– Я тоже.
– Доброй ночи, сын.
Перед тем как повернуться и уйти, Оран поднимает руку. Жест его похож на благословение.
Проводив отца взглядом, Доррин поднимается по каменной лестнице. Лидрал заснула на широкой кровати, так и не потушив лампу. Раздевшись, он задувает светильник и ныряет под одеяло, позволив себе лишь легкое прикосновение к обнаженному плечу.
– Доброй ночи... любимый... – сонно лепечет она.
– Доброй ночи.
CLX
– Как такое вообще могло случиться? Как вы могли его проворонить? – тихо произносит Стирол.
Трое Белых смотрят на зеркало, потом переводят взгляд на Высшего Мага. Наконец, Фидел нарушает молчание:
– Он построил корабль, способный плыть прямо против ветра. «Белая Буря», заложив галс, почти догнала его, но он проскочил мыс и ушел.
– Не смогли захватить, так почему, на худой конец, не сожгли?
– Поджечь голую палубу не так-то просто, а он шел без парусов. Засунул в трюм какую-то машину, которая толкала судно непонятным манером. Это позволило ему пройти вдоль самого берега и обогнуть мыс, а потом, под парусами и с этой машиной, его уже было не догнать.
– Постой. Ты же сказал, что он шел без парусов.
– Паруса были свернуты, – холодно и резко поясняет Ания. – А этот его двигатель горяч как хаос, но окован черным железом.
– Как он работает?
– Это нам неизвестно.
– Превосходно! Просто великолепно! В результате вашего недомыслия Черный маг, способный свести на нет всю нашу затею с блокадой, пришвартовался у Края Земли. В общем... – Стирол вздыхает. – В ответе за это – вы! И Джеслек, конечно, но с него уже не спросить.
Ания поднимает брови.
– Чему ты удивляешься, Ания? Неужели до тебя так туго доходит? Удавалось ли нам хоть когда-либо добиться успеха в прямом противоборстве с самим Отшельничьим? – произносит Высший Маг с холодной улыбкой. – Ступайте, все трое, и молитесь, чтобы Черные оказались такими же недальновидными тупицами, как и вы. Чтобы они продолжали лелеять свою разлюбезную гармонию и отказались от машин.
– А если... – пытается спросить Ания.
– А что «если» – сообразите сами. Убирайтесь!
CLXI
Доррин едет верхом рядом с Кадарой. Лидрал с повозкой следует за ними.
– А я ведь и не надеялась вернуться домой, – замечает рыжеволосая воительница, придерживая поводья левой рукой. Правая по-прежнему на перевязи.
– Вроде бы мы дома, а вроде бы и нет, – замечает Доррин, озирая плодородную долину реки Фейн с ее колосящимися нивами.
Если он верно понял указания, вскоре им предстоит свернуть и, поднявшись по петляющей по склону тропе, добраться до единственной на Отшельничьем шахты, где добывают железо. Там же находится и плавильня.
Впереди маячит серый дорожный столб с двумя стрелками. Одна, с надписью «Фейн – 5», смотрит прямо, а другая – «Рудник – 4» – направо. От указателя начинается узкая и извилистая, однако тоже вымощенная камнем дорога. Все трое начинают подъем.
– Как я понимаю, это у вас что-то вроде проселка, – слышится голос Лидрал, почти заглушаемый скрипом повозки. – Но он будет получше иных кандарских большаков.
– Тут ездят подводы, груженные железом.
– К Фрусовой плавильне тоже, но та дорога выглядит куда как хуже.
«Гармония дает определенные преимущества», – думает Доррин, но, вспомнив сомнение на лице отца, решает, что ей присущи и некоторые недостатки.
Рудник представляет собой комплекс из пяти строений, возведенных на широком уступе. Над верхушками сооружений, чем-то похожих на ульи – не иначе, доменных печей, – поднимается дым. Пониже домен находятся две приземистые постройки, откуда доносятся гулкие, тяжкие удары. Водный поток приводит в движение водяное колесо.
