Теперь крысы уже не лезли. Они изжаривались прямо внизу.
- Кажется, они победили, - сказала Кейт, кивнув в сторону собак.
Я поглядел. Остатки крысиных полчищ бежали в озеро в поисках спасения. Собаки остановились возле воды, нервно подрагивая хвостами и тяжело дыша.
Тощий свистнул. Собаки подбежали к нему, виляя хвостами, нюхая воздух, - они ждали, что их погладят.
Мы с Кейт подошли под деревья, где стоял Иисус. Я чувствовал себя дураком. Мы ведь только и сделали, что вышли утром погулять. Еще пять минут - и попали бы крысам на завтрак.
- Спасибо, - сказал я Иисусу (может, надо было сказать “спасибо, Иисус”, но мне еще было трудно назвать его этим именем).
- Не за что, - улыбнулся он.
Теско презрительно буркнул:
- Смотри в другой раз, куда прешься, Кеннеди. А то потом тебя из дерьма вытаскивать.
- Теско, разговаривай с этим человеком вежливо, - очень спокойно сказал Иисус. - Он и мисс Робинсон - наши желанные гости.
Теско растянул губы в ухмылке. Вблизи его лопнувший нос был еще больше похож на сырое мясо.
- И чего вам было не прошвырнуться ближе к отелю? - спросил он. - Завтрак ровно в восемь.
- Спасибо, - дипломатично сказала Кейт. Она увидела, что между мной и Теско может начаться драка. - Пойдем, Рик.
Она взяла меня под руку.
- Ах да, кстати, - сказал Иисус, будто вспомнил какую-то мелочь. - Вы не собирались сегодня утром нас покинуть?
- Не попрощавшись, - добавил Теско, снова осклабясь.
- Нет, - ответила Кейт. - Мы собирались только погулять.
Иисус кивнул, будто такое объяснение его вполне удовлетворило. Потом он небрежно заметил:
- Просто Теско увидел, как вы смотрите на каноэ - они там, за этими деревьями.
Я сердито глянул на Теско, он - на меня.
- Мы просто интересовались, как вы тут живете, - сказала Кейт, стараясь говорить непринужденно. - У вас очень хорошая организация.
- Это да, - согласился Иисус с той же благожелательной улыбкой. - Если бы не серые, лучшего бы не надо было желать. У нас запасов хватит года на три. - Он улыбнулся веселее. - Пойдите позавтракайте. Надеюсь, крысы вам не испортили аппетит.
Мы пошли в сторону отеля.
- Да, еще одно, - сказал Иисус нам вслед. - Не надо пытаться от нас убежать. Во-первых, без нашей помощи вы на этом озере погибнете. А во-вторых, если вы только попробуете удрать и оставить нас в дураках, вам придется познакомиться с неприятными сторонами моего характера. Это понятно?
Что мы могли сделать?
Мы кивнули.
Потом вернулись в отель.
72
Завтрак был хорош. Даже великолепен. Настолько, что я даже забыл про крыс.
- Апельсиновый сок? - удивилась Кейт. - Апельсиновый сок. Я его сто лет не пробовала.
- Бекон. М-м… - Я потянул в себя воздух. - Жареный бекон. Черт возьми, ты на это посмотри. Колбаса! Настоящая колбаса!
- Рик!
- Что?
- Ты знаешь, когда ты сегодня утром увидел те каноэ… что тебе пришло на ум?
- Правду?
- Правду.
Я огляделся. В столовой никого не было. В кухне возился тощий, размешивая что-то в миске.
- Правда в том, - шепнул я, - что этому типу Иисусу я ни на грош не доверяю.
- Ты думаешь, он что-то задумал?
Я кивнул.
- Только не знаю что. Но у него припасен туз в рукаве на тот момент, когда его люди попадут на Фаунтен-Мур.
- Ты веришь, что у него есть корабль?
- Думаю, да. Только я не верю, будто он хочет, чтобы мы были на этом корабле, когда он отплывет.
- И потому ты решил, что можно бы удрать на каноэ?
- Как вариант.
- Но ты слышал, что он сказал, Рик. На озере опасно. Крыс помнишь?
- Помню, - сказал я с чувством. - И еще помню, что они хотели сделать с нами на том острове. Может, я и повторяюсь, Кейт, но я не доверяю этому типу.
- И потому ты думаешь…
- Тихо! Спичечный Человек идет.
Мы завтракали, а он нам подавал. Мне было чего прожевать в голове. Я не доверял Иисусу - в долгосрочной перспективе. А пока что я не доверял Теско. В этом человеке было что-то недоброе. И я не сомневался, что вскоре он попытается мне отомстить за расквашенный нос.
То утро на острове Парадиз осталось у меня в памяти. Мы с Кейт после завтрака обошли середину острова (придерживаясь населенных мест, подальше от крысиного водостока). Осталось оно у меня в памяти, потому что тогда мы с Кейт Робинсон стали любовниками.
