И не только у меня неумолимо накапливался страх. Это был видно в глазах всех обитателей лагеря. Могли истощиться запасы провизии, но дефицита страха не было.
Неуклонно надвигающийся палец выжженной земли. Тысячи тысяч голодающих беженцев в поисках еды. Дикие банды, практикующие каннибализм. И на заднем плане сознания - уверенность, что все это как-то связано с теми серыми силуэтами, что приходили ко мне ночью. Какая власть у них надо мной, что я даже крикнуть не мог - так меня парализовало? Зачем они унесли меня на пустошь и там бросили? Будто они меня изучали.
И еще - Виктория. Каждый день я думал, что надо рассказать Стивену о своих подозрениях. Но: во-первых, как ему сказать, что его новая возлюбленная убила его прежнюю подругу? Во вторых: если он мне поверит, что тогда? Будет судить Викторию за убийство? А если признает ее виновной, тогда что? Изгнать из лагеря? Вздернуть на дереве? Так может, не надо будить спящую собаку? Ему явно хорошо с Викторией. Он начинает улыбаться, когда она подходит.
Виктория действительно была загадкой. Шутили, что она только что высадилась на планете Земля; Стенно пребывал в мрачном заблуждении, что она - замаскированный серый. Я больше склонялся к идее, что она сбежала из психбольницы или реабилитационного центра для наркоманов, когда цивилизация на наших глазах сдохла. Может быть, если найти о ней еще информацию, которая покажет Стивену, что эта женщина опасна…
- Эй, Рик, привет! Ты что, совсем забыл про тетю Кэролайн?
Мы сидели в обнимку на вереске, глядя на черный палец, ползущий к Фаунтен-Мур.
Кэролайн погладила мне шею, и Господи, можете мне поверить, мне стало хорошо. Немногое могло отвлечь меня от реальности. Кэролайн могла.
Одна из причин, по которой я сегодня с ней сюда пришел, - мне предстояло обрушить на нее плохие новости. Я весь день оттягивал неизбежное. И собирался уже сказать, но, когда она стала гладить мою шею, снова отложил на потом.
Я обвил рукой ее талию и крепко поцеловал в губы. Она легла на спину, потянув меня за собой. Я смотрел сверху в ее карие глаза, такие чувственные и живые, что они словно светились. Я гладил ее лицо, чуть касаясь гладкого лба, тонких бровей, носа, губ. От этого будто искры зажигались в моем теле и бежали в ребра, в руки, в ноги.
Господи, как она была хороша! Эта улыбка, эти верящие глаза. Она была для меня готова на все.
Сейчас мы будем любить друг друга.
Потом я выложу ей новости.
Кеннеди, ты придумал мерзкую штуку. Нельзя ее так использовать. Скажи ей сейчас то, что должен сказать. Не оттягивай.
- Ты меня любишь? - тихо спросила она, глядя на меня так, будто боялась ответа.
- Ты знаешь, что да.
- Любишь?
- Да.
- Скажи это, Рик, милый!
- Да, я люблю тебя.
- Ты мой спаситель. Если бы не ты, меня бы уже не было.
Я улыбнулся:
- Ты преувеличиваешь.
- Нет.
Я поцеловал ее в лоб.
- В то утро, когда ты меня нашел в лесу. Я нашла кусок лески. Я собиралась повеситься.
- Слава Богу, что ты этого не сделала. Таких, как ты, больше нет, ты это знаешь?
- Я тебе не наскучила?
- Никогда.
- Кейт Робинсон к тебе неровно дышит, знаешь?
- Кто тебе такое сказал? Джоанна?
- Нет. - Она чуть блеснула глазами. - Кейт мне сказала. Мы ласково разговаривали, перемежая слова поцелуями, но я чувствовал, как растет напряжение. Бог знает почему, но я чувствовал, что она хочет поделиться тайной или в чем-то сознаться.
Она поглядела снизу мне в лицо.