– Хочешь зайти? – спрашивает Доррин Кадару, остановившись возле самого маленького из домов, притулившегося в стороне от дыма и грохота.
– Нет.
За столом сидит седовласый мужчина, погруженный в изучение чертежей. При виде вошедших Доррина и Лидрал он встает.
– Я Корбов, начальник рудника. Чем могу служить?
– Я Доррин, кузнец. У меня письмо от Совета.
Юноша передает ему запечатанный конверт. Скребя затылок, Корбов несколько раз перечитывает письмо и наконец спрашивает:
– И сколько же тебе нужно железа?
Доррин был бы не прочь построить корабль целиком из железа и стали, однако сознает неосуществимость подобной затеи. Мало того что на это потребовалось бы более десяти тысяч стоунов железа, но он, вдобавок, понятия не имеет, как рассчитывать прочность такой конструкции. И потому называет цифру, исходя из того, что корпус будет дубовым:
– Около двух тысяч стоунов.
– Мы можем поставить около тысячи стоунов за полгода, – отзывается, покачивая головой, Корбов. – Цена составит не меньше двух сотен золотых. Дело-то, – он смотрит на полученное от Доррина письмо, – небось важное? Иначе с чего бы им занялся Совет!
Кроме самого «Черного Алмаза» у Доррина есть около сотни золотых, да еще товаров золотых на тридцать.
– А нельзя управиться месяца за четыре – четыре с половиной? – спрашивает наконец он.
– С тысячей стоунов? Выплавить можно, но вот прокатать...
– Я могу взять большую часть листами толщиной в полспана.
– Это проще, – соглашается Корбов. – Но такие листы при размерах два локтя на три потянут почти на семь стоунов каждый.
– Как раз то, что мне нужно, – усмехается Доррин.
– Но раз вам меньше работы, цена должна быть ниже, – быстро вмешивается Лидрал.
– Я сброшу ее примерно на... – с улыбкой начинает Корбов.
– ...вдвое, – заканчивает за него многоопытная торговка.
Улыбка начальника рудника тает.
– Ну... такая большая скидка...
– Ты продаешь большую партию одному покупателю, – указывает Лидрал. – Это выгодно.
– Хм...
– И не забудь, эту затею поддерживает Совет, – добавляет Доррин.
– Попробуем... – начинает сдаваться начальник рудника. – Но ведь я не могу оставить без железа и своих постоянных покупателей!
– Можешь заняться ими в первую очередь, – отвечает ему Лидрал. – Все равно Доррину железо понадобится не раньше чем через четыре восьмидневки.
– А доставка? Поди отвези этакий груз аж на Край Земли!
– Не на Край Земли, а к южной бухте, – уточняет Доррин.
– Так там же пусто! Ничего нет.
– Нет – так будет.
– Восемьдесят золотых за тысячу, – снова говорит Лидрал.
– Ты, я гляжу, мастерица торговаться, – с кислой усмешкой говорит Корбов. – Но это уж чересчур.
– Я могу предложить не только деньги, – заявляет Доррин, произведя в уме некоторые подсчеты. – Если доверишься мне, можешь стать участником выгодного дела. Я строю корабль совершенно нового типа. Такой, который не зависит от ветра. Сам-то корабль тебе ни к чему, но кое-какие приспособления, по-моему, могут оказаться полезными. Как построю – приезжай. Взглянешь, что тебе пригодится.
– Так ты тот самый... с магическим судном...
– Никакой магии, одна механика. «Алмаз» приводит в движение паровая машина.
– Совет ни за что не позволит мне поставить здесь такую машину.
– Догадываюсь. Но у меня есть и другие усовершенствования. Система сцепления, зажимные устройства, зубчатая передача... Надеюсь, мне удастся сделать хороший насос.
