..
– Лидрал бросилась на тебя с ножом? – недоверчиво переспрашивает Брид.
– Рана заживет, – отвечает Доррин. – Хуже то, что они превращают людей невесть во что, а ты, невесть почему, полагаешь, будто кромсать врага мечом лучше, чем с помощью моей сырорезки!
– Сырорезки?
– Основная идея почерпнута оттуда.
– Мне страшно думать, – говорит Брид, покачивая головой, – что было бы, не окажись ты связанным гармонией.
– Мне было бы легче жить, – вздыхает Доррин. – Так сколько таких ловушек ты сможешь использовать?
– Столько, сколько смогу купить, – отвечает Брид, высыпая на стол два золотых. Доррин делает протестующий жест, но Брид обрывает его. – Бери деньги, и не возражай. Если не хочешь тратить их на личные нужды, пусти на покупку материалов... хоть для тех же «сырорезок». Но прошу тебя, никому, кроме меня и Кадары, о них ни слова. Ни слова!
Доррин понимающе кивает.
Пусть противник считает, что столкнулся с необъяснимой, могущественной магией!
CIX
За окном башни моросит холодный дождь. Согревает комнату пляшущий в камине огонь, а освещает настенная масляная лампа
На лбу склонившегося над зеркалом худощавого мага выступают бусинки пота, но в конце концов белые туманы расступаются.
Рыжеволосый кузнец сидит за грубо склоченным столом напротив женщины с каштановыми волосами. Они разговаривают, и кузнец хмурится. Женщина плачет.
Служанка ставит на стол тарелки, но ни он, ни она не поднимают головы.
– Свет! – бормочет Белый маг, когда изображение вновь утопает в дымке. Потом он подходит к письменному столу и смотрит на развернутую карту Спидлара.
Дью находится на приличном расстоянии от Фенарда, Элпарты и даже Клета, и добраться туда не так-то просто. Чародей задумывается о морском пути, но на воде спидларские купцы пока еще сильны. Он сворачивает карту в рулон. В конце концов, можно и подождать.
Пусть зима нынче и долгая, но после зимы всегда приходит весна. Даже в Спидлар.
Часть третья
ТОРГОВЕЦ И ИНЖЕНЕР
CX
Три лошади мчатся галопом по извилистой горной дороге. Одна из них без всадника; скачущий на другой Белый страж с трудом удерживается в седле. Его плечо пробито стрелой.
– Видишь, чем это кончилось! – бросает он, когда они останавливаются перед Белым магом.
Глаза Джеслека вспыхивают:
– Идиот! Что ты им сказал?
– То, что было велено. Что их пощадят, если они откроют ворота. Но здоровенный парень, который там командует, заявил, что Аксальт простоял тысячу лет и будет стоять после того, как все мы сдохнем. А потом приказал арбалетчикам стрелять.
Раненому помогают сойти с седла. Волшебница – рыжеволосая женщина – улыбается, глядя, как вокруг Высшего Мага разгорается пламя хаоса.
– Скорее всего, они углядели нас издалека. Приблизиться к ним скрытно нет никакой возможности.
– А нам и не нужно приближаться к стенам, – со смехом откликается Высший Маг. – Значит, они твердят, что могучий Аксальт простоял тысячу лет? Ну что ж, постоял и хватит.
Он подходит к стене каньона и направляет чувства в толщу скальной породы. Проходит несколько мгновений – и дорога под ногами начинает подрагивать.
С повозки, куда уложили раненого, доносится стон. Двое других стражей, переглянувшись, смотрят на сгущающийся вокруг чародея белый туман.
Дорога вздрагивает сильнее.
Ущелье преграждает древняя каменная стена высотой в сто локтей. Окованные железом ворота закрыты, арбалетчики держат под прицелом узкий проход – единственный путь, по которому может приблизиться враг.
– Подпустим их ближе, – говорит широкоплечий капитан. – У нас давно не было возможности попрактиковаться в стрельбе по настоящим целям, но Белые стражи – это как раз то, что надо. Если они, конечно, посмеют сунуться снова.
