Ему нужен был фактический материал — сотни, тысячи фактов, чтобы просеять их и выбрать наиболее подходящие для анализа. Победить психократов на их собственном поле можно было, только приняв во внимание тонкие и трудноизмеримые параметры, которыми пренебрегала обобщенная психоисторическая модель, принятая на Светлом Разуме.
Спор с шофером окончился, разумеется, в пользу Немии.
В горах трудно ожидать встретить болотную траву, однако нижние склоны гор Тимдо так и пестрели многоярусными террасами рисовых полей, выложенных по краям камнями, которые придавали ландшафту вид контурной карты. На некоторых террасах вместо риса были высажены деревья и устроены уютные парки. Повсюду попадались крошечные деревеньки, аккуратные каменные ротонды, под которыми были скрыты ирригационные станции, горбатые мостики изысканной архитектуры, декоративные пруды, ручейки и висячие сады. Горные дороги были оборудованы удобными пунктами отдыха для велосипедистов. За последние десять тысяч лет здесь мало что изменилось. На дальних склонах гор, выше уровня леса, виднелись многочисленные руины монастырей, куда можно добраться только пешком, однако даже самому старому из них не более сорока столетий. Здешние монахи, чье процветание началось лишь во времена хаоса, вызванного Междуцарствием, с воцарением Второй империи покинули свои недоступные убежища и теперь весьма успешно занимались коммерцией внизу, в долинах, что было косвенным результатом дьявольской сделки с купцами Дальнего, которые никак не могли оценить прелестей добродетельной бедности. Некоторые из монахов опустились настолько, что пользовались машинами.
Окончательно выбившись из сил, их шофер-велорикша предложил остановиться и перекусить в модном туристском бистро в горной долине на берегу реки, но Скоджил предпочел маленькую деревенскую таверну, где подавали рисовые пирожки и такое же вино. Жена хозяина-фермера была дипломированным астрологом, а над въездом в таверну красовалось изображение люминанта с Яйцом, окруженным звездами. Гостей посадили на почетные места, впрочем, никого больше в таверне и не было. Хозяйка тут же принялась щебетать, прощупывая возможных клиентов на предмет гадания.
Немия знала положенный ритуал досконально, наслушавшись рассказов деда. Когда теплое рисовое вино было допито до последней капли, она сложила ладони вместе, почтительно наклонила голову и, глядя на центр стола, обратилась к хозяйке:
— Не сможет ли ваше драгоценное Яйцо пролить свет мудрости в сердце моего мужа?
Поразившись столь необыкновенной вежливости чужаков, женщина расплылась в улыбке и поманила их рукой. Наклонив головы под низкой каменной аркой, они прошли в крошечное помещение с куполообразным потолком, выкрашенным в глубокий черный цвет космоса. По периметру комнаты извивалось многолапое чудище — Альбрис-Создатель, пожирающий собственный хвост. Они сели на подушки, и хозяйка-люминант вышла, чтобы принести Яйцо. Хиранимус повернулся к Немии, которая знала все об этих гаданиях.
— Она расскажет мне то, что я хочу услышать? — шепотом спросил он.
— Конечно. Когда великий зверь Альбрис, — Немия кивнула в сторону чудища, — сжег свою мать, чтобы создать вселенную Пляшущего Огня, он так восхитился своим творением, что из обрезков своих когтей создал первого астролога, который должен был всю жизнь петь хвалу своему создателю за его прекрасные звезды. Но вместо этого астролог пробормотал, что при матери вселенная была все-таки лучше…
— Ого! — усмехнулся Хиранимус. — Не завидую ему. Альбрис, я полагаю, был недоволен?
— О да! Он пришел в неописуемый гнев, откусил голову астрологу и сделал из нее планеты. А потом сделал новых людей из вшей в волосах астролога, чтобы они вели себя более покорно. С тех пор все смертные короли отрубают головы астрологам, если они не умеют говорить королям то, что те хотят слышать, а астрологи облекают свои пророчества в слова, истинный смысл которых могут понять только те, кто умнее королей.
Женщина-астролог вернулась, неся на подушке темно-зеленое Яйцо с прожилками из кроваво-красного камня, усыпанное крошечными бриллиантами. Солнечный свет за входной аркой потускнел и комната погрузилась в темноту. Альбрис исчез, вокруг загорелись россыпи звезд. Гадалка бросила вверх щепотку жертвенного риса. Искусственное небо заполнилось странными созвездиями. Появился диск луны.
