Разумеется, это были только последствия сжатия континуума. Когда же «Эскалибур» наконец-то материализовался в скоплении Кроличьей Шкуры, все закончилось. Даже заговорили они совершенно о другом. Кажется, Сато спросила, что представляет собой скопление Кроличьей Шкуры.
Если вы тоже не в курсе, скажем так: оно является полной противоположностью Великому Кольцу. Второе — это миф, нереальный, но изящный и простой с точки зрения замысла. Первое, напротив, более чем реально, но зато является местом локализации невероятного количества самых кошмарных легенд. В их число входят перечни канувших в небытие кораблей, повествования о плывущих сквозь пространство безлюдных призраках с полным комплектом катеров и спасательных шлюпок на борту, рассказы о страшных планетах, поглощавших первооткрывателей так быстро, что те не успевали подать сигнал бедствия. И конечно же, это истории о бандах мерзавцев, которых принято называть пиратами. За отсутствием более точного определения.
— Вот! — сказал Бричард, когда надпись на экране монитора подтвердила, что корабль оказался в намеченной точке пространства. — Готовность по кораблю номер один, готовность десанта номер два.
— Это что означает? — спросила Сато.
— Для корабля означает, что он максимально готов к бою, а для десантников — что одно отделение находится в тамбурном отсеке, а все остальные должны за пять минут в полной готовности собраться у катеров, — объяснил Бричард, мучительно борясь с ощущениями, вызванными последствиями сжатия континуума. Зато Сато все было нипочем.
— За десять минут? — спросила она.
— Считаешь, это много?
Сато подумала.
— А сколько времени у тебя уйдет, чтобы надеть скафандр? — спросила она.
Бричард ухмыльнулся:
— Две минуты.
— Две?
— Давай проверим? — предложил он.
— Сейчас? — спросила она.
— Почему бы и нет? Засеки время. Ну?
— Что «ну»?
— Я жду команды.
— Начинай.
Любой космический скафандр является вещью более сложной, чем кажется тем, кто видел его только в кино, не пытался надеть и не держал в руках. Если думаете, что он такая же простая вещь, как лыжный костюм на «молниях», сначала выйдете в космос в одном, а потом в другом.
— Минута сорок девять секунд, — сказала Сато, посмотрев на таймер.
Бричард произнес что-то неслышное за колпаком шлема.
— У меня получалось и быстрее, — повторил он, включив атмосферный динамик и вернув на место выхваченный со стеллажа автомат. — Хочешь попробовать?
— Давай! — охотно согласилась Сато.
Подражая Бричарду, она выпрямилась возле стойки со своим скафандром, дождалась команды «Пошла!» и проделала приблизительно ту же последовательность действий, что и он. Только времени ушло больше. Экипаж галеона как раз успел допить вторую бочку с вином, а монстр по имени Большой Квидак перейти от интересной, но, в сущности, бесполезной темы исчезновения планеты Земля к изучению реально существующих карт обитаемой Галактики.
— Для новичка неплохо, — похвалил Бричард. — Но если бы такое проделал другой, за одно это «старик» списал бы его без всякой жалости на стационарную базу. Между прочим, кроме бронежилета для полной готовности надо еще и взять автомат.
— Скажи, а почему вы его называете «стариком»? — спросила Сато. — Он же совсем не такой старый.
— Есть такая……иция, — сказал Бричард, снимая шлем.
Фраза оказалась разорванной, но Сато ее поняла.
— Причем очень древняя, — добавил он. — Это вроде почетного прозвища, знак преданности и уважения. Далеко не всякому удается его заслужить.
— Странно, — сказала Сато. — Почему? Мне ваш капитан вовсе не показался приятным человеком.
— А он и не обязан быть приятным человеком. Главное, чтобы ему верили, если случится попасть в передрягу. И готовы были прыгнуть за ним даже в пасть дьяволу.
На лице Сато мелькнуло удивление. Бричард бы удивился, узнав причину.
— А каким он тебе показался? — спросил он.
— Странным, — сказала Сато.
Бричард хмыкнул:
— Ну, так можно сказать о ком угодно.
Ему вдруг показалось, что она сейчас скажет: «Кроме тебя». Вместо этого девушка отвернулась и сняла со стеллажа автомат.