Скала, служащая опорой стене, содрогается.
Стена трясется. Первый же толчок сбивает некоторых солдат с ног. Стены начинают ходить ходуном, каменные блоки с грохотом раскалываются.
Сквозь образующиеся трещины с шипением поднимается пар, пахнущий серой, а потом и горячая вода. Под ее напором трещины расширяются. Стены крошатся и обваливаются, погребая под собой защитников. Вопли умирающих тонут в грохоте камнепада и реве возникших неизвестно откуда гейзеров.
К закату на месте могучего укрепления остается лишь преграждающий дорогу овраг, наполовину заполненный камнем.
Маленький отряд облаченных в белое всадников медленно едет на восток. Все молчат, лишь раненый страж стонет на крутых спусках, подъемах и поворотах.
CXI
– Это работа не для кузнеца, – ворчит Ваос, спускаясь по склону с полной корзинкой травы.
– Точно, – добродушно соглашается Доррин. – Но она приносит деньги. А ты хочешь, чтобы я разжег горн ради работы с грудой лома?
– Мы же не крестьяне, чтобы ковыряться в земле, – гнет свое подмастерье.
– Кузнецу много чем приходится заниматься, – откликается Доррин, разрыхляя грядку с маленькими лунками для саженцев, которые он пестовал всю зиму и холодную весну. Хочется верить, что они быстро пойдут в рост.
Ваос, сваливая зелень на кучу навоза, продолжает ворчать. Доррин начинает помещать саженцы в лунки.
– Бери-ка ведра – и за водой! – командует он Ваосу.
– Я не хочу превращаться в крестьянина, это не по мне...
– И не по мне, – говорит Доррин. – Но я люблю поесть, да и ты тоже.
– Работать с железным ломом – и то легче.
– Вот и займемся этим, когда стемнеет.
– Тьма... Мастер Доррин, разве можно никогда не отдыхать?
Подхватив ведра, Ваос уныло плетется к трубе, проложенной Доррином к грядкам от домашнего водопровода.
– Хорошо еще, что не надо взбираться к пруду.
– Смотри, поливай грядки аккуратно, почву не смой. А потом приберись и жди меня в кузнице.
Доррин направляется к кузнице, где надевает кожаный фартук и засыпает в горн уголь.
Асаваху требуется починить плуг, лемех которого мало того что износился и проржавел, так еще и обломался о попавшийся в земле камень. Вообще-то Доррин плугами не занимается, однако Асавах здорово помог ему при постройке дома, так что не выручить его юноша просто не может. А плуг тому нужен позарез, чем скорее, тем лучше.
Достав необходимые инструменты кузнец находит и кладет на наковальню металлическую пластину – остаток заготовки для щита.
Ваос заходит в кузницу и смотрит на железный лист.
– Мне можно будет постучать молотом?
– Посмотрим. Сначала надо починить лемех для Асаваха, а потом будем волочить проволоку для Брида.
– А что, эти штуковины с проволокой работают? – спрашивает Ваос, налегая на рычаг горна.
– Кадара говорит, что работают, – отвечает Доррин, отправляя пластину в горн с помощью самых тяжелых щипцов. – Может, и не так хорошо, как хотелось бы, но толк от них есть.
– А можешь ты сковать что-нибудь еще?
– Сковать-то можно что угодно. Сложнее уяснить, что нужно ковать, – бормочет Доррин, подправляя в огне тяжелую пластину.
CXII
– Вот они! – кричит командир.
Спидларский отряд, увидев впереди зеленые знамена Кертиса, останавливает коней, быстро перестраивается и отступает.
Командир авангарда армии Кертиса внимательно присматривается к лощине, лежащей между двумя начавшими зеленеть холмами, но не замечает ничего подозрительного. Вдоль левой стороны дороги тянется низкая, местами обвалившаяся каменная ограда. Другая сторона дороги пуста, лишь в самом узком ее месте, напротив стены растут два дерева. Почки на них набухли, но листья еще не распустились, так что укрыть в кроне стрелков невозможно.
