— спросил монстр.
Ему впервые удалось выстроить фразу стилистически правильно. Но, увы, она означала вовсе не то, что он хотел сказать. Гардинг кашлянул.
— Это точно неизвестно, — ответил он. Я слышал, будто Создатель вылепил их из глины в конце тяжелой трудовой недели. Другие говорят, что боги вырезали их из дерева, просто от скуки. Есть вообще безумная идея, что они произошли от…
— Я говорить об происходить, — проскрипел Большой Квидак. — Об взяться! Возникнуть!
Гардинг начал догадываться.
— Родиться? — подсказал он, не уверенный в своей версии. И оказался прав.
— Родиться — да! — объявил монстр. Следовательно, его заинтересовал способ размножения.
Гардинг опять кашлянул. Это был еще один вопрос, трудный именно в силу своей очевидности.
— Люди делятся на мужчин и женщин, — начал он. — Это, так сказать, две основные разновидности людей, — продолжил он, чувствуя, что говорит не совсем то.
И в самом деле, монстр его не понял.
— Люди размножаются формой деления? — спросил он. Напомним, разговор о биологической природе человека и возможных формах его размножения шел в космосе, который, по некоторым теориям, тоже размножается делением. Гардинг задумался. Параллельно его мозг решал еще одну задачу. Он чувствовал, что у него начинает побаливать голова, и припоминал, где находится ближайший холодильник с пивом.
— Нет, мастер! — решительно сказал он. — Люди размножаются не делением.
Рыжий чужак тем временем ковырял в носу. Вовсе не из-за невоспитанности. Просто на его родной планете ковыряние в носу всегда служило признаком глубокой задумчивости и внимания.
— Есть мужчины, и есть женщины, — снова начал Гардинг, тщательно избегая слова «делятся». — Женщины рожают новых людей, а мужчины, они…
Тут он снова замялся.
— Мужчины не несут яиц? — проскрипел Большой Квидак.
— Нет, мужчины их не носят, — сказал Гардинг. — То есть не несут. Мастер, люди вообще не несут яиц. Они рождают уже живых детей. Этим обычно занимаются женщины. А мужчины не предназначены для рождения людей. Они… ну, они служат носителями… — Он осекся и замолчал, с тоской вспомнив вкус холодного пива. — Хранителями биологической…— продолжил он, сглотнув горькую слюну, — информации…
Чего доброго, ему пришлось бы объяснять, в какой именно форме они ее хранят: в кристаллической, электронной или просто записывая для верности на бумаге, но тут активизировался его напарник. Он подскочил к компьютеру и несколькими сильными тычками по клавиатуре вызвал на экране изображения двух неприлично голых людей.
— Хуру-хыр! — сказал он. — Хурк-ры-рыр! Рары-рыгр! — И он снова стукнул по панели, вызвав дополнительное окно, — Хыр-р-р-хро-морсом! Хро-мосом-рых! Рыг! Рыр! Фыр-рывар-ур-р!
«Вот, господин мой, как выглядят эти две разновидности людей и чем отличаются, — перевела коробочка. — Но самое главное — это не внешние различия, а биологический код. Вот хромосомы женщины, а вот хромосомы мужчины. У женщины две Х-хромосомы, а у мужчины одна Х-хромосома и одна V-хромосома. У его хромосом вроде бы на одну восьмую меньше генетической информации, и с этой точки зрения он недоразвившаяся женщина, хотя это не совсем так. Тут имеют место функциональные различия. Таким образом…»
— Слушай, откуда ты все это знаешь? — не выдержал Гардинг.
— Ру-у-уг! Дырз-рыр! Немер-зидар! — не совсем понятно ответил рыжий чужак.
Что означало: «Я же сидел в вашей тюрьме на планете Немезида». Существо недостаточно осведомленное, хотя бы тот самый Большой Квидак, могло подумать, будто сидение в федеральной тюрьме приравнивается к прохождению университетского курса.
— Какие место имеют функциональные различия? — спросил Большой Квидак.
Если бы он не был эгоистично односторонен, то мог бы добавить, что такой способ размножения кажется ему фантастически нерациональным. Если половина популяции не может размножаться, а только носит какую-то там информацию, а вторая половина, вместо того чтобы откладывать яйца, хотя бы по сотне штук в месяц, раз в несколько лет рожает по одному, хорошо, если два или три детеныша, то непонятно вообще, как такая разновидность живых существ смогла возникнуть и выстоять в борьбе за существование. Если бы монстр слышал что-нибудь о проблеме кризиса семьи, он удивлялся бы еще больше.