— Луна — хороший знак, — сказала женщина, жестом призвав гостей к молчанию.
Созвездия, которые вначале были лишь группами звезд, начали постепенно обретать плоть. Возникли контуры двухголового огра, перевернутой женщины, обнимающей козу, десятиногого ящера, странного монстра, имперских кораблей, меча и сердца, двух младенцев на чашках весов, циклопа, держащего в руках мужскую и женскую головы. Луна медленно поплыла по небосводу, пересекая тело ящера.
— Ящер земли и воды — ваш знак, — пропела женщина. Все созвездия, кроме ящера, исчезли. Возле оставшихся звезд появились их названия, написанные светящимся красным альфийским шрифтом. — Выберите свою звезду!
Скоджил выбрал наугад.
— Тейид, — прочитал он.
Небо на мгновение закрутилось в вихре, как при гиперскачке, и вновь засветилось звездами, но это было уже другое небо — небо Тейида.
— Интересно, — сказала гадалка. — Вы очень честолюбивый человек.
— Как вы узнали? — осторожно спросил Скоджил, стараясь не показывать недоверия.
— Вы выбрали небо, где есть созвездие Атмана. Он могуч и живет в небе планет, которые были зачаты в Доме Завершения. Иногда он сворачивается кольцом и дремлет, иногда сражается с врагами, иногда сидит верхом на Принцессе. Я видела, как он пил из Кувшина. Здесь он развернулся, но пока бездействует. Он знает, чего хочет, но еще не решился. Куда он показывает?
— Он показывает не на созвездие. Я вижу лишь маленькую кучку звезд, — пожал плечами Скоджил.
— Атман еще только приглядывается, — укоризненно поправила его гадалка. — Может быть, поэтому он так нерешителен. Разве вы согласны быть одним из слепцов, которые довольны обычной жизнью? Ящер говорит мне, что это не так. Приглядитесь, а то всегда будете видеть только то, что прямо перед глазами. Что вы видите?
— Ну… там два звездных облачка — одно гуще и более сфокусировано, а другое вроде туманности, которая как будто разлетается в стороны.
— Только очень зоркий человек может увидеть оба этих Лица. Что это за лица?
— Лицо сомнения и лицо уверенности.
Скоджил сам не знал, почему это пришло ему в голову. Женщина заулыбалась, запахнулась в шаль и погладила Яйцо рукой, так что звезды замигали.
— Вы выбрали для себя Лицо Уверенности, я это вижу. Что это — четкая группа или туманность?
— Четкая. Я вижу человека на лошади. Он и в самом деле его видел.
Еще один «гиперскачок». Здесь уже не было созвездий, одна только густая масса звезд.
— Вы узнаете это небо?
— Нет. Галактика велика, — повторил он избитую фразу.
— Вы находитесь среди Тысячи Солнц за провалом Хельмара. Это вид не с планеты. Вы выбрали точку, которая удалена от любых звезд. Отсюда еще никто никогда не смотрел. Это место, где вы отбрасываете все сомнения и уверенно выбираете новый путь, который приведет вас домой к вашим хельмарским корням, а потом снова уведет прочь.
В небе снова начали формироваться созвездия: всадник в развевающемся плаще, группа всадников, битва, опять одинокий всадник…
Как, ради всех космических бездн, она нашла такую конфигурацию созвездий?
— Выберите звезду, которая проведет вас через все это!
— Пусть это будет Светлый Разум, — неожиданно сказал Скоджил.
— Нет. — Она улыбнулась так, как будто он был неразумным ребенком без пама, вознамерившимся скупить все игрушки в магазине. — Светлый Разум от вас далеко и не поведет вас. Вы должны выбрать одну из этих звезд!
— Тогда глаза всадника.
Он посмотрел на них, и рядом со звездами засветились названия. Одним глазом была Санахадра, родина Цитаделей, чьи мастера вели свои армии против Империи в битвах Пограничных войн и чьи народы были рассеяны после поражения. Другим Оэнадра, родина далеких предков Немии, откуда их когда-то отправили в ссылку.
Фермерша-люминант завершила гадание.
— Ваш путь окончательно избран. Поклонитесь вашим звездам, и они поведут вас. — Она сделала паузу и, не выдержав, воскликнула, удивленно разводя руками: — Две звезды! — Она как будто была возмущена такой невероятной щедростью вселенной. — Первый раз вижу, чтобы человеку помогали сразу две звезды!