Убедившись, что спидларцы удирают, не оставив прикрытия, командир решает пуститься в погоню:
– Вперед, ребята! Догоним этих ублюдков!
Солдат охватывает азарт, и хотя командир стремится сохранить строй, часть бойцов переходит на галоп и вырывается вперед.
Неожиданно скачущий впереди всадник нелепо взмахивает руками и... разваливается пополам. Из обрубков тела фонтаном бьет кровь. Двое других бойцов пытаются развернуть коней, но еще один всадник падает вместе с лошадью. Скакавшие позади налетают на упавших и тоже падают. Горловина неожиданно заполняется мертвыми телами. Потом на дорогу обрушивается дождь стрел.
Кертанский командир, ухитрившийся-таки задержать и вывести из-под обстрела около полувзвода, скачет вверх по склону и с вершины холма видит спидларцев. Они вернулись и во главе со своим предводителем, светловолосым богатырем, несутся к перевалу.
Уцелевшие кертанцы разворачивают коней и во весь опор мчатся к своему лагерю.
CXIII
Вставив поршень на место, Доррин подсыпает в горн древесного угля, подправляет патрубок и легонько подкачивает меха, после чего наливает в паровой котел воды и прилаживает на место зажимы клапана. Специально изготовленные крепления позволяют ему поместить котел прямо над горном.
Юноша налегает на меха, но хотя просачивающаяся из-под клапана струйка пара указывает на то, что давление внутри котла повысилось, ни шатун, ни соединенный с ним колесный механизм в движение не приходят. С помощью тонких щипцов Доррин приподнимает поршень, и тот начинает двигаться, но, проделав с пыхтением два цикла, замирает снова.
– Тьма!
Доррин рывком убирает паровой котел с горна, полагая, что в устройстве, уже в который раз, заело отводной клапан. Проще всего было бы сделать клапан большего размера, но эта машина представляет собой опытный образец, а он не может позволить себе расходовать много дорогостоящего металла на опыты, которые еще неизвестно к чему приведут.
Пока котел охлаждается, он прощупывает чувствами поршневой механизм, выискивая неполадки. Вроде бы все сделано как надо и по расчетам должно работать, но на деле получается иначе.
Юноша утирает лоб. Двери кузницы открыты нараспашку, но внутри душно... и что-то давит.
Резко обернувшись, Доррин – так во всяком случае ему кажется, – успевает заметить возле бака с водой человеческую фигуру. Но, конечно же, кроме него самого, в кузнице никого нет.
Снаружи доносится стук копыт, скрип фургонной оси и голос Ваоса:
– Ну, коняга... полегче...
Доррин усмехается – бывший конюх по-прежнему неравнодушен к лошадям.
Юноша выходит во двор посмотреть, кто приехал.
Ваос уже принял вожжи, а возница – седой мужчина в синей фуфайке – слезает с козел. Мерга и Лидрал стоят на кухонном крыльце, Фриза, уцепившись за перекладину, глазеет на лошадь.
– Привет, мастер Доррин, – говорит нежданный гость, кивая приближающемуся кузнецу.
– Добрый день, Гастин. Зачем пожаловал? Пришло время уплаты годового взноса?
– Ну... Надо поговорить. Вопрос денежный.
– Заходи, – предлагает юноша и оборачивается к Мерге. – Найдется у нас что-нибудь выпить?
– Выпить – это вряд ли, – хмуро отвечает кухарка. – Ничего, кроме воды. Могу заварить травяного чаю, но тогда придется подождать.
– Не надо чаю, водицы в самый раз будет, – отзывается Гастин, утирая со лба пыль и пот когда-то белым, но давно утратившим первоначальный цвет платком. – Надо же, жарища какая! И не подумаешь, что лето на исходе.
Прихватив кожаную папку, Гастин идет к крыльцу.
Доррин кивком дает Ваосу понять, что лошадь надо напоить, и паренек понимающе улыбается.
– А можно я помогу? – просит Фриза, когда Ваос, привязав лошадь к каменному столбу, берется за ведро.
– Только поосторожней с лошадкой, дочка, – наставляет Мерга.
– И ты тоже, Ваос, – подпускает шпильку Доррин.
Едва они успевают сесть за стол, как Мерга ставит перед ними две кружки холодной воды. Лидрал тоже входит, но останавливается в дверях. На ней темная туника свободного покроя и брюки.
– Гастин, – говорит Доррин, указывая на женщину, – это Лидрал, она занимается торговлей. Будет продавать то, что мне удастся изготовить или вырастить.
Мерга выглядывает во двор и торопливо выходит. Гастин кивает Лидрал:
– Рад познакомиться. Откуда ты родом?
– Из Джеллико, – отвечает за нее Доррин. – Но теперь ее склад здесь.
Гастин хмурится.
– Я полагаю, что вступительный взнос в Гильдию для странствующего торговца должен быть не больше моего.
– А... Ну, надо думать, ты можешь выступить поручителем... хотя редко бывало, чтобы ремесленники поручительствовали за торговцев, – Гастин прокашливается. – Тут такое дело, я ведь почему к тебе приехал...
– Деньги?
– Они самые. Сам ведь знаешь, Белые натравили на нас Кертис и Галлос. Совет... откровенно говоря, оказался в трудном положении.
– Сколько?
Гастин сглатывает:
– Э-э... примерно вдвое против прежнего. Стало быть серебреник с тебя и два с твоей знакомой.
– Ну, за этот год я, пожалуй, расплачусь, – со вздохом говорит Доррин, – но лишь Тьме ведомо, что будет, если это продлится.
– Понимаю, мастер Доррин. Понимаю, – бормочет Гастин, глядя при этом на Лидрал. – Но мы все равно запрашиваем гораздо меньше, чем Белые.
– Да, Белые и вправду дерут три шкуры, – с усмешкой замечает Лидрал.
– К тому же, – продолжает гильдейский чиновник, отпив глоток воды, – флот Белых лишил нас возможности плавать по Заливу и Восточному Океану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Лидрал бросилась на тебя с ножом? – недоверчиво переспрашивает Брид.
– Рана заживет, – отвечает Доррин. – Хуже то, что они превращают людей невесть во что, а ты, невесть почему, полагаешь, будто кромсать врага мечом лучше, чем с помощью моей сырорезки!
– Сырорезки?
– Основная идея почерпнута оттуда.
– Мне страшно думать, – говорит Брид, покачивая головой, – что было бы, не окажись ты связанным гармонией.
– Мне было бы легче жить, – вздыхает Доррин. – Так сколько таких ловушек ты сможешь использовать?
– Столько, сколько смогу купить, – отвечает Брид, высыпая на стол два золотых. Доррин делает протестующий жест, но Брид обрывает его. – Бери деньги, и не возражай. Если не хочешь тратить их на личные нужды, пусти на покупку материалов... хоть для тех же «сырорезок». Но прошу тебя, никому, кроме меня и Кадары, о них ни слова. Ни слова!
Доррин понимающе кивает.
Пусть противник считает, что столкнулся с необъяснимой, могущественной магией!
CIX
За окном башни моросит холодный дождь. Согревает комнату пляшущий в камине огонь, а освещает настенная масляная лампа
На лбу склонившегося над зеркалом худощавого мага выступают бусинки пота, но в конце концов белые туманы расступаются.
Рыжеволосый кузнец сидит за грубо склоченным столом напротив женщины с каштановыми волосами. Они разговаривают, и кузнец хмурится. Женщина плачет.
Служанка ставит на стол тарелки, но ни он, ни она не поднимают головы.
– Свет! – бормочет Белый маг, когда изображение вновь утопает в дымке. Потом он подходит к письменному столу и смотрит на развернутую карту Спидлара.
Дью находится на приличном расстоянии от Фенарда, Элпарты и даже Клета, и добраться туда не так-то просто. Чародей задумывается о морском пути, но на воде спидларские купцы пока еще сильны. Он сворачивает карту в рулон. В конце концов, можно и подождать.
Пусть зима нынче и долгая, но после зимы всегда приходит весна. Даже в Спидлар.
Часть третья
ТОРГОВЕЦ И ИНЖЕНЕР
CX
Три лошади мчатся галопом по извилистой горной дороге. Одна из них без всадника; скачущий на другой Белый страж с трудом удерживается в седле. Его плечо пробито стрелой.
– Видишь, чем это кончилось! – бросает он, когда они останавливаются перед Белым магом.
Глаза Джеслека вспыхивают:
– Идиот! Что ты им сказал?
– То, что было велено. Что их пощадят, если они откроют ворота. Но здоровенный парень, который там командует, заявил, что Аксальт простоял тысячу лет и будет стоять после того, как все мы сдохнем. А потом приказал арбалетчикам стрелять.
Раненому помогают сойти с седла. Волшебница – рыжеволосая женщина – улыбается, глядя, как вокруг Высшего Мага разгорается пламя хаоса.
– Скорее всего, они углядели нас издалека. Приблизиться к ним скрытно нет никакой возможности.
– А нам и не нужно приближаться к стенам, – со смехом откликается Высший Маг. – Значит, они твердят, что могучий Аксальт простоял тысячу лет? Ну что ж, постоял и хватит.
Он подходит к стене каньона и направляет чувства в толщу скальной породы. Проходит несколько мгновений – и дорога под ногами начинает подрагивать.
С повозки, куда уложили раненого, доносится стон. Двое других стражей, переглянувшись, смотрят на сгущающийся вокруг чародея белый туман.
Дорога вздрагивает сильнее.
Ущелье преграждает древняя каменная стена высотой в сто локтей. Окованные железом ворота закрыты, арбалетчики держат под прицелом узкий проход – единственный путь, по которому может приблизиться враг.
– Подпустим их ближе, – говорит широкоплечий капитан. – У нас давно не было возможности попрактиковаться в стрельбе по настоящим целям, но Белые стражи – это как раз то, что надо. Если они, конечно, посмеют сунуться снова.
Скала, служащая опорой стене, содрогается.
Стена трясется. Первый же толчок сбивает некоторых солдат с ног. Стены начинают ходить ходуном, каменные блоки с грохотом раскалываются.
Сквозь образующиеся трещины с шипением поднимается пар, пахнущий серой, а потом и горячая вода. Под ее напором трещины расширяются. Стены крошатся и обваливаются, погребая под собой защитников. Вопли умирающих тонут в грохоте камнепада и реве возникших неизвестно откуда гейзеров.
К закату на месте могучего укрепления остается лишь преграждающий дорогу овраг, наполовину заполненный камнем.
Маленький отряд облаченных в белое всадников медленно едет на восток. Все молчат, лишь раненый страж стонет на крутых спусках, подъемах и поворотах.
CXI
– Это работа не для кузнеца, – ворчит Ваос, спускаясь по склону с полной корзинкой травы.
– Точно, – добродушно соглашается Доррин. – Но она приносит деньги. А ты хочешь, чтобы я разжег горн ради работы с грудой лома?
– Мы же не крестьяне, чтобы ковыряться в земле, – гнет свое подмастерье.
– Кузнецу много чем приходится заниматься, – откликается Доррин, разрыхляя грядку с маленькими лунками для саженцев, которые он пестовал всю зиму и холодную весну. Хочется верить, что они быстро пойдут в рост.
Ваос, сваливая зелень на кучу навоза, продолжает ворчать. Доррин начинает помещать саженцы в лунки.
– Бери-ка ведра – и за водой! – командует он Ваосу.
– Я не хочу превращаться в крестьянина, это не по мне...
– И не по мне, – говорит Доррин. – Но я люблю поесть, да и ты тоже.
– Работать с железным ломом – и то легче.
– Вот и займемся этим, когда стемнеет.
– Тьма... Мастер Доррин, разве можно никогда не отдыхать?
Подхватив ведра, Ваос уныло плетется к трубе, проложенной Доррином к грядкам от домашнего водопровода.
– Хорошо еще, что не надо взбираться к пруду.
– Смотри, поливай грядки аккуратно, почву не смой. А потом приберись и жди меня в кузнице.
Доррин направляется к кузнице, где надевает кожаный фартук и засыпает в горн уголь.
Асаваху требуется починить плуг, лемех которого мало того что износился и проржавел, так еще и обломался о попавшийся в земле камень. Вообще-то Доррин плугами не занимается, однако Асавах здорово помог ему при постройке дома, так что не выручить его юноша просто не может. А плуг тому нужен позарез, чем скорее, тем лучше.
Достав необходимые инструменты кузнец находит и кладет на наковальню металлическую пластину – остаток заготовки для щита.
Ваос заходит в кузницу и смотрит на железный лист.
– Мне можно будет постучать молотом?
– Посмотрим. Сначала надо починить лемех для Асаваха, а потом будем волочить проволоку для Брида.
– А что, эти штуковины с проволокой работают? – спрашивает Ваос, налегая на рычаг горна.
– Кадара говорит, что работают, – отвечает Доррин, отправляя пластину в горн с помощью самых тяжелых щипцов. – Может, и не так хорошо, как хотелось бы, но толк от них есть.
– А можешь ты сковать что-нибудь еще?
– Сковать-то можно что угодно. Сложнее уяснить, что нужно ковать, – бормочет Доррин, подправляя в огне тяжелую пластину.
CXII
– Вот они! – кричит командир.
Спидларский отряд, увидев впереди зеленые знамена Кертиса, останавливает коней, быстро перестраивается и отступает.
Командир авангарда армии Кертиса внимательно присматривается к лощине, лежащей между двумя начавшими зеленеть холмами, но не замечает ничего подозрительного. Вдоль левой стороны дороги тянется низкая, местами обвалившаяся каменная ограда. Другая сторона дороги пуста, лишь в самом узком ее месте, напротив стены растут два дерева. Почки на них набухли, но листья еще не распустились, так что укрыть в кроне стрелков невозможно.
Убедившись, что спидларцы удирают, не оставив прикрытия, командир решает пуститься в погоню:
– Вперед, ребята! Догоним этих ублюдков!
Солдат охватывает азарт, и хотя командир стремится сохранить строй, часть бойцов переходит на галоп и вырывается вперед.
Неожиданно скачущий впереди всадник нелепо взмахивает руками и... разваливается пополам. Из обрубков тела фонтаном бьет кровь. Двое других бойцов пытаются развернуть коней, но еще один всадник падает вместе с лошадью. Скакавшие позади налетают на упавших и тоже падают. Горловина неожиданно заполняется мертвыми телами. Потом на дорогу обрушивается дождь стрел.
Кертанский командир, ухитрившийся-таки задержать и вывести из-под обстрела около полувзвода, скачет вверх по склону и с вершины холма видит спидларцев. Они вернулись и во главе со своим предводителем, светловолосым богатырем, несутся к перевалу.
Уцелевшие кертанцы разворачивают коней и во весь опор мчатся к своему лагерю.
CXIII
Вставив поршень на место, Доррин подсыпает в горн древесного угля, подправляет патрубок и легонько подкачивает меха, после чего наливает в паровой котел воды и прилаживает на место зажимы клапана. Специально изготовленные крепления позволяют ему поместить котел прямо над горном.
Юноша налегает на меха, но хотя просачивающаяся из-под клапана струйка пара указывает на то, что давление внутри котла повысилось, ни шатун, ни соединенный с ним колесный механизм в движение не приходят. С помощью тонких щипцов Доррин приподнимает поршень, и тот начинает двигаться, но, проделав с пыхтением два цикла, замирает снова.
– Тьма!
Доррин рывком убирает паровой котел с горна, полагая, что в устройстве, уже в который раз, заело отводной клапан. Проще всего было бы сделать клапан большего размера, но эта машина представляет собой опытный образец, а он не может позволить себе расходовать много дорогостоящего металла на опыты, которые еще неизвестно к чему приведут.
Пока котел охлаждается, он прощупывает чувствами поршневой механизм, выискивая неполадки. Вроде бы все сделано как надо и по расчетам должно работать, но на деле получается иначе.
Юноша утирает лоб. Двери кузницы открыты нараспашку, но внутри душно... и что-то давит.
Резко обернувшись, Доррин – так во всяком случае ему кажется, – успевает заметить возле бака с водой человеческую фигуру. Но, конечно же, кроме него самого, в кузнице никого нет.
Снаружи доносится стук копыт, скрип фургонной оси и голос Ваоса:
– Ну, коняга... полегче...
Доррин усмехается – бывший конюх по-прежнему неравнодушен к лошадям.
Юноша выходит во двор посмотреть, кто приехал.
Ваос уже принял вожжи, а возница – седой мужчина в синей фуфайке – слезает с козел. Мерга и Лидрал стоят на кухонном крыльце, Фриза, уцепившись за перекладину, глазеет на лошадь.
– Привет, мастер Доррин, – говорит нежданный гость, кивая приближающемуся кузнецу.
– Добрый день, Гастин. Зачем пожаловал? Пришло время уплаты годового взноса?
– Ну... Надо поговорить. Вопрос денежный.
– Заходи, – предлагает юноша и оборачивается к Мерге. – Найдется у нас что-нибудь выпить?
– Выпить – это вряд ли, – хмуро отвечает кухарка. – Ничего, кроме воды. Могу заварить травяного чаю, но тогда придется подождать.
– Не надо чаю, водицы в самый раз будет, – отзывается Гастин, утирая со лба пыль и пот когда-то белым, но давно утратившим первоначальный цвет платком. – Надо же, жарища какая! И не подумаешь, что лето на исходе.
Прихватив кожаную папку, Гастин идет к крыльцу.
Доррин кивком дает Ваосу понять, что лошадь надо напоить, и паренек понимающе улыбается.
– А можно я помогу? – просит Фриза, когда Ваос, привязав лошадь к каменному столбу, берется за ведро.
– Только поосторожней с лошадкой, дочка, – наставляет Мерга.
– И ты тоже, Ваос, – подпускает шпильку Доррин.
Едва они успевают сесть за стол, как Мерга ставит перед ними две кружки холодной воды. Лидрал тоже входит, но останавливается в дверях. На ней темная туника свободного покроя и брюки.
– Гастин, – говорит Доррин, указывая на женщину, – это Лидрал, она занимается торговлей. Будет продавать то, что мне удастся изготовить или вырастить.
Мерга выглядывает во двор и торопливо выходит. Гастин кивает Лидрал:
– Рад познакомиться. Откуда ты родом?
– Из Джеллико, – отвечает за нее Доррин. – Но теперь ее склад здесь.
Гастин хмурится.
– Я полагаю, что вступительный взнос в Гильдию для странствующего торговца должен быть не больше моего.
– А... Ну, надо думать, ты можешь выступить поручителем... хотя редко бывало, чтобы ремесленники поручительствовали за торговцев, – Гастин прокашливается. – Тут такое дело, я ведь почему к тебе приехал...
– Деньги?
– Они самые. Сам ведь знаешь, Белые натравили на нас Кертис и Галлос. Совет... откровенно говоря, оказался в трудном положении.
– Сколько?
Гастин сглатывает:
– Э-э... примерно вдвое против прежнего. Стало быть серебреник с тебя и два с твоей знакомой.
– Ну, за этот год я, пожалуй, расплачусь, – со вздохом говорит Доррин, – но лишь Тьме ведомо, что будет, если это продлится.
– Понимаю, мастер Доррин. Понимаю, – бормочет Гастин, глядя при этом на Лидрал. – Но мы все равно запрашиваем гораздо меньше, чем Белые.
– Да, Белые и вправду дерут три шкуры, – с усмешкой замечает Лидрал.
– К тому же, – продолжает гильдейский чиновник, отпив глоток воды, – флот Белых лишил нас возможности плавать по Заливу и Восточному Океану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81