- Она улыбнулась. - Я тоже говорила с Иисусом.
- Ты говорила с Иисусом? Ты в самом деле?…
- Он, Рик, у тебя еще посетитель!
Таттс осторожно засунулась в дверь подвала, будто стесняясь.
- Извините, я… то есть не хотела мешать или как…
Я произнес вполголоса:
- У них там что, турникет? И пропускает по одному?
Кейт улыбнулась шире.
- Если будет когда-нибудь фэн-клуб Рика Кеннеди, один член этого клуба тебе точно гарантирован.
- Ну, спасибо, - сказал я и уже громче, обращаясь к Таттс: - Давай, заходи!
Она спустилась, неуклюже ступая на высоких каблуках. Одета она была в короткую полосатую юбку и топ с завязками на шее. Еще на ней было жемчужное ожерелье и длинные серебряные серьги. Когда она подошла поближе, я разглядел на серьгах миниатюрные брелоки в виде ладони и подошвы. И еще я удивился, как она молодо выглядит.
- Ей много хлопот стоило придать себе парадный вид для встречи с тобой, - шепнула Кейт, лукаво прищурившись.
“Ладно, Рик, пора просыпаться на полу, - сказал я себе. - Это сон, как тот, в котором серый схватил Кейт”.
Это я себе сказал и даже прикусил губу побольнее. Но нет, это была явь.
Таттс вроде не знала, как со мной поздороваться. Казалось, она бросится мне на шею и поцелует - но нет, она пожала мне Руку.
- Мне очень жаль, что они с тобой так поступили, - сказала она. - Но теперь другая жизнь, и они сходят с ума. Принимают и пьют всякое - понимаешь?
Я кивнул.
- Но сейчас у тебя все хорошо? Голова не очень болит?
- Во всяком случае, не развалилась.
- Принести тебе поесть? - Она улыбнулась. - Я могу сделать отличные спагетти с болонским соусом. У нас даже испанское вино к ним есть. Правда ведь, испанское? А нет, итальянское, да?
Она нервничала и потому сильно частила:
- У Мадонны есть итальянское вино. Я могу у нее одол…
- Таттс, Таттс, спасибо, - перебила ее Кейт. - Спасибо, но мы приглашены поужинать с…
- Да, конечно, вы же приглашены на ужин к Иисусу. Господи Иисусе… то есть черт побери, я хотел сказать. Иисус? Говорить с Иисусом? Ужинать с Иисусом? Все они об этом твердили. А что потом? Может, пойти с Иисусом кататься на роликах? А потом скатиться с ним с Голгофы на заднице?
- Да… конечно. - Я заставил себя вежливо улыбнуться. - Большое спасибо за заботу, Таттс. Очень красивые серьги.
- Правда? - Она была польщена не меньше, чем удивлена. - Я их делала в мастерских. Единственное, что у меня сохранилось от старых времен.
- Очень симпатичные.
Мы стояли в этом подвале с обрызганными кровью стенами, с предсмертными надписями замученных людей и вели светскую беседу. Таттс глядела на меня близко посаженными глазами. Каким-то странным взглядом она пыталась что-то увидеть на моем лице. Будто я одним выражением лица должен был сказать ей что-то неимоверно важное, и она ни за что на свете не хочет этого пропустить.
Наконец Кейт посмотрела на часы.
- Извини, Таттс, нам пора.
- Ах да, конечно. Прошу прощения. Я не хотела вас задерживать. Но ничего, он не будет злиться, если вы опоздаете. Он хороший.
Он?
Я знал, кого она назвала “он”.
- Иисус?
Кейт сжала мне руку:
- Иисус нас ждет.
68
Иисус стоял возле длинного стола. Он отломил от каравая кусок хлеба, потом наполнил два бокала красным вином из кувшина. Протянул Кейт и мне вино и хлеб. И сказал:
- Кейт, Рик, садитесь, пожалуйста.