Она сложила ладони вместе, зажав в них кредитную карточку в ритуальной просьбе о пожертвовании. Немия приложила к карточке свою, но гадалка осталась в той же позе — она явно считала, что за две звезды ей положено больше. Хиранимус не возражал — он был в хорошем настроении.
Он принял решение.
XXIX
ПРОТЕКЦИЯ
ГОД 14797-й
Хотя математика и королева наук, она не слишком добропорядочна, ибо то и дело приносит младенцев от нахальных молодых выскочек и принцев-самозванцев.
Надпись, выгравированная на черепе 21-го столетия терранской эры из Салона Черепов на Терре
Эрон Оуза был слишком занят все эти годы, чтобы встречаться с девушками, если не считать кратковременных увлечений, вроде той чувственной девицы с энерготрона в пустыне. Заменой, хотя и не вполне адекватной, ему служила виртуальная женщина, жившая в углу комнаты среди книг. Она создавала полную иллюзию прикосновений и ласк, а также могла по заказу увеличиваться и уменьшаться, принимая тридцать различных поз. Кроме того, она никогда не жаловалась и ничего не просила, прилежно слушая, как Эрон читает ей свои математические труды.
Жак и Бари уже получили свои дипломы, и их комнаты заняли бездельник-первокурсник и студент постарше с факультета гиперпространственного оборудования. Обязанности Главного Домового перешли от Бари к Эрону. Он то и дело безжалостно вытаскивал новичка из постели и заставлял собирать крошки с ковра и приводить в порядок рабочий стол. С гиперинженером, однако, Эрон побаивался вести себя столь бесцеремонно. Парень занимался в местном клубе Зеноли и не пропускал ни одной тренировки. Эрону не раз приходилось слышать легенды о чудесных воинах Зеноли, и однажды он попросил соседа показать ему что-нибудь. Он сразу же пожалел о своей просьбе. Впечатления были незабываемые — противник делал с ним что хотел, швыряя по всей комнате как тряпичную куклу, и лишь в последний момент, когда голова Эрона уже готова была разбиться вдребезги об стену, ловил его за лодыжку и отправлял в другой угол. На следующий же день Эрон записался на курсы Зеноли, отложив срочную работу по калибровке измерителя скорости радиоактивного охлаждения.
Большую часть времени он проводил за компьютерными расчетами — это вошло в привычку. Он уже достаточно варился в проблемах измерений и оценки ошибок, чтобы потерять всякий интерес к жалким попыткам предсказать туманное будущее. Проводил долгие вахты в физических лабораториях, изобретая всевозможные экзотические измерительные приборы, и это больше, чем все остальное, помогло ему понять, насколько коварен и непредсказуем хозяин вселенной, бог хаоса, которому, казалось, доставляло удовольствие уничтожать всякую повторяемость, закономерность и порядок.
Но хаос, как бы он ни лгал о будущем, не всемогущий вице-король. Существуют тонкие долгосрочные эффекты, которые выскальзывают из его всесокрушающих объятий и теряются в бездонных пучинах вселенной, чтобы дать всходы, подобные человеческому мозгу и созданной им науке. Эрон испытывал благоговение перед традициями рационализма и порядка, с таким трудом выпестованными человечеством в его непрерывной партизанской борьбе против царящего всюду хаоса. Он все чаще с благодарностью вспоминал об уроках Мурека Капора, этого флегматичного чудака, способного, однако, и на взрывы эмоций. Теперь все в прошлом. Тот набор методов анализа, которому научил его Мурек, не был в ходу у азинийских математиков и физиков, но тем не менее и их уроки принесли пользу, заполнив некоторые пустоты, оставшиеся в образовании гандерийского мальчика. Любопытство сродни голоду и жажде, учителя же научили его пользоваться ножом и вилкой. Но насытить любопытство Эрона по-прежнему было трудно.
Он исследовал порядок в нейронных структурах человеческого мозга и корпел над математикой квантовых эффектов, применяемых в паме. Он совершенно покорил Рейнстоуна своим анализом информации о культуре, зашифрованной в поэзии, — старик, правда, не догадывался, что его студент использовал математические методы, а вовсе не его любимую диалектику языка. Время от времени Эрон декламировал ему свои новые стихи, сложенные в десятках различных стилей. Их ритм, размер и удачный выбор языка частенько вызывали восхищенные слезы старого поэта. Эрон благоразумно остерегался упоминать, что стихи сочиняла его собственная компьютерная программа — Поэтизатор, — позволявшая использовать любой из известных древних языков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Спор с шофером окончился, разумеется, в пользу Немии.
