говорит
по-английски и сам ведет все хозяйство. И есть у него, сказал
он, удивительный повар-мулат, которого он выискал где-то в
своих путешествиях и который умеет подать гостям превосходный
обед. Помню, он еще заметил, что и дом его и этот штат прислуги
покажутся мне необычными - не каждый день встретишь подобное в
английском захолустье, и я с ним согласился, но все же они
оказались куда более необычными, нежели я ожидал.
Я приехал туда - это за Эшером, мили две к югу. Дом
довольно большой, стоит немного в стороне от шоссе, подъездная
дорога идет полукругом через высокий вечнозеленый кустарник.
"Сторожка" оказалась старым, обветшалым строением, донельзя
запущенным. Когда шарабан, прокатив по заросшей травой
подъездной дороге, остановился перед измызганной, в дождевых
подтеках дверью, меня взяло сомнение, умно ли я поступил,
приехав в гости к человеку, с которым так мало знаком. Он,
однако, сам отворил мне дверь, поздоровался со мной очень
радушно. Меня препоручили слуге - угрюмому, чернявому
субъекту, который, подхватив мой чемодан, провел меня в мою
спальню. Все в этом доме производило гнетущее впечатление. Мы
обедали вдвоем, и хотя мой хозяин старался как мог занимать
меня разговором, что-то, казалось, все время отвлекало его
мысли, и говорил он так туманно и бессвязно, что я с трудом его
понимал. Он то и дело принимался постукивать пальцами по столу,
грыз ногти и выказывал другие признаки нервозности и
нетерпения. Сам по себе обед приготовлен был очень неважно да и
сервирован неумело, а присутствие мрачного и молчаливого слуги
отнюдь не оживляло его. Смею вас уверить, мне не раз в течение
вечера хотелось изобрести какой-нибудь благоприличный предлог и
вернуться в Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188