– Насос? Хороший насос мне бы не помешал. Они хотят, чтобы я начал разработку северного пласта, а туда не сунешься, не откачав из штолен воду. Ладно, – машет рукой Корбов, – поладим на том, что я возьму восемьдесят чистоганом и насос или еще какую механику, чтоб в моем деле помогла. Ты ведь Черный, а стало быть, не надуешь... Вам придется послать кого-то с подводой, во всяком случае в первый раз. Жду через четыре восьмидневки, считая с сего дня.
Доррин согласно кивает. Помявшись, начальник рудника произносит:
– Только... не то чтобы я не доверял Черному, да еще явившемуся с письмом от Совета, но... понимаешь...
– Хочешь получить залог?
– Обманывать ты не станешь, но вдруг у тебя ничего не получится? Что тогда? Мне придется везти листы назад, да потом их еще и плющить – такие толстенные никто, кроме тебя, не возьмет.
– Десять золотых. В счет стоимости железа, но, если мы подведем, оставишь себе как штраф. И я буду выплачивать тебе еще по десять всякий раз по получении новой партии.
– Это по-честному.
Доррин отсчитывает десять золотых, стараясь не думать о том, во что грозит обойтись его затея.
– Через четыре восьмидневки ты пришлешь проводника, чтобы он отвел мою подводу к южной бухте. Туда, где тебя угораздит обосноваться, – говорит Корбов.
Они ударяют по рукам.
– А ты крепче, чем кажешься с виду, – замечает начальник рудника.
– Спасибо на добром слове.
– Он согласился бы и на восемьдесят, безо всякого насоса, – замечает Лидрал, когда они с Доррином покидают контору.
– Догадываюсь. Но сейчас он доволен. Считает, что выгодно сторговался. Дам я ему насос, самый лучший. Этот малый может нам очень пригодиться. Я не хочу ограничиваться одним кораблем.
– Думаешь, они тебе позволят?
– Думаю, у них нет особого выбора. Разве за все это время в Крае Земли в порту пришвартовался хоть один корабль? Они вовсе не хотят, чтобы весь мир отгородился от Отшельничьего, а дело идет именно к этому.
Доррин знает, что прав, однако помнит и то, какого мнения придерживается на сей счет его отец. А воля иных людей твердостью не уступит железу, из которого сделан корабельный двигатель.
CLXII
Слева тянутся луга, которые заканчиваются у крутого обрыва над Восточным Океаном. Справа невысокие утесы нависают над Кандарским заливом.
В траве петляет узенькая речушка, по берегам которой кое-где притулились чахлые дубки. А вот трава вымахала по стремена. Тишину над равниной нарушают лишь приглушенный плеск волн, жужжание насекомых, перестук копыт да скрип повозки.
– Чудная какая-то дорога, – замечает Лидрал. – Широкая, мощеная, а никуда не ведет.
– Принято считать, что это был последний замысел Креслина, – поясняет Доррин. – Он придавал дорогам огромное значение и настоял на том, чтобы проложить Тракт через весь остров. Но до побережья дорогу так и не довели. Она обрывается примерно в половине кай от бухты. Там болото, а мостить топь не сочли нужным.
– Это потому, что умер Креслин, – сухо добавляет Кадара. – Проживи он подольше – и болото бы замостили, и порт на юге бы построили.
– Кажется, я начинаю понимать, почему тут так много одержимых, – говорит Лидрал. – Всем охота не посрамить память великого безупречного героя.
– Вообще-то он был не таким уж безупречным, – отзывается Кадара. – Заставил Мегеру пройти через полный демонов ад, а потом, словно во искупление, последовал за ней. При рождении дочери оба они едва не погибли.
Доррин молчит, размышляя о словах Кадары. Должно быть, великие деяния требуют жертв – и не только от творцов этих деяний, но и от тех, кто их окружает.
– А что стало с этой дочерью?
– Выросла, своих детей родила... Спроси лучше Доррина.
– Доррин, расскажи!
– Звали ее то ли Дайлисс, в честь Креслиновой матушки, то ли Ллиз, в честь его сестры. У нее было трое детей...