Несмотря на корявость фразы, на этот раз она сразу была правильно понята. Тем не менее Гырр задумался. Начав объяснять, что половые различия оказались эффективным способом ротации мутационных изменений, он рисковал, что монстр заставит его пересказывать теорию эволюции, придуманную сэром Чарлзом Дарвином. Рыжий чужак не хотел говорить о сэре Чарлзе Дарвине. К тому же он не был уверен, что его хозяину это вообще нужно. С удивлением поборов в себе что-то похожее на упреки совести (что замечательно, вообще-то культура собакоголовых выработала очень сложную систему поведенческих традиций, но в ее идеологических, религиозных и психологических системах отсутствует даже подобие понятия совести), он решил упростить ответ. Даже ценой того, что это упрощение станет профанацией. Впрочем, его родной цивилизации проблема истины была так же чужда, как и проблема упреков совести.
— Рырув-выр-хур-орррр! — сообщил он. — Грых! Ры-ру-рыр! Мир-ру-мир-р!
«Видите ли, хозяин, — забубнил переводчик, — когда-то эти различия имели какой-то смысл. Та половина, которая обходилась одной неполной хромосомой, охотилась, работала, воевала, занималась политикой и носила знаки достоинства. А другая половина рожала детенышей, сидела дома, варила еду и убирала жилые помещения. А потом она зачем-то добилась права охотиться, работать как мужчина, воевать, заниматься политикой и носить штаны. Так что теперь разница между ними существует только в силу сложившейся традиции». Монстр помолчал.
— Что есть штаны? — прошелестел он.
— Это разновидность одежды, — сказал Гардинг. Пока рыжий чужак рассказывал о биологической природе человека, он успел сходить за пивом и теперь держал в руке откупоренную бутылку. — Вот, посмотрите, хозяин, что надето на мне. Это и есть штаны.
— Зачем носить штаны? — спросил монстр. Гардинг переглянулся с Гырром. Ему пришло в голову, что, бегая за пивом, он пропустил какой-то важный поворот разговора.
— Ну… их нужно носить, — осторожно сказал он, — Они удобные. Закрывают ноги. И не только ноги. От холода. И не только от холода.
— Гур-гурах-хэрр! — не очень понятно добавил рыжий чужак. — Х-р-р!
«Очень закомплексованная раса, вроде бы сказал он. — Их психика устроена так, что они все время стараются скрыть то, о чем все время думают».
Монстр ненадолго прекратил расспросы. Человек и рыжий чужак и представить не могли, какое множество гипотез сейчас мелькало под его хитиновым головным панцирем. Гипотезы были яркие, блестящие и скоропортящиеся, как мыльные пузыри. Одной из них было предположение, что право работать и заниматься политикой было добыто ради того, чтобы носить штаны.
Спрыгнув на землю, Бричард немного постоял на месте, медленно оглядываясь и поправляя ремень автомата. Может быть, он просто наслаждался моментом. Под его ногами росла трава. Отнюдь не каверзная пластиковая трава газонов и тренировочных полигонов. И не смертельно опасная поросль экзотических планет, от которой не знаешь, чего ждать: не то она начнет расщеплять на первичные элементы оболочку твоего комбинезона, не то оплетать тебе руки и ноги, чтобы повалить на землю, запустить ложнокорненожки в отверстия черепа и, сладко почавкивая, высосать мозг. Совершенно безопасная и в то же время что-то ностальгически напоминающая зеленая трава. Только ностальгия либо была ложной, либо адресовалась к наследственной памяти.
Впрочем, это только предположения. Имеем мы право предполагать? Может быть, сержант Бричард просто настраивал себя на характер предстоящих действий. Точно известно, что, еще раз оглянувшись, он быстрым шагом двинулся к ближайшему краю леса. Оказавшись под прикрытием деревьев, он прислушался, выставил автомат на одиночный огонь и проверил состояние фоточипа, выведенного на оптику прицела. Потом снова прислушался, включил звукопеленгатор и не уловил ничего, кроме слабого шелеста листьев, отдаленного рокота океана и криков какой-то местной болтливой птицы.
Потом он наметил азимут и двинулся через лес, избегая как непролазных зарослей, так и слишком открытых участков. Вероятно, в этот момент он уже думал, что крупно облажался и никаких людей и лошадей на острове нет и быть не может. Так что он не только потеряет двухмесячное жалованье, но и надолго станет посмешищем для экипажа. Первое было паршиво, второе кошмарно.