В горах трудно ожидать встретить болотную траву, однако нижние склоны гор Тимдо так и пестрели многоярусными террасами рисовых полей, выложенных по краям камнями, которые придавали ландшафту вид контурной карты. На некоторых террасах вместо риса были высажены деревья и устроены уютные парки. Повсюду попадались крошечные деревеньки, аккуратные каменные ротонды, под которыми были скрыты ирригационные станции, горбатые мостики изысканной архитектуры, декоративные пруды, ручейки и висячие сады. Горные дороги были оборудованы удобными пунктами отдыха для велосипедистов. За последние десять тысяч лет здесь мало что изменилось. На дальних склонах гор, выше уровня леса, виднелись многочисленные руины монастырей, куда можно добраться только пешком, однако даже самому старому из них не более сорока столетий. Здешние монахи, чье процветание началось лишь во времена хаоса, вызванного Междуцарствием, с воцарением Второй империи покинули свои недоступные убежища и теперь весьма успешно занимались коммерцией внизу, в долинах, что было косвенным результатом дьявольской сделки с купцами Дальнего, которые никак не могли оценить прелестей добродетельной бедности. Некоторые из монахов опустились настолько, что пользовались машинами.
Окончательно выбившись из сил, их шофер-велорикша предложил остановиться и перекусить в модном туристском бистро в горной долине на берегу реки, но Скоджил предпочел маленькую деревенскую таверну, где подавали рисовые пирожки и такое же вино. Жена хозяина-фермера была дипломированным астрологом, а над въездом в таверну красовалось изображение люминанта с Яйцом, окруженным звездами. Гостей посадили на почетные места, впрочем, никого больше в таверне и не было. Хозяйка тут же принялась щебетать, прощупывая возможных клиентов на предмет гадания.
Немия знала положенный ритуал досконально, наслушавшись рассказов деда. Когда теплое рисовое вино было допито до последней капли, она сложила ладони вместе, почтительно наклонила голову и, глядя на центр стола, обратилась к хозяйке:
— Не сможет ли ваше драгоценное Яйцо пролить свет мудрости в сердце моего мужа?
Поразившись столь необыкновенной вежливости чужаков, женщина расплылась в улыбке и поманила их рукой. Наклонив головы под низкой каменной аркой, они прошли в крошечное помещение с куполообразным потолком, выкрашенным в глубокий черный цвет космоса. По периметру комнаты извивалось многолапое чудище — Альбрис-Создатель, пожирающий собственный хвост. Они сели на подушки, и хозяйка-люминант вышла, чтобы принести Яйцо. Хиранимус повернулся к Немии, которая знала все об этих гаданиях.
— Она расскажет мне то, что я хочу услышать? — шепотом спросил он.
— Конечно. Когда великий зверь Альбрис, — Немия кивнула в сторону чудища, — сжег свою мать, чтобы создать вселенную Пляшущего Огня, он так восхитился своим творением, что из обрезков своих когтей создал первого астролога, который должен был всю жизнь петь хвалу своему создателю за его прекрасные звезды. Но вместо этого астролог пробормотал, что при матери вселенная была все-таки лучше…
— Ого! — усмехнулся Хиранимус. — Не завидую ему. Альбрис, я полагаю, был недоволен?
— О да! Он пришел в неописуемый гнев, откусил голову астрологу и сделал из нее планеты. А потом сделал новых людей из вшей в волосах астролога, чтобы они вели себя более покорно. С тех пор все смертные короли отрубают головы астрологам, если они не умеют говорить королям то, что те хотят слышать, а астрологи облекают свои пророчества в слова, истинный смысл которых могут понять только те, кто умнее королей.
Женщина-астролог вернулась, неся на подушке темно-зеленое Яйцо с прожилками из кроваво-красного камня, усыпанное крошечными бриллиантами. Солнечный свет за входной аркой потускнел и комната погрузилась в темноту. Альбрис исчез, вокруг загорелись россыпи звезд. Гадалка бросила вверх щепотку жертвенного риса. Искусственное небо заполнилось странными созвездиями. Появился диск луны.
— Луна — хороший знак, — сказала женщина, жестом призвав гостей к молчанию.