Иисус говорил с ливерпульским акцентом. Мы с Кейт сели. Мы находились в ресторане отеля, и, кроме нас, посетителей не было. Все столы были покрыты хрустящими скатертями, в центре каждого стоял бокал с одинокой белой розой. Приборы сверкали в лучах косого солнца, бьющего в окно шириной во всю стену. Снаружи уходила вниз по холму тихая улица викторианских домов, обсаженная каштанами. Через двести метров улица кончалась и уходила в новое Лондонское озеро, и только крыши домов и скелеты древесных вершин торчали над водой, отмечая затонувшую дорогу. В полукилометре торчала из воды колокольня, и часы на ней застыли на без десяти два.
Сначала нам поднесли по бокалу холодного пива в баре отеля. Потом мы перешли в ресторан, где подали большие пиццы с перцами и беконом. Служил нам тот, который был похож на жердь.
Иисус и выглядел как Иисус. Ладно, как его голливудское изображение. Возраст около тридцати, окладистая борода и длинные волосы. Глаза у него были синие, и он жестикулировал, раскидывая руки в стороны, будто обнимая нас во время разговора. Одет Иисус был в черный кожаный жилет и черные брюки. Возможно, самым большим проколом в этом перевоплощении (если не считать одежды) была татуировка на пальцах. Она гласила: “Гэри Топп”. Я решил, что это его настоящее имя.
Мы беседовали. Иисус все время извинялся за то, что пришлось пережить нам с Кейт в руках его банды. И очень хотел узнать подробности нашей попытки к бегству в “роллс-ройсе”.
- И машина не наполнилась водой сразу? - спрашивал он с мягким ливерпульским акцентом, будто говорил сам Джон Леннон.
- Нет, “Роллс-ройс” выпускает - то есть выпускал - отличные машины.
- Но ведь не подводные лодки?
- Нет.
Он снова спрашивал, что мы видели под водой. Его захватило описание улиц и домов, лежащих на дне озера.
- Нехорошо вышло с Дебилом, - вздохнул Иисус. - Мы знали, что он не умеет плавать. Он боялся воды. В лодке всегда садился на днище в середину.
- Он вспрыгнул на капот.
Иисус пожал плечами:
- Не обвиняйте себя. Все равно он уже был неуправляем. Приставал к нашим девушкам. Конечно, потом он всегда извинялся. Он рыдал от угрызений совести, он так раскаивался, но… - Иисус снова пожал плечами. - Ешьте, ешьте. Вкусно?
- Чудесно.
Кейт двумя руками подхватила кусок пиццы и ела с голодной жадностью.
- Отличная пицца, - добавил я. - И хлеб тоже. Мы уже полгода хлеба не пробовали.
- Нет дрожжей?
- Нет печей. Мы провели лето в палатках.
- Зима обещает быть холодной. - Иисус налил нам еще вина.
- Если земля не разогреется еще, - сказал я. - Тогда будем зимой ходить в шортах и в гавайках.
Не улыбнулся никто, включая меня. Шутка вышла неудачной - я сам, как только начал говорить, вспомнил черный палец, указывающий на Фаунтен-Мур. Земля горела, умирала растительность, пылали города.
Иисус пригубил вино.
- Плохо там, откуда вы сейчас?
- Почти все проблемы в тех местах, - сказала Кейт, - связаны с выходом ядовитого газа из трещин земной коры. Я оторвал себе приличный кусок пиццы.
- Сначала возникла серьезная проблема беженцев. Очень быстро кончились запасы провизии. За яблоко могли убить.
- А теперь люди едят друг друга, - фаталистически пожала плечами Кейт. - Люди - единственный продукт, который не в дефиците.
Я поглядел на Иисуса:
- Я так понимаю, что у вас нет недостатка в еде?
- Пока что это не проблема, Рик. Потоп выгнал людей из города за несколько дней. У них не было возможности грабить супермаркеты и склады. На некоторое время у нас запасов хватит.
- Сколько людей в вашей группе?
- Пятьдесят пять. То есть пятьдесят четыре после гибели Дебила.
- Вы уверены, что вода не поднимется выше? - спросила Кейт.
- Этого уровня она достигла через три недели после начала наводнения. Тьфу-тьфу, не сглазить бы - больше она не поднимается.
- На вас нападали другие группы?
- Пока что Бог миловал. Те, что ушли из Лондона, держатся на высоких местах к северу. Возвращаться они не рискуют. К тому же для этого нужны лодки.