Поднявшись на гребень холма, Доррин останавливается. Дальше тракт делает по склону широкую петлю. За поворотом начинается последний, прямой как стрела, отрезок дороги, упирающийся в прочерченную узким водным просветом заболоченную равнину. Петляющая речушка дважды пересекается с трактом. В этих местах через нее переброшены каменные мосты. Потом она исчезает в том самом болоте, возле которого обрывается каменное мощение и которое окружает бухточку с трех сторон.
– Не очень-то это похоже на гавань.
– В нынешнем виде – да, – соглашается Доррин. – Но бухту можно значительно расширить с помощью взрывов. К северу от болота почва твердая, а если раздробить здешние скалы, получится прочный черный камень. Превосходный материал для строительства.
– Ты оптимист, – усмехается Кадара.
– Машину-то я построил, – напоминает Доррин и направляет мерина вниз.
Переглянувшись, Лидрал с Кадарой едут за ним. По мере спуска воздух становится более влажным. Появляются тучи мошкары.
– Что дальше? – спрашивает Лидрал, остановив повозку у края трясины и отмахиваясь от насекомых.
– Я хочу проехаться по болоту, посмотреть, что да как.
– Но повозка через топь не пройдет.
– Привяжи здесь. Думаю, на небольшое расстояние Басла вполне сможет снести нас обоих.
Юноша освобождает стремя для Лидрал. Она взбирается на его коня и устраивается у него за спиной.
– Думаю, нам придется ехать медленно, – замечает он.
– Думаешь? Должна сказать, это не самое удобное положение, в каком мне приходилось бывать.
Она обхватывает его за талию, и юноша ухмыляется.
– Бросай-ка свои ухмылочки.
– Откуда ты знаешь, я ж не затылком улыбаюсь?
– Чувствую.
– Она тебя хорошо знает, – подает сзади голос Кадара.
– Здесь почва потверже, – говорит Доррин, направляя мерина вдоль левого края болота и с удовольствием ощущая руку Лидрал на талии.
Ближе к берегу, когда плеск волн становится громче, юноша замечает, что выбрался на твердую площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Доброй ночи, сын.
Перед тем как повернуться и уйти, Оран поднимает руку. Жест его похож на благословение.
Проводив отца взглядом, Доррин поднимается по каменной лестнице. Лидрал заснула на широкой кровати, так и не потушив лампу. Раздевшись, он задувает светильник и ныряет под одеяло, позволив себе лишь легкое прикосновение к обнаженному плечу.
– Доброй ночи... любимый... – сонно лепечет она.
– Доброй ночи.
CLX
– Как такое вообще могло случиться? Как вы могли его проворонить? – тихо произносит Стирол.
Трое Белых смотрят на зеркало, потом переводят взгляд на Высшего Мага. Наконец, Фидел нарушает молчание:
– Он построил корабль, способный плыть прямо против ветра. «Белая Буря», заложив галс, почти догнала его, но он проскочил мыс и ушел.
– Не смогли захватить, так почему, на худой конец, не сожгли?
– Поджечь голую палубу не так-то просто, а он шел без парусов. Засунул в трюм какую-то машину, которая толкала судно непонятным манером. Это позволило ему пройти вдоль самого берега и обогнуть мыс, а потом, под парусами и с этой машиной, его уже было не догнать.
– Постой. Ты же сказал, что он шел без парусов.
– Паруса были свернуты, – холодно и резко поясняет Ания. – А этот его двигатель горяч как хаос, но окован черным железом.
– Как он работает?
– Это нам неизвестно.
– Превосходно! Просто великолепно! В результате вашего недомыслия Черный маг, способный свести на нет всю нашу затею с блокадой, пришвартовался у Края Земли. В общем... – Стирол вздыхает. – В ответе за это – вы! И Джеслек, конечно, но с него уже не спросить.
Ания поднимает брови.
– Чему ты удивляешься, Ания? Неужели до тебя так туго доходит? Удавалось ли нам хоть когда-либо добиться успеха в прямом противоборстве с самим Отшельничьим? – произносит Высший Маг с холодной улыбкой. – Ступайте, все трое, и молитесь, чтобы Черные оказались такими же недальновидными тупицами, как и вы. Чтобы они продолжали лелеять свою разлюбезную гармонию и отказались от машин.