- Ты счастлив?
- Когда мир горит у нас под ногами? Вулканы, массовые убийства, обращенные в пепел поля?
- Люди тысячи лет переживают голод и войны. Жизнь продолжается. Ты счастлив?
Мне стало не по себе. Кэролайн все это время уходила от реальностей, а теперь решила идти им навстречу.
- Рик, ты счастлив?
- Это звучит по-дурацки, учитывая, в каком дерьме мы сидим… но бывают минуты, когда я с тобой, и я счастлив, как никто на свете. Как никогда в жизни.
- И хорошо.
Она улыбнулась. Почему-то этот ответ был для нее важен. И наступила пауза. Будто каждый из нас ждал, что другой скажет что-то очень важное.
Я понял, что настало время говорить.
- Кэролайн, я должен тебе что-то сказать.
- Я тоже.
- Ты?
- А чему ты удивляешься? - улыбнулась она. - Дай-ка только я тебя расстегну. И вот так вот руку просуну. Я сдвинулся, пропуская ее руку.
- Ого… да здесь тесно, Рик. Это ты так рад меня видеть?
- Я черт знает как рад тебя видеть, Кэролайн. - У меня забилось сердце. - Но ты мне хотела что-то сказать?
- Мммм…
- Выкладывай.
- Ты первый.
Не было способа сказать это не в лоб. И я сказал.
51
- Я улетаю в Лондон. Меня месяц не будет.
Она перестала меня гладить. Глаза ее расширились:
- В Лондон?
- Говард там нашел нетронутый оптовый склад. Забитый под потолок провизией.
- Но почему Лондон? Ничего ближе нет?
- Нам неизвестно.
- Но ведь Лондон затоплен?
- Частично, вдоль Темзы. А это повыше, возле Хэмпстеда.
- А почему целый месяц?
- У Говарда только четырехместная “сессна”. Она на обратном пути может взять немного. Так что мы там станем лагерем, а Говард будет каждый день летать туда и обратно. Чего нам хватает - так это горючего, и поэтому можно будет сделать рейсов тридцать…
Слова застряли у меня в горле, когда я посмотрел в лицо Кэролайн. Разочарование, грусть. Чувство, будто я никогда не вернусь, что она меня потеряет навеки.
- Я скоро вернусь, Кэролайн, - сказал я как можно более нежно. - Ты и соскучиться не успеешь. Зато не будет больше выходов на поиск на два дня. - Я поцеловал ее. - Мы будем вместе.
- Будем, - кивнула она.
- А ты что хотела мне сказать?
- А! - она отвернулась. - Ничего существенного.
- Давай, говори. Еще минуту назад это было важно.
Она снова посмотрела на меня и слегка улыбнулась.
- Ничего серьезного. Я… Мы со Сью и Стивеном вырабатывали план диеты. Группе нужно более сбалансированное питание, чтобы не страдать от дефицита витаминов.
Я ей не поверил, но настаивать не стал.
Только что у нее было встревоженное лицо, и вдруг оно прояснилось.
- Тебе действительно дали важную работу. Ты прав, месяц пролетит незаметно. Когда ты летишь?
- Завтра.
- Что ж… у нас остается мало времени, правда?
Она, не отводя глаз и все так же улыбаясь, стянула футболку через голову, вывернулась из джинсов. Ветерок стал уже холоднее, и она покрылась гусиной кожей. Соски затвердели темными точками.
Я сел, чтобы снять джинсы, но она повалила меня на спину.
- Дай-ка тетя Кэролайн все сама сделает. - Улыбка ее стала игривее. - Ты только помни про меня, вот и все. У себя в пентхаузе, в Лондоне.
- Нам повезет, если достанется палатка.
- В палатке, в сарае… А что нам делать вот с этой невоспитанной штучкой?