- А как вышло с вами?
Иисус улыбнулся, огладив бороду.
- Как вы могли бы догадаться по акценту, я родом из Ливерпуля. Я не мог найти работу. У меня была жена и три дочери. И потому я решил попытать счастья в Лондоне. Несколько месяцев трудился на стройках. Потом меня уволили. Я убивал время в пабах за выпивкой. Когда деньги начали подходить к концу, я стал покупать виски и пить его в парках. Скоро дошел до того, что бутылка стала важнее крыши над головой. И тогда все деньги, что мне удавалось добыть, я стал тратить на выпивку.
- Ты стал бездомным?
- Да нет, Рик, у меня был дом. Отличный дом. Только он был внутри бутылки. Самый уютный дом, который можно себе представить.
- А остальные из твоей группы?
- Все бездомные. Люди, которым общество дало ногой в зубы.
Кейт сказала:
- Но ты их всех собрал и привел на этот остров?
Он благодарно поклонился Кейт:
- Точная формулировка, мисс Робинсон.
- И они назвали тебя Иисусом?
Он кивнул:
- В старые времена общество награждало добрые дела медалями и титулами. Эти люди дали мне имя Иисус в знак благодарности.
- Ты проделал отличную работу, - сказала Кейт. - У всех сытый вид.
Он усмехнулся:
- И они перестали быть бездомными. - Он наклонился вперед. - Для вас двоих то, что случилось с нашей планетой, - катастрофа. Для этих людей - благодеяние. Оно спасло им жизнь. Оно дало им гордость и чувство цели.
- У каждой тучи есть серебристая изнанка - для некоторых. - Кейт улыбалась, но голос ее прозвучал резко.
- Послушайте! - сказал Иисус, сведя ладони вместе. - Вы видали фотографии двухголовых овец, птиц, рожденных без перьев, детей с перепончатыми пальцами. Я думаю, Природа намеренно создает этих мутантов, уродцев - называйте как хотите. А причина в том, что если среда вдруг изменяется с катастрофической быстротой - вот как сейчас, - вдруг оказывается, что эти уродцы благодаря своим нестандартным, скажем так, атрибутам лучше приспособлены к новой среде, чем так называемые нормальные животные. То же самое и с этими людьми. - Он похлопал себя по лбу. - Некоторым из нас при рождении в голову закладываются другие программы. Мы вырастаем и чувствуем себя изгоями. Рыбой вне воды. Мы никогда не были членами нормального общества. Мы - те, кого бьют и унижают в школах. Мы становимся наркоманами и алкоголиками, мы попадаем в тюрьмы и сумасшедшие дома - просто не вписываемся в жизнь обычного общества. Мы - круглые затычки, которые общество пытается всунуть в квадратные дырки. И потому мы выпадаем в щели. Мы живем на улицах или психиатры пытаются нас лечить - то есть они называют это лечением. Нас накачивают лекарствами - мелипрамином и амитриптилином от депрессии, аминамазином от шизофрении.
- Ты хочешь сказать, что Природа выбрала вас как новую, улучшенную модель homo sapiens?
- Снова дерзите, мистер Кеннеди. Я не сказал, что мы лучше, я сказал только, что мы другие. Причина, по которой мы кажемся психами, - то, что нам не позволено было вырасти и выполнить наше генетическое назначение. Мы становимся ущербными, как бабочка, навеки застрявшая на стадии гусеницы.
Кейт подняла глаза от пиццы.
- А теперь среда изменилась…
- А теперь среда изменилась, и мы обнаружили - к своей радости, к своей безмерной радости, - что оказались в своей тарелке. Мы ощущаем свою целостность. Эта среда нам подходит. Мы функционируем как люди, мы больше не ощущаем себя рыбой, вытащенной из воды.
- И вы наследуете землю?
- Я этого не говорил, мистер Кеннеди, и вы это знаете, - благожелательно ответил Иисус. - Но этот новый мир нам более приятен, чем был старый.
Я осушил бокал. Внимательный тощий тип тут же наклонился и наполнил его снова.
- Сегодняшний вид гостеприимства мне определенно нравится больше, чем тот, что был вчера.