Сержант находился где-то на середине намеченного маршрута, когда звукопеленгатор выделил из общего фона тихий хруст. Так могла затрещать сухая ветка, если на нее случайно наступить ногой, лапой или, скажем, щупальцем. Продолжая движение, Бричард дал команду отследить источник шума.
За ним действительно кто-то шел! Если этот «кто-то» и не был человеком, то его напоминал. Во всяком случае он имел две ноги. И двигался очень осторожно. Собственно, почти бесшумно — только не для специального звукопеленгатора.
Остальное было делом техники. Следовало идти дальше как ни в чем не бывало, а улучив момент, исчезнуть из поля зрения преследователя. Оказавшись в тени кустов у подножия толстого дерева, Бричард присел на корточки и замер. Сержант ожидал увидеть что угодно, но меньше всего то, что увидел. Это была…
…большая зеленая двуногая ящерица… отвратительный зубастый чужак, сутулый, заросший бородавками, держащий в лапах короткий автомат с расширенным дулом… дотемна загорелый туземец-гуманоид, весь в татуировке и растительной краске, с ожерельем из акульих зубов на шее, с длинным луком, лежащей на тетиве стрелой и бамбуковой палочкой, надетой на причинное место… прекрасная незнакомка с длинными густыми волосами…
Собственно говоря, да! Хотя прекрасной девушка не была. Прекрасной незнакомке положено иметь рост головы на две выше и ноги в полтора раза длиннее. Ну, может, не на две и не в полтора… в общем, вы меня поняли. И тем не менее это была девушка, вполне обычная… то есть нет, я хотел сказать, вполне человечная.., то есть… э-э-э… в общем, это была девушка, которую вы бы не заметили, встретив на улице в толпе… То есть, может быть, и заметили бы, но…
В общем, это была нормальная девушка, в меру симпатичная, в меру трогательная, только одетая в куртку и короткие штаны из каких-то короткошерстных шкур. На ее ногах были кожаные мокасины, и хотя никакой раскраски и татуировки не наблюдалось, но зато в правой руке она действительно держала лук, а за спиной висел кожаный колчан г десятком оперенных стрел.
Кое в чем лейтенант Гейзер был прав. Сержант Бричард действительно не страдал избытком воображения. Вместо того чтобы впасть в удивление, растеряться и, чего доброго, даже издать нечленораздельный возглас, он просто поднял автомат, собираясь сделать обещанный снимок. Но не успел. Что-то услышав, а может быть, только почувствовав, девушка рванулась в сторону и исчезла за толстым стволом ближайшего дерева. Не успев сделать кадр, Бричард тоже проделал какой-то профессиональный маневр и, оказавшись с другой стороны своего дерева, вскинул автомат…
В общем, вышло так, что они оба выскочили навстречу друг другу, он с автоматом, она с натянутым луком, и оба что-то вскрикнули, и наконечник ее стрелы дрогнул, нацелившись ему в грудь, и его палец чуть-чуть придавил спусковой крючок. Каждый не довел движения до конца. Вместо этого оба застыли, издав по нечленораздельному звуку.
— Ты кто? — спросил Бричард.
Он постарался приятно улыбнуться и придать голосу мягкие нотки. Адекватного ответа не ожидалось. Просто при встрече с детьми, дикарями и сумасшедшими принято вести себя так, как будто у вас самих немножко не все дома.
— А ты кто? — спросила она.
У девушки была странная манера растягивать слова. Голос был глубоким и довольно приятным, но эту странность скрадывал лишь отчасти. Бричард снова открыл рот.
— А-а, — произнес он. — А как…
Дело в том, что незнакомка говорила на чистом инглиш. На том самом инглиш, которому так удобно учить подобранных в космосе монстров и на котором безымянный бомж эпохи золотого века не так давно обсуждал со свалившимся с потолка незнакомцем проблемы взаимного небытия.
— Сержант Бричард, представился наш герой, снова овладев азами членораздельной речи. — Четвертая спиральная эскадра, — добавил он зачем-то. Крейсер «Эскалибур»… А я думал, что мы первыми открыли эту планету.
На ее лице возникло то самое удивленное выражение, которое ему часто приходилось наблюдать впоследствии: расширившиеся глаза и чуть приоткрытые губы, словно застывшие посредине слова.