— Я слышал, он когда-то был абсолютно другим человеком, — сказал Бричард, наблюдая за ее движениями. В руках Сато автомат выглядел предметом, назначение которого известно, но о применении имеется только общее представление. — До того как ему заменили на биопротезы чуть ли не половину организма. Говорят, даже половину черепа.
— А что с ним случилось? — спросила Сато, рассматривая замковую часть автомата.
— Точно не знаю, — сказал Бричард. — Вроде бы во время боевой операции он попал в руки каких-то негуманоидных тварей, которые принялись изучать на нем человеческую анатомию.
— На живом? — спросила Сато. И оглянулась. Бричарду показалось, что эти глаза ему совершенно незнакомы. Во всяком случае, такими он их еще не видел.
— Ага! — подтвердил он, снова вспомнив безумную теорию капитана Никсона. — И даже без всякого наркоза. Откровенно говоря, если это правда, то не знаю, как «старик» сумел затем получить под командование крейсер. Э! Только не снимай его с предохранителя!
— Почему?
— Потому что может выстрелить.
Сато еще раз его удивила. Вынув рожок и быстро сдвинув предохранитель — Бричард не успел ее остановить, она щелкнула затвором, выбросив в пространство остававшийся в казеннике патрон.
— А нельзя узнать точно, что с ним на самом деле случилось? — спросила она.
— Наверное, эта операция была засекречена, — предположил Бричард, проследив, куда откатился патрон. — Иначе мы знали бы.
— Почему? — снова спросила она.
— Что «почему»? — переспросил Бричард.
— Почему засекречена?
— Мало ли почему ее могли засекретить, — сказал Бричард. — Например…
Он замолчал не потому, что не было готового ответа. С ним случилось то же самое, что и сутки назад. Он увидел… Как бы это получше объяснить? Проще говоря, он увидел еше одну девушку. Общие черты имелись — фигура, рост, цвет волос, штрихи лица и прочее, но у предыдущих не было таких спокойных, холодных и жестоких глаз.
Зато удивление выражалось одинаково. С той разницей, что третья девушка не спросила: «Что с тобой?»
— Например, потому, — продолжил Бричард, — что операция могла проводиться в районе, координаты которого засекречены. Там могли быть, например, неосвоенные залежи стратегических ресурсов. Или секретная база флота. Или еще что-нибудь. Или потому, что разглашение событий может привести к дипломатическим осложнениям.
— Почему?
— Потому что… — начал Бричард. — Что ты делаешь?
— Снова заряжаю автомат.
— В таком случае это не так делается. — Бричард взял из ее рук автомат. — Вот так. Тебе не кажется, что ты задаешь очень много вопросов «почему?»?
— Разве это плохо?
— Хм… — сказал Бричард. Этот вопрос задала уже не та девушка, которая хорошо для первого раза разобралась основным оружием федерального рейнджера, а та, чьи тонкие пальцы проворно бегали по клавиатуре. У нее это хорошо получалось. — Наверное, не в этом дело.
Он мог продолжить, сказав, что вопросы бывают удачными и нет, и она бы спросила, как, по его мнению, отличать удачные вопросы от неудачных. Но ничего такого Бричард не произнес. Ему опять мешало неприятное состояние раздвоенности, о котором еще позавчера сержант не имел понятия. Поглядев на Сато, он понял, что опять имеет дело с девушкой номер три. Она держала автомат с таким видом, как будто не то хотела узнать его вес, используя ладони в качестве измерительного прибора, не то раздумывая, каким образом его применить. И по возможности немедленно.
— Слушай, а пострелять из него можно? — спросила Сато, подтвердив второе предположение.
— В общем-то, да, — сказал Бричард. — Только не здесь. В тире. И не из боевого оружия.
— А почему? Бричард ухмыльнулся:
— Хотя бы потому, что оно избыточно мощное для такого маленького тира. — Тут ему в голову пришла еще одна мысль, кое-что объяснявшая. — А почему у тебя на острове не было огнестрельного оружия?
— Оно у меня было, — сказала Сато. — Просто я им не пользовалась.
— Почему? — спросил Бричард.
Слово «почему» сегодня не сходило с языка. Сато вернула автомат в пустующее гнездо стеллажа:
— Хотя бы потому, что оно для моего леса очень шумное.
— Ну и что? Если тебя раздражал шум, можно было просто поставить на ствол глушитель.
