Ты больше не психоисторик. Ты покончил с этим. Навсегда! Стань кем-нибудь другим — художником, уличным клоуном, кем угодно! Твоя гениальность была частью пама, к которому ты привык еще ребенком. Это был симбиоз. Теперь все кончилось. Твой органический мозг обладает математическими способностями, которым почти нет равных во всей Галактике — не хуже, чем у самого Основателя, — но без пама его мощность составляет лишь три или пять процентов той, которая была еще пару вахт назад. Да, верно, Основатель был психоисториком без пама, — усмехнулся Кон, довольный, что заодно проехался по поводу священной личности.
Это был его способ подчеркнуть, как далеко ушла вперед психоистория со времени своих первых шагов.
Эрону никак не хотелось упускать второй пам — он был уже готов схватить его и спрятать подальше. Хаукум крепко взял его за руку.
— Даже не думай об этом, мальчик! В конце концов, памы бывают разные. Скажи, стал бы ты жениться на шпионке, которая следит за тобой? Не торопись. Хороший пам стоит того, чтобы его подождать. А пока займись старыми добрыми ментальными техниками. Твой мозг нуждается в гимнастике. Судя по событиям последнего месяца, он что-то совсем ослаб — иначе ты никогда бы не натворил таких глупостей.
— В чем мое преступление? — спросил Эрон, сгорая от нетерпения.
— Уж я-то тебе никогда не скажу, — опять усмехнулся адмирал. — Я не меньше Хейниса боюсь, что ты сделаешь это опять, даже без твоих квантронных помощников. В пам-нейронной системе информация распределена как в голограмме, так что немалая часть того, что хранилось в паме, отпечаталась и в твоем органическом мозгу. Ты кое-что вспомнишь, а кое-что, может быть, восстановишь по обрывкам и намекам. Хотя я уверен, полную картину тебе не воссоздать никогда. Слишком многого не хватает… я надеюсь.
Бешенство охватило Эрона. Быть приговоренным и даже не знать за что! Его эмоции опять вышли из-под контроля.
— Тогда убейте меня! Прямо сейчас! Так же, как убили мой пам!
Вспышка гнева была так сильна, что у адмирала автоматически активировалось персональное защитное поле. Улыбнувшись, он отключил его.
— Убивать тебя так же бесполезно, — вздохнул он, — как было бесполезно распылять твой пам на атомы. Джарс Хейнис в корне не прав. Психоисторические кризисы не вызываются поступками одного человека. Нынешний кризис начался в тишине межзвездной ночи задолго до твоего рождения. И ход его не зависит от тебя. Джарс — человек солнца. Мое ночное зрение различает призраки будущего на целые столетия дальше. Работая со мной, ты мог бы стать частью решения всех проблем, — с сожалением добавил он. — А ты предпочел проблемы создавать!
Адмирал махнул рукой.
— Да что уж, теперь слишком поздно, ты вне игры. Черт побери, как же ты был мне нужен! Как бы я хотел отправиться в прошлое, найти тебя двенадцатилетним оболтусом и взять к себе в ученики с роскошной стипендией!
— Вы что, знали меня тогда? — удивленно спросил Эрон.
— Когда ты был наивным и неиспорченным? Нет, — покачал головой Кон. — Правда, я бывал в созвездии Ульмат в дни твоей юности, проверял на практике кое-какие свои идеи, так что случай мог бы свести нас, но этого не произошло. Галактика велика. А может быть, даже я не смог бы спасти тебя…
— Я сам себя спасу! — Эрон не знал, откуда вдруг у него появилась такая решимость. Видимо, это было в его характере. — Я снова стану психоисториком!
— Нет, — горько вздохнул адмирал. Это был не отказ, лишь сожаление. — Не станешь. Об этом забудь и думать.
— Вы были моим другом?
— В большей степени, чем ты предполагаешь.
— Так помогите мне! Я должен с чего-то начать! — Эрон разразился рыданиями. Он весь трясся, по искаженному лицу текли слезы. Пам смягчил бы его горе, а так… Как же это странно — быть животным!
— Должен же быть… — выдавил он, всхлипывая, — какой-нибудь выход!
У Хаукума не хватило духу продолжать. Не зная, что сказать, он протянул Эрону небольшую печатную книгу, которую часто носил с собой.
— Почитай это. В прежние времена ты любил книги. Я часто читаю, когда бываю без пама, — для тренировки собственного мозга. Заставляю его работать. Как бы возвращаюсь к биологическим корням. Отключаться не принято, но я считаю, что иногда это полезно.