- Я могу только еще раз принести свои извинения.
Я наклонился вперед, переплетя на столе пальцы.
- Очевидно, что провизия на складе на острове принадлежит вам. Поэтому единственное, чего мы хотим - вернуться домой и сообщить нашей группе, что надо искать другой источник пищи.
- У вас хватит еды на ближайшее время?
- Сможем обойтись.
Это была ложь. Через неделю кончатся консервы. Мой брат Стивен, Дин, малышка Ли и все остальные сядут на одну картошку. И она тоже скоро кончится. И что тогда? Голодать? Бросать монету, кому первому идти в котел?
Кейт сказала мне, что остров, на который мы приземлились и который назвали в честь Спарки, в десяти минутах хода лодки. Я начал обмозговывать идею попросить, чтобы нас туда отвезли. Говард прилетит завтра утром. Если он не найдет нас с Кейт, то решит, что мы погибли, что здесь слишком опасно, чтобы долго болтаться. Он полетит обратно на Фаунтен-Мур и больше не вернется - трудно будет поставить это ему в вину. А мы останемся здесь с Иисусом и его веселыми ребятами.
Пока Иисус рассказывал Кейт о жизни в Парадизе (так они называли свой остров), я выглянул в окно. Дети играли на улице в футбол. Малышка с виду не старше Ли тащила кукольную коляску. На натянутых в садах лесках висела яркая одежда. С фонарных столбов свисали желтые и оранжевые ленты - увеличенные версии тех, которыми украшало себя племя Иисуса. Вдали пророкотал гром.
Как и говорил этот человек, они построили себе уютное гнездышко в торчащем из воды бывшем жилом пригороде Лондона. Но я помнил надписи на стене подвала. И я помнил, что Ковбой, Теско, Дебил и вся шайка рвались с нами сделать. По всем правилам нам с Кейт уже полагалось бы плыть по реке в виде объеденных крысами трупов, а мы сидим тут с Иисусом, жуем пиццу, пьем дорогие вина. Что же случилось?
Вот что мне хотелось знать. Подозрение металось у меня внутри, как пес, унюхавший что-то в кустах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Ты говорила с Иисусом? Ты в самом деле?…
- Он, Рик, у тебя еще посетитель!
Таттс осторожно засунулась в дверь подвала, будто стесняясь.
- Извините, я… то есть не хотела мешать или как…
Я произнес вполголоса:
- У них там что, турникет? И пропускает по одному?
Кейт улыбнулась шире.
- Если будет когда-нибудь фэн-клуб Рика Кеннеди, один член этого клуба тебе точно гарантирован.
- Ну, спасибо, - сказал я и уже громче, обращаясь к Таттс: - Давай, заходи!
Она спустилась, неуклюже ступая на высоких каблуках. Одета она была в короткую полосатую юбку и топ с завязками на шее. Еще на ней было жемчужное ожерелье и длинные серебряные серьги. Когда она подошла поближе, я разглядел на серьгах миниатюрные брелоки в виде ладони и подошвы. И еще я удивился, как она молодо выглядит.
- Ей много хлопот стоило придать себе парадный вид для встречи с тобой, - шепнула Кейт, лукаво прищурившись.
“Ладно, Рик, пора просыпаться на полу, - сказал я себе. - Это сон, как тот, в котором серый схватил Кейт”.
Это я себе сказал и даже прикусил губу побольнее. Но нет, это была явь.
Таттс вроде не знала, как со мной поздороваться. Казалось, она бросится мне на шею и поцелует - но нет, она пожала мне Руку.
- Мне очень жаль, что они с тобой так поступили, - сказала она. - Но теперь другая жизнь, и они сходят с ума. Принимают и пьют всякое - понимаешь?
Я кивнул.
- Но сейчас у тебя все хорошо? Голова не очень болит?
- Во всяком случае, не развалилась.
- Принести тебе поесть? - Она улыбнулась. - Я могу сделать отличные спагетти с болонским соусом. У нас даже испанское вино к ним есть. Правда ведь, испанское? А нет, итальянское, да?