— Пойдем в тир, — сказала Сато.
Тир оказался круглой комнатой метров девяти диаметром. Ее потолок и стены были экранами, а «автомат», который Бричард дал девушке, точной копией настоящего Включая вес, а также звук и отдачу. Подпружиненный пол оказался подвижной дорожкой. Но пока она была не нужна В «инструкторской» — маленькой, тесной, как конура, коморке с единственным жестким стулом и дисплеем —Бричард взял пульт. Войдя в тир следом за Сато, он нажал пару кнопок, сотворив на стене несколько концентрических мишеней. И посмотрел на Сато. Она стояла с ним плечом к плечу, с автоматом наперевес.
— Как наводить прицел, тебе объяснять?
— Если у меня не получится. По какой из мишеней стрелять и в какой последовательности?
— А в любой, — ответил Бричард. — Имеет значение только сумма выбитых очков.
— О'кей! — сказала она. И повернулась к мишеням. Ее движения казались рассеянными. Даже когда она начала стрелять.
Искоса следя за гаснущими и вспыхивающими кругами, Бричард отметил для себя, что последние выстрелы легли точней и паузы между ними значительно сократились.
— Неплохо! — сказал он. — Еще?
Приблизительно в это самое время оставшийся без посетителей букинист (фраза «оставшийся без» не очень удачна, потому что абсолютное большинство времени старик проводил в полном одиночестве) взял со стола старинный журнал, от чтения которого его двое суток назад отвлек посетитель в обшитом карманами комбинезоне, и нашел место, на котором он прервал чтение.
«К чему все вышеприведенные рассуждения, если разбираемый роман на большей части своего протяжения вовсе не напоминает очередную разновидность жанра робинзонады? — прочитал он. — А к тому, что, начавшись в авантюрном стиле с сильной любовной интриги, линии повествования, как сверкающие грани пирамиды, стремятся сойтись в намеченной автором философской вершине, по мере пути к которой поле действия неумолимо сужается, стремясь в конце превратиться в тончайший вектор, направленный в некий абсолют смысла. Во всяком случае, можно догадаться, что замысел автора был именно таким. Но если грани пирамиды всегда четко очерчены, то главенство сюжетных линий романа вовсе не очевидно. Сначала кажется, что главным героем должен стать именно капитан Магруз, сочетающий в себе все черты эпического литературного персонажа. Это смелый солдат, романтический любовник, сторонник передового мышления и веры в человеческий разум, опытный морской волк, решительный человек, сумевший отстоять перед королевским советом Ленгвирии план фантастически смелой экспедиции к берегам гипотетического южного континента. По сравнению с ним другой персонаж, помощник корабельного плотника Рурдхауз, выглядит, мягко говоря, неважно и до роли главного оппонента не дотягивает. Человек неопределенных моральных принципов, выходец из глубин человеческого дна, он появляется на страницах романа будто специально для того, чтобы стать негодяем второго плана.
Чего стоит первый эпизод с его участием, когда он появляется в пригороде Ларгвайра, забавляет собравшихся вокруг него детей искусно вырезанными из дерева игрушками, а потом, улучив момент, крадет у одного из них деньги, двухмесячный заработок мальчишки-подмастерья. Причем Рурдхауз считает, что закрепленный родительскими побоями урок пойдет парню только на пользу. Никаких игр с совестью, это искреннее мнение человека, семью которого в детстве выкинули на улицу без гроша в кармане из-за единственной, заполученной обманом подписи.
У читателя даже не возникает идеи примерить Рурдхауза на роль главного оппонента. Все время кажется, что классический литературный негодяй вот-вот должен выдвинуться из-за кулис текущих событий. А пока он следит, как приехавший в столицу для согласования финансовых проблем экспедиции Магруз ввязывается в дуэль, из-за одного необдуманного слова убивая своего случайного собутыльника, оказавшегося знатным грандом и родственником принцев крови, как не очень ловко, но энергично запутывая следствие он заставляет провернуться заевшие колесики королевского бюрократического аппарата как мимоходом ввязывается в любовную историю, причем в силу ряда недоразумений считая преданно влюбленную в него девушку не очень разборчивой потаскушкой. Он уезжает из столицы, так и не узнав, что именно ее самоотверженность отвела от его шеи топор палача. Впрочем тень этого топора продолжает нависать над капитаном Магрузом и дальше, так что судебный пристав короны прибывает на причал, когда паруса отходящего корабля еще можно разглядеть на горизонте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Если вы тоже не в курсе, скажем так: оно является полной противоположностью Великому Кольцу. Второе — это миф, нереальный, но изящный и простой с точки зрения замысла. Первое, напротив, более чем реально, но зато является местом локализации невероятного количества самых кошмарных легенд. В их число входят перечни канувших в небытие кораблей, повествования о плывущих сквозь пространство безлюдных призраках с полным комплектом катеров и спасательных шлюпок на борту, рассказы о страшных планетах, поглощавших первооткрывателей так быстро, что те не успевали подать сигнал бедствия. И конечно же, это истории о бандах мерзавцев, которых принято называть пиратами. За отсутствием более точного определения.