Созвездия, которые вначале были лишь группами звезд, начали постепенно обретать плоть. Возникли контуры двухголового огра, перевернутой женщины, обнимающей козу, десятиногого ящера, странного монстра, имперских кораблей, меча и сердца, двух младенцев на чашках весов, циклопа, держащего в руках мужскую и женскую головы. Луна медленно поплыла по небосводу, пересекая тело ящера.
— Ящер земли и воды — ваш знак, — пропела женщина. Все созвездия, кроме ящера, исчезли. Возле оставшихся звезд появились их названия, написанные светящимся красным альфийским шрифтом. — Выберите свою звезду!
Скоджил выбрал наугад.
— Тейид, — прочитал он.
Небо на мгновение закрутилось в вихре, как при гиперскачке, и вновь засветилось звездами, но это было уже другое небо — небо Тейида.
— Интересно, — сказала гадалка. — Вы очень честолюбивый человек.
— Как вы узнали? — осторожно спросил Скоджил, стараясь не показывать недоверия.
— Вы выбрали небо, где есть созвездие Атмана. Он могуч и живет в небе планет, которые были зачаты в Доме Завершения. Иногда он сворачивается кольцом и дремлет, иногда сражается с врагами, иногда сидит верхом на Принцессе. Я видела, как он пил из Кувшина. Здесь он развернулся, но пока бездействует. Он знает, чего хочет, но еще не решился. Куда он показывает?
— Он показывает не на созвездие. Я вижу лишь маленькую кучку звезд, — пожал плечами Скоджил.
— Атман еще только приглядывается, — укоризненно поправила его гадалка. — Может быть, поэтому он так нерешителен. Разве вы согласны быть одним из слепцов, которые довольны обычной жизнью? Ящер говорит мне, что это не так. Приглядитесь, а то всегда будете видеть только то, что прямо перед глазами. Что вы видите?
— Ну… там два звездных облачка — одно гуще и более сфокусировано, а другое вроде туманности, которая как будто разлетается в стороны.
— Только очень зоркий человек может увидеть оба этих Лица. Что это за лица?
— Лицо сомнения и лицо уверенности.
Скоджил сам не знал, почему это пришло ему в голову. Женщина заулыбалась, запахнулась в шаль и погладила Яйцо рукой, так что звезды замигали.
— Вы выбрали для себя Лицо Уверенности, я это вижу. Что это — четкая группа или туманность?
— Четкая. Я вижу человека на лошади. Он и в самом деле его видел.
Еще один «гиперскачок». Здесь уже не было созвездий, одна только густая масса звезд.
— Вы узнаете это небо?
— Нет. Галактика велика, — повторил он избитую фразу.
— Вы находитесь среди Тысячи Солнц за провалом Хельмара. Это вид не с планеты. Вы выбрали точку, которая удалена от любых звезд. Отсюда еще никто никогда не смотрел. Это место, где вы отбрасываете все сомнения и уверенно выбираете новый путь, который приведет вас домой к вашим хельмарским корням, а потом снова уведет прочь.
В небе снова начали формироваться созвездия: всадник в развевающемся плаще, группа всадников, битва, опять одинокий всадник…
Как, ради всех космических бездн, она нашла такую конфигурацию созвездий?
— Выберите звезду, которая проведет вас через все это!
— Пусть это будет Светлый Разум, — неожиданно сказал Скоджил.
— Нет. — Она улыбнулась так, как будто он был неразумным ребенком без пама, вознамерившимся скупить все игрушки в магазине. — Светлый Разум от вас далеко и не поведет вас. Вы должны выбрать одну из этих звезд!
— Тогда глаза всадника.
Он посмотрел на них, и рядом со звездами засветились названия. Одним глазом была Санахадра, родина Цитаделей, чьи мастера вели свои армии против Империи в битвах Пограничных войн и чьи народы были рассеяны после поражения. Другим Оэнадра, родина далеких предков Немии, откуда их когда-то отправили в ссылку.
Фермерша-люминант завершила гадание.
— Ваш путь окончательно избран. Поклонитесь вашим звездам, и они поведут вас. — Она сделала паузу и, не выдержав, воскликнула, удивленно разводя руками: — Две звезды! — Она как будто была возмущена такой невероятной щедростью вселенной. — Первый раз вижу, чтобы человеку помогали сразу две звезды!
