Собственно, я связался с ними тогда, когда две фирмы начали серьезно конкурировать. Если уж называть вещи своими именами, то я шпионил для Чанхиуна у „интеров". При этом я иногда сдавал им разработки, стратегически не слишком важные, чтобы еще больше войти в доверие. Чанхиун знал об этом и не возражал – лучше пожертвовать малым, чтобы потом получить большее. В общем, „интера" ни о чем не подозревали, и все складывалось неплохо. При этом, не забывай, официально я состоял в Обществе свободных ученых и выступал за науку, свободную от коммерции. Ну вот… а потом мы наткнулись на „Призрак".
Не думаю, что Уинслоу тебе рассказала, но, может, ты и сам догадался, что я соврал тебе. Я ведь ни разу не назвал имя бедняги, который первым побывал там и вернулся назад. Я мог, конечно, придумать какое-нибудь имя, но не стал. Тем беднягой был я, Койтль Диранст. Это я лазил по „Призраку" и притащил с него ключ и образец.
А вот в другом я не врал. Когда я очнулся, то действительно не помнил ничего. Я смотрел обрывки записей и спрашивал себя: неужели я правда был там? Глядел на артефакты, пытался вспомнить, где и как их нашел… и ничего не получалось! И я понял, что не успокоюсь, пока не выясню все. А выяснить можно было только одним способом: отправиться туда еще раз.
Тут как раз случилась заварушка, я тебе рассказывал: когда группа ученых из Общества переметнулась к „интерам". Не буду вдаваться в подробности, но ситуация вышла такая: или я сейчас же отдаю „интерам" артефакты и получаю за это деньги, или чуть позже они их заберут сами, а я останусь ни с чем. Естественно, я выбрал первое. Потом объяснил расклад Чанхиуну, и он вроде бы понял. Это было, когда „Призрак" уже улетел из первого места, но еще не появился в нынешнем. Никто не знал, что он снова объявится, так что ценность ключа на тот момент была весьма сомнительной. Для Чанхиуна, я хочу сказать, но не для меня, ведь была еще постройка в Такла-Макане! Так что я похитил ключ, рассчитывая отправиться туда. А потом „Призрак" обнаружился снова.
Можешь представить, Квалин, какие чувства двигали мной. Я сразу начал прикидывать, как мне попасть на него. И лучше всего, конечно, было бы, чтобы Чанхиун снарядил экспедицию, а я стал ее участником. Так что я тут же связался с Чанхиуном и высказал ему свои соображения. Соображения были довольно туманные… Но я старался подать их так, будто от „Призрака" зависит судьба всего Кумбиэна. Насчет источника и его полей я мог только гадать, но что касается энергетической мощи – это уже тогда было неоспоримо. Плюс я слышал, что „интера" начали разработку какого-то проекта на основе образца, но пока не мог добраться до документов.
В общем, я убедил Чанхиуна, что „Призрак" неплохо бы заполучить. Но к тому времени до него уже добрались вы, разведчики. Я полез в галактическое право и выяснил, что при определенных условиях Совет может дать крупной компании эксклюзив на исследование. Тут же кинул идею Чанхиуну. Он одобрил, как-то сумел убедить Хейгорна, тот выделил деньги – и мы быстро это провернули. А тут мне наконец удалось добраться до записей по „Мозговому штурму". Я, конечно, сразу скинул все Чанхиуну. Квалин, я тогда пищал от радости, как вы говорите! Потому что, как только бы он это увидел, то понял, что мы получаем не просто огромную мощь, но такую силу, какой еще никогда ни у кого не было! Ради этого сумма за эксклюзив была смехотворной! Теперь он снарядит экспедицию, я отправлюсь вместе с ней, думал я, и все будет замечательно…
А утром Чанхиуна не стало, и я испугался. В одночасье рухнул мир, в котором я жил много лет. Я впервые почувствовал, что мы столкнулись с силами, о которых раньше ничего не знали… Не подозревали даже, что они существуют. А теперь, связавшись с „Призраком", мы что-то нарушили – и они вмешались в нашу жизнь. Мне стало страшно, как никогда еще не бывало! Казалось, я схожу с ума… Может, только поэтому я решился сделать то, что сделал.
Я создал счет в банке на выдуманное имя. Потом подключился к счету Чанхиуна под гостевым кодом и попросил перевести большую часть суммы на этот новый счет. Я думал, у меня ничего не выйдет. По идее, гостевой код должен был закрыться после смерти хозяина. Но Чанхиун то ли не учел чего-то, то ли не успел. Вот так за секунду я стал владельцем огромного состояния.