Она стала гладить его от головки до корня, потом ее прохладные пальцы осторожно накрыли мне мошонку. Я испустил долгий счастливый вздох. Такие были опытные у нее пальцы, они гладили, нежно сдавливали, потом схватили так, как умела только она. Я застонал, глядя на плывущие по небу облака.
Это было блаженство.
Она убрала пальцы, и на их место скользнули губы. Язык облизал головку, вокруг, вокруг, как рожок с мороженым.
О Господи… целый месяц этого не будет. Может, мне удастся растянуть лодыжку или порвать мышцу. И тогда Кэролайн будет за мной ухаживать двадцать четыре часа в сутки.
Через минуту мы лежали голые на вереске. Она встала, раскинула руки в воздухе, улыбаясь. На ней не было ни унции жира. Живот плоский, талия невероятно тонкая, груди такие твердые, что на вид как каменные. Я погладил ее ногу от колена до кочки волос. Такие мягкие, шелковистые. Я хотел прижаться к ним лицом.
И вдохнуть ее чудесный аромат.
- Тебе будет этого всего недоставать? - спросила она.
- Ты же сама знаешь, Кэролайн.
- Тогда тетенька тебе сделает подарок перед отъездом.
- Какой?
- А вот тот, который ты сейчас получишь.
Она нагнулась к своей одежде, блеснув кожей на солнце, позвонки на спине изогнулись вместе с изящным телом. И она вытащила пакетик в фольге.
- Я наркотиков не принимаю, - усмехнулся я.
- Любовь тоже наркотик, - улыбнулась она в ответ. - Ты лучше посмотри, что тетя Кэролайн тебе принесла.
- Шоколадка?
- Я ее нашла на дне рюкзака. А теперь… скажи тете “спасибо”. - Она прижала шоколадку мне ко рту.
- Ммм… спасибо, тетя.
- Скажи как следует. Нет, не глотай шоколадку. Держи во рту. А теперь иди сюда.
- Мм?
- Лизни сюда. Пусть шоколадка тает внутри. Ну… давай…
Я так и сделал. Она вздохнула:
- Как хорошо! Рик, как мне будет тебя не хватать!
Я говорить не мог.
Я только слушал стоны, вздохи, бормотание. Ощутил, как ее пальцы захватывают мои волосы, тянут. Как ногти ее впиваются мне в спину. Потом треск, когда она вцепилась в траву, ломая сухие стебли.
- Ах… чудесно. Рик, как хорошо…
Она застонала, подняла бедра мне навстречу и придавила мои губы к своему входу.
- Я хочу, чтобы ты вошел. Ну!
Я поднялся над ней на четвереньки. Глаза ее пылали. И во мне загорелся огонь.
- Рик, войди. Я хочу тебя. Сильнее.
- Сейчас.
- Рик?
- Что?
- Сильнее.
- Сильнее?
- Да, грубо. Чтобы всю неделю я, если случайно туда дотронусь, вспоминала тебя.
- Не могу я тебе делать больно.
- Можешь. Давай, стучи.
- Я…
- Ну! Сильно. Внутрь. Давай!
- Ох…
- Да, вот так. Ох, да, так!
- Кэролайн, ты себе не представляешь, как это хорошо!
- Поверь мне, я знаю. Давай, грубо! Бей меня по самой… а! Оно. Да, так, так!
- Если я слишком сильно, ты скажи.
- Еще сильнее.
- Сильнее?
- Да.
- Вот так?
- О-о… да, да.
- Кэролайн, позволь мне чуть слабее.
- Нет.
- О черт!
- Делай.
- О Господи…
- Тебе нравится?
- Очень.
- Еще сильнее.
- Нет.
- Сильнее!
- Нет!
- Да.
- Ох… так… хорошо?
- Хорошо.
- Кэролайн?
- Да, да, да! Вот так. Не останавливайся!
Она лежала подо мной. Меня прошиб пот, как никогда в жизни. Глаза ее горели чистым экстазом. Она стонала, кричала, взбрыкивала, кусала меня в руки, в плечи, в горло. А я ударял и ударял телом сверху. Я вышибал из нее дыхание резкими взрывными выдохами, и они суховеем обжигали мне шею.
