— А-а! — сказал Рамос. — Да, что-то такое я слышал. Вправду странная история. Насколько я помню, она никак не объяснила свои действия?
— Совершенно верно. Потому что ее так и не поймали. А вам интересны ее объяснения?
— Я бы их выслушал с отменным интересом. А эта история имеет отношение к моей миссии?
— Гм! — сказал Транг. — Формально нет.
— Ну тогда давайте снова вернемся к Большому Квидаку. Итак, насколько я понял, это будет практически свободный поиск?
— Почти, — сказал Транг. В его глазах обозначилось некое сомнение. — Но что касается этой девушки… Клянусь Великим Огнем, если имеют какой-нибудь смысл предчувствия, то кому-то из вас еще предстоит ее встретить.
Когда «Милая сестрица» снова вышла из подпространства, они увидели на экранах огромную ярко-голубую звезду.
— Однако же! — сказала Сато. — Выбрал же он место для своей фактории!
— Почему? — спросил Хейл, крутанувшись в кресле. — С его точки зрения, это прекрасное место. Ты имеешь в виду жесткое излучение? Ну так он и не имеет обыкновения гулять на открытом пространстве. Даже в скафандре. Ему вполне хватает помещений станции. А голубое солнце, по его мнению, прекрасно смотрится на обзорных экранах.
— Ему хватает, а другим?
— А кому еще? Ты не имела в виду роботов? Он живет в своей фактории один и не собирается изменять положение вещей. Ему это очень нравится. По крайней мере так он утверждает.
— Жить одному?
— Совершенно верно. Он исповедует теорию, что человек на самом деле не нуждается в обществе себе подобных, и утверждает ее на своем примере. Это большой оригинал из породы сумасшедших изобретателей. Его станция полностью автоматизирована, и он может обходиться без общения с клиентами. Потребности в общении — кстати, он считает, что такой потребности в человеке не заложено даже на уровне инстинкта, а есть потребность в опеке, защите и самоутверждении, — так вот, потребность в общении он удовлетворяет с компьютером, а запросы плоти с целым гаремом механических кукол. Он их уже настолько усовершенствовал, что мог бы взять патент и грести деньги лопатой. Ну и потом, как я говорил, он изобретатель, в последний раз он был занят идеей, которую называл «электронным раем». Он исходил из того… Хотя зачем это я? Он сам все тебе расскажет.
— Ты же говорил, он совершенно не общается с людьми.
— Я этого не говорил. Я говорил, он утверждает, что люди не нуждаются друг в друге, а это совсем разные вещи. Он играет в мизантропа, но с тобой может разговориться. Или я в нем ничего не понял.
— Как его зовут? — спросила Сато.
— За глаза — Пузатый Торвальд. Но только боже упаси тебя его так назвать!
— А как его называть?
— Он сам представится. Только, если можно, не веди себя с ним так, как со мной.
Некоторое время спустя они вышли на связь.
— С вами говорит фактория Большого Торвальда, — произнес стандартный диспетчерский голос. — Сообщите цель вашего прибытия.
— Ну вот, — сказал Хейл, — теперь он просто Большой. Ничего страшного. В прошлый раз он звался Мудрым, а было время, когда не соглашался слышать о себе иначе как о Великом Незнакомце.
— У него все в порядке с головой? — спросила Сато.
— Наверное, не все. Как у меня или у тебя. А ты так уж уверена в собственном душевном здоровье?
От этого вопроса Сато уклонилась.
— Мы прибыли, — объявил Хейл, — для заправки и мелкого ремонта. Кроме того, я хороший знакомый Торвальда.
— Ваше имя, корабль, порт приписки?
— Скотт Хейл, «Милая сестрица», Никкотельпейн.
— Подождите ответа. И не приближайтесь к планете ближе чем на триста миль.
Оставалось ждать продолжения.
— Интересные у тебя знакомые, — сказала Сато. — Как ты таких находишь?
— Приблизительно так же, как и тебя.
Некоторое время спустя станция снова ожила, на этот раз торопливым, неприятного тембра баском:
— Привет, Скотт! Спускайся. Тебя давно не было.
Эти фразы выпаливались как из автомата, будто для компенсации торопливости разделяясь продолжительными паузами.
— Я не один, — предупредил Хейл. — Со мной спутница.
— Что за спутница?
— Довольно приятная особа, но с дурным характером. Сато предпочла промолчать. Они быстро снижались, и очень скоро прямо под ними, в необъятной воронке кратера, открылось жерло спусковой шахты, темное и бездонное, как пасть мифического зверя.
— Ого! — сказала Сато.