— Нет, — произнесла она. — А ты что-то искал? — И убрала стрелу с тетивы. Бричард тоже опустил автомат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Ему впервые удалось выстроить фразу стилистически правильно. Но, увы, она означала вовсе не то, что он хотел сказать. Гардинг кашлянул.
— Это точно неизвестно, — ответил он. Я слышал, будто Создатель вылепил их из глины в конце тяжелой трудовой недели. Другие говорят, что боги вырезали их из дерева, просто от скуки. Есть вообще безумная идея, что они произошли от…
— Я говорить об происходить, — проскрипел Большой Квидак. — Об взяться! Возникнуть!
Гардинг начал догадываться.
— Родиться? — подсказал он, не уверенный в своей версии. И оказался прав.
— Родиться — да! — объявил монстр. Следовательно, его заинтересовал способ размножения.
Гардинг опять кашлянул. Это был еще один вопрос, трудный именно в силу своей очевидности.
— Люди делятся на мужчин и женщин, — начал он. — Это, так сказать, две основные разновидности людей, — продолжил он, чувствуя, что говорит не совсем то.
И в самом деле, монстр его не понял.
— Люди размножаются формой деления? — спросил он. Напомним, разговор о биологической природе человека и возможных формах его размножения шел в космосе, который, по некоторым теориям, тоже размножается делением. Гардинг задумался. Параллельно его мозг решал еще одну задачу. Он чувствовал, что у него начинает побаливать голова, и припоминал, где находится ближайший холодильник с пивом.
— Нет, мастер! — решительно сказал он. — Люди размножаются не делением.
Рыжий чужак тем временем ковырял в носу. Вовсе не из-за невоспитанности. Просто на его родной планете ковыряние в носу всегда служило признаком глубокой задумчивости и внимания.
— Есть мужчины, и есть женщины, — снова начал Гардинг, тщательно избегая слова «делятся». — Женщины рожают новых людей, а мужчины, они…
Тут он снова замялся.
— Мужчины не несут яиц? — проскрипел Большой Квидак.
— Нет, мужчины их не носят, — сказал Гардинг. — То есть не несут. Мастер, люди вообще не несут яиц. Они рождают уже живых детей. Этим обычно занимаются женщины. А мужчины не предназначены для рождения людей. Они… ну, они служат носителями… — Он осекся и замолчал, с тоской вспомнив вкус холодного пива. — Хранителями биологической…— продолжил он, сглотнув горькую слюну, — информации…
Чего доброго, ему пришлось бы объяснять, в какой именно форме они ее хранят: в кристаллической, электронной или просто записывая для верности на бумаге, но тут активизировался его напарник. Он подскочил к компьютеру и несколькими сильными тычками по клавиатуре вызвал на экране изображения двух неприлично голых людей.
— Хуру-хыр! — сказал он. — Хурк-ры-рыр! Рары-рыгр! — И он снова стукнул по панели, вызвав дополнительное окно, — Хыр-р-р-хро-морсом! Хро-мосом-рых! Рыг! Рыр! Фыр-рывар-ур-р!
«Вот, господин мой, как выглядят эти две разновидности людей и чем отличаются, — перевела коробочка. — Но самое главное — это не внешние различия, а биологический код. Вот хромосомы женщины, а вот хромосомы мужчины. У женщины две Х-хромосомы, а у мужчины одна Х-хромосома и одна V-хромосома. У его хромосом вроде бы на одну восьмую меньше генетической информации, и с этой точки зрения он недоразвившаяся женщина, хотя это не совсем так. Тут имеют место функциональные различия. Таким образом…»
— Слушай, откуда ты все это знаешь? — не выдержал Гардинг.
— Ру-у-уг! Дырз-рыр! Немер-зидар! — не совсем понятно ответил рыжий чужак.
Что означало: «Я же сидел в вашей тюрьме на планете Немезида». Существо недостаточно осведомленное, хотя бы тот самый Большой Квидак, могло подумать, будто сидение в федеральной тюрьме приравнивается к прохождению университетского курса.
— Какие место имеют функциональные различия? — спросил Большой Квидак.
Если бы он не был эгоистично односторонен, то мог бы добавить, что такой способ размножения кажется ему фантастически нерациональным. Если половина популяции не может размножаться, а только носит какую-то там информацию, а вторая половина, вместо того чтобы откладывать яйца, хотя бы по сотне штук в месяц, раз в несколько лет рожает по одному, хорошо, если два или три детеныша, то непонятно вообще, как такая разновидность живых существ смогла возникнуть и выстоять в борьбе за существование. Если бы монстр слышал что-нибудь о проблеме кризиса семьи, он удивлялся бы еще больше.