Наверное, я и правда сумасшедший. Хотя и говорят, что настоящий безумец никогда не назовет себя таковым. Но скажи: какой нормальный человек, получив в распоряжение миллиарды, станет после этого думать о „Призраке"? А я думал, Квалин! Думал, что теперь, когда всем заправляет Хейгорн, я на него уже не попаду. Во всяком случае, легальным путем. А кроме того, я боялся, что если влезу куда-то не туда, то от меня избавятся так же, как от Чанхиуна. Те самые силы, с которыми связан Кейвон Хаймс! И еще ключ: я уже знал, что он действует на меня, и во многом мое стремление на „Призрак" порождено им. Тогда я вспомнил про нее, с которой все началось. Я не мог попасть на „Призрак", зато мог наконец проникнуть в нее. Но не осмелился идти сам – и тогда, Квалин, я связался с тобой. Если бы все прошло удачно, то потом я предполагал исчезнуть. Подкорректировать внешность и появиться в новом месте, имея в распоряжении деньги Чанхиуна. Но вышло так, как вышло.
Остальное ты, в общем, знаешь. Есть только еще пара моментов, на которых я хочу остановиться.
Я пытался понять, что произошло, когда я впервые побывал на „Призраке"… до сих пор пытаюсь. Ведь для того чтобы отключить источник, когда он активирован, требуется огромное усилие воли. Что же заставило меня совершить это усилие? И вот о чем я сейчас думаю. Мы все время рассуждаем о том, что „Призрак" может сделать нам. Принесет он нам пользу или вред? Но мы забываем о простой вещи. Он создавался не для нас, а для существ, скорее всего абсолютно не похожих на нас. Поэтому то, что мы считаем пользой или вредом, для них может вообще ничего не значить. Быть всего лишь побочным эффектом, который не имеет ничего общего с настоящим предназначением.
Так вот: об этом поле, которое генерирует источник. Которое, как мы знаем, может подавлять или перенаправлять волю с элементарной легкостью. Но это мы можем так его использовать. А что оно для них? Что, если для них это поле – просто естественная среда обитания? Та, в которой они чувствуют себя комфортно… как мы – в кислородно-азотной атмосфере один к четырем? А если так, то, может, „Призрак" – это что-то вроде большой камеры анабиоза? Камеры, в которой они могут сохраняться в целости миллионы и миллиарды лет. И когда мы включаем источник, то он сначала воссоздает вокруг себя естественную среду, а затем возвращает чужаков к жизни. Так может, Квалин, я и увидел их – не дурацких „защитников", которых порождаем мы сами, а их в настоящем облике? И именно это испугало меня до полусмерти?
А может, предназначение „Призрака" в чем-то совсем ином. Как бы то ни было, всю правду мы не узнаем никогда – и это еще одна причина бояться. Но, Квалин! Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Мне страшно так, что меня всего трясет, как вы говорите. Но я не прощу себе, если мы просто взорвем его, а я так и не узнаю… пусть не всю, но хотя бы часть правды. Именно поэтому я не рассказываю это тебе сейчас. А оставляю сообщение, которое ты получишь после того, как все будет кончено.
Мы договорились, что я выброшу ключ в деформ. Сейчас, когда я это записываю, ты отдыхаешь внизу, а ключ лежит здесь рядом. В ящике, спрятанный под экраном. И я не выброшу его. Я возьму его с собой, потому что, несмотря ни на что, хочу включить источник. Я не говорю этого тебе, Квалин, – ведь тогда ты свяжешь мне руки и ноги и пойдешь на „Призрак" сам. Но я хочу, чтобы ты узнал все позже, когда меня рядом не будет. Мы дойдем до источника, я вставлю ключ и увижу, что произойдет. А потом…
Да, Квалин, потом. На словах это так просто! Но вот мы бежали с Чундрауда, и ты утащил с собой ключ. И спросил меня: а ты бы удержался? Я сейчас задаю себе тот же вопрос. Допустим, включив источник, я получу возможность контролировать волю окружающих. А потом я должен запустить бомбу и все взорвать. Звучит просто – на словах. А на деле? Сейчас, слушая мои откровения, ты наверняка уже знаешь ответ. Я же, записывая их, могу сказать только одно.