— Апартаменты Торвальда глубоко внизу, — пояснил Хейл, ныряя в шахту. — Они устоят даже против ядерных ударов. Это придает их хозяину уверенность в себе.
На некоторое время стало совсем темно. Потом впереди забрезжила расширяющаяся полоска света. Это открывались первые шлюзовые ворота.
— Идем? — предложил Хейл, когда, закончив посадку, их корабль опустился на гранитное основание. — Не знаю как тебе, а мне интересно, что он продемонстрирует на этот раз.
Они находились в ярко освещенной пещере с неровными стенами. Торвальд оказался коренастым крепышом, имевшим до неприличия большой живот, прикрытую редкими волосами лысину и всклокоченную бородку. Сато привыкла, что мужчины смотрят на нее сверху вниз, но этому экземпляру совсем уж не повезло.
— Идемте, — сразу начал он, не теряя время на стандартные приветствия. — Я кое-что покажу. Как зовут девушку?
— Ее зовут Сато, — представил Хейл. — Хотя она и сама умеет говорить. Довольно бойко. Не так ли, Сато?
Он явно забавлялся. Веселые чертики плясали в его глазах.
— Правда, — произнесла Сато.
— Идемте.
«Ну а я что говорил?» — взглядом спросил Хейл. Следуя за торопливо семенящим хозяином, они прошли длинным коридором и оказались в зале, центр которого занимал шар диаметром метра в четыре, оплетенный массой проводов и трубок, подключенных к каким-то контейнерам и приборам. Открытая дверца демонстрировала его неясные недра.
— Вот он, — сказал Торвальд, обводя сооружение широким жестом. — Эта сфера и есть «электронный рай».
— Ну что тебе сказать… — произнес Хейл, обходя сооружение. — Для рая маловато, как мне кажется. Мне лично это напоминает тренажер для экстремальных испытаний психики.
— Не в размерах дело, — нетерпеливо прервал хозяин. — При чем тут размеры?
— А как он действует?
— Внутри установлена система сенсорных, оптических и прочих датчиков. Плюс имитаторы ощущений. Есть сканер подсознания, который помогает сублимировать мир, в котором вам хотелось бы очутиться. Остальное происходит само собой.
— И эта система безотказно действует на всех?
— Могут найтись люди с неустойчивой психикой, — сказал Торвальд. — Но пока таких случаев не было.
— Не было?
— Не хотите ли попробовать сами?
— Моя психика под сомнением, — сказал Хейл. — Ты не хочешь попробовать, Сато?
— Зачем? — спросила она.
— Тебе будет очень интересно, — быстро проговорил изобретатель, все время с любопытством на нее поглядывая, но избегая встречного взгляда.
Сато пожала плечами. Хейл что-то соображал.
— А если я тебя об этом попрошу? — заинтересованно спросил он вдруг. — До сих пор я тебя ни о чем не просил. Не так ли?
Сато ответила непонимающим взглядом.
— Зачем тебе это нужно?
— Я просто прошу. — Хейл вдруг скорчил умильную мину.
Она пожала плечами:
— Если тебе так хочется…
— О! Будь любезна.
— И что мне надо сделать?
— Почти ничего. — Хозяин быстро нажимал на своем браслете какие-то клавиши. — Раздеться за ширмой, войти внутрь, расслабиться, ничему не мешать, попытаться представить, где ты хочешь оказаться. И все случится само собой.
Расписанная аллегорическими узорами ширма уже раздвигалась у входа в шар.
— Однако! — произнес Хейл, когда Сато скрылась. — Как же ты предусмотрителен! Когда я был тут в прошлый раз, ты продемонстрировал мне только каркас. Это первый такой агрегат?
— Нет, — ответил Торвальд, почему-то смешавшись. — Есть еще два.
— А! — сказал Хейл. — Так у тебя целых три рая! Кстати, кроме топлива мне нужен кое-какой мелкий ремонт. Так что, пока девушка будет гулять по кущам, давай им займемся.
— Ты просто перечисли мне, что тебе надо, а я дам команду.
— Нет уж, — сказал Хейл. — Этим займусь я сам.
— Ты будто мне не доверяешь?
— Ну ты ведь помнишь, я всегда был таким.
— Недоверчивым?
— Нет, что ты! Это просто дурная привычка.
Во время разговора Хейл беспокойно оглянулся на неподвижный шар, где среди сплетения проводов и невидимого пульса электронных импульсов рождался рай.
«За решетчатым окном темнело небо, — читал старый букинист, — пылал огонь в растопленном камине, и пробивалась между туч первая, самая яркая из звезд.