Она нервничала и потому сильно частила:
- У Мадонны есть итальянское вино. Я могу у нее одол…
- Таттс, Таттс, спасибо, - перебила ее Кейт. - Спасибо, но мы приглашены поужинать с…
- Да, конечно, вы же приглашены на ужин к Иисусу. Господи Иисусе… то есть черт побери, я хотел сказать. Иисус? Говорить с Иисусом? Ужинать с Иисусом? Все они об этом твердили. А что потом? Может, пойти с Иисусом кататься на роликах? А потом скатиться с ним с Голгофы на заднице?
- Да… конечно. - Я заставил себя вежливо улыбнуться. - Большое спасибо за заботу, Таттс. Очень красивые серьги.
- Правда? - Она была польщена не меньше, чем удивлена. - Я их делала в мастерских. Единственное, что у меня сохранилось от старых времен.
- Очень симпатичные.
Мы стояли в этом подвале с обрызганными кровью стенами, с предсмертными надписями замученных людей и вели светскую беседу. Таттс глядела на меня близко посаженными глазами. Каким-то странным взглядом она пыталась что-то увидеть на моем лице. Будто я одним выражением лица должен был сказать ей что-то неимоверно важное, и она ни за что на свете не хочет этого пропустить.
Наконец Кейт посмотрела на часы.
- Извини, Таттс, нам пора.
- Ах да, конечно. Прошу прощения. Я не хотела вас задерживать. Но ничего, он не будет злиться, если вы опоздаете. Он хороший.
Он?
Я знал, кого она назвала “он”.
- Иисус?
Кейт сжала мне руку:
- Иисус нас ждет.
68
Иисус стоял возле длинного стола. Он отломил от каравая кусок хлеба, потом наполнил два бокала красным вином из кувшина. Протянул Кейт и мне вино и хлеб. И сказал:
- Кейт, Рик, садитесь, пожалуйста.
Иисус говорил с ливерпульским акцентом. Мы с Кейт сели. Мы находились в ресторане отеля, и, кроме нас, посетителей не было. Все столы были покрыты хрустящими скатертями, в центре каждого стоял бокал с одинокой белой розой. Приборы сверкали в лучах косого солнца, бьющего в окно шириной во всю стену. Снаружи уходила вниз по холму тихая улица викторианских домов, обсаженная каштанами. Через двести метров улица кончалась и уходила в новое Лондонское озеро, и только крыши домов и скелеты древесных вершин торчали над водой, отмечая затонувшую дорогу. В полукилометре торчала из воды колокольня, и часы на ней застыли на без десяти два.
Сначала нам поднесли по бокалу холодного пива в баре отеля. Потом мы перешли в ресторан, где подали большие пиццы с перцами и беконом. Служил нам тот, который был похож на жердь.
Иисус и выглядел как Иисус. Ладно, как его голливудское изображение. Возраст около тридцати, окладистая борода и длинные волосы. Глаза у него были синие, и он жестикулировал, раскидывая руки в стороны, будто обнимая нас во время разговора. Одет Иисус был в черный кожаный жилет и черные брюки. Возможно, самым большим проколом в этом перевоплощении (если не считать одежды) была татуировка на пальцах. Она гласила: “Гэри Топп”. Я решил, что это его настоящее имя.
Мы беседовали. Иисус все время извинялся за то, что пришлось пережить нам с Кейт в руках его банды. И очень хотел узнать подробности нашей попытки к бегству в “роллс-ройсе”.
- И машина не наполнилась водой сразу? - спрашивал он с мягким ливерпульским акцентом, будто говорил сам Джон Леннон.
- Нет, “Роллс-ройс” выпускает - то есть выпускал - отличные машины.
- Но ведь не подводные лодки?
- Нет.
Он снова спрашивал, что мы видели под водой. Его захватило описание улиц и домов, лежащих на дне озера.
- Нехорошо вышло с Дебилом, - вздохнул Иисус. - Мы знали, что он не умеет плавать. Он боялся воды. В лодке всегда садился на днище в середину.
- Он вспрыгнул на капот.
Иисус пожал плечами:
- Не обвиняйте себя. Все равно он уже был неуправляем. Приставал к нашим девушкам. Конечно, потом он всегда извинялся. Он рыдал от угрызений совести, он так раскаивался, но… - Иисус снова пожал плечами. - Ешьте, ешьте. Вкусно?