Несмотря на корявость фразы, на этот раз она сразу была правильно понята. Тем не менее Гырр задумался. Начав объяснять, что половые различия оказались эффективным способом ротации мутационных изменений, он рисковал, что монстр заставит его пересказывать теорию эволюции, придуманную сэром Чарлзом Дарвином. Рыжий чужак не хотел говорить о сэре Чарлзе Дарвине. К тому же он не был уверен, что его хозяину это вообще нужно. С удивлением поборов в себе что-то похожее на упреки совести (что замечательно, вообще-то культура собакоголовых выработала очень сложную систему поведенческих традиций, но в ее идеологических, религиозных и психологических системах отсутствует даже подобие понятия совести), он решил упростить ответ. Даже ценой того, что это упрощение станет профанацией. Впрочем, его родной цивилизации проблема истины была так же чужда, как и проблема упреков совести.
— Рырув-выр-хур-орррр! — сообщил он. — Грых! Ры-ру-рыр! Мир-ру-мир-р!
«Видите ли, хозяин, — забубнил переводчик, — когда-то эти различия имели какой-то смысл. Та половина, которая обходилась одной неполной хромосомой, охотилась, работала, воевала, занималась политикой и носила знаки достоинства. А другая половина рожала детенышей, сидела дома, варила еду и убирала жилые помещения. А потом она зачем-то добилась права охотиться, работать как мужчина, воевать, заниматься политикой и носить штаны. Так что теперь разница между ними существует только в силу сложившейся традиции». Монстр помолчал.
— Что есть штаны? — прошелестел он.
— Это разновидность одежды, — сказал Гардинг. Пока рыжий чужак рассказывал о биологической природе человека, он успел сходить за пивом и теперь держал в руке откупоренную бутылку. — Вот, посмотрите, хозяин, что надето на мне. Это и есть штаны.
— Зачем носить штаны? — спросил монстр. Гардинг переглянулся с Гырром. Ему пришло в голову, что, бегая за пивом, он пропустил какой-то важный поворот разговора.
— Ну… их нужно носить, — осторожно сказал он, — Они удобные. Закрывают ноги. И не только ноги. От холода. И не только от холода.
— Гур-гурах-хэрр! — не очень понятно добавил рыжий чужак. — Х-р-р!
«Очень закомплексованная раса, вроде бы сказал он. — Их психика устроена так, что они все время стараются скрыть то, о чем все время думают».
Монстр ненадолго прекратил расспросы. Человек и рыжий чужак и представить не могли, какое множество гипотез сейчас мелькало под его хитиновым головным панцирем. Гипотезы были яркие, блестящие и скоропортящиеся, как мыльные пузыри. Одной из них было предположение, что право работать и заниматься политикой было добыто ради того, чтобы носить штаны.
Спрыгнув на землю, Бричард немного постоял на месте, медленно оглядываясь и поправляя ремень автомата. Может быть, он просто наслаждался моментом. Под его ногами росла трава. Отнюдь не каверзная пластиковая трава газонов и тренировочных полигонов. И не смертельно опасная поросль экзотических планет, от которой не знаешь, чего ждать: не то она начнет расщеплять на первичные элементы оболочку твоего комбинезона, не то оплетать тебе руки и ноги, чтобы повалить на землю, запустить ложнокорненожки в отверстия черепа и, сладко почавкивая, высосать мозг. Совершенно безопасная и в то же время что-то ностальгически напоминающая зеленая трава. Только ностальгия либо была ложной, либо адресовалась к наследственной памяти.
Впрочем, это только предположения. Имеем мы право предполагать? Может быть, сержант Бричард просто настраивал себя на характер предстоящих действий. Точно известно, что, еще раз оглянувшись, он быстрым шагом двинулся к ближайшему краю леса. Оказавшись под прикрытием деревьев, он прислушался, выставил автомат на одиночный огонь и проверил состояние фоточипа, выведенного на оптику прицела. Потом снова прислушался, включил звукопеленгатор и не уловил ничего, кроме слабого шелеста листьев, отдаленного рокота океана и криков какой-то местной болтливой птицы.
Потом он наметил азимут и двинулся через лес, избегая как непролазных зарослей, так и слишком открытых участков. Вероятно, в этот момент он уже думал, что крупно облажался и никаких людей и лошадей на острове нет и быть не может. Так что он не только потеряет двухмесячное жалованье, но и надолго станет посмешищем для экипажа. Первое было паршиво, второе кошмарно.