Смогу ли я удержаться? Честно, Квалин: я не знаю!
А ты – смог?»
Эпилог
И вновь охотник стоял перед Верховным Владыкой, ожидая решения своей судьбы. Он уже отчитался о выполненной миссии и теперь ждал, когда Владыка соизволит высказать, что думает об этом.
Чувства, которые наполняли охотника, были противоречивыми. Конечно же, он был рад, что с заданием покончено, и теперь, насколько он понимал, ему больше нет нужды возвращаться в низший мир. Хотя при последней встрече Владыка утверждал, что поручение будет очень непростым, оно, по правде говоря, оказалось не таким уж сложным. Нет, поначалу охотнику тяжело было иметь дело с обитателями мира. Он не мог относиться без презрения к существам, способным осознавать лишь одну из трех составляющих мироздания – материальную. А необходимость самому принимать их форму и, пусть даже на время, становиться одним из них вызывала у него брезгливость. Но охотник постарался подавить эти чувства, как только понял, что не сможет справиться с этим заданием так же быстро, как с предыдущим. А раз уж он вынужден задержаться там, то почему бы не зайти с другой стороны и не постараться получить удовольствие?
Он попробовал и вскоре нашел, что обитатели того мира весьма забавны. Их поведение занятно, а мысли бывают довольно любопытными. Конечно, в большинстве случаев они абсолютно прозрачны – и все-таки удивительно, как существа со столь ограниченным набором чувств иногда делают умозаключения, заметно превосходящие их возможности. Охотнику стало интересно, и чем дальше, тем больше он втягивался в игру. Заигравшись, он допустил пару просчетов, однако, изучив вероятностное древо, нашел его весьма плодоносным, так что ошибки не вели к фатальным последствиям. А раз так – он позволил себе играть дальше, развлекаясь и не особенно переживая за результат, который он вполне мог обеспечить.
Мастерство настоящего игрока заключается в том, чтобы заставить фигурки двигаться, прилагая минимум усилий. Именно этого охотник и добивался. Он расставил сети и с удовлетворением наблюдал, как низшие существа запутываются в них, от недалекого ума приписывая охотнику совсем несвойственные ему желания и стремления. И, однако, они учились – не все, но некоторые со временем делали выводы, пусть и не полностью соответствующие действительности, но достаточно близкие к ней. Но сеть уже основательно опутала их, и чем дальше, тем меньше они могли что-то изменить. А если даже и меняли в своей ограниченной реальности, то это никак не могло повлиять на исход миссии.
Охотник добился именно того, чего хотел: низшие существа, сами того не осознавая, своими действиями приближали требуемый ему исход. Теперь он мог спокойно следить за ними, не вмешиваясь в происходящее. Некоторое время он так и делал, но потом заскучал и решил снова поиграть. Вспомнив, кем он является по натуре, он охотился на тех, кто был ему неприятен, наслаждаясь их страхом и беспомощностью. Конечно, он мог легко расправиться с ними – но зачем? Ведь не это было его целью. Другим существам он, напротив, симпатизировал и даже хотел помочь одному, хотя тот до самого конца считал его врагом. А конец тем временем приближался, ветви вероятностей сходились к единому стволу – и охотник, в последний раз представ перед низшими, позволил свершиться тому, что должно было.
Итак, он выполнил задание. Два гиганта лишились голов и пали, а вслед за ними рухнул источник угрозы. Равновесие в мире было восстановлено. Охотник радовался, но вместе с тем испытывал и легкую грусть оттого, что игра окончена. Хотя это казалось странным ему самому, он успел привязаться к обитателям мира – пусть примитивным, но по-своему интересным. Разумеется, эти чувства были временными: охотник не сомневался в том, что они уйдут, лишь только он займет причитающееся ему место в высшем мире.
«Ты хорошо справился с заданием, охотник, – послал ему мысль Владыка. – Хотя мог сделать это еще лучше».
«Да, о Владыка. Но ведь никто не совершенен!»
«Да, это так. Я лишь хочу отметить, что ты совершил много ненужных действий. Того же самого можно было добиться и меньшими усилиями».
«Вы, безусловно, правы. Но мне было интересно исследовать различные возможности».
«Тебе было интересно», – согласился Верховный Владыка и вдруг умолк.