– А если... – пытается спросить Ания.
– А что «если» – сообразите сами. Убирайтесь!
CLXI
Доррин едет верхом рядом с Кадарой. Лидрал с повозкой следует за ними.
– А я ведь и не надеялась вернуться домой, – замечает рыжеволосая воительница, придерживая поводья левой рукой. Правая по-прежнему на перевязи.
– Вроде бы мы дома, а вроде бы и нет, – замечает Доррин, озирая плодородную долину реки Фейн с ее колосящимися нивами.
Если он верно понял указания, вскоре им предстоит свернуть и, поднявшись по петляющей по склону тропе, добраться до единственной на Отшельничьем шахты, где добывают железо. Там же находится и плавильня.
Впереди маячит серый дорожный столб с двумя стрелками. Одна, с надписью «Фейн – 5», смотрит прямо, а другая – «Рудник – 4» – направо. От указателя начинается узкая и извилистая, однако тоже вымощенная камнем дорога. Все трое начинают подъем.
– Как я понимаю, это у вас что-то вроде проселка, – слышится голос Лидрал, почти заглушаемый скрипом повозки. – Но он будет получше иных кандарских большаков.
– Тут ездят подводы, груженные железом.
– К Фрусовой плавильне тоже, но та дорога выглядит куда как хуже.
«Гармония дает определенные преимущества», – думает Доррин, но, вспомнив сомнение на лице отца, решает, что ей присущи и некоторые недостатки.
Рудник представляет собой комплекс из пяти строений, возведенных на широком уступе. Над верхушками сооружений, чем-то похожих на ульи – не иначе, доменных печей, – поднимается дым. Пониже домен находятся две приземистые постройки, откуда доносятся гулкие, тяжкие удары. Водный поток приводит в движение водяное колесо.
– Хочешь зайти? – спрашивает Доррин Кадару, остановившись возле самого маленького из домов, притулившегося в стороне от дыма и грохота.
– Нет.
За столом сидит седовласый мужчина, погруженный в изучение чертежей. При виде вошедших Доррина и Лидрал он встает.
– Я Корбов, начальник рудника. Чем могу служить?
– Я Доррин, кузнец. У меня письмо от Совета.
Юноша передает ему запечатанный конверт. Скребя затылок, Корбов несколько раз перечитывает письмо и наконец спрашивает:
– И сколько же тебе нужно железа?
Доррин был бы не прочь построить корабль целиком из железа и стали, однако сознает неосуществимость подобной затеи. Мало того что на это потребовалось бы более десяти тысяч стоунов железа, но он, вдобавок, понятия не имеет, как рассчитывать прочность такой конструкции. И потому называет цифру, исходя из того, что корпус будет дубовым:
– Около двух тысяч стоунов.
– Мы можем поставить около тысячи стоунов за полгода, – отзывается, покачивая головой, Корбов. – Цена составит не меньше двух сотен золотых. Дело-то, – он смотрит на полученное от Доррина письмо, – небось важное? Иначе с чего бы им занялся Совет!
Кроме самого «Черного Алмаза» у Доррина есть около сотни золотых, да еще товаров золотых на тридцать.
– А нельзя управиться месяца за четыре – четыре с половиной? – спрашивает наконец он.
– С тысячей стоунов? Выплавить можно, но вот прокатать...
– Я могу взять большую часть листами толщиной в полспана.
– Это проще, – соглашается Корбов. – Но такие листы при размерах два локтя на три потянут почти на семь стоунов каждый.
– Как раз то, что мне нужно, – усмехается Доррин.
– Но раз вам меньше работы, цена должна быть ниже, – быстро вмешивается Лидрал.
– Я сброшу ее примерно на... – с улыбкой начинает Корбов.
– ...вдвое, – заканчивает за него многоопытная торговка.