- Чудесно.
Кейт двумя руками подхватила кусок пиццы и ела с голодной жадностью.
- Отличная пицца, - добавил я. - И хлеб тоже. Мы уже полгода хлеба не пробовали.
- Нет дрожжей?
- Нет печей. Мы провели лето в палатках.
- Зима обещает быть холодной. - Иисус налил нам еще вина.
- Если земля не разогреется еще, - сказал я. - Тогда будем зимой ходить в шортах и в гавайках.
Не улыбнулся никто, включая меня. Шутка вышла неудачной - я сам, как только начал говорить, вспомнил черный палец, указывающий на Фаунтен-Мур. Земля горела, умирала растительность, пылали города.
Иисус пригубил вино.
- Плохо там, откуда вы сейчас?
- Почти все проблемы в тех местах, - сказала Кейт, - связаны с выходом ядовитого газа из трещин земной коры. Я оторвал себе приличный кусок пиццы.
- Сначала возникла серьезная проблема беженцев. Очень быстро кончились запасы провизии. За яблоко могли убить.
- А теперь люди едят друг друга, - фаталистически пожала плечами Кейт. - Люди - единственный продукт, который не в дефиците.
Я поглядел на Иисуса:
- Я так понимаю, что у вас нет недостатка в еде?
- Пока что это не проблема, Рик. Потоп выгнал людей из города за несколько дней. У них не было возможности грабить супермаркеты и склады. На некоторое время у нас запасов хватит.
- Сколько людей в вашей группе?
- Пятьдесят пять. То есть пятьдесят четыре после гибели Дебила.
- Вы уверены, что вода не поднимется выше? - спросила Кейт.
- Этого уровня она достигла через три недели после начала наводнения. Тьфу-тьфу, не сглазить бы - больше она не поднимается.
- На вас нападали другие группы?
- Пока что Бог миловал. Те, что ушли из Лондона, держатся на высоких местах к северу. Возвращаться они не рискуют. К тому же для этого нужны лодки.
- А как вышло с вами?
Иисус улыбнулся, огладив бороду.
- Как вы могли бы догадаться по акценту, я родом из Ливерпуля. Я не мог найти работу. У меня была жена и три дочери. И потому я решил попытать счастья в Лондоне. Несколько месяцев трудился на стройках. Потом меня уволили. Я убивал время в пабах за выпивкой. Когда деньги начали подходить к концу, я стал покупать виски и пить его в парках. Скоро дошел до того, что бутылка стала важнее крыши над головой. И тогда все деньги, что мне удавалось добыть, я стал тратить на выпивку.
- Ты стал бездомным?
- Да нет, Рик, у меня был дом. Отличный дом. Только он был внутри бутылки. Самый уютный дом, который можно себе представить.
- А остальные из твоей группы?
- Все бездомные. Люди, которым общество дало ногой в зубы.
Кейт сказала:
- Но ты их всех собрал и привел на этот остров?
Он благодарно поклонился Кейт:
- Точная формулировка, мисс Робинсон.
- И они назвали тебя Иисусом?
Он кивнул:
- В старые времена общество награждало добрые дела медалями и титулами. Эти люди дали мне имя Иисус в знак благодарности.
- Ты проделал отличную работу, - сказала Кейт. - У всех сытый вид.
Он усмехнулся:
- И они перестали быть бездомными. - Он наклонился вперед. - Для вас двоих то, что случилось с нашей планетой, - катастрофа. Для этих людей - благодеяние. Оно спасло им жизнь. Оно дало им гордость и чувство цели.
- У каждой тучи есть серебристая изнанка - для некоторых. - Кейт улыбалась, но голос ее прозвучал резко.