Охотник ждал продолжения, но его не было. Он растерялся, совершенно не представляя, что у повелителя на уме. Вроде бы тот признал, что он справился, – и, однако, что-то было не так. Охотник чуял подвох, но не знал, где его искать. И в конце концов, не выдержав, решился спросить прямо:
«Могу ли я теперь остаться в нашем мире?»
«Главного ты так и не понял, – подумал в ответ Владыка, и охотник почувствовал, что правда чего-то не понимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Не думаю, что Уинслоу тебе рассказала, но, может, ты и сам догадался, что я соврал тебе. Я ведь ни разу не назвал имя бедняги, который первым побывал там и вернулся назад. Я мог, конечно, придумать какое-нибудь имя, но не стал. Тем беднягой был я, Койтль Диранст. Это я лазил по „Призраку" и притащил с него ключ и образец.
А вот в другом я не врал. Когда я очнулся, то действительно не помнил ничего. Я смотрел обрывки записей и спрашивал себя: неужели я правда был там? Глядел на артефакты, пытался вспомнить, где и как их нашел… и ничего не получалось! И я понял, что не успокоюсь, пока не выясню все. А выяснить можно было только одним способом: отправиться туда еще раз.
Тут как раз случилась заварушка, я тебе рассказывал: когда группа ученых из Общества переметнулась к „интерам". Не буду вдаваться в подробности, но ситуация вышла такая: или я сейчас же отдаю „интерам" артефакты и получаю за это деньги, или чуть позже они их заберут сами, а я останусь ни с чем. Естественно, я выбрал первое. Потом объяснил расклад Чанхиуну, и он вроде бы понял. Это было, когда „Призрак" уже улетел из первого места, но еще не появился в нынешнем. Никто не знал, что он снова объявится, так что ценность ключа на тот момент была весьма сомнительной. Для Чанхиуна, я хочу сказать, но не для меня, ведь была еще постройка в Такла-Макане! Так что я похитил ключ, рассчитывая отправиться туда. А потом „Призрак" обнаружился снова.
Можешь представить, Квалин, какие чувства двигали мной. Я сразу начал прикидывать, как мне попасть на него. И лучше всего, конечно, было бы, чтобы Чанхиун снарядил экспедицию, а я стал ее участником. Так что я тут же связался с Чанхиуном и высказал ему свои соображения. Соображения были довольно туманные… Но я старался подать их так, будто от „Призрака" зависит судьба всего Кумбиэна. Насчет источника и его полей я мог только гадать, но что касается энергетической мощи – это уже тогда было неоспоримо. Плюс я слышал, что „интера" начали разработку какого-то проекта на основе образца, но пока не мог добраться до документов.
В общем, я убедил Чанхиуна, что „Призрак" неплохо бы заполучить. Но к тому времени до него уже добрались вы, разведчики. Я полез в галактическое право и выяснил, что при определенных условиях Совет может дать крупной компании эксклюзив на исследование. Тут же кинул идею Чанхиуну. Он одобрил, как-то сумел убедить Хейгорна, тот выделил деньги – и мы быстро это провернули. А тут мне наконец удалось добраться до записей по „Мозговому штурму". Я, конечно, сразу скинул все Чанхиуну. Квалин, я тогда пищал от радости, как вы говорите! Потому что, как только бы он это увидел, то понял, что мы получаем не просто огромную мощь, но такую силу, какой еще никогда ни у кого не было! Ради этого сумма за эксклюзив была смехотворной! Теперь он снарядит экспедицию, я отправлюсь вместе с ней, думал я, и все будет замечательно…
А утром Чанхиуна не стало, и я испугался. В одночасье рухнул мир, в котором я жил много лет. Я впервые почувствовал, что мы столкнулись с силами, о которых раньше ничего не знали… Не подозревали даже, что они существуют. А теперь, связавшись с „Призраком", мы что-то нарушили – и они вмешались в нашу жизнь. Мне стало страшно, как никогда еще не бывало! Казалось, я схожу с ума… Может, только поэтому я решился сделать то, что сделал.
Я создал счет в банке на выдуманное имя. Потом подключился к счету Чанхиуна под гостевым кодом и попросил перевести большую часть суммы на этот новый счет. Я думал, у меня ничего не выйдет. По идее, гостевой код должен был закрыться после смерти хозяина. Но Чанхиун то ли не учел чего-то, то ли не успел. Вот так за секунду я стал владельцем огромного состояния.