Улыбка начальника рудника тает.
– Ну... такая большая скидка...
– Ты продаешь большую партию одному покупателю, – указывает Лидрал. – Это выгодно.
– Хм...
– И не забудь, эту затею поддерживает Совет, – добавляет Доррин.
– Попробуем... – начинает сдаваться начальник рудника. – Но ведь я не могу оставить без железа и своих постоянных покупателей!
– Можешь заняться ими в первую очередь, – отвечает ему Лидрал. – Все равно Доррину железо понадобится не раньше чем через четыре восьмидневки.
– А доставка? Поди отвези этакий груз аж на Край Земли!
– Не на Край Земли, а к южной бухте, – уточняет Доррин.
– Так там же пусто! Ничего нет.
– Нет – так будет.
– Восемьдесят золотых за тысячу, – снова говорит Лидрал.
– Ты, я гляжу, мастерица торговаться, – с кислой усмешкой говорит Корбов. – Но это уж чересчур.
– Я могу предложить не только деньги, – заявляет Доррин, произведя в уме некоторые подсчеты. – Если доверишься мне, можешь стать участником выгодного дела. Я строю корабль совершенно нового типа. Такой, который не зависит от ветра. Сам-то корабль тебе ни к чему, но кое-какие приспособления, по-моему, могут оказаться полезными. Как построю – приезжай. Взглянешь, что тебе пригодится.
– Так ты тот самый... с магическим судном...
– Никакой магии, одна механика. «Алмаз» приводит в движение паровая машина.
– Совет ни за что не позволит мне поставить здесь такую машину.
– Догадываюсь. Но у меня есть и другие усовершенствования. Система сцепления, зажимные устройства, зубчатая передача... Надеюсь, мне удастся сделать хороший насос.
– Насос? Хороший насос мне бы не помешал. Они хотят, чтобы я начал разработку северного пласта, а туда не сунешься, не откачав из штолен воду. Ладно, – машет рукой Корбов, – поладим на том, что я возьму восемьдесят чистоганом и насос или еще какую механику, чтоб в моем деле помогла. Ты ведь Черный, а стало быть, не надуешь... Вам придется послать кого-то с подводой, во всяком случае в первый раз. Жду через четыре восьмидневки, считая с сего дня.
Доррин согласно кивает. Помявшись, начальник рудника произносит:
– Только... не то чтобы я не доверял Черному, да еще явившемуся с письмом от Совета, но... понимаешь...
– Хочешь получить залог?
– Обманывать ты не станешь, но вдруг у тебя ничего не получится? Что тогда? Мне придется везти листы назад, да потом их еще и плющить – такие толстенные никто, кроме тебя, не возьмет.
– Десять золотых. В счет стоимости железа, но, если мы подведем, оставишь себе как штраф. И я буду выплачивать тебе еще по десять всякий раз по получении новой партии.
– Это по-честному.
Доррин отсчитывает десять золотых, стараясь не думать о том, во что грозит обойтись его затея.
– Через четыре восьмидневки ты пришлешь проводника, чтобы он отвел мою подводу к южной бухте. Туда, где тебя угораздит обосноваться, – говорит Корбов.
Они ударяют по рукам.
– А ты крепче, чем кажешься с виду, – замечает начальник рудника.
– Спасибо на добром слове.
– Он согласился бы и на восемьдесят, безо всякого насоса, – замечает Лидрал, когда они с Доррином покидают контору.
– Догадываюсь. Но сейчас он доволен. Считает, что выгодно сторговался. Дам я ему насос, самый лучший. Этот малый может нам очень пригодиться. Я не хочу ограничиваться одним кораблем.
– Думаешь, они тебе позволят?
– Думаю, у них нет особого выбора. Разве за все это время в Крае Земли в порту пришвартовался хоть один корабль? Они вовсе не хотят, чтобы весь мир отгородился от Отшельничьего, а дело идет именно к этому.