— Вот! — сказал Бричард, когда надпись на экране монитора подтвердила, что корабль оказался в намеченной точке пространства. — Готовность по кораблю номер один, готовность десанта номер два.
— Это что означает? — спросила Сато.
— Для корабля означает, что он максимально готов к бою, а для десантников — что одно отделение находится в тамбурном отсеке, а все остальные должны за пять минут в полной готовности собраться у катеров, — объяснил Бричард, мучительно борясь с ощущениями, вызванными последствиями сжатия континуума. Зато Сато все было нипочем.
— За десять минут? — спросила она.
— Считаешь, это много?
Сато подумала.
— А сколько времени у тебя уйдет, чтобы надеть скафандр? — спросила она.
Бричард ухмыльнулся:
— Две минуты.
— Две?
— Давай проверим? — предложил он.
— Сейчас? — спросила она.
— Почему бы и нет? Засеки время. Ну?
— Что «ну»?
— Я жду команды.
— Начинай.
Любой космический скафандр является вещью более сложной, чем кажется тем, кто видел его только в кино, не пытался надеть и не держал в руках. Если думаете, что он такая же простая вещь, как лыжный костюм на «молниях», сначала выйдете в космос в одном, а потом в другом.
— Минута сорок девять секунд, — сказала Сато, посмотрев на таймер.
Бричард произнес что-то неслышное за колпаком шлема.
— У меня получалось и быстрее, — повторил он, включив атмосферный динамик и вернув на место выхваченный со стеллажа автомат. — Хочешь попробовать?
— Давай! — охотно согласилась Сато.
Подражая Бричарду, она выпрямилась возле стойки со своим скафандром, дождалась команды «Пошла!» и проделала приблизительно ту же последовательность действий, что и он. Только времени ушло больше. Экипаж галеона как раз успел допить вторую бочку с вином, а монстр по имени Большой Квидак перейти от интересной, но, в сущности, бесполезной темы исчезновения планеты Земля к изучению реально существующих карт обитаемой Галактики.
— Для новичка неплохо, — похвалил Бричард. — Но если бы такое проделал другой, за одно это «старик» списал бы его без всякой жалости на стационарную базу. Между прочим, кроме бронежилета для полной готовности надо еще и взять автомат.
— Скажи, а почему вы его называете «стариком»? — спросила Сато. — Он же совсем не такой старый.
— Есть такая……иция, — сказал Бричард, снимая шлем.
Фраза оказалась разорванной, но Сато ее поняла.
— Причем очень древняя, — добавил он. — Это вроде почетного прозвища, знак преданности и уважения. Далеко не всякому удается его заслужить.
— Странно, — сказала Сато. — Почему? Мне ваш капитан вовсе не показался приятным человеком.
— А он и не обязан быть приятным человеком. Главное, чтобы ему верили, если случится попасть в передрягу. И готовы были прыгнуть за ним даже в пасть дьяволу.
На лице Сато мелькнуло удивление. Бричард бы удивился, узнав причину.
— А каким он тебе показался? — спросил он.
— Странным, — сказала Сато.
Бричард хмыкнул:
— Ну, так можно сказать о ком угодно.
Ему вдруг показалось, что она сейчас скажет: «Кроме тебя». Вместо этого девушка отвернулась и сняла со стеллажа автомат.
— Я слышал, он когда-то был абсолютно другим человеком, — сказал Бричард, наблюдая за ее движениями. В руках Сато автомат выглядел предметом, назначение которого известно, но о применении имеется только общее представление. — До того как ему заменили на биопротезы чуть ли не половину организма. Говорят, даже половину черепа.