Наверное, я и правда сумасшедший. Хотя и говорят, что настоящий безумец никогда не назовет себя таковым. Но скажи: какой нормальный человек, получив в распоряжение миллиарды, станет после этого думать о „Призраке"? А я думал, Квалин! Думал, что теперь, когда всем заправляет Хейгорн, я на него уже не попаду. Во всяком случае, легальным путем. А кроме того, я боялся, что если влезу куда-то не туда, то от меня избавятся так же, как от Чанхиуна. Те самые силы, с которыми связан Кейвон Хаймс! И еще ключ: я уже знал, что он действует на меня, и во многом мое стремление на „Призрак" порождено им. Тогда я вспомнил про нее, с которой все началось. Я не мог попасть на „Призрак", зато мог наконец проникнуть в нее. Но не осмелился идти сам – и тогда, Квалин, я связался с тобой. Если бы все прошло удачно, то потом я предполагал исчезнуть. Подкорректировать внешность и появиться в новом месте, имея в распоряжении деньги Чанхиуна. Но вышло так, как вышло.
Остальное ты, в общем, знаешь. Есть только еще пара моментов, на которых я хочу остановиться.
Я пытался понять, что произошло, когда я впервые побывал на „Призраке"… до сих пор пытаюсь. Ведь для того чтобы отключить источник, когда он активирован, требуется огромное усилие воли. Что же заставило меня совершить это усилие? И вот о чем я сейчас думаю. Мы все время рассуждаем о том, что „Призрак" может сделать нам. Принесет он нам пользу или вред? Но мы забываем о простой вещи. Он создавался не для нас, а для существ, скорее всего абсолютно не похожих на нас. Поэтому то, что мы считаем пользой или вредом, для них может вообще ничего не значить. Быть всего лишь побочным эффектом, который не имеет ничего общего с настоящим предназначением.
Так вот: об этом поле, которое генерирует источник. Которое, как мы знаем, может подавлять или перенаправлять волю с элементарной легкостью. Но это мы можем так его использовать. А что оно для них? Что, если для них это поле – просто естественная среда обитания? Та, в которой они чувствуют себя комфортно… как мы – в кислородно-азотной атмосфере один к четырем? А если так, то, может, „Призрак" – это что-то вроде большой камеры анабиоза? Камеры, в которой они могут сохраняться в целости миллионы и миллиарды лет. И когда мы включаем источник, то он сначала воссоздает вокруг себя естественную среду, а затем возвращает чужаков к жизни. Так может, Квалин, я и увидел их – не дурацких „защитников", которых порождаем мы сами, а их в настоящем облике? И именно это испугало меня до полусмерти?
А может, предназначение „Призрака" в чем-то совсем ином. Как бы то ни было, всю правду мы не узнаем никогда – и это еще одна причина бояться. Но, Квалин! Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Мне страшно так, что меня всего трясет, как вы говорите. Но я не прощу себе, если мы просто взорвем его, а я так и не узнаю… пусть не всю, но хотя бы часть правды. Именно поэтому я не рассказываю это тебе сейчас. А оставляю сообщение, которое ты получишь после того, как все будет кончено.
Мы договорились, что я выброшу ключ в деформ. Сейчас, когда я это записываю, ты отдыхаешь внизу, а ключ лежит здесь рядом. В ящике, спрятанный под экраном. И я не выброшу его. Я возьму его с собой, потому что, несмотря ни на что, хочу включить источник. Я не говорю этого тебе, Квалин, – ведь тогда ты свяжешь мне руки и ноги и пойдешь на „Призрак" сам. Но я хочу, чтобы ты узнал все позже, когда меня рядом не будет. Мы дойдем до источника, я вставлю ключ и увижу, что произойдет. А потом…
Да, Квалин, потом. На словах это так просто! Но вот мы бежали с Чундрауда, и ты утащил с собой ключ. И спросил меня: а ты бы удержался? Я сейчас задаю себе тот же вопрос. Допустим, включив источник, я получу возможность контролировать волю окружающих. А потом я должен запустить бомбу и все взорвать. Звучит просто – на словах. А на деле? Сейчас, слушая мои откровения, ты наверняка уже знаешь ответ. Я же, записывая их, могу сказать только одно.
Смогу ли я удержаться? Честно, Квалин: я не знаю!
А ты – смог?»
Эпилог
И вновь охотник стоял перед Верховным Владыкой, ожидая решения своей судьбы. Он уже отчитался о выполненной миссии и теперь ждал, когда Владыка соизволит высказать, что думает об этом.