Он улыбнулся.
— А может, я просто готовлюсь к тому моменту, когда Хейнис решит сделать со мной то же самое, что с тобой.
Эрон не взял книгу, и Кону пришлось насильно вложить ее ему в руку.
— Я не шучу. Прочитай ее!
— Глазами?
Слезы Эрона высохли так же быстро, как и появились. Горе сменилось ужасом.
— А ты рассчитывал загрузиться? — хмыкнул адмирал.
Эрон рассматривал тонкую книжицу. Он привык сканировать их с помощью пама, это в сотни раз быстрее. Заглавие было напечатано золотыми старинными буквами: «Избранные мысли Основателя». Его ужаснуло, как трудно прочитать даже такую малость.
— Люди часто цитируют Учителя, — усмехнулся Кон. — Они превозносят его, но никогда не читают. Все это устарело. Но мне нравится. — Адмирал поймал взгляд Эрона. — Меня всегда поражало, как много сумел сделать Основатель, имея в распоряжении так мало. Только лишь собственный мозг…
В глазах его загорелся властный огонек. Он давал Эрону надежду. Надежду, которую едва ли имел сам. Основатель и в самом деле овладел психоисторией без пама.
— Спасибо, — проговорил Эрон. — Я хотел бы помнить, как работал с вами.
— Моя мать дала мне эту книгу много-много лет назад. Там, в нижних мирах. — Адмирал показал себе под ноги, имея в виду нижние ярусы Светлого Разума. — Она едва смогла стать простой секретаршей и хотела, чтобы хоть я выбился в люди. Таковы все матери, — печально улыбнулся он. — И отцы тоже.
II
В ЛОГОВЕ АДМИРАЛА
ГОД 14790-й
Смерть все чаще является в снах императора. Он становится все мудрее, но слабеет телом. И преследуемый смертью, он ищет царственного наследника среди звездной россыпи солнц. Но звезды — не сыновья.
Мысли вслух императора Максимоя Любезного, из третьего акта последней пьесы Валодиана «Сумерки императора». Валодиан известен возрождением традиционного жанра плача, получившего развитие в 98-м столетии г.э.
Когда Эрону Оузе было двенадцать, а Основатель уже двадцать семь с лишним столетий лежал в могиле, адмирал Хаукум Кон пребывал в ворчливом восьмидесятитрехлетнем возрасте. Не один десяток лет закидывал он удочки в бездонный галактический океан, пытаясь изловить таинственного противника Второй империи, чья тень до сих пор была смутно различима лишь в абстрактном океане цифр. В этом году клюнуло в первый раз, но он не был уверен, что рыбка (а может, лишь случайный мусор) все еще на крючке. Потому что созвездие Ульмат было первым аномальным районом, давшим позитивный отклик на его осторожное зондирование.
Кон нетерпеливо мерил шагами натертый до блеска пол своего «адмиральского мостика», ожидая, когда явится его лучший студент. Нейрт Камбу обладал блестящими способностями и считался возможным преемником Кона. Но он частенько опаздывал. Впрочем, адмирал никогда не тратил зря времени на ожидание — сейчас его внимание было приковано к любимому боевому кораблю.
Ощетинившись иглами генераторов защитного поля, колоссальная машина стоически бросала вызов жалкому положению, в котором пребывала. Обнаженный, лишенный оболочки скелет, казалось, еще жил и не хотел сдаваться, готовясь нанести последний смертельный удар по любому противнику, который осмелится атаковать. За кораблем виднелась пятнистая панорама осажденной планеты. «Хорезкор» был крупнейшим линкором эпохи Средней империи и производился в небольших количествах начиная с 5517 года г.э. За сто лет со стапелей сошло всего около трех тысяч таких машин и многие из них прослужили гораздо дольше положенного срока.
Дикий Адмирал увлеченно работал над моделью этого древнего имперского дредноута. Еще незавершенный «Хорезкор» висел в воздухе, занимая почти все пространство над рабочим столом. Вид его был столь реален и внушителен, что накладывал отпечаток и на самого автора, который казался гигантом, возвышающимся среди звезд. С трудом верилось, что и корабль, и человек находятся внутри грандиозной системы лабиринтов Лицея, города-университета, где учились будущие психоисторики Второй империи, и который сам был лишь крошечной частью Светлого Разума — всепланетной метрополии, управлявшей экономикой и всей жизнью Галактики.