Доррин знает, что прав, однако помнит и то, какого мнения придерживается на сей счет его отец. А воля иных людей твердостью не уступит железу, из которого сделан корабельный двигатель.
CLXII
Слева тянутся луга, которые заканчиваются у крутого обрыва над Восточным Океаном. Справа невысокие утесы нависают над Кандарским заливом.
В траве петляет узенькая речушка, по берегам которой кое-где притулились чахлые дубки. А вот трава вымахала по стремена. Тишину над равниной нарушают лишь приглушенный плеск волн, жужжание насекомых, перестук копыт да скрип повозки.
– Чудная какая-то дорога, – замечает Лидрал. – Широкая, мощеная, а никуда не ведет.
– Принято считать, что это был последний замысел Креслина, – поясняет Доррин. – Он придавал дорогам огромное значение и настоял на том, чтобы проложить Тракт через весь остров. Но до побережья дорогу так и не довели. Она обрывается примерно в половине кай от бухты. Там болото, а мостить топь не сочли нужным.
– Это потому, что умер Креслин, – сухо добавляет Кадара. – Проживи он подольше – и болото бы замостили, и порт на юге бы построили.
– Кажется, я начинаю понимать, почему тут так много одержимых, – говорит Лидрал. – Всем охота не посрамить память великого безупречного героя.
– Вообще-то он был не таким уж безупречным, – отзывается Кадара. – Заставил Мегеру пройти через полный демонов ад, а потом, словно во искупление, последовал за ней. При рождении дочери оба они едва не погибли.
Доррин молчит, размышляя о словах Кадары. Должно быть, великие деяния требуют жертв – и не только от творцов этих деяний, но и от тех, кто их окружает.
– А что стало с этой дочерью?
– Выросла, своих детей родила... Спроси лучше Доррина.
– Доррин, расскажи!
– Звали ее то ли Дайлисс, в честь Креслиновой матушки, то ли Ллиз, в честь его сестры. У нее было трое детей...
Поднявшись на гребень холма, Доррин останавливается. Дальше тракт делает по склону широкую петлю. За поворотом начинается последний, прямой как стрела, отрезок дороги, упирающийся в прочерченную узким водным просветом заболоченную равнину. Петляющая речушка дважды пересекается с трактом. В этих местах через нее переброшены каменные мосты. Потом она исчезает в том самом болоте, возле которого обрывается каменное мощение и которое окружает бухточку с трех сторон.
– Не очень-то это похоже на гавань.
– В нынешнем виде – да, – соглашается Доррин. – Но бухту можно значительно расширить с помощью взрывов. К северу от болота почва твердая, а если раздробить здешние скалы, получится прочный черный камень. Превосходный материал для строительства.
– Ты оптимист, – усмехается Кадара.
– Машину-то я построил, – напоминает Доррин и направляет мерина вниз.
Переглянувшись, Лидрал с Кадарой едут за ним. По мере спуска воздух становится более влажным. Появляются тучи мошкары.
– Что дальше? – спрашивает Лидрал, остановив повозку у края трясины и отмахиваясь от насекомых.
– Я хочу проехаться по болоту, посмотреть, что да как.
– Но повозка через топь не пройдет.
– Привяжи здесь. Думаю, на небольшое расстояние Басла вполне сможет снести нас обоих.
Юноша освобождает стремя для Лидрал. Она взбирается на его коня и устраивается у него за спиной.
– Думаю, нам придется ехать медленно, – замечает он.
– Думаешь? Должна сказать, это не самое удобное положение, в каком мне приходилось бывать.
Она обхватывает его за талию, и юноша ухмыляется.
– Бросай-ка свои ухмылочки.
– Откуда ты знаешь, я ж не затылком улыбаюсь?
– Чувствую.
– Она тебя хорошо знает, – подает сзади голос Кадара.
– Здесь почва потверже, – говорит Доррин, направляя мерина вдоль левого края болота и с удовольствием ощущая руку Лидрал на талии.
Ближе к берегу, когда плеск волн становится громче, юноша замечает, что выбрался на твердую площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81