Сержант находился где-то на середине намеченного маршрута, когда звукопеленгатор выделил из общего фона тихий хруст. Так могла затрещать сухая ветка, если на нее случайно наступить ногой, лапой или, скажем, щупальцем. Продолжая движение, Бричард дал команду отследить источник шума.
За ним действительно кто-то шел! Если этот «кто-то» и не был человеком, то его напоминал. Во всяком случае он имел две ноги. И двигался очень осторожно. Собственно, почти бесшумно — только не для специального звукопеленгатора.
Остальное было делом техники. Следовало идти дальше как ни в чем не бывало, а улучив момент, исчезнуть из поля зрения преследователя. Оказавшись в тени кустов у подножия толстого дерева, Бричард присел на корточки и замер. Сержант ожидал увидеть что угодно, но меньше всего то, что увидел. Это была…
…большая зеленая двуногая ящерица… отвратительный зубастый чужак, сутулый, заросший бородавками, держащий в лапах короткий автомат с расширенным дулом… дотемна загорелый туземец-гуманоид, весь в татуировке и растительной краске, с ожерельем из акульих зубов на шее, с длинным луком, лежащей на тетиве стрелой и бамбуковой палочкой, надетой на причинное место… прекрасная незнакомка с длинными густыми волосами…
Собственно говоря, да! Хотя прекрасной девушка не была. Прекрасной незнакомке положено иметь рост головы на две выше и ноги в полтора раза длиннее. Ну, может, не на две и не в полтора… в общем, вы меня поняли. И тем не менее это была девушка, вполне обычная… то есть нет, я хотел сказать, вполне человечная.., то есть… э-э-э… в общем, это была девушка, которую вы бы не заметили, встретив на улице в толпе… То есть, может быть, и заметили бы, но…
В общем, это была нормальная девушка, в меру симпатичная, в меру трогательная, только одетая в куртку и короткие штаны из каких-то короткошерстных шкур. На ее ногах были кожаные мокасины, и хотя никакой раскраски и татуировки не наблюдалось, но зато в правой руке она действительно держала лук, а за спиной висел кожаный колчан г десятком оперенных стрел.
Кое в чем лейтенант Гейзер был прав. Сержант Бричард действительно не страдал избытком воображения. Вместо того чтобы впасть в удивление, растеряться и, чего доброго, даже издать нечленораздельный возглас, он просто поднял автомат, собираясь сделать обещанный снимок. Но не успел. Что-то услышав, а может быть, только почувствовав, девушка рванулась в сторону и исчезла за толстым стволом ближайшего дерева. Не успев сделать кадр, Бричард тоже проделал какой-то профессиональный маневр и, оказавшись с другой стороны своего дерева, вскинул автомат…
В общем, вышло так, что они оба выскочили навстречу друг другу, он с автоматом, она с натянутым луком, и оба что-то вскрикнули, и наконечник ее стрелы дрогнул, нацелившись ему в грудь, и его палец чуть-чуть придавил спусковой крючок. Каждый не довел движения до конца. Вместо этого оба застыли, издав по нечленораздельному звуку.
— Ты кто? — спросил Бричард.
Он постарался приятно улыбнуться и придать голосу мягкие нотки. Адекватного ответа не ожидалось. Просто при встрече с детьми, дикарями и сумасшедшими принято вести себя так, как будто у вас самих немножко не все дома.
— А ты кто? — спросила она.
У девушки была странная манера растягивать слова. Голос был глубоким и довольно приятным, но эту странность скрадывал лишь отчасти. Бричард снова открыл рот.
— А-а, — произнес он. — А как…
Дело в том, что незнакомка говорила на чистом инглиш. На том самом инглиш, которому так удобно учить подобранных в космосе монстров и на котором безымянный бомж эпохи золотого века не так давно обсуждал со свалившимся с потолка незнакомцем проблемы взаимного небытия.
— Сержант Бричард, представился наш герой, снова овладев азами членораздельной речи. — Четвертая спиральная эскадра, — добавил он зачем-то. Крейсер «Эскалибур»… А я думал, что мы первыми открыли эту планету.
На ее лице возникло то самое удивленное выражение, которое ему часто приходилось наблюдать впоследствии: расширившиеся глаза и чуть приоткрытые губы, словно застывшие посредине слова.
— Нет, — произнесла она. — А ты что-то искал? — И убрала стрелу с тетивы. Бричард тоже опустил автомат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71