— Люди не любят волков, — сказал зверь, — и у них есть на это причины. Это правда, что волки нападают на овечьи стада. Правда и то, что иногда они нападают на людей. Но ведь и люди тоже умеют быть жестокими! У них есть то, чего нет у любого зверя: железные стрелы, капканы, волчьи ямы, яд. Говорят, что быть растерзанным стаей волков страшно, но на самом деле это очень быстрая смерть, сущие пустяки по сравнению с медленной гибелью от заражения крови или смерти в стальном капкане. Но, повторяю, я не осуждаю людей за то, что они убивают волков. Это закон жизни, и он говорит, что побеждать должен сильнейший. Ведь и мы, волки, убиваем более слабых. Люди стали сильнее, и поэтому они убивают волков, а не наоборот. Но я против несправедливости. Почему люди никогда не скажут «мы убиваем вас, потому что сильнее»? Вместо того чтобы назвать вещи своими именами, они утверждают, что действуют на стороне добра, против волков, которых относят к силам зла. Что такое добро, а что зло? Они говорят, что волк — животное дьявольское…
— А что значит «дьявольское»? — спросила Дейзи. Волк поднял голову.
— А я думал, что это сможешь мне объяснить ты, — сказал он. — Ты ведь человек.
— Ну и что? — сказала Дейзи. — Не я ведь это придумала. Волк снова сложил голову на лапы.
— Да, конечно, госпожа. Люди убивают волков и считают, что делают это во имя добра. Так случилось и с моей стаей. Однажды люди ближайшей деревни решили покончить с нами. Как-то утром, созвав охотников из соседних деревень, они устроили облавную охоту. Мы, волки, часто чувствуем приближение беды как запах. Так было и в тот раз. Я почувствовал беду прежде, чем послышались звуки рожков, лай собак и треск колотушек. Люди окружали нашу стаю, построившись цепью и перекликаясь, чтобы не оставить щелей для бегства. И им это удалось. Почти. Я не буду рассказывать, госпожа, как они убивали взрослых и щенков, как травили каждого сворой в десяток псов, как, растягивая удовольствие, мучили раненых. Я скажу только, что мне удалось бежать. Я отделался очень легко, госпожа, немного крови и немного шерсти…
— А как ты попал, — перебила его Дейзи, — к этому сумасшедшему волшебнику?
Я остался один, скрывался в лесах, не смея подать голос и обходясь случайной добычей. Слушая доносящиеся со стороны дороги голоса людей, я часто хотел напасть и попробовать их крови, даже если бы это был последний в жизни глоток. У вас, людей, это называется местью. И однажды я устал скрываться и вышел из лесу навстречу первому попавшемуся человеку. Но наткнулся не на простого человека, а на волшебника, которому пришла мысль обзавестись слугой в образе зверя. Он произнес какое-то заклинание, и я последовал за ним.
— Почему?
— Ну, он ведь подчинил меня магией, — неохотно объяснил волк. — Это было не последнее из его заклинаний. Он научил меня говорить, ходить на задних лапах и делать многие вещи, на которые способен только человек.
— А почему он не нашел просто человека? — спросила Дейзи. — Зачем нужно превращать в слугу волка?
— Это уже надо спросить вас, людей, — ответил волк. — В самом деле, отчего вам так нравится заставлять зверей делать то, что делаете сами? Ведь не только волшебники любят это.
— А кто еще?
— Заглянув на любую ярмарку, ты всегда увидишь на представлениях бродячего цирка то медведей, то обезьян, то собак. Звери подражают людям. Но зачем?
— Я не знаю, — сказала Дейзи.
— И я не знаю, — ответил волк.
Волк снова опустил на лапы голову и закрыл глаза. Дейзи задумалась. Хотя, если бы ее спросили, она едва ли смогла ответить, о чем именно. Ей почему-то стало хорошо и спокойно. В этот момент огромный и когда-то, наверное, свирепый волк был для нее лишь большой во всем послушной собакой.
Она запомнила это чувство.
Волк вдруг поднял голову, вслушиваясь в какой-то звук, недоступный человеческому уху.
— Кто-то идет сюда, — сказал он. — Это хозяин, — добавил он через несколько мгновений. — И он не один. С ним еще кто-то. Я выйду, госпожа?
— Зачем? — спросила Дейзи. — Оставайся здесь.
— Хозяин будет недоволен, — проговорил волк, бесшумно проскальзывая к двери. — И он будет прав. Всему свое место. И мне тоже.
Вот так. Большого ручного пса больше не было, вместо него возник исполнительный серый тюремщик. Дверь закрылась, а потом щелкнул засов. В этот самый миг мысль, которая давно стучалась на пороге сознания Дейзи, приобрела конкретные очертания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71