Пот с моего лица капал на ее лицо, смешиваясь с ее потом.
Наши тела стали скользкими, как сперма.
Я глядел на ее груди. Они были густо вымазаны коричневым. Я лизнул.
- Никогда не ел такого вкусного шоколада, - сказал я, задыхаясь.
Я драл ее, отжавшись на вытянутых руках, кулаки ушли глубоко в почву, а я смотрел на Кэролайн. Она была уже не в этом мире, ушла в глубь себя. В глубину. В мир чувств, куда не проникнет реальный мир.
Тонкими руками Кэролайн схватила себя за груди и сдавливала их так, как я никогда бы не решился. Соски стали темнее крови.
Лицо ее было невероятно сосредоточено, глаза крепко зажмурены. Губы сжались так, что сморщились.
- Ой, ой, ой, ой!
- Тебе больно?
- Нет.
- Господи, как ты красива!
- И ты красив.
- Ты держишь меня сильнее, чем рукой.
- Ах-ха, не выпущу!
- О Господи…
- Сильнее, давай… ой-ой-ой-ой!
Будто вся ее душа была сжата в крошечный шарик у нее внутри и теперь ширилась, заполняя тело. Глаза Кэролайн открылись, они смотрели прямо в мои. И были почти отрешенными.
Из этих глаз в мои ударила молния. Я почувствовал, что бьюсь в судороге.
- О Господи… о-о-о!
- Рик… А-а-а!
Я кончил в вихре огня. Как будто душа взорвалась внутри. Как будто я распался на пылающие осколки, как разлетается шрапнель.
Кэролайн билась подо мной в судорогах оргазма, сотрясалась с ног до головы. Ее лицо, горло и грудь пылали ярко, как у малиновки.
- Ох ты! - выдохнул я, скатываясь набок. - Вот это и значит чувствовать себя богом? Невероятно… я будто все могу. Я бессмертен. Черт, я… бормочу черт-те что. Я чушь несу.
- Это не чушь, милый. Ты открыл для себя настоящий секс.
- Ты моя учительница.
- А ты мой гениальный ученик. - Она поцеловала меня. - Мой обтруханный мальчик из Йоркшира, полный секса.
Все еще гладя мое лицо, она наклонилась надо мной и стала слизывать шоколад у меня с груди.
Я лежал на спине, играя ее волосами. Я думал о Лондоне. Я думал о том, как мы будем туда лететь. Там теперь опасно. Интересно, что мы там увидим.
Я думал, что Кэролайн хотела мне сказать, а потом передумала, узнав, что я улетаю. Это всего, на месяц. Двадцать восемь коротких дней.
“Лондон - опасное место”, - все время повторял Говард. Но туда нам надо.
Кэролайн поцеловала меня в губы. А я думал, увижу ли ее снова.
52
- Ты застряла?
- Нет.
- Там наверху опасно.
- Ничего страшного.
- Ты не боишься?
- Нет.
- Я бы на твоем месте испугался.
- Тогда ты маменькин сынок.
- Рик! - крикнула Кейт. - Ветка ломается!
- Ли, не становись на… черт… ох ты!
Я поймал девочку в тот же момент, как ветка треснула.
- Ой, черт, блин! - простонал я.
- Куда тебя стукнуло? - сочувственно спросила Кейт.
- Гм… по фамильным драгоценностям.
Она хихикнула:
- Образное выражение. До меня не сразу дошло.
- Зато до меня дошло. Попало прямо по…
- Тише, Рик! Здесь дети.
Смеркалось. Я лежал на спине. Кейт смотрела на меня, посмеиваясь. Я поймал Ли, когда она падала с дерева, потерял равновесие и плюхнулся на спину. Костлявая попка девочки попала мне прямо по… по одной из самых чувствительных частей тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72