— А что с ним случилось? — спросила Сато, рассматривая замковую часть автомата.
— Точно не знаю, — сказал Бричард. — Вроде бы во время боевой операции он попал в руки каких-то негуманоидных тварей, которые принялись изучать на нем человеческую анатомию.
— На живом? — спросила Сато. И оглянулась. Бричарду показалось, что эти глаза ему совершенно незнакомы. Во всяком случае, такими он их еще не видел.
— Ага! — подтвердил он, снова вспомнив безумную теорию капитана Никсона. — И даже без всякого наркоза. Откровенно говоря, если это правда, то не знаю, как «старик» сумел затем получить под командование крейсер. Э! Только не снимай его с предохранителя!
— Почему?
— Потому что может выстрелить.
Сато еще раз его удивила. Вынув рожок и быстро сдвинув предохранитель — Бричард не успел ее остановить, она щелкнула затвором, выбросив в пространство остававшийся в казеннике патрон.
— А нельзя узнать точно, что с ним на самом деле случилось? — спросила она.
— Наверное, эта операция была засекречена, — предположил Бричард, проследив, куда откатился патрон. — Иначе мы знали бы.
— Почему? — снова спросила она.
— Что «почему»? — переспросил Бричард.
— Почему засекречена?
— Мало ли почему ее могли засекретить, — сказал Бричард. — Например…
Он замолчал не потому, что не было готового ответа. С ним случилось то же самое, что и сутки назад. Он увидел… Как бы это получше объяснить? Проще говоря, он увидел еше одну девушку. Общие черты имелись — фигура, рост, цвет волос, штрихи лица и прочее, но у предыдущих не было таких спокойных, холодных и жестоких глаз.
Зато удивление выражалось одинаково. С той разницей, что третья девушка не спросила: «Что с тобой?»
— Например, потому, — продолжил Бричард, — что операция могла проводиться в районе, координаты которого засекречены. Там могли быть, например, неосвоенные залежи стратегических ресурсов. Или секретная база флота. Или еще что-нибудь. Или потому, что разглашение событий может привести к дипломатическим осложнениям.
— Почему?
— Потому что… — начал Бричард. — Что ты делаешь?
— Снова заряжаю автомат.
— В таком случае это не так делается. — Бричард взял из ее рук автомат. — Вот так. Тебе не кажется, что ты задаешь очень много вопросов «почему?»?
— Разве это плохо?
— Хм… — сказал Бричард. Этот вопрос задала уже не та девушка, которая хорошо для первого раза разобралась основным оружием федерального рейнджера, а та, чьи тонкие пальцы проворно бегали по клавиатуре. У нее это хорошо получалось. — Наверное, не в этом дело.
Он мог продолжить, сказав, что вопросы бывают удачными и нет, и она бы спросила, как, по его мнению, отличать удачные вопросы от неудачных. Но ничего такого Бричард не произнес. Ему опять мешало неприятное состояние раздвоенности, о котором еще позавчера сержант не имел понятия. Поглядев на Сато, он понял, что опять имеет дело с девушкой номер три. Она держала автомат с таким видом, как будто не то хотела узнать его вес, используя ладони в качестве измерительного прибора, не то раздумывая, каким образом его применить. И по возможности немедленно.
— Слушай, а пострелять из него можно? — спросила Сато, подтвердив второе предположение.
— В общем-то, да, — сказал Бричард. — Только не здесь. В тире. И не из боевого оружия.
— А почему? Бричард ухмыльнулся:
— Хотя бы потому, что оно избыточно мощное для такого маленького тира. — Тут ему в голову пришла еще одна мысль, кое-что объяснявшая. — А почему у тебя на острове не было огнестрельного оружия?
— Оно у меня было, — сказала Сато. — Просто я им не пользовалась.
— Почему? — спросил Бричард.
Слово «почему» сегодня не сходило с языка. Сато вернула автомат в пустующее гнездо стеллажа:
— Хотя бы потому, что оно для моего леса очень шумное.
— Ну и что? Если тебя раздражал шум, можно было просто поставить на ствол глушитель.
— Пойдем в тир, — сказала Сато.