Она сложила ладони вместе, зажав в них кредитную карточку в ритуальной просьбе о пожертвовании. Немия приложила к карточке свою, но гадалка осталась в той же позе — она явно считала, что за две звезды ей положено больше. Хиранимус не возражал — он был в хорошем настроении.
Он принял решение.
XXIX
ПРОТЕКЦИЯ
ГОД 14797-й
Хотя математика и королева наук, она не слишком добропорядочна, ибо то и дело приносит младенцев от нахальных молодых выскочек и принцев-самозванцев.
Надпись, выгравированная на черепе 21-го столетия терранской эры из Салона Черепов на Терре
Эрон Оуза был слишком занят все эти годы, чтобы встречаться с девушками, если не считать кратковременных увлечений, вроде той чувственной девицы с энерготрона в пустыне. Заменой, хотя и не вполне адекватной, ему служила виртуальная женщина, жившая в углу комнаты среди книг. Она создавала полную иллюзию прикосновений и ласк, а также могла по заказу увеличиваться и уменьшаться, принимая тридцать различных поз. Кроме того, она никогда не жаловалась и ничего не просила, прилежно слушая, как Эрон читает ей свои математические труды.
Жак и Бари уже получили свои дипломы, и их комнаты заняли бездельник-первокурсник и студент постарше с факультета гиперпространственного оборудования. Обязанности Главного Домового перешли от Бари к Эрону. Он то и дело безжалостно вытаскивал новичка из постели и заставлял собирать крошки с ковра и приводить в порядок рабочий стол. С гиперинженером, однако, Эрон побаивался вести себя столь бесцеремонно. Парень занимался в местном клубе Зеноли и не пропускал ни одной тренировки. Эрону не раз приходилось слышать легенды о чудесных воинах Зеноли, и однажды он попросил соседа показать ему что-нибудь. Он сразу же пожалел о своей просьбе. Впечатления были незабываемые — противник делал с ним что хотел, швыряя по всей комнате как тряпичную куклу, и лишь в последний момент, когда голова Эрона уже готова была разбиться вдребезги об стену, ловил его за лодыжку и отправлял в другой угол. На следующий же день Эрон записался на курсы Зеноли, отложив срочную работу по калибровке измерителя скорости радиоактивного охлаждения.
Большую часть времени он проводил за компьютерными расчетами — это вошло в привычку. Он уже достаточно варился в проблемах измерений и оценки ошибок, чтобы потерять всякий интерес к жалким попыткам предсказать туманное будущее. Проводил долгие вахты в физических лабораториях, изобретая всевозможные экзотические измерительные приборы, и это больше, чем все остальное, помогло ему понять, насколько коварен и непредсказуем хозяин вселенной, бог хаоса, которому, казалось, доставляло удовольствие уничтожать всякую повторяемость, закономерность и порядок.
Но хаос, как бы он ни лгал о будущем, не всемогущий вице-король. Существуют тонкие долгосрочные эффекты, которые выскальзывают из его всесокрушающих объятий и теряются в бездонных пучинах вселенной, чтобы дать всходы, подобные человеческому мозгу и созданной им науке. Эрон испытывал благоговение перед традициями рационализма и порядка, с таким трудом выпестованными человечеством в его непрерывной партизанской борьбе против царящего всюду хаоса. Он все чаще с благодарностью вспоминал об уроках Мурека Капора, этого флегматичного чудака, способного, однако, и на взрывы эмоций. Теперь все в прошлом. Тот набор методов анализа, которому научил его Мурек, не был в ходу у азинийских математиков и физиков, но тем не менее и их уроки принесли пользу, заполнив некоторые пустоты, оставшиеся в образовании гандерийского мальчика. Любопытство сродни голоду и жажде, учителя же научили его пользоваться ножом и вилкой. Но насытить любопытство Эрона по-прежнему было трудно.
Он исследовал порядок в нейронных структурах человеческого мозга и корпел над математикой квантовых эффектов, применяемых в паме. Он совершенно покорил Рейнстоуна своим анализом информации о культуре, зашифрованной в поэзии, — старик, правда, не догадывался, что его студент использовал математические методы, а вовсе не его любимую диалектику языка. Время от времени Эрон декламировал ему свои новые стихи, сложенные в десятках различных стилей. Их ритм, размер и удачный выбор языка частенько вызывали восхищенные слезы старого поэта. Эрон благоразумно остерегался упоминать, что стихи сочиняла его собственная компьютерная программа — Поэтизатор, — позволявшая использовать любой из известных древних языков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100