Титул Хаукума Кона внушал благоговейный трепет — он был психоисториком второго ранга, и в системе правящей меритократии выше него был только один уровень. Слова «второй» он терпеть не мог, и подчиненные благоразумно предпочитали называть его адмиралом, хотя он в течение всей своей долгой жизни ни разу не состоял на военной службе. «Вторым» Кона звали только враги. Адмирал любил свое хобби: оно помогало отдохнуть от смертельных игр галактической контрразведки. Копаться в истории военных судов куда легче, чем искать симптомы грядущего психоисторического кризиса.
Он любил ходить в военной форме, предпочитая ту, что устарела уже много веков назад, чтобы не дразнить твердолобых служак, убежденных, что любой, кто выдает себя за офицера флота, должен караться как государственный преступник. На его голове причудливо чередовались гладко выбритые полосы и пучки волос в стиле легендарного императора Камбала Первого, чья мятежная эскадра кораблей-дезертиров впервые захватила Светлый Разум. Тогда это была малоизвестная колония в центральном галактическом скоплении, мир фермеров и торговцев, не имевших понятия о стратегическом положении и благоприятном климате своей планеты. Когда-то бескрайние пучины космоса служили естественной защитой для цивилизованных миров. Но ко времени Камбала центральное скопление уже кишело бродячими «варварскими» звездолетами, чьи капитаны рыскали в поисках более подходящего места для жизни, чем пустынные миры их неудачливых предков. Камбал был классическим образцом такого адмирала-разбойника. За всю свою жизнь Кону удалось найти лишь немного свидетельств о том, каким был «Хорезкор» шестого тысячелетия, включая несколько бесценных фотографий его внутренних помещений, сделанных любовницей-телохранителем императора Дайджина Смелого. За последние девять тысячелетий основные технические файлы корабля успели исчезнуть из архивов флота — может быть, были уничтожены во время Великого Опустошения, постигшего Светлый Разум в смутное время, или просто стали жертвой домашней уборки.
Но теперь адмирал получил все необходимое для полной реконструкции. Это случилось внезапно, после долгих лет поисков и разочарований. Нейрт, молодой протеже Хаукума Кона, вернулся из служебной командировки в малоизвестное созвездие Ульмат и с улыбкой достал из своего дипломатического багажа диски с промышленными сборочными программами, которые, по всей вероятности, использовались для реставрации по крайней мере двух легендарных «Хорезкоров» диктаторами Междуцарствия.
Адмирал был счастлив. Хотя, конечно, на самом деле не так уж важно, удастся когда-нибудь достроить эту модель или нет.
Главной задачей, делом всей жизни Хаукума Кона было обеспечить стабильность Второй империи в новый период, когда почти незаметные общекультурные сдвиги начали приводить к изменениям в характере действия старых уравнений. Будущее всегда ветвится, делится на варианты, а в новейшую эпоху Золотого Века этих возможных вариантов больше, чем когда бы то ни было. И некоторые из них были опасны. Поэтому, размышляя о прошлом, Хаукум ни на минуту не упускал из виду новые проблемы. Он вполне мог полагаться на Нейрта в поисках планов старого корабля, но насколько можно ему доверять в поисках будущего, которое сохранит душу человеческой расы?
В этом двадцатипятилетнем юноше слишком много консерватизма. Пожалуй, ему не хватает гибкости. Печально. Он всегда все ел с картофелем. Он слушал только ритмичную музыку. Нет, Кон и сам не был радикалом. Вся штука в том, на что направлен консерватизм. Все радикалы, добившиеся успеха, строили свою карьеру на очень тщательно выбранном основании. Математическую систему Основателя нельзя уподоблять общедоступной справочной машине, которая выдает готовые ответы, записанные в памяти. Психоистория подобна музыкальному инструменту, и «играть» на этом инструменте должен музыкант.
Нужно слушать и выбирать будущее, а не только предсказывать его. Хороший психоисторик должен быть композитором в той же степени, что и провидцем. А если композитору не хватает гибкости, то он сочиняет плохие песни. Отличит ли Нейрт те традиции, которые в самом деле составляют фундамент общества, от тысяч мелких и тривиальных архитектурных украшений? Станет ли слушать музыку без ритма и сможет ли услышать музыку, которая на музыку совсем не похожа?
Прилежно трудясь над моделью корабля, адмирал прокручивал в уме всевозможные подрывные политические сценарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100