Тир оказался круглой комнатой метров девяти диаметром. Ее потолок и стены были экранами, а «автомат», который Бричард дал девушке, точной копией настоящего Включая вес, а также звук и отдачу. Подпружиненный пол оказался подвижной дорожкой. Но пока она была не нужна В «инструкторской» — маленькой, тесной, как конура, коморке с единственным жестким стулом и дисплеем —Бричард взял пульт. Войдя в тир следом за Сато, он нажал пару кнопок, сотворив на стене несколько концентрических мишеней. И посмотрел на Сато. Она стояла с ним плечом к плечу, с автоматом наперевес.
— Как наводить прицел, тебе объяснять?
— Если у меня не получится. По какой из мишеней стрелять и в какой последовательности?
— А в любой, — ответил Бричард. — Имеет значение только сумма выбитых очков.
— О'кей! — сказала она. И повернулась к мишеням. Ее движения казались рассеянными. Даже когда она начала стрелять.
Искоса следя за гаснущими и вспыхивающими кругами, Бричард отметил для себя, что последние выстрелы легли точней и паузы между ними значительно сократились.
— Неплохо! — сказал он. — Еще?
Приблизительно в это самое время оставшийся без посетителей букинист (фраза «оставшийся без» не очень удачна, потому что абсолютное большинство времени старик проводил в полном одиночестве) взял со стола старинный журнал, от чтения которого его двое суток назад отвлек посетитель в обшитом карманами комбинезоне, и нашел место, на котором он прервал чтение.
«К чему все вышеприведенные рассуждения, если разбираемый роман на большей части своего протяжения вовсе не напоминает очередную разновидность жанра робинзонады? — прочитал он. — А к тому, что, начавшись в авантюрном стиле с сильной любовной интриги, линии повествования, как сверкающие грани пирамиды, стремятся сойтись в намеченной автором философской вершине, по мере пути к которой поле действия неумолимо сужается, стремясь в конце превратиться в тончайший вектор, направленный в некий абсолют смысла. Во всяком случае, можно догадаться, что замысел автора был именно таким. Но если грани пирамиды всегда четко очерчены, то главенство сюжетных линий романа вовсе не очевидно. Сначала кажется, что главным героем должен стать именно капитан Магруз, сочетающий в себе все черты эпического литературного персонажа. Это смелый солдат, романтический любовник, сторонник передового мышления и веры в человеческий разум, опытный морской волк, решительный человек, сумевший отстоять перед королевским советом Ленгвирии план фантастически смелой экспедиции к берегам гипотетического южного континента. По сравнению с ним другой персонаж, помощник корабельного плотника Рурдхауз, выглядит, мягко говоря, неважно и до роли главного оппонента не дотягивает. Человек неопределенных моральных принципов, выходец из глубин человеческого дна, он появляется на страницах романа будто специально для того, чтобы стать негодяем второго плана.
Чего стоит первый эпизод с его участием, когда он появляется в пригороде Ларгвайра, забавляет собравшихся вокруг него детей искусно вырезанными из дерева игрушками, а потом, улучив момент, крадет у одного из них деньги, двухмесячный заработок мальчишки-подмастерья. Причем Рурдхауз считает, что закрепленный родительскими побоями урок пойдет парню только на пользу. Никаких игр с совестью, это искреннее мнение человека, семью которого в детстве выкинули на улицу без гроша в кармане из-за единственной, заполученной обманом подписи.
У читателя даже не возникает идеи примерить Рурдхауза на роль главного оппонента. Все время кажется, что классический литературный негодяй вот-вот должен выдвинуться из-за кулис текущих событий. А пока он следит, как приехавший в столицу для согласования финансовых проблем экспедиции Магруз ввязывается в дуэль, из-за одного необдуманного слова убивая своего случайного собутыльника, оказавшегося знатным грандом и родственником принцев крови, как не очень ловко, но энергично запутывая следствие он заставляет провернуться заевшие колесики королевского бюрократического аппарата как мимоходом ввязывается в любовную историю, причем в силу ряда недоразумений считая преданно влюбленную в него девушку не очень разборчивой потаскушкой. Он уезжает из столицы, так и не узнав, что именно ее самоотверженность отвела от его шеи топор палача. Впрочем тень этого топора продолжает нависать над капитаном Магрузом и дальше, так что судебный пристав короны прибывает на причал, когда паруса отходящего корабля еще можно разглядеть на горизонте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71