Чувства, которые наполняли охотника, были противоречивыми. Конечно же, он был рад, что с заданием покончено, и теперь, насколько он понимал, ему больше нет нужды возвращаться в низший мир. Хотя при последней встрече Владыка утверждал, что поручение будет очень непростым, оно, по правде говоря, оказалось не таким уж сложным. Нет, поначалу охотнику тяжело было иметь дело с обитателями мира. Он не мог относиться без презрения к существам, способным осознавать лишь одну из трех составляющих мироздания – материальную. А необходимость самому принимать их форму и, пусть даже на время, становиться одним из них вызывала у него брезгливость. Но охотник постарался подавить эти чувства, как только понял, что не сможет справиться с этим заданием так же быстро, как с предыдущим. А раз уж он вынужден задержаться там, то почему бы не зайти с другой стороны и не постараться получить удовольствие?
Он попробовал и вскоре нашел, что обитатели того мира весьма забавны. Их поведение занятно, а мысли бывают довольно любопытными. Конечно, в большинстве случаев они абсолютно прозрачны – и все-таки удивительно, как существа со столь ограниченным набором чувств иногда делают умозаключения, заметно превосходящие их возможности. Охотнику стало интересно, и чем дальше, тем больше он втягивался в игру. Заигравшись, он допустил пару просчетов, однако, изучив вероятностное древо, нашел его весьма плодоносным, так что ошибки не вели к фатальным последствиям. А раз так – он позволил себе играть дальше, развлекаясь и не особенно переживая за результат, который он вполне мог обеспечить.
Мастерство настоящего игрока заключается в том, чтобы заставить фигурки двигаться, прилагая минимум усилий. Именно этого охотник и добивался. Он расставил сети и с удовлетворением наблюдал, как низшие существа запутываются в них, от недалекого ума приписывая охотнику совсем несвойственные ему желания и стремления. И, однако, они учились – не все, но некоторые со временем делали выводы, пусть и не полностью соответствующие действительности, но достаточно близкие к ней. Но сеть уже основательно опутала их, и чем дальше, тем меньше они могли что-то изменить. А если даже и меняли в своей ограниченной реальности, то это никак не могло повлиять на исход миссии.
Охотник добился именно того, чего хотел: низшие существа, сами того не осознавая, своими действиями приближали требуемый ему исход. Теперь он мог спокойно следить за ними, не вмешиваясь в происходящее. Некоторое время он так и делал, но потом заскучал и решил снова поиграть. Вспомнив, кем он является по натуре, он охотился на тех, кто был ему неприятен, наслаждаясь их страхом и беспомощностью. Конечно, он мог легко расправиться с ними – но зачем? Ведь не это было его целью. Другим существам он, напротив, симпатизировал и даже хотел помочь одному, хотя тот до самого конца считал его врагом. А конец тем временем приближался, ветви вероятностей сходились к единому стволу – и охотник, в последний раз представ перед низшими, позволил свершиться тому, что должно было.
Итак, он выполнил задание. Два гиганта лишились голов и пали, а вслед за ними рухнул источник угрозы. Равновесие в мире было восстановлено. Охотник радовался, но вместе с тем испытывал и легкую грусть оттого, что игра окончена. Хотя это казалось странным ему самому, он успел привязаться к обитателям мира – пусть примитивным, но по-своему интересным. Разумеется, эти чувства были временными: охотник не сомневался в том, что они уйдут, лишь только он займет причитающееся ему место в высшем мире.
«Ты хорошо справился с заданием, охотник, – послал ему мысль Владыка. – Хотя мог сделать это еще лучше».
«Да, о Владыка. Но ведь никто не совершенен!»
«Да, это так. Я лишь хочу отметить, что ты совершил много ненужных действий. Того же самого можно было добиться и меньшими усилиями».
«Вы, безусловно, правы. Но мне было интересно исследовать различные возможности».
«Тебе было интересно», – согласился Верховный Владыка и вдруг умолк.
Охотник ждал продолжения, но его не было. Он растерялся, совершенно не представляя, что у повелителя на уме. Вроде бы тот признал, что он справился, – и, однако, что-то было не так. Охотник чуял подвох, но не знал, где его искать. И в конце концов, не выдержав, решился спросить прямо:
«Могу ли я теперь остаться в нашем мире?»
«Главного ты так и не понял, – подумал в ответ Владыка, и охотник почувствовал, что правда чего-то не понимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69