- Послушайте! - сказал Иисус, сведя ладони вместе. - Вы видали фотографии двухголовых овец, птиц, рожденных без перьев, детей с перепончатыми пальцами. Я думаю, Природа намеренно создает этих мутантов, уродцев - называйте как хотите. А причина в том, что если среда вдруг изменяется с катастрофической быстротой - вот как сейчас, - вдруг оказывается, что эти уродцы благодаря своим нестандартным, скажем так, атрибутам лучше приспособлены к новой среде, чем так называемые нормальные животные. То же самое и с этими людьми. - Он похлопал себя по лбу. - Некоторым из нас при рождении в голову закладываются другие программы. Мы вырастаем и чувствуем себя изгоями. Рыбой вне воды. Мы никогда не были членами нормального общества. Мы - те, кого бьют и унижают в школах. Мы становимся наркоманами и алкоголиками, мы попадаем в тюрьмы и сумасшедшие дома - просто не вписываемся в жизнь обычного общества. Мы - круглые затычки, которые общество пытается всунуть в квадратные дырки. И потому мы выпадаем в щели. Мы живем на улицах или психиатры пытаются нас лечить - то есть они называют это лечением. Нас накачивают лекарствами - мелипрамином и амитриптилином от депрессии, аминамазином от шизофрении.
- Ты хочешь сказать, что Природа выбрала вас как новую, улучшенную модель homo sapiens?
- Снова дерзите, мистер Кеннеди. Я не сказал, что мы лучше, я сказал только, что мы другие. Причина, по которой мы кажемся психами, - то, что нам не позволено было вырасти и выполнить наше генетическое назначение. Мы становимся ущербными, как бабочка, навеки застрявшая на стадии гусеницы.
Кейт подняла глаза от пиццы.
- А теперь среда изменилась…
- А теперь среда изменилась, и мы обнаружили - к своей радости, к своей безмерной радости, - что оказались в своей тарелке. Мы ощущаем свою целостность. Эта среда нам подходит. Мы функционируем как люди, мы больше не ощущаем себя рыбой, вытащенной из воды.
- И вы наследуете землю?
- Я этого не говорил, мистер Кеннеди, и вы это знаете, - благожелательно ответил Иисус. - Но этот новый мир нам более приятен, чем был старый.
Я осушил бокал. Внимательный тощий тип тут же наклонился и наполнил его снова.
- Сегодняшний вид гостеприимства мне определенно нравится больше, чем тот, что был вчера.
- Я могу только еще раз принести свои извинения.
Я наклонился вперед, переплетя на столе пальцы.
- Очевидно, что провизия на складе на острове принадлежит вам. Поэтому единственное, чего мы хотим - вернуться домой и сообщить нашей группе, что надо искать другой источник пищи.
- У вас хватит еды на ближайшее время?
- Сможем обойтись.
Это была ложь. Через неделю кончатся консервы. Мой брат Стивен, Дин, малышка Ли и все остальные сядут на одну картошку. И она тоже скоро кончится. И что тогда? Голодать? Бросать монету, кому первому идти в котел?
Кейт сказала мне, что остров, на который мы приземлились и который назвали в честь Спарки, в десяти минутах хода лодки. Я начал обмозговывать идею попросить, чтобы нас туда отвезли. Говард прилетит завтра утром. Если он не найдет нас с Кейт, то решит, что мы погибли, что здесь слишком опасно, чтобы долго болтаться. Он полетит обратно на Фаунтен-Мур и больше не вернется - трудно будет поставить это ему в вину. А мы останемся здесь с Иисусом и его веселыми ребятами.
Пока Иисус рассказывал Кейт о жизни в Парадизе (так они называли свой остров), я выглянул в окно. Дети играли на улице в футбол. Малышка с виду не старше Ли тащила кукольную коляску. На натянутых в садах лесках висела яркая одежда. С фонарных столбов свисали желтые и оранжевые ленты - увеличенные версии тех, которыми украшало себя племя Иисуса. Вдали пророкотал гром.
Как и говорил этот человек, они построили себе уютное гнездышко в торчащем из воды бывшем жилом пригороде Лондона. Но я помнил надписи на стене подвала. И я помнил, что Ковбой, Теско, Дебил и вся шайка рвались с нами сделать. По всем правилам нам с Кейт уже полагалось бы плыть по реке в виде объеденных крысами трупов, а мы сидим тут с Иисусом, жуем пиццу, пьем дорогие вина. Что же случилось?
Вот что мне хотелось знать. Подозрение металось у меня внутри, как пес, унюхавший что-то в кустах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72