Эксперты говорят, что страх, дикий страх, часто сменяется таким же диким сексуальным желанием.
Должен признать, что эпизод с крысами напугал меня больше, чем я могу передать. А сейчас я был рядом с Кейт. Мы стояли на улице, которая на этом острове сходила за проспект, и болтали о том о сем - прилетит ли Говард Спаркмен, уменьшится ли популяция крыс, когда иссякнет источник питания, где эти люди берут кур, и много еще чего. Но я был так невероятно заряжен сексом - ладно, если честно - заряжен дикой похотью. Вся кожа, все внутренности сгорали этим желанием.
И рядом стояла Кейт, совсем такая, как я увидел ее на вечеринке Бена Кавеллеро. Это было полжизни, три четверти жизни тому назад. Она стояла в саду под светом лампы, держала в руке бокал, высокая и небывало красивая.
Сейчас эти чудесные зеленые глаза смотрели, как светловолосый мальчик лет четырех тащится по улице на поводке за щенком.
- Нет, Джонти! Не туда, - молил он. - Давай обратно. Тебе обедать пора… Джонти… Джонти…
Кейт смотрела, умиленно улыбаясь, чуть прикусив зубами ноготь, как Джонти тащит мальчишку, уговаривающего его вернуться домой пообедать.
- А знаешь, - сказала она, ярко блестя глазами, - они неплохие люди.
- Наверное. Не хуже других. Мы все стараемся, как можем, выжить в этой катастрофе. А это означает думать по-другому и поступать по-другому. И не дать помешать нам этим старым привычкам, сознанию, что мы поступаем несообразно с так называемыми цивилизованными обычаями. Если единственный способ выжить - это каннибализм или ритуальные убийства чужаков… - Я пожал плечами.
- Но ведь выживание не требует полного одичания? - спросила она.
- Хочется верить. Но оно требует, чтобы мы подумали, что мы будем делать - и что будем есть - через пару лет.
Я замолчал - к нам подошел коротышка с копной курчавых волос. На нем была распахнутая школьная куртка.
Кейт прочла надпись у него на футболке: “Привет, меня зовут Ангел”. И улыбнулась:
- Привет, Ангел.
Человечек посмотрел на нас двоих, прикрыв глаза рукой, будто разглядывал небоскреб. И изобразил удивление.
- Ну, вы и… это…
- Высокие? - Кейт повернулась ко мне и засмеялась. - Наверное. Потому мы такая странная пара, правда?
- Но вы же такие… ну просто ну…
На миг я взглянул на Кейт его глазами. Такое тело, длинное, изящное, и снова на меня накатила похоть. Черт, действительно она была великолепна.
- Я вроде как… - начал коротышка. - Странно ведь?
- Что странно? - ласково спросила Кейт.
- Что вы такие… - Он снова вытянул вверх руки. - Вот как это. Вверх. В облака…
Он сморщился от напряжения мысли. Я понял, что ему трудно составлять слова в предложения. И вдруг разозлился на Иисуса. Я ему не верил. Я почти был бы не против, если бы он вел себя откровенно жестоко и деспотично, как негодяй из комиксов. Но он собрал людей, которых общество выбросило на улицу. Иисус за ними ухаживал, одевал, кормил, вернул им достоинство и счастье.
Коротышка улыбался, но глаза у него были грустными.
- Забавно, только я… я не знаю, понимаете? Я не знаю, как это…
Он вздохнул, понимая, что слова его подводят. Чувствовалось, как он печалится. Глаза у него наполнились влагой, и вдруг он взял Кейт за руку.
Она бросила на меня тревожный взгляд.
Коротышка второй рукой взял меня за руку и положил наши руки себе на голову. До сих пор помню жесткую щетку его курчавых волос и тепло кожи.
Он снова вздохнул.
- Странно. Я не знаю, кто я. Не знаю, где я. Я просто не знаю… Может, кто-то знает, как мне помочь. - Он поглядел на нас, все еще держа наши руки у себя на голове, как ребенок, который хочет, чтобы его успокоили. - Что со мной? - Он снова вздохнул. - Я потерялся. Почему потерялся? Почему?
Трудно было не растрогаться. Может быть, это была просто эмпатия. Год назад, встреть я такого человека на улице, мне стало бы его жаль. Человека, который потерялся в душевной болезни.
Но сейчас мы все потерялись. Мир стал чужим и страшным. Мы не знали, как это случилось. Мы не знали, как нам вернуться домой. Или не знали, как вернуться к равновесию нормы и к безопасности, которую когда-то принимали как должное.
Печаль прозвенела во мне долгим ударом погребального колокола.
Коротышка снова вздохнул, улыбнулся нам грустно и ушел. И я знал, что сейчас скажу Кейт. Пусть она даст мне пощечину. Пусть повернется и убежит и никогда больше не станет со мной разговаривать. Но я знал, что нашел правильные слова.
- Кейт, это звучит грубо и в лоб, но… - Я набрал побольше воздуху и прыгнул в воду. - Но я хочу… я хочу тебя.
Она поглядела на меня, и зеленые глаза стали больше. Потом она откинула с лица волосы.
- Рик Кеннеди! - Лицо ее расплылось в улыбке. - Я уж отчаялась ждать, когда ты это скажешь.
Она повернулась и пошла к отелю.
Я стоял, огорошенный настолько, что не знал, что делать дальше.
Она оглянулась, улыбнулась, протянула руку.
- Рик Кеннеди, какого черта ты стоишь столбом? - Она улыбнулась шире. - Вдвоем этим заниматься интереснее, как по-твоему?
Я взял ее за руку, и мы вместе пошли обратно к отелю.
73
Закрытые шторы отсекли вид из окна отеля. Исчезли офисные небоскребы, церковные шпили, мертвые верхушки деревьев, крыши домов над водами потопа. Дул ветер, шелестели осенние листья, как шуршащий у берега прибой.
Мы были одни в полусвете полудня за закрытыми шторами. Кейт лежала на постели лицом вниз. Она была обнажена. Длинные волосы лились волнами. Я не мог оторвать глаз от вытянутых ног, прекрасных ног танцовщицы.
Она положила голову на подбородок, опираясь локтями на кровать.
Когда она улыбалась, казалось, что в мире все хорошо. И я сам себе казался таким же.
Господи, да мне казалось, что и будущее впереди есть.
- Иди сюда, - сказала она тихим и нежным голосом. - Я хочу, чтобы ты снова меня обнял.
Я улыбнулся:
- А я хочу тебя целовать.
- Договорились, - сказала она. - Твое объятие в обмен на мой поцелуй.
Я обнял ее, провел пальцами вниз по спине. Она вздрогнула, покрылась гусиной кожей.
- Ох! - шепнула она. - Не может быть, что твое прикосновение со мной делает. Оно такое горячее!
Она перевернулась на спину, взяла мою руку и прижала себе выше груди.
Я целовал ее губы, подбородок, шею, потом - груди. Они были плотными и больше, чем мне казалось, с темными круглыми сосками. Стоило их коснуться, и кожа на них напряглась, и соски застыли твердыми кнопками.
- О Господи! - простонала она. - Я тебя отсюда не выпущу. Долго еще не выпущу.
Машина завелась, и я дал ей власть над собой. Схватив руками эти прекрасные волосы, я целовал ее в губы, снова и снова.
Она глубоко дышала. Ее руки гладили мне спину, потом схватили за ягодицы и потянули на себя.
Черт, как было хорошо - офигительно хорошо!
Ощущение ее плоти, охватившей меня крепче, чем наручник охватывает запястье; красивые холмы грудей, упершиеся мне в ребра, твердые соски, как кончики щупающих пальцев.
Какой почти удивленный взгляд был у этих чудных глаз, когда я вбил себя в нее поглубже.
- Рик… как это чудесно!
Я бил вниз бедрами, наши лобковые волосы хрустели друг о друга. Я хрипло дышал, потерявшись в шелковом ощущении самых интимных участков ее кожи.
Она подняла ноги вверх, впуская меня глубже. Я задвигался быстрее, слушая легкий стук наших лобковых костей. Она задышала резче, и все время стонала мне на ухо:
- Как хорошо… целуй… не кончай, не останавливайся, да, вот так, никогда не останавливайся… как чудно… Господи, как приятно коснуться твоей кожи… она у тебя гладкая… нежная… Как я ее люблю…
- Как я тебя всегда хотел, - выдохнул я. - Как хотел… Ты это знаешь? Ох… вот это… так просто не бывает…
- Рик… Рик… на спину. Ложись… да, я хочу вот так… Я хочу… какой ты вкусный… м-м-м… это ховофо, ховофо…
Черт побери. Я уплыл, потерялся в лабиринте наслаждения. Она нажимала у меня в мозгу такие кнопки, о которых я даже не знал. Глядя вниз, я видел ее склоненную голову, она поворачивалась из стороны в сторону, длинные волосы чувственно гладили мой живот. Контуры ее поднятого зада будто повторяли контуры лопаток - те же два холма, та же лощина посередине. Эротическое возбуждение, животное в своей силе, сотрясало ее тело, как электрошок, кожа Кейт горела ярко-розовым.
Она сдвинулась, оседлав мою ногу и терлась об нее, обрабатывая мой ствол неутомимым языком.
- Ох; - выдохнула она. - Я хочу, чтобы ты был внутри. Внутри… Не могу остановиться… Ох!
В один миг я оказался сверху. Потом внутри. Сильно вдвигая. Ритм и силу подсказывал внутренний инстинкт. Она застонала; ее ногти вонзились мне в спину. Глаза она крепко зажмурила, будто в эту секунду все ее существо сосредоточилось где-то глубоко внутри, там, куда ударяли содрогания.
Я не останавливался.
И не мог бы.
Жал на все рычаги.
Бил быстрее.
Сильнее.
Ох, черт